4
=>
{===
ольшюй‘
писатель и человек
° ТРровтел род © того
незального дня, когда
мы провожали в по-
следний путь нашего
друга, прекрасного
русского писателя
Алексея Николаевича
Толстого.
Он умер как раз
накануне тех великих
дней, которые пере-
жила наша страна и
всё советские люди, —
это особенно жаль,
потому что никогда
мы не испытывали
такого чувства жиз-
ни, такой широкой
всевародной радости,
как в эти дни полной
победы в той борьбе,
в которой Алексей
Николаевич так заме-
чательно участвовал:
Но все, что сделал
в своей большой жиз-
ни этот большой нпи-
сатель и человек, ле-
жит перед нами, как
наследне, и в нем для
нас очень много по-
учительного.
Я помню, как мы,
молодые писатели,
встретили в первый
раз Алексея Николае-
вича — это было в
Ленинграде в двадцатых годах. Он появил- Ма по себе работа’ грандиозная, а он дал
после окончания граж-` ТРИЛОГИЮ, посвященную
ся в Ленинграде
данской войны. Он приглядывался к новой
жизни и к нам, для него многое было внове.
Толстой явился перед нами во всеору:
жии формы. Это также было ‹примеча-
тельно, потому что тогда среди молодых
писателей была тяга именно к разнообра-
зию форм, к сложным поискам, различным
стилям. Новеллист, романист, драматург,
писатель сюжетного плана, писатель-
историк, — не было почти такой области
в прозе, которой бы он He занимался
страшно живо. Эта его живость нам чрез-
вычайно понравилась.
Я помню моменты особой детскости,
которые были в нем. Вдруг он приходил
на заседания в маленькую захудалую
квартирку на Фонтанке, где помещался
тогда Союз писателей, приходил с кора-
бельным фонарем.
Как-то он явился с нодзорной трубой и
в эту трубу во все время заседания рае-
сматривал другой берег Фонтанки, чем
вызывал негодование ночтенных заседа-
телей, погруженных в протоколы и бу-
мажки. Вдруг он посмотрел на часы,
вскочил: «Какого чорта я с вами теряю
время, я должен итти!», взял трубу под-
мьинку, как какой-то адмирал, и ушел,
Да, он не любил терять время за про.
токолами — в дыму заседаний. Он жил
огромйой, всепоглощающей работой.
Посмотрите, что этот человек в жизни
‘набяюдал, что он увидел и описал — весь
громадный мир, от «Хромого барина»,
через героев Октября, до героев Великой
Отечественной войны.
Он прошел как человек очень большую
и трудную жизнь. Многие большие писа-
тели того времени где-то сломались, где-
то сдали или в силу своего эгоизма или
в силу непонимания происходящего.
которые были норажены жестокостью од-
ного периода, сложностью другого, Tpa-
гичностью третьего, а он во всем и всегда
сохранял большую широту. Эта большая
широта доброго таланта создала хороший
фундамент для его творчества, без такого
фундамента он не мог бы изображать
—. Жизнь.
Представим на секунду, что’ он” та-!
лант ограниченный, пускай даже: добрый.
Тогда он мог стать сказочником, OH мог
открыть условный мир, какой создал, на-
пример, его современник
Грин. Напротив, Толстой шел не к вообра-
жаемым людям,
разных положениях, он не раз’единял се-
бя с ними. Вот почему те решения, кото-
рые он принимал, отличаются ясностью.
Он верил в то болыное, что было за всем
этим. А за этим была Россия, за этим бы-
ла судьба русского народа.
Соединяя себя с народом,
новизне, которая возникла в жизни,
не останавливался, но шел вперед,
подчиняясь
он
все
болыше расширяя свои требования к жиз-
ни и не боясь бурных волн, для которых
нужен был хороший штурман, чтобы про-
вести корабль его творчества и не раз-
бить его на отмелях. Он нашел свой путь
очень точно, очень честно, он нашел его,
как большой мастер. Эта честность, об-
леченная в слово, позволила ему в дни
громадных испытаний советского государ-
ства занять большое место среди идей-
ных защитников этого государства. Все
знают его статьи. Названия его статей —
<Родина», «Народ и армия», «Упорство»,
<Самоотверженность», «Русский и немец»,
«Вековая сила», «Разгневанная Россия»—
говорят сами за себя.
Народ, который он наблюдал в течение
десятилетий, он увидел в том апофеозе
раскрытия человеческих сил, в той заме-
чательной новизне, которая так поразила
весь мир.
Как всегда, Толстой не стесняется
расстоянием, ни трудами: он ездит Ha
фронт как военный корреспондент, он
‚ ездит как член Чрезвычайной Государ-
ственной комиссии по местам, где происхо-
Среди поэтов, удостоенных. в этом году
Сталинской премии первой степени, —.Ми-
хаил Лозинский, автор нового, но уже
классического перевода «Божественной
комедии» Данте. Впервые премия присуж-
дена за перевод, высоко оценена заслуга
поэта-переводчика. Это говорит о том,
как почетно у нас звание поэта-перевод-
чика, исключительно широка наша худо-
жественная культура, обладающая способ-
ностью вызывать к новой жизни произве-
дения далеких веков и чужих народов.
