К. СИТНИК
Завтра исполняется сорок пять лёт
co IHS смерти гениального пейзажи-
ста, залушевного певца русской при-
роды И. Левитана.
С имечем Левитана связана самая
блестяная глава истории пейзажного
жанра в России.
XIX пех справедливо считается ве-
ком расцвета пейзажа. На это столе-
тие падают наиболее значительные
достижения пейзажной живопяси,
именно Тогда выдвинулось особенно
много талантливых пейзажистов, но
самое, пожалуй, главное во всем этом
движении то, что в ХХ веке повсе-
местно складываются различные на-
пиональные школы пейзажа. На За-
паде можно назвать английскую шко-
лу, во главе с Констеблем м Терне-
ром, и французскую © ее славной бар-
бизонской группой“и импрессиониста-
мя. Русская школа пейзажа, . возник-
шая несколько позднее этих двух
школ, является, может быть, одним HS
самых замечательных итогов этого
общего расцвета пейзажа в ХХ сто-
летин. И самый болышпой, самый цеч-
ный вклад принадлежит здесь, бес-
спорно, Левитану.
Если мы скажем, что Левитан был
самым выдающимся мастером пейзажа
в России, мы далеко’ еще не опреде-
лим его истинного ‘значения. Оно за-
ключается в том, что Левитан поднял
пейзаж в русской живописи на небы-
валу еще в истории этого жанра вы-
{ соту. Пейзаж в творчестве „Левитана
встал в один уровень с ведущими
жанрами русской резлистической жи-
вописн ХХ столетия — бытовым,
историческим портретным — жанфа-
ми, в которых она достигла наиболь-
ших успехов и дала таких геннальных
художников, как Репин, Суриков, Се-
ров. М Левитан велик тем, что он в
своем жанре сумел сказать ту же
большую правду о Россини, которую
раскрывали эти его славные совре-
менники.
Откликаясь на смерть своего учите
ля А Саврасова, автора знаменитой
> картины «Грачи прилетели», Левитан
писал, ‘чтб Саврасов избирал уже «не
исключительно красивые места сюже-
том для своих картин, а, наоборот,
старался отыскать ин в самом простом
и обыкновенном все интимные, глубо-
ко трогательные, часто печальные
черты, которые так сильно чувству“
ются в нашем родном пейзаже и так
неотразимо действуют на душу. ©
Саврасова появилась лирика в живо-
ниси пейзажа и безграничная любовь
к своей родной земле». Эта хазакте-
ристика с полным правом может быть
распространена и на творчество само-
го Левитана: он чутко понял и оценил
стремления учителя и стал служить
тем же целям всеми своими силами,
всем своим огромным‘ талантом,
Левитан не ищет эффектных видов,
особых красот. Он владеет особым
даром: по очень верному определению
И. Грабаря, «он наделен
острым чувством русских мотивов B
пейзаже». В пейзажах Левитана даны
типические образы русской природы.
Его «Март» навевает воспоминания о
пережитой множество раз радости
первого проблеска весны после снеж-
нсй русской зимы. «Березовая рота»,
<Весна», «Золотая осень», «Сумерки»,
его околицы, деревушки — се эти
пейзажи словно овеяны теплым дыха-
нием родной земли.
Но Левитан не только умеет выби-
рать истинно русские мотивы пейза-
жа: он помимо того «самый болыной
поэт н болышой чародей настроений»
(И. Грабарь).
И в этом од остается таким же
мастером национального колорита. В
каждом левитановском пейзаже как
бы разлито глубокое и сильное чув-
ство родины.
С необыкновенной ощутимостью пе-
редазая тончайшие состояния приро-
лы (в одном из своих писем художник
говорит: «..вот идеал пейзажиста —
изощрить свою психику до того, что-
бы слышать «трав прозябание»; какое
это великое: счастье»), улавливая ос9-
бенности различных проявлений ее
жизни — жявительность мартовского
солнца, теплоту летних сумерек, све-
жесть природы после дождя, тишину
ранней осени, — Левитан вместе с
тем расширил, обогатил содержание
пейзажа. Эти живые, широкие и тре-
петные картины русской природы
способны рождать в душе человека и
грусть, и стремление ко всему свет-
лому и прекрасному, в яркую надеж-
ду, и гордость, и удаль.