Еще Достоевский в своей речи о Пуш-
хине, говоря о «всемирной отзывчивости»
русского народа, отмечал именно эту
черту — умение понять литературные цен-
ности, созданные в других странах И в
другие эпохи. Эта черта, связанная Сс ос-
новными тралициями русской культуры,
является сейчас органической особен-
ностью культуры всего советского народа,
глубоко творческой и бесконечно разно-
образной. Она ярко выражена в высоких
достижениях нашего переводческого ма-
стерства, образцом которого является
вдохновенное творчество поэта-перевод-
чика Мих. Лозинского.
Говоря о творчестве переводчика, мы
под этим выражением понимаем, конечно,
не привнесение переводчиком от себя ка-
ких-то посторонних, чуждых оригиналу
свойств, а мастерство перевоплощения,
умение создать на своем языке произве-
дение, которое не просто показывало бы
смысл и формальные особенности подлинь
ника, а схватывало бы их неповторимое
художественное своеобразие, делало Hx
художественно живыми. И чем разнооб-
разнее круг переволимого материала. тем
сложнее задачи переводчика, тем выше
требования к мастерству.
К своей работе над переводом Данте
Мих. Лозинский пришёл после долгих
лет работы над®разнообразными памятни-
Sn ala at al i= =
Литературная газета
№ 10
prereset et
9:
HH
А. Н. ТОЛСТОЙ.
Снимок 19341 г. Публикуется впервые,
Фото В. СЛАВИНСКОГО.
Не-
Александр
а искал людей в Самых це умирают, потому
широком пути развития русской советской
цили немецкие звер-
ства. Он работает
как член Верховно-
го Совета. И с этой
стороны он раскры-
вается как человек
большого государст-
венного дела.
Чем больше мы бу-
дем знакомиться с
его жизнью, всмат-
риваться в его твор-
чество,. тем сяснее
увидим, что мы поте-
ряли больше, чем мы
думаем.
Если вы посмотэи-
те все его труды, вы
унидите, что по свое-
му гигантскому охва-
ту это целая энцикло-
педия, вы увидите
галлерею русских
люлей. времен цар-
ской Россий, револю-
ционного — перелома,
пернода утверждения
социализма и дней
Великой Отечествен-
ной войны. Даже пла-
ны его больших про-
изведений вызывают
уважение, потому что
войти в такую’ колос-
сальную’ эпоху, как,
скажем, гражданская
война, —.эт6` уже са-
этой эпохе.
эпоха Петра? А Иван Грозный? Эти фвгу-
ры для русской литературы не новые, Ка-
залось, что после пушкинских трудов Петр
поэтически представляет для нас фигуру,
не имеющую секретов. Открытие Петра у
Толстого—как раз в том изображении эпо-
хи, которое было бы невозможно без та-
кого гигантского явления в жизни челове-
‚ чества, как Октябрьская революция.
Особенно замечателен язык Толстого.
Язык его — это действительно русский
язык. Смешно говорить о том, что рус-
ский писатель пишет русским языком. Де-
ло не в этом, а в том ощушении языка,
широты его возможностей, которое было
свойственно Толстому.
Однажды, когда мы ехали с ним в Ле-
нинграде в трамвае, еще задолго до того,
как он начал «Петра», он сказал мне; что
акты тайной канцелярии — это замеча-
тельная вещь. Язык их, как он сказал, это
не язык быта, не язык праздников, а язык
драмы, язык человеческих трагедий, язык.
которым выражается самое внутреннее.
Он потом не однажды это повторил.
За всем этим у Толстого стояло
еше
нас после гражданской войны, новые лю-
ди были для него действительно новыми,
в лицо. И он прошел путь от великолеп-
ного знания старой России к прекрасному
знанию новой России именно вследствие
преданности русскому народу и русскому
языку. И всю свою судьбу и свое мастер-
ство посвятил Толстой развитию нашей
новой литературы.
Здесь я хочу отметить в нем ‘еще одну
очень важную черту. Это — неутомимость.
Даже лежа на одре болезни, тяжело боль-
ным, он был в таком великолепном опья-
нении творчеством, как никогда. Несмотря
‚на все мучения своего больного тела, не-
смотря на усталость, он писал третью
часть «Петра», как будто ему открылся
еще новый секрет, как можно еще свобод-
нее говорить обо всем. Толстой понял, к
каким высотам он пришел. Он тогда же
взялся переделывать первую и вторую
Части, потому ‘что вдруг увидел новые
возможности. )
Это был действительно громадный на-
родный русский талант, он шел вперед,
шел действительно с народом в его буду-
щее. И сегодня мы можем’ вспоминать его
труды, как труды, которьюе викогда
что они лежат ва
литературы. i :
В связи с 20-летием Киргизской ССР
А
понимание людей. Когда он появился у.