Левитан. линеил пейзаж присущей
АллАллллллллАдлАААлАи Аи
`
«Обыкновенный человек»
Есть поклонники этой пьесы, от-
дающие ей предпочтение перед дру-
гими драматическими опытами Лео-
нова. се склоняюсь к этому
взгляду. Тема пьесы, изложенная 3
ее названии, обязала, повидимому, че
только героев, но и автора. Он, как
известно, He чуждался «веобычно-
сти», стремления к вычурным сло-
весным и душевным Узорам, KOTO-
рые сами по себе становились для
него предметом любования. Здесь
же мы обнаруживаем почерк ясный,
лаконичный, простой. Леоновское
«барокко», если можно так выразить-
ся. сменяется светлой и прозрачной
архитектурой. Пострадал ли на этом
Леонов? Выиграл. Он не впал в три-
виальность, заговорив как ‹обыкно-
военный человек», и значительность
его замысла видна нам, хотя она и че
возвышается на какой-нибудь стили-
заторской колоннаде. Но театры <
кислой миной
«принюхиваются» к этой пьесе: де-
скать. не совсем обыкновенный Лео-
нов! Подобный скепсис может н а3-
тора пожолебать: это было бы пе-
чально, ибо здесь как раз важно его
поддержать.
Есть хуложники. — писатели, ак-
теры, театры, которые больше всего
озабочены одним: сохранением своего
неповторимого «лица». Но ведь Talo
меняется и время его меняет, ш пе-
режитое, н думы, и если только и де
лать, что дрожать, как бы не потерять
«лица», то лицо хоть и останется. 2D
все меньше будет желающих в Него
заглядывать, Насмотрелись!
Давно написана пъеса Леонова, и
только сейчас ее поставили TO,
кажется, беспокойно заглядывая, в
зрительный зал: «как—там?» Свиде-
тельствуем: «там» — удовлетвори-
тельно. порой даже более чем Уд©-
влетворительно.
Зритель следит за действием с
вниманием. которое я назвал бы на-
стороженным, озадаченным, ибо все
в пьесе — не зря: и люди, и слова, и
постузки. Мысль убрана < Tepe:
него плана, и только порой автор,
словно испугавшись, что его ве
поймут, сразу все выкладывает ®
виде какого-нибудь лозунга, «за ге“
роическую обыкновенность», напри-
мер, но вообще мысль в<е воемя В
Плубине, она мелькает в образах
действующих лиц, циркулируя TO
всей кровеносной системе пьесы, и
переходит иногда. в символический
присматриваются,
JI @ Bw It Qa
И. Левитан.
ему раньше узости, ограниченности
аспекта. Он смотрит на природу уже
не глазами обитателя дворянской
усадьбы и не глазами нридавленного
нуждой городского жителя. Его пей-
зажи понятны и необычайно близки
каждому. Левитан внес в пейзаж, в
понимание природы причщий изироко-
го демократизма, виес некое обще-
человеческое начало, черты, свой-
ственные бытовому жанру Репина,
исторической живописи Сурикова,
портретам Серова.
Отказываясь от былой связи пейза-
жа < жанром, от оживления пейзажа
фигурами, сюжетным мотивом, Левя-
тан в самой природе находит доста-
точно содержания для создания пол-
ноценной картины. Пейзаж в Подлин-
ном смысле этого слова. очищенный
от всего наносного и постороннего,
пейзаж-симфония приобретает у него
небывал`.» силу и выразительность.
С Левитаном в пейзаж пришла на-
стоящая живопись. Все завоевания со-
временного искусства в области коло-
рита были использованы Левитаном
для выражения родной природы. Ле-
витан считается величайшим мастером
тона, тональной живониси, но не в
том смысле, что он природу подчини-
ет каким-то раз найденным, излю-
ленным сдержанным красочным соч
таниям ради благородства полот-
на (TO, что было присуще в ка-
кой-то мере старым мастерам или жи-
вописи Коро), а в том смысле, что сн
для каждого пейзажа находит свою
красочную мелодию со своим тональ-
ным ключом, выражающую с наиболу-
шей полнотой действительный ко-
лорит, данное состояние природы,
«Березовая роща» — это торжество
зеленого тона, блещущего, всеми воз-
можными своими оттенками В «Золо-
той осени» два основных тона; выра-
жающих тему пейзажа, — яркое зо-
лото листвы и интенсивная синева не-
ба. Сдержанна и глуха красочная.гам-
ма «Владимирки»: серо-зеленые поля,
серо-синие далн... Но как насыщена
при этом картина цветом, как богаты
переходы зеленого в коричневые и
`янловые’ оттёнки, серого — ‘в мягкие
фиолетовые. Всеми красками сверкает
«Озеро» — самое жизнерадостное по-
лотно Левитана, гимн ликующей
жизни. Левитан такой же величайший
мастер мелодии в живописи, ка-
ким в музыке является Чайковский.
Именно глубокое чувство цвета поз-
воляет Левитану показать внутреннее
движение в природе, и`это делает его
пейзажи такими живыми и непосред-
ственными. Трепет молодой зелени,
рябь волн реки, игра лучей солнца на
зелени, на поверхности воды или от-
ражение в ней движущихся облаков и
берегов, вибрация воздуха, тонкие ие-.
реходы цвета в небе, разнообразие об-
лаков, — < какой наблюдательностью
и остротой все это передано!
Вспомним уходящую, обгоняющую.