é
«Манаса» в переводе С. Липкина, Л. Пеньковского и М. Тарловского.
‚.. Вечера памяти
А. Н. Толстого
Первую годовщину смерти Алексея Ни-
колаевича Толстого литературная общест-
венность Москвы отметила больнитм вече-
ром в клубе писателей, устроенном 25 фев-
раля президиумом ССП СССР.
По предложению Н. Тихонова, открыв-
шего вечер, присутствовавшие почтили
вставанием память Алексея Толстого.
Н, Тихонов характеризует Голстого как
писателя громадного таланта, труды кото-
рого лежат на широком пути развития русб-
ской советской литературы и потому HH-
когда не умрут.
`°Воспоминаниями об Алексее Толстом по-
делился А. Игнатьев. К. Чуковский прочел
свои воспоминания, относящиеся к перво-
му его знакомству с Алексеем Толстым.
Писателем в ту пору‘ были исписаны круп-
ным и щедрым почерком толстые тетрадки
по. 200 страннц. Их было ие меньше пят-
надцати. На каждой была поставлена дата;
1901 год, 1902 год, 1903 год ит. д. Это бы-
ло полное собрание неизданных и до сих
пор никому не известных юношеских про-
изведений Алексея Николаевича, написан-
ных им чуть ли не в 14-летнем возрасте...
Там были сплошь стихи, Самое их количе-
ство свидетельствовало о необыкновенной
литературной энергии. И многие из них
имели подзаголовок: «Посвящаелся мате-
ри»... Эти юношеские строки, имеющие со-
рокапятилетнюю давность, глубоко прони-
заны чувством патриотизма, гражданскими
ндеями, любовью к родине и наролу.
В. Шкловский в своей речи говорит об
исключительном умении Толстого беско-
нечно /совершенствоваться. ‘А. Толстой
учился до последнего дня, многократно
принимаясь за одну и ту же тему. Огром-
ное художественное мастерство достигнуто
писателем в третьей части «Петра 5.
— Толстой очень любил искусство, оно
было фанатической страстью всей его жиз-
ни,—сказал И. Эренбург. — Он очень лю-
бил поэзию, свой литературный путь он ‘на-
чал книгой стихов. Бережно и любовно от-
носился Толстой к стихам молодых поэтов,
очень любил и понимал живопись.
Есть писатели-архитекторы, которые
строят обдуманно и сложно нлан романа
или рассказа. Алексей Николаевич не был
архитектором в своем творчестве. Он писал
так, как художник пишет пейзаж или порт-
рет. У него план менялся за работой. Он ле-
пил свои образы постепенно. Несколько раз
я видел, как он «деформировал» рассказ.
Для него не играли роль точность событий
и наблюдений. На мой взгляд, это признак
большого таланта, ибо документальной
точности придерживаются люди, не уве-
ренные в большой глубине зрения.
И. Эренбург вспоминает о работе Тол-
стого в дни Великой Отечественной войны,
о его сотрудничестве в газетах.
В состоявиемс< затем концерте О. Абду-
лов прочел новую главу из третьсй части
«Петра. 1», К. Пугачева — отрывок из вто-
рой части романа. Артистами Пентрально-
го детского театра была исполнена сцена
из пьесы «Золотой ключик». В. коннерте
потому что Толстой их до того не видал принял участие Эмиль Гилельс.
д
Заседание, посвященное памяти А. Н.
Толстого, состоялось 27 февраля в Госу-
дарственном литературном музее.
Директор музея проф. И. Клабуновский
во вступительном слове рассказал собрав-
шимся о творческом пути замечательного
русского писателя.
В. Лидин прочел отрывки из своих’ вос-
поминаний о Толстом.
vi
Открытое заседание кафедры русской
литературы филологического факультета
Московского университета было посвяще-
но памяти А. Н. Толстого.
Проф. Д. Благой сделал доклад о. романе
<Петр Первый».
Доц. А. Алпатов рассказал о работе А.
Толстого над романом «Петр Первый»,
проф. Б. Нейман — об исторических источ-
никах романа.
Гослитиздат выпускает новое издание
Иллюстри-
рует книгу Г. Петров. НА СНИМКЕ: иллюстрация к главе «Великий поход».
^овлов ПАОСТЕРСТВО ПЕРЕВОДЧИКА
ками мировой литературы, Основные вехи
его деятельности, как переводчика, это;
«Эринии» — драма на античный сюжет
французского поэта-парнасца Леконт де-
Лиля, «Тартюф» Мольера, «Жизнь Бенве-
нуто Челлини, им самим рассказанная»,
«Гамлет» и «Двенадцатая ночь» Шекспира,
комедия Флетчера «Испанский священник»,
повесть Ромэн Роллана «Кола Брюньон»,
средневековый иранский эпос — поэма
Фирдоуси «Шах-Намэ», армянский народ-
ный эпос — «Давид Сасунский» (в сокра-
щенной версии поэмы), трагедия Корнеля
«Сид», комедии Лопе де Вега «Собака на
сене» и <«Валенсианская вдова» комедия
другого испанского драматурга ХУЙ века
Аларкона «Сомнительная правда», комедия
Шеридана «Школа злословия». К этому
следует прибавить еще ряд лирических
стихотворений разных поэтов — Шиллера,
Гете, Леконт де-Лиля, Кольриджа, грузин-
ского романтика Бараташвили и других.