другие облака серую дождевую тучу
в картине «После дождя», медленно
поднимающуюся дымку тумана в
‚ «Стогах». Все эти движения в приро-
ine Левитан показывает ие только раз-
нообразием красок, их тончайшей ин:
струментовкой, но и самой фактурой
живописи, направлением и размером
}
Ю. ЮЗОВСКИЙ _
©
fees Это размышление автора, неза*
зисимое от его героев, передается
нам и создает ту интеллектуальную
настороженность, ю которой мы го-
ворили,
[one говорить о содержании пье-
сы в символическом же плане. мож:
но сказать, что в ней идет борьба
за душу человеческую между «дья-
волом», которй носит вдесь имя
Констанции, ни «ангелом», имя кото-
рому Алексей Ладыгин. Сама же
душа представлена юной Кирой. не.
вестой Алексея. Алексей увлечен
опытами над обезьяной Лилианой,
успех их будет благом для челове-
чества. Бескорыстная любовь к на-
уке хак бы определяет его любовь
к женщине, и наоборот. Кира скло-
няется и к хорошему, но и к дур-
ному,—«антел» и «дьявол» борются
в ее собственной душе, Она счита-
ет. что работа ее будущего мужа—
это «служба», достаток, положение,
ей странно самоэзабвение Алексея, и
она ревнует к науке, видя в ней
соперницу. Она _ приглядывается к
пяде Алексея, Дмитрию Ладыгину,
известному певцу, для которого нг-
норируемые Алексеем слава, деньги,
положение в жизни ин есть жизнь!
Он излучает тот обманчивый блеск,
который околдовывает Киру, и 8
«Обыкновенный человек» в Москов-
ском театре драмы. Е. Самойлов —
Ладыгин и А. Терехина— Аннушка.
Фото А. Гладштейна и В. Пульвера.
а
Портрет работы В. СЕРОВА. Масло. 1893 г.
мазка. Его мазок дает не только цве-
товое определение предмету, но вы-
являет и самое его строение и харак-
тер его движения.
Левитан всегда стремится к компо-
зиционному пейзажу — законченной
картине, синтезирующей в себе мно-
жество единичных наблюдений.
Вскоре после ‹мерти Левитана его
лучний други почитатель А. П. Че-
хов говорил одрому из своих знако-
мых: «Как мало ценят и мало доро-
жат вещами Левитана. Это ‘такой or-
ромный, самобытный и оригинальный
талант. Это что-то такое свежее,
сильное, что должно было бы пере-
ворот сделать...»
Действительно, искусство Левитана
в его время воспринималось очень од-
носторонне и суженно Для большин*
ства своих современников он был
лишь «поэтом грусти», виртуозом жи-
вописи и даже... служителем чистого
искусства.
Лишь в советскую эпоху творчест-
во Левитана нашло истинное призна-
ние и получило заслуженную оценку:
Выставка Левитана в Третьяковской
галлерее в 1938 году, на которой бы-
ло собрано свыше 500 работ худож-
ника, показала масиггабы его дарова-
ния, многогранный гений этого масте-
ра.
Творчество Левитана — замечатель-
ная школа, поучительнейший пример
для наших молодых пейзажистов, об-
разец -взыскательности к себе и ог-
ромного напряженного творческого
труда, неустанных поисков.
Озеро.
В Московском
театре драмы
этот же момент позади нее возни-
кает мать ее — Констанция, Она
нашептывает Кире ядовито-сладкие
мысли, поощряя и провоцируя тай-
ные помыслы Киры. Автор, опасаясь
за исход борьбы, спешит на помощь
Алексею еще с двумя лицами —
Свеколкиным и Аннушкой. Свеком-
кин— друг Дмитрия времен граж-
данской войны, когда-то они мечта-
ли о будущем, за которое боро-
лись и вот они встретились, «два-
дцать лет спустя», Оба они могут
рассказать друг другу, что не зря
провели это время: один стал уче-
ным, другой—тпевнюм, юба извест”
ные и уважаемые люди. На этой
счастливой развязке часто ставила
точку старая литература, — Леонов
отсюда только начинает свой разбег.
Он разлучает друзей, делает их
чужими друг другу, — Свеколкина
сводит с Алексеем, Ладыгина <
Констанцией, и завязывает бой.
Эту расстановку сил важно иметь
в виду: конструкция пьесы все же
довольно реустойчива — любая не-
осторожность, и она может покл-
титься на одном каком-нибудь ко-
лесе. центром спектакля может ока-
заться Ладыгин или Алексей, или
Свеколкин, или Аннушка (кстати
лучшая роль пьесы), илн даже тетка
Констанция, как это и случилось в
Театре драмы.
Заметим, что внимание Киры к
Алексею и Дмитрию-—это не расчет
или план, это действительно невин-
ное, смутное, бессознательное ме-
стами, кажется, даже сомнамбуличе-
ское тяготение и к доброму и к
злому. Она еще не ведает, что тво-
рит, и ее простодушие, ‘и безза-
щитность перед могучими силами,
которые схватились за нее, — чер-
та, которая очень дорога Леонову.
Театр совершил ошибку поручив
эту» роль К. Пугачевой. Прекрасная
актриса, мы все ее знаем, но как сама
она, своим артистическим инстинк-
том ‘не почувствовала, что это ‘че
ее роль, что бы там ей ни говорили,
кто бы ни говорил? Разве только
потому, что есть «роль», слаза
богу, «роль», наконец-то «роль»!
Tax, что ли? Печально!
У Пугачевой много обаятельного,
женского «лукавства», «хитрости»,
«обольстительности», той «частицы
чорта», о которой поется в арии! Но
раз так, раз, с позволения сказать,
ты «чорт», то ие ‘изображай собой
ангела, и не уверяйменя на каждом
мазинов,
я симфония х
те обобщений М. Бражникова
Игорь БЭЛЗА
Болыне двалиати лет работает
над изучением древнерусских пев-
ческих рук старитий научный
сотрудник Ленинградского институ-
та театраи музыки М. Бражников.
За эти годы им было изучено и
описано огромное количество памят-
ников так ‘называемой «крюковой»
нотации -— древнерусской. системы
безлинейной затлиси музыкальных
звуков.
. Из. накболее значительных трудов
Бражникова следует упомянуть ‘ис-
следования «Многоголосие знамен-
ных партитур», «Древнерусские но-
тации, как предмет палеографии»,
которой работает
Бражников, привлекала внимание
крупнейших русских исследователей
—B. ‘Одоевского, Д. Разумовского,
С. Смоленского, Очень’ интересо-
вался «крюками ‘и энаменами» Pax-
сам работавший в этой
облабти под руководством Смолен-
ского и обращавшийся к COKpOBH-
щам знаменного пения в своем фор-
тепианном трио, посвященном памя-
ти Чайковского, в первой и третьей
и других сочинениях.
Известен также большой интерес к
знаменному пению, проявлявиийся
Глинкой в последние годы его жиз-
ни, Бородиным, Римским-Корсако-
вым, Чайковским, Танеевым и дру-
гими великими русскими мастерами,
стремившимися стостичь националь-
ные черты отечественной музыки в
ее древнейших истоках,
По количеству изученного мате-
риала, по новизне методов и широ-
по
справедливости можно назвать крул-
нейшим советским специалистом в
этой области, привлекшей за по-
следнее время внимание ряда круп-
ных ученых.
Одной из наиболее сложных ее
проблем следует считать определе-
ние возраста того или иного памят-
ника. Разумеется, здесь о играют
большую роль современные палео-
графические методы--изучение бу-
маги, почерка и т. п. Но отреде-
лить возраст рукописи теще недо-
статочно для определения возраста
памятника в его первооснове.
М: Бражников . разработал ” здесь
новый метод, применение которого
оказалось нрезвычайно слодотвор-
HBIM.
Мололая наука источниковедейия
при изучении того или иного па-
мятника часто исходит из того, что
акад. Н. Морозов остроумно назвал
«лингвистическим спектром». Чисто
статистическим методом можно
установить числовые пропорций
употребления того или, иного обо-
рота, отдельных слов, выражений,
характерных для данной эпохи или
для данного ‘автора. .
Подобные подсчеты, как извест-
но, позволили в свое время выде-
лить так называемый «Ягвист» из
всего контекста Библии, уста-
$х®х>®
ae
EAT
шагу ангельским голоском: «я —
ангел!». р
При этом маневре вот’ какая по-
лучается история. Кира у Пугаче-
вой весьма гладко показывает и
свою наивность и свое простоду-
шие, но стоит ей заговорить или
поднять глаза, как хочется присви-
стнуть—э-ге!— такой чувствуется
тут опыт, можно сказать, прожжен-
ный опыт, что я не удивляюсь, по-
чему она, мгновенно потупившись,
умолкает и только уголком глаза
поглядывает: «не заметили ли?» За-
метили, все заметили! Кирина ма-
маша, как известно, исчадие ада, но
дочка, право, об’едет мамашу! :
Ф. Каверин, внесший много трудав
спектакль, стутал карты, допустив
эту интерпретацию. Каждое лицо в
пьесе, повторяем, не только «быт»
или «характер», но еще знак автор-
ской мысли, и этот ориентир надо
все время держать в руках, чтобы
не заблудиться,
С этой точки зрения проверим
другие исполнения.
В. Любимов в роли Ладыгина хоро-
шо изображает ‘избалованного успе-
хом певца, и я мог бы ограничить-
ся стандартной справкой, что актер
справился со своей ролью. Но у Ле-
онова Ладыгин крупнее, незауряд-
нее, шире, он—настоящий талант,
днако всеми этими качествами он
щеголяет, как каким-нибудь брил-
лиантовым перстнем. Это и ставит
Ладыгина в полемическую позицию
к Свеколкину и сближает < Кон-
станцией.