И, наконец, — «Божественная комедия»
Данте,
Этот перечень ноказывает исключитель-
ную широту диапазона работы Лозинско-
го, охватывающей разнообразнейшие язы-
ки и страны (Англия, Франция, Испания,
Италия, Германия, Иран, средневековая
Армения), различнейшие эпохи — от сред-
них веков (Данте, «Давид Сасунский»,
«Шах-Намэ») через эпоху Возрождения
(Шекспир), через. французский XVII Bex
(Мольер, Корнель) и английский ХУШ век
({{Меридан) до наших дней (Ромэн Рол-
лан), все литературные жанры — траге-
дию, комедию, эпос, прозаическое повест-
вование, лирику, разнообразнейшие типы
речи — от возвышенного стиха клаесиче-
ской трагедии или поэмы Данте’ до непри-
нужденного народного языка ролланов-
ского «Кола Брюньона». Поистине, это
пример той «всемирной отзывчивости», о
которой говорил Достоевский. Правда, не
всем жанрам мастер отдал одинаково
значительную дань: так, переводы лирики
и прозаических повествовательных про-
изведений занимают у него не столь вид-
ное место. и, напротив, ярко выражено его}
тяготение к монументальным формам — к
эпосу и драме во всех их разновидностях.
Более пристальное изучение творческого
пути, пройденного Лозинским, показало
бы, разумеется, определенную эволюцию,
совершенствование методов работы, прин-
ципов подхода к оригиналу и технических
приемов перевода. Но важно оттенить
и другое — высокий общий уровень пе-
реводческого мастерства на всем протя-
жении деятельности Лозинского. Необхо-
димыми предпосылками для этого явились,
с одной стороны, глубокая филологиче_
ская культура, дающая возможность пол-
ного понимания оригинала в его XapaK-
терных чертах, его связях с эпохой, в его
технических деталях, *BO всех особенно-
стях его текста, и, с другой, величайшее
мастерство в области: русской речи и рус-
ского стиха, совершенное знание богат-
ства русского словаря и средств языковой
выразительности, позволяющее перевод-
чику найти лучший из возможных вариан-
тов. Лозинский во многих случаях высту-
пал как автор реального и историко-ли-
тературного комментария к переведенным
им произведениям («Гамлет», «Жизнь
Бенвенуто Челлини», «Чистилище» Данте
и др.), а в предисловиях к некоторым из
своих переводов не раз формулировал
свои переводческие принципы. В своем
предисловии к переводу «Гамлета» («Аса_
Четта», 1937) он пишет по поводу пере-
дачи английского стихового текста, обыч-
но содержащего в себе болыне слов (а
тем самым и понятий), чем соответствую-
щий отрезок русского: «Возникает нелег_
кая задача передать содержание подлин-
ника посредством таких словосочетаний,
которые выражали бы все наличные по-
нятия и образы оригинала, и при этом
нигде не поступиться качеством русского
стиха и достоинством русской речи».
Мы знаем немалое число переводов, —
и не только стихотворных, но и прозаийе-
ских, — содержащих всякого рода н
атяж-
ки, неуклюжести, тяжеловесные, а т.н
просто неправильные обороты, что проис-
ходит от невнимательного отношения K
‚вообще нрава веселого и общежительно-
Симон ЧИКОВАНИ
Гнездо ласточни
Под карнизом на моем балконе
Ласточка гнездо проворно въет
И, как свечку в выгибе ладони,
Жар яйца в укрытьи бережет.
Ласточка искусней нижет прутья,
Чем иглой работает швея.
Это попеченье об уюте
Сказочнее пенья соловья.
Может быть, помочь мне мастерице?
Я в окно ей кину свой дневник,
Пусть без связи выхватит страницу
И постелет, словно половик.
Даже лучше, что, оставнтись втуне,
Мысль моя не попадет в печать.
Пусть она у бойкой хлопотуньи
Не шутя научится, летать.
™
И тогда в неузнанном обличьи
Грусть, которой я не устерег,
Крыльями ударивши по-птичьй,
Ласточкою выпорхнет из строк:
Не летите прочь от нас, касатки!
В Грузии вам ласка и почет.
Четверть века вскапывали грядки,
Почки набухают круглый год.
Грузия весь год на страже мая.
В ней. зима` похожа: на весну.
Я вам звезд на гнезда наломаю,
В холода в стихи вас заверну,
Режьте, режьте воздух беспредельный,
Быстрые, как ножниц острия!
Вас, как детство, песнью колыбельной
Обступила родина моя.
}
Что же ты шарахаешься, птаха?
Не мечись, не бейся — погоди.
Я у слова растегну рубаху
И птевца согрею на груди.