Жена Ладыгина у О. Матисовой е
первом акте очень нас привлекает:
ость в ней легкое чувство иронии,
свойственное русской интеллигент-
ной женщине. Иронические стрелы
в сторону Ладыгина, хвастающего,
что некогда юн был «маляром», а
сейчас вон кто, — составляют €€
скромный реваниИ Но в дальней-
шем актриса слишком сюдчеркивает
свою роль в пьесе_быть может,
этим способом она (к сожалению,
редко появляющаяся на сцене) воз-
награждает себя.
Ближе к теме Е. Самойлов. Его
Алексей — юный, хорошенький, чи-
стый, в его увлечении опытамиесть
грациозная и трогательная Cepbes-
ность, он довольно удовлетворитель-
но выполняет роль «ангела», поручен-
ную ему автором. В целом, однако,
это несколько внешний образ—ка*
жется, что актер заранее нарисовал
себе портрет мололого ученого и
сейчас, на наших глазах, не cTec-
няясь, его копирует, имитирует. Пэ-
рой он забывает об этом занятии—
й
ского развития
Истоки русской музыки.
новить наличие бесспорных Н-
терполящий в текстах Иосифа
Флавия ни т. п. М. — Бражни-
ков сделал HeuTo подобное при
изучении крюковых рукотисей. On
проделал поистине гигантскую ра-
боту над многочисленными рукопи*
сями. р
Все полученные результаты были
обработаны графически, причем по-
строенные Бражниковым — кривые,
таблицы, диаграммы и т. п. поража-
ют своей закономерностью. Они на-
глядно раскрывают путь историче-
древнерусской му-
зыкальной культуры. Недавно 3a-
конченная ученым работа подготов-
ляется к изданию, осуществление
которого крайне сложно ло чисто
полиграфическим причинам (необхо-
димость изготовления специальных
шрифтов). Однако < оснюзным зы-
водом работы Бражникова крайне
важно ознакомить’ нашу обществен-
ность, не дожидаясь выхода из пе-
чати его работы в целом и завер-
шения ее последней. части, посвя-
щенной применению статистических
методов к изучению современной
музыки.
Прежде всего, выяснилось, что в
руколисях ХПИ века преобладают
речитативные знаки крюковой нота-
ции, так называемые — «стопицы»,
обозначаютщие повторение звуков на
одной высоте. Произведя подсчеты,
Бражников определил процентное
содержание «стопиц» в рукописях,
которое равно: в ХИ веке—74 проц.
ХУ в.—44 проц, ХУГ в.—30 проп.,
и, наконец, в ХУП в. — 18 процентам,
Это значит прежде всего, что
возраст памятника определяется сте-
para речитативности напева.
Далее Бражников установил, что
основное направление развития зна-
менного распева с древнейших вое-
меч есть Усложнение напева за счет
уменьшения его речитативности.
Возрастает употребительность
«знамен», определяющих более вы-
сокие звуки, так‘же, как знаков,
посредствующих между низкими и
высокими звуками. Напевы переста-
ют ограничиваться областью низких
«согласий» (регистров) и расшгиря-
ются в сторону более высоких эву-
ков, которые начинают преобладать
над более низкими. Следовательно,
изменяется и обогащается интона-
ционный строй знаменного раслева.
Иными словами, Бражников и в
историческую закономерность раз-
вития песенного начала в русской
музыкальной культуре. Именно очно
постепенно о вытеснило речитатив-
ность, характерную для раннего пе-
рнода руеского мелоса, < течением
времени приобретавшего широту
диапазона, гибкость и выразитель-
ность, определяющие его эмоцио-
И. ЛЕВИТАН. Масло. 1900 г, Гос. Русский музей (Ленинград).
больше’ человек,
нальное богатство на выюших сту-
пенях развития,
тогла перел нами просто тов. Ca-
мойлов, который не производит впе-
чатления молодого ученого. Спох-
ватившись, он снова принимается за
дело и, надо признать, довольно
искусно.
Свеколкина играет М. Штраух. Чем
тем он скромнее,
эту скромность большого человека
передает Штраух и сразу попадает
в тему которую он своеобразно и
окрашивает. Впечатление такое, что
на всем обличии Свеколкина лежит
легкая поволока усталости, MHOTO-
летней усталости, которая никогда
окончательно Не проходит, но она г
не докучает Свеколкину, это его
естественное состояние: бываютта-
кие люди! Сквозь эту усталость
пробиваются его ирония, ум, наблю-
дательность. Свеколкин ‘поначалу
может обмануть нас своей обыден-
ностью, но чем больше вы < ним
знакомитесь, тем больше удивляе-
тесь, сколько в нем богатства.
Однако Штраух чересчур дове-
рился леоновскому названию «обык-
новенного человека», какового он
здесь официально представляет.
Тут кое-чего Леонов не додумал.
Он слишком напирает на понятче
«обыкновенности» и слишком ThOC-
пешно дает своему герою это под-
черкнуто ничего не значащее, коми-
чески ничего He значащее UMA
«Свеколкий». 3
Вель и Свеколкин и Ладыгин не-
заурядные люди, и эту незауряд-
ность не к чему стирать. Ибо речь
идет о том, чтобы деятельность и
«ряловых» и «исключительных» лю-
дей была свободна от мотивов эгоиз-
ма, от индивидуалистических, эго»
центрических пережитков. В этом
социалистическая тема пьесы, а че
в том, чтобы всех, так сказать, пюд-
равнять. Уравнительный мотив вкрал-
ся сюда контрабандой в пылу . по-
лемики Леонова с самовлюбленно-
стью Ладыгина. Этот мотив приту-
uma личность Свеколкина. Штраух
гасит яркость, которая есть в нем,
и даже его «усталость»— это оправ-
дывающая его дымовая завеса, под
прикрытием которой он удаляется
на залчий план. Если бы он резче
обнажил свою инцивидуальность,
разве он впал бы в индивидуа-
лизм? Не обязательно! Но он при-
бедняется: дескать, он— незаметный,
он—Свеколкин, он—<ерый воробушек.
Непонятно, чем тут хвастать! Ла-
дыгин похваляется своей незауряд»
ностью, Свеколкин скрывает и CTH-
длится ее. Дурно, если ворона pA-
И. ЗВАВИЧ
CU
~
МВОЛЫ
ДЖОНА ПРИСТЛИ
Джон Пристли познакомился < Пристли идет под другим заглавием.
Гоголем после того, как оценил Че- Нам кажется, что если углубить вто-
хова. Английский драматург учился рое толкование Гуля — Гайдебурова,
у Чехова диалогу и экономии сцени-
ческих средств. У Гоголя его пора- типа Чаплина; его пафос
то инспектор должен быть человеком
глубокий,
` зил авторский прием: появление на- но не кричащий; его идеализм ме-
стоящего ревизора после Toro,
как много смешон и чулаковат, но не ‘ре-
Хлестаков был выведен на чистую во- зок, и от исполнителя этой роли хо-
ду. Этот прием Пристли перенес
в чется подлинной нравственной силы,
свою Ньесу «Ревизор `пришел»: (в Ле- а не нарочитого морализирования.
нинградском театре комедии Ют-
кевич поставил ее под заглавием «Вы
этого не забудете»).
Семейство _Берлинг,.
в комедии Джона Пристли, — не
просто буржуазное семейство в. ме-
большом промышленном городке
центральной Англии. Нет; семейство
Берлинг — символ всякого «добро-
порядочного» общества, самоуверен-
ного и самодовольного. Философия
этого общества изложена в заздрав-
ном тосте Артура Берлинга за здо-
ровье помолвленных — Шейлы Бер-
линг, ‘его дочери, и Джеральда Кроф-
та, молодого промышленника, участ-
ника`фирмы Крофт. Артур Берлинг
уверен в том, что его богатство и
строй, гарантирующий это богатство,
строй, при котором каждый думает
только о себе и о своих/ интересах,
стоит непоколебимо. Артур Берлинг,
даже приводит образец — опять-таки
- символ — устойчивости этого строя:
ведь он длет возможность строить
такие замечательные в техническом
отношении веши, как пароход «Ти-
таник» — 46.800 тонн и не тонет, не
тонет, ни при каких условиях. При-
стли надеется, что зрители вспомнят
о страшной гибели «Титаника» со
всеми пассажирами Незадолго до
первой мировой войны. Артур Bep-
линг живет в 1912 году, за два года
до первой мировой войны, но он счи-
тает войну немыслимой. Не будет
войны, говорит и искренно думает
он, так как война поставила бы под
вопрос самое существование цивили-
зации, его цивилизации, цивилиза-
ции мистера Берлинга.
Мистер Берлинг куда более ‹амо-
уверен, чем гоголевский городничий.
Сквозник-Дмухановский знает о том,
что у него есть грешки (у кого же
их нет); Артур Берлинг убежден в
том, что за ним никаких грехов и не
. Инспектор Гуль обвиняет Берлин-
гов в убийстве девушки Евы Смит,
не имея на то никаких формальных
изображенное полномочий; ему сознаются так или
иначе все члены этой семьи, созна-
ются вопреки своему желанию, по-
тому что хотят верить в непоколе-
бимость своих прав на господство” в
этом мире. Но когда инспектор. Гуль
разоблачен, ‹емейство Берлингов,
или, во всяком случае, все его стар-
ние представители быстро успокаи--
ваются. Они не возмущаются тем,
что оказались в дураках и дали се-
бя провести, ` подобно гоголевским
героям. Нет, у Пристли они находят
своеобразное удовлетворение в воз-
можности вернуться к прежнему по-
ложению — к лжи, в которой им
было так удобно жить до прихода
инспектора Гуля. :
В этом возвращении у Пристли
есть опять-таки своя снмволика, ибо
вся пьеса символична насквозь — не
только в своих героях, но и в своих
ситуациях.