Перевел с_ грузинского
Борис. ПАСТЕРНАК.
‘
НАГРА?К ДЕНИЕ ПИСАТЕЛЕЙ
БРАТСКИХ РЕСПУБЛИК
Указом Президиума Верховного. Совета
СССР за достижения р х Е
зяйства, промышлени ; > KY ы
с и искусства награждены sowie Sea
далями колхозники и колхознины, oe
ки сельского хозяйства, В. pes
науки и искусства Грузинской CCP. eee
награжденных писатели. ee woe
награждены Г. Н. Леонидзе и ее
ни, орденом Трудового Красного :
_^И. В Абашидзе, К. С. Гамсахурдиа.
+5
За достижения в развитии чево, о
зяйства, промышленности, науки, куль yee
и искусства Киргизской CCP а
Верховного Совета не. наградил пер
ых деятелей респуолики. :
ви нина награжден народный
поэт Киргизии Аалы Токомбаев-
al
Указом Президиума Верховного сое
СССР среди выдающихся деятелей ПР
мышленности, сельского хозяйства, науки»
культуры азербайджанского ты
ждены орденом Ленина писатели: Гусейн
Мамед Рагим Абас оглы, Ордубады Nee
Саид Гаджи Ага оглы, Рустам-Заде Сулей-
ман Али Абас оглы, Талыб-Заде Абдулла
Шаик. ;
С. ШЕРВИНСКИЙ O b р pace 3 5]
Грузия оказалась в поле зрения русских
поэтов вскоре после знаменательной даты
ее добровольного: присоединения к России.
Самый этот факт был отмечен и по досто-
инству оценен декабристом А. Одоевским,
сказавшим о Грузии: 1
...Не томит тебя кручина”
Прежних пасмурных годов,
Много было’ женихов—
Тьт избрала неполина ..
(«Брак Грузии с руеским царством» 1838 т.).
Мы едва ли можем вообразить себе, что
должен был испытывать русский поэт, ко-
гда ему впервые открылся кавказский мир,
особенно принимая во внимание, как впе-
чатлнтельны и восторженны были души
людей того времени. Думая о русском дви-
жении на Кавказ, о тех, кто, как Лермонтов
или Бестужев-Марлинский, шли с рядами
русских войск в кавказские горы, прав был
Пастернак, спрашивавший:
..Чем движим был поток их? Тем ли,
Что кто-то носылал их в бой?
Или, влюбляясь в эту землю,
Он далыне клекся сам собой?.. .
В эти годы создан был в русской поэзии
«романтический» образ Грузии. Гений
Лермонтова сделал ‘этот образ «канониче-
ским» для русского восприятия. «Печаль-
ный демон, дух изгнанья» надолго слился
неразрывно с величием кавказских гор
«живыми красами» грузинских долин,
чтобы через столетие возникнуть на по-
лотнах одного из величайших русских жи-
вотисцев -— Врубеля. Романтическое вос-
приятие имеет свои законы: впечатления
подчиняются внутреннему миру поэта, во-
ображенье создает на основе окружающе-
го собственный образ действительности,
подчас не слишком считаясь с непосредст-
венной жизненной правдивостью. Таков Во-
сток в поэмах Байрона, таковы Бахчисарай
и молдаванский табор молодого Пушкина.
Такова и Грузия, запечатленная в поэмах
Лермонтова. Но пусть Тамара или Мцыри
по-своему условны, — все равно поэзию
Лермонтова по отношению к Грузии мы
можем по праву назвать нашей «первой
любовью»:
Тот же образ «романтической» Грузии Их символическая обобщенность и «воз-
вдохновил и Грибоедова на его «Грузин-
скую ночь».
У Пушкина образ Грузии едва мельк-
нул в лирических стихах; зато Пуш-
кин один из первых дал Грузию в
кратком прозаическом очерке «Путешест-
вие в Арзрум>. В точных, скупых словах
передает Пушкин свои первые впечатле-
ния. Он наблюдает характер народа. Вослед
Грибоедову-мыслителю он думает о гряду-
щих путях народа: «Грузины — народ во-
инственный. Их умственные способности
ожидают болышней образованности. Они
го»... Это трезвые, об’ективные строки из
путевой тетради, сравнение их с романти-
ческими образами поэзии-—хотя бы и того
же времени — едва ли целесообразно.
Однако развитие русской мысли, литера-
туры и вкуса шло своим путем и подготов-
ляло Новый, «реалистический» образ Гру-
зии на смену «романтическому». В середи-
не прошлого столетия мололой Полонский
выступил со стихами о Грузии—иной, не
лермонтовской традиции. В связи с тем пе-
реломфм вкуса, который сзначился к 40-м
годам, Полонский полюбил «быт» как та-
KOBOH, — это совпадает с реалистической
струей в русской живописи и музыке:
...Тифлис для живописца есть находка.
Взгляните, например, изорванный чекмень,
Башлыхк, нагая грудь, беспечная походка,
В чертах лица задумчивая лень,
Кинжал и странное в глазах одушевленье!...
Представьте, зто в глазах мемаютея ослы,
Ковры, солдаты, буйволы, грузины,
Муши, балконы, осетины,
Татары — наконец, я сльшпу крик муллы...
Вот он, «многобалконный» Тифлис, уви-
денный глазами художника-реалиста. Кин-
жал, на который Полонский обратил наше
внимание, — лишь деталь бытовой 3apH-
совки. Признаться, он беден перед «роман-
лическим» кинжалом Лермонтова...
«Дух изгнанья» преобразился у Полон-
ского в олицетворение того тяжкого тру-
да, которого требуют условия горной мест-
ности; это «демон злой», =
...Он веюду бьет тревогу;
Везде кричит: «Сюда, сюда!
Здесь нужно Рам в скалах пробить дорогу,
Здесь реку запрудить! Там строить города!
Никто не жнет плодов, не сея...»
Ужасный дух!...
«достоинству: русской речи». У Лозинско-
го мы этого не встретим. Напротив, пере-.
воды его представляют пример такого
языка и такого стиха, которые заставля-
ют; забыть о том, что это не оригиналь-
ные произведения, созданные по-русски.
j
Переводчик воспроизводит народный
язык оригинала богатыми средствами
русского народного языка, не впадая
при этом в руссификацию.
Нереводческое мастерство Лозинского
замечательно именно тем, что оно дает
разрешение труднейших противоречий,
заложенных в самом существе перевода,
как особого вида литературного процес-
са, а именно, оно делает переводимое
произведение произведением русской AU.)
тературы, передает его полноценным рус-
ским языком, если нужно — сохраняет в
нем народный колорит речи и делает
классический памятник иностранной лите-
ратуры далекого прошлого живым явле-
нием нашего настоящего, не «осовреме-
нивая» его, не нарушая исторической
‚перспективы и характерного своеобразия
оригинала. В этом отношении Лозинскому
оказывает огромную помощь его исклю-
чительная требовательность к самому себе
и строгость в передаче всей совокупности
элементов, какую представляет оригинал,
всей диалектической сложности их соче-
тания. Формальное в его переводах нераз-
рывно слито с тем, что составляет душу
переводимых произведений, как это бы-
вает во всяком подлинно художественном
создании. И в самом деле, мыслима ли
жизнерадостная сущность комедий Лопе
де Вега вне изумительной, искрящейся жи-
вости диалога, игры рифм, остроумных
антитез? Мыслима ли человеческая глу-
бина, философская насыщенность созда-
ний Шекспира, проникновенное понима-
держание, которое. Данте вложил в образы
художественную ценность и
де, где во всей нолноте соблюден истори-
Автор ждет, что Россия сможет оказать
Грузии нужную помощь. В примечатель-
ном стихотворении «Имеретии» Полонский
устами поселянина говорит о благотворно-
сти слияния Грузии с Россией.
Полонский пишет о Руставели, о Тамаре,
он подражает Саят-Нова. Прослушав на-
родную сказку, он восклицает: «Как после
этого сомневаться в национальности гру-
зинской литературы!» («Грузинские очер-
ки»). Полонский — первый из русских по-
этов — постарался глубже войти в исто-
рию, в поэзию, в нравы полюбившейся
ему страны. Его «реалистический» образ
Грузин — плод внимательного наблюде-
ния, а не просто беглая зарисовка. Однако
заняла ли Грузия Полонского место в рус-
ской поэзии, в какой-либо мере равное
Грузии Лермонтова? Конечно, нет: несоиз-
меримость дарований определила судьбу
произведений! Высокая романтическая
Грузия Лермонтова до сих пор озарена
лучами солнца, а стихи о Грузии Полонско-
го при всех их достоинствах давно’ погру-
зились в тень. Полузабыты и его любо-
пытные прозаические «очерки» ( 1846—
1850).
Пои всей несхожести образа Грузии у
Лермонтова и Полонского для них обоих,
так же как и для Пушкина, характерно, что
они смотрели на Грузию извне. Лермонтов
был изгнанником, нашедшим, правда, в
своем изгнании полноценный отзвук бурям
и тишине своей души; Пушкин — проез-
жим гостем; Полонский — путешественни-
ком, недаром в письме к Льву Сергеевичу
Пушкину он замечает, как подлинный ту-
рист:
..Тифлис оригинальным нахожу...
Был интерес, было восхищение, было со-
чувствие. Еще не было -— близости.
Не было этой близости и у поэтов конца
ХГХ начала ХХ вв. Бальмонт мог «пере-
певать» Руставели и пропагандировать его,
но собственные стихи Бальмонта о Грузии
напыщены и неубедительны («Грузия»).
вышенность» даже не создают определен-
ного «образа». Нет его и у Валерия Брю-
сова, случайно обмолвившегося стихотво-
рением «В Тифлисе». Андрей Белый дает—
ГРУЗИИ
посещение не как ROBOT a cae Kak
‹свидетельство». Впоследствии, углу AACE
все более в смысл народной жизни, посе-
щая «людей обыкновенных уголки», осмыс=
ляя свой жизнерадостный поход по чудес-
ному краю, Н. Тихонов говорит:
..Я не изгнанник. не влекомый
Чужую радость перенесть,
Мне г этом крае все ee
Как будто я родился здесь...