Первая мировая война была для
Джона Пристли своеобразным «ин-
спектором», который подверг ради-
кальной проверке все поведение ан-
глийских хозяев жизни. В годы пер-
вой войны, когда понадобилось об-
ратиться за помощью к народу, Бер-
линги каялись и обещали сделать
жизнь достойной героев. Но потом,
через несколько лет после войны,
после прихода первого инепектора,
они успокоились и вернулись к“ста-
рым грехам, к старой лжи.
Теперь, полагает Пристли, насту-
пившая ‘вторая война является на-
стоящим, решительным инспектором,
который не даст уже уйти от след-
ствия по всем преступлениям Bep-
лингов. Берегитесь, господа: «смеет- >
ся тот, кто смеется последний». Эта
этой области непреложно установил
фраза имеет у Пристли то же сим-
волическое значение, что у Гоголя,
когда городничий обращается в зри-
тельный зал со словами, которые
должны были звучать зловеще в ни-
числится, и надеется на награду —
ему обещано дворянство, ..если, ко-
нечно, он не попадет в какой-нибудь
скандальчик. Но ведь это исключе-
но, не правда ли? вр a
Совесть Берлингов ‘безмятежно КОЛаевской госсии: <сад, кем смее-
дремлет. Но вдруг она пробудилась тесь? Над собой смеетесь!» К’ сожа-
i ’ лению, y apTucta Kucenesa—Bepaun-
mpauia B rocta K Bepamuram B OOpa- on Ленинградск
зе полицейского инспектора Гуля. BUNT RCO TEA De ROME AE
Нам трудно представить себе Хле-
стакова в. виде совести городниче-
го, Тяпкина-Ляпкина, Бобчинского и
Добчинского. Мы представляем себе
тип Хлестакова совсем иначе — это
реальный тип;-легкомысленный. моло-
дой чиновник из Петербурга... Но у
Пристли ревизор насквозь <имволи-
чен — это олицетворение совести. А
как говорит совесть? Можно ли
представить себе совесть смешной?
Конечно, нет. ene беспокойна, ‘тинга», постарался по-иному перепи-
ме, и аи сать настроения среднего ‘англичае
представляет ее артист Л. Колесов НИна в годы войны, чем это сделал в
в Ленинградском театре комедии. 1914—18 гг. Герберт Уэльс в евоем
«Мистере Бритлинге». У Герберта
Эта роль носит почти мистический
оттенок: вель в самом появлении со- р
р и Е ; OHH о: 5
вести среди грешников есть нечто Verses. война рождает папифастаь у
мистическое.
Но возможно и другое толкование
роли инспектора Гуля — централь-
ной в пьесе Пристли. Эта пьесё име- нем `англичанине». Пристли нашел
ет определенное социальное зНаче- рерлинга (который по своему месту
ние: ее символы обозначают вещи, у
существующие в ‘английском обще- В Обществе отличается от Бантинга
и Бритлинга, но не менее типичен)
стве. В пьесе речь все время идет,
и дал ему классовую. характеристи-
0б отсутствующих, © простых лю-
дях, Джонах и Евах Смит; в частно- ку. В отличие от Уэльса и Гринвуда
OH He питает любви к своим героям:
сти, одна простая девушка-работ-
ница, оказывается, покончила жизнь i
он к ним безжалостен, ибо считает
их виновными во многих бедах, по-
самоубийством, потому что ее ` толк-
стигших его отечество.
нина в Камерном театре она имеет
подчиненное остальному тексту. зна-
чение и связана только < приемом
«возврашения» ревизора.
Для
характеристики символов
перенесение во вторую мировую вой-
ну мотивов первой начато было не
им. Гринвуд, автор «Мистера Бан-
в защитника родины. И Уэльс, и
Гринвуд писали по-своему о «сред-
нули к этому Берлинги, каждый в
отдельности и все вместе. Образ Евы
Смит,. о которой все говорят на про-
тяжении трех действий пьесы, и ко-
торая не появляется на сцене, на-
сквозь символичен: она представляет
собою страдающую Англию, Англию
трудящихся. Инспектор. Гуль — не нув элементы детектива в ее сю-
только совесть Берлингов, подспуд- жете. «Кто убил Еву Смит» —
но существующая и легко успокаи- так я мог бы назвать.эту поста-
ваемая; инспектор Гуль — также! новку: В этом плане пьеса смотрится
представитель Евы Смит среди жи- с интересом, и формальные искания
вых, обвинитель, действующий от ее талантливого театра помогают делу
имени. Он сам—простой, немудрящий постольку, поскольку зрителя можно
человек, знающий только, где истин- держать в постоянном напряжении.