Возникла и утвердила себя советская те-=
ма. Жизнь нашего дня пересекается c ae
чатлениями природы и старины. С истинно
увлеченностью Вера Инбер _ осматривает
древний гелатский храм; и возникают асео-
циации — живой образ Руставели. Вот ря
дом с Руставели и другая близкая тень —
Маяковский... Возле древних стен Mu6ep
думает о Грузии в ее теперешнем подвиге
труда и перерождения:
...О, Грузия! Как мне найти слова,
Чтобы с ‘алмазной четкостью и еилой
Пересказать не только то, что было,
А то, что есть. Чтоб лучшая глава
Была не о руинах—мир теней,—
О современности была...
Эту главу пишут поэты наших дней созод-
купными усилиями. Вот Елена Вечтомова
рассказывает, как она с товарищами пере-
ходила в брод ледяную Келасури, чтобы
передать в отдаленный колхоз весть о на-
граждении орденом:
Светляки летают веселые,
Костер нам помог согреться,
И весть от Лаврентия Берия
Будет принесена...
Вот Ярослав Смеляков поражается изо-
бильем грузинского павильона на сельско-
хозяйственной выставке в 1939 году:
...Кто во что,
А я совсем влюблен
В Грузии чудесный навильон...
Только советские русские поэты посмот
рели на Грузию глазами хозяев общего до-
стояния. Они ощутили и передали всю
мощь плодоносной грузинской землн. „Надо
было совсем по-иному взглянуть на страну
и отнестись к своей теме, чтобы занести в
свой поэтический дневник то обстоятель-
ство, что «пылают мандариновые рощи»
или «капуста выпускает пятый лист»...
«Ужасный дух», демон непосильной рабо-
ты, бежит прочь от наступающей жизни.
Наши поэты становятся поэтами нового,
цЦелеустремленного труда:
..Где скат‘ полей не крут,
Ироворны хлопководы,
в прозе — образ Грузии, в частности, Тби-
лиси, увиденный глазами художника, может
быть, графика. Характеристика Тбилиси как
города «серого цвета» утонченна и по-свое-
му ярка. Андрей Белый — тоже посторон-
ний на тбилисских улицах: он-замечает об
окружающих его шумах тбилисской жизни:
<..безалаберят, смыслом ‘еще: мне неяс-
HBIM...> — и ‘ограничивается, собственно,
лишь внешнехудожественным воспоияти-
ем: так промелькнул в русской литературе
образ Грузии — «эстетический».
Но подлинной близостью, теплотой веет
на нас, стоит нам открыть стихи о Грузни
советских поэтов. Будь то`Борис Пастер-
нак, сосредоточенно ищущий слова для
точнейших определений, или Николай Ти-
хонов, жадно странствующий по горным
тропам; будь это Вера Инбер или Павел
Антокольский, — все равно, их голоса,
их строки — это не любознательность
поншельцев и не мечта, это мы — у своих
друзей и братьев, за общей трапезой, сре-
ди народа, который мы знаем, любим, с ко-
торым Делаем общее дело. Полонский то-
же писал: «Ты, наш город Тифлис знойно-
каменный», однако теперь ‘слова «наш»,
«свой» звучат с иным обертоном. Мир гру-
зинского народа, его труд и счастье стали
нашим трудом и нашим ‘счастьем. Узнав
грузинский народ, мы научились уважать
его прошлое и его кипучий нынешний
день, ценить в нем самом его прекрасные
черты:
..Мы были в Грузии. Помножим
Нужду на нежность, ад на рай,
Теплицу льлам возьмем подножьем—
И мы получим этот край.
И мы поймем, в сколь тонких дозах
С землей и небом входят в смесь
Успех и труд. и долг, и воздух,
Чтоб възнел- человек, как здесь...
(Борнс Пастернак)
Николай Тихонов в 1924 году еше вс
чувствовал себя «своим» в Грузни, когда
говорил:
..Я линь прохожий и пока
Плохой свидетель, но свидетель...
Однако уже и тогда он понимал свое
чтобы в памятниках мировой литературы,
созданных в другие эпохи в чуждых нам‘
условиях, выявлять все человечески жи-
вое, исторически движущее,
чительное, что в них заключено и делает
их живыми и сейчас. Но выявление этих
качеств невозможно вне того историче-
ского фона, на котором они существуют,
по контрасту с которым они порой приоб-
ретают особую яркость и впечатляющую
силу. То новое, ‘живое человеческое со-
идейно зна-
и речи своих персонажей в «Божествен-
ной комедии», дано на фоне поразитель-
ных аллегорических картин, неразрывно
связанных с мировоззрением средневе-
ковья, с представлениями его энохи (ав
обрисовке этого фона тоже нашло выра-
жение гениальное мастерство итальянско-
го поэта, представляющее непреходящую
возвышаю-
щееся над своей эпохой). И недаром в пе-
реводе Лозинского, современном перево-
ческий колорит поэмы со всеми вытекаю-
щими из него образными чертами и осо-
бенностямн стихотворной техники,
именно благодаря соблюденню этого усло-
вия так сыльно ощущаются и страстный,
суровый пафос поэта, и человеческие но-
ты в его голосе, и отдельные элементы
реалистической живости, простоты и даже
известной стилистической резкости.