ная справедливость. Таким играет Это возможное, но, на мой взгляд,
` инспектора Гуля артист Гайдебуров не самое глубокое творческое реше-
Символы Джона Пристли не втюл-
не раскрыты Ленинградским театром
комедии. Мне кажется, что театр не-
сколько сузил тему пьесы, подчерк-
Джона Пристли стоит отметить, что.
в Камерном театро, где пьеса Джона
вопрос, то Кира смелее найравится
к Ладыгину, аон при этом еще
«рванет» да пошире, и мы; честное
слово, не будем ее останавливать...
Аннушка у А. Терехиной похожа на
своего отца Свеколкинаи в хоро-
шем, из дурном. Она полюбила
Алексея, ум помогает ее чувству.
раскрывая и оценивая богатый
внутренний мир Алексея, и это, к
слову сказать, при сложившейся си-
туации в слектакле очень нелишняя
рекомендация. Аннушка еще не де-
вушка, но уже не девочка, она
становится девушкой, взрослой. Си-
ла, Ha наших глазах рождающаяся,
с какой Аннушка подавляет свое
чувство к Алексею, есть ее победа.
Она может гордиться собой, и она,
и отец, воспитавший ее.
Все это прекрасно показывает Те-
рехина, все, исключая одного. Де-
вочка в ней не превращается в де-
вушку, точнее: она становится
взрослой. но взрослой «вообще», с
тем же успехом она могла бы быть
мальчиком, влюбленным в старше-
го, импонирующего ему товарища.
«Женский» мотив отсутствует. здесь
вовсе, а он имеет значение в пьесе,
ия боюсь, что уже замеченное нами
сглаживание и здесь сыграло кое-
какую роль...
Как видим, все исполнители более
или менее отклоняются от точной
темы пьесы. Зато мы компенсирова-
ны ролью, ради которой коветуем
всем и кажлому пойти на спектакль.
Мы говорим об игре Ю. Глизер. Это —
мало сказать, Леонов, это больше,
чем Леонов, это тот случай, когла
лится в павлиньи перья, но разве
истина в ‘том, чтоб павлин рядился
в вороньи? Ведь если так ставить
акта. К. Пугачева — Кира и Ю. Гли-
зер — Констанция Львовна.
Фото Е. Игнатович (ТАСС).
«Обыкновенный человек» в Москов- СВои жадные руки. aS
ском театре ‘драмы. Сцена из 2-го НУтся STH PYKH, H борьба еще не
ние спектакля.
г
писатель’ может сказать: стоит” пи»
жу то, что зрело в тебе
лось невысказанным. театр, театр!
незанятым, Глизер получила дополе
нительную площадь и «захватила»
центр спектакля. Мы не собираем-
совет, который мы слышали: дес-
кать, не мешало бы «поубавить»
Глизер, чтоб .она не заслоняла сво-
‘их партнеров! Это совет нишего.
Her, лускай другие тянутся исами
«заслоняют», иначе еще раз востор-
жествуют\ «свеколкинские» мотивы...
Появись образ Киры, и Глизер ве
проиграет, и спектакль выиграет.
Леонов пишет в ремарке, что в
руках у тети Констанции находится
сумка «с замком, издающим звук,
точно перекусывают кость». Это
указание нельзя выполнить, но мож-
но догадаться, как представлял себе
Констанцию автор. Вот он и видит
ее сейчас натлядно. Констанция y
Глизер действительно похожа на’
старую обветшалую сумку, издаю-
щую знук перекусываемой кости.
Констанция—и быт, и символ, она
реалистична до поражающе ничтож-
нейших подробностей и вместе ©
тем фантастична. Вся она такозаы—
от ее шляпки с птичкой до черных
каблуков, от походки ло голоса, с
его то униженными, то утрожаю*
щими, то хищными, то почти воззы-
шенными, то жалкими, то жуткими
интонациями, и <е стеклянные глаза
покойника мерцают из глубаны
древнего, темного мира. Химера!
С великолепной саркастической
силой смело схвачена здесь боль“.
шая мысль. Смотрите: старая, ядол,
витая жаба выползла из черного
болота прошлого на этот зеленый,
освещенный солнцем, луг. Вот он
старый мир: страшный и жалкий и
смешной.
Вы смеетесь над повадками тетки
Констанции, юмеетесь все болыше и.
больше, уже беспечно, уже само»,
довольно смеетесь, этого момевта-
и дожидается Костанция, вдруг вы
слышите зв\к перекусываемой кос
ти, и юмех застревает в вашем гор=
ле.
Берегитесь, друзья. Старый Мир
протягивает к человеческой душе
Излалека TA-
кончена.
И потому пьеса Леонова будет ак*
туальной еще многие годы
эта фраза вовсе пропадает, а у Це- .
Гринвуда — пацифист превращается
сать для театра—он вынесет нару-—-
и оста-.
Глизер единственная до Konya ~~
исчерпала леоновскую мысль. И:
оттого, что место Киры оказалось
ся ее обвинять и считаем странным `