Диапазон возможностей и средств здесь,
в пределах одного произведения, так же
широн, как в системе всей творческой ра-
боты Лозинского. Это можно иллюстри-
ровать сопоставлением двух малых отрыв-
ков: одного торжественно величавого в
своем трагизме, другого — полного пест-
рых, необычных образов и слов различ-
нейшей окраски, вплоть до разговорного
ние человеческого характера во всех его ПРосторечья:
проявлениях вне огромного разнообразия
в средствах обрисовки людских типов,
богатства и пестроты красок,
контрастов — образных и языковых? Мы-
слима ли «Божественная ‘комедиях вне’
своей эпохи,
Наши переводы, наша литература, наше.
литературоведение стремятся к
17
вне того искусства, с кото- И с вечвостью пребулу наравнё.
рым она связана глубочайнтими корнями? Входящие, оставьте
ТОМУ, Бак требует зловещее жерло,
Я увожу к отверженным селеньям,
Я увожу туда, где вечный стон,
Я увожу к ногибрим поколеньям.
резкости Был правлою мой волчий вдохновлен:
Я высшей силой. полнотой всезнаялья
И первою любовью сотрорен.
Тревней меня лишь вечные созданья,
упованья.
(Начало песни третьей)
Когда б мой стих был хриплый н скрипучий,
Сок замысла` но здесь мой слог
; И речь вести мне
Представить обра
И техники бредут
Что опекают воды,
И в малярийный хрип к
Надлалазанской чащи
Где быт в болото влип,
Приносят хины яниик...
Тот же поэт находит превосходные стро
ки о вине, этой эссенции земли и солинца, ©
которой так связано сельское хозяйстве
Грузии:
...Но где еще вино
Так евязано судьбою,
С крестьянством заодно—
С природой голубою?...
Так, в приобщении к трудовой, творче-
ской жизни Грузии, в жизнерадостном
восприятии ее природных благ, в общении
с солиечной душой братского грузинского
нарола создан новый, по-новому реалисти-
ческий, советский образ Грузии. ;
Значит ли это, что отношение русской
поэзии. к грузинской теме деромантизиро-`
валось? Вовсе нет! Но романтика вообра-
жения уступила место романтике жизни.
Новый, наш образ Грузии мог возник-
нуть лишь как результат целого ряда лет
взаимного общения на благодатной почве
дружбы народов. Грузинская литература—
от Руставели до Чиковани — немало спо-
собствовала нашему проникновению в дух
грузинского народа. Ведь Пушкин, Лермон-
тов, даже Полонский — почти не знали ее!
Теперь ароматное, ‘лунного цвета гру-
зинское вино будет впредь всегда нали-
ваться в дружеские, братские азарнеши:
...Й кахетинец будет черноусый
С лезгином пить до самоге утра...
Это вино наполняло чашу в руке Павла
Антокольского, когда он, провозглаишая
свой тост, говорил: :
..Пускай нам откликнутся горные кряжи
Раскатами эпоса, кликами стражи.
Бредущей над веком. но кручам нагорий
Мы вспомним о ломике в городе Гори г
И на побережьи Кавказа 4
a вспомним о детстве TLTo,
ъя правда npencKka3Zana в тысячах ска: .
Чья слава—и наше. лрузья, Acpiceciaat st
Так с образом Грузии сливается образ
Сталина. Но здесь тема уже перерастает
грузинские пределы.
К
Куда спадают все другие кручи,
Мне б это крепче выжать гомогло
некстати,
будег тяжело;
пегких предприятий—
з мирового дна:
Тут не отделаепться «мамой — тятей».
(Начало песни трилцать второй)
Здесь — новое доказательство
как поэт-переводчик, соблюдая «качество
русского стиха и достоинство русской
речи», в то же время передает смелых
образы и ходы мысли, не отступает перед
необычностью, ничего не сглаживает не
упрощает, не смягчает. Е
Его труд ведет нас к действите
познанию оригинала.
Чернышевскому принадлежит
высказывание о роли и значении п
да: «Переволная литература у
новых европейских народов и
важное участие в развитии
самосознания или... в развитии просвеще-
ния и эстетического вкуса. Поэтому и
историко-литературные сочинения только
тогда не будут страдать очень невыгод
ною односторонностью, когда станут на
переводную литературу обращать гораздо
болыне внимания, нежели как это делает-
ся теперь».
Слова эти сказаны гениа
ком в рецензии на Шиллера «в переводах
русских поэтов» в 1857 ГОДУ — почти
90 лет тому назад. И хотя нашу критику-
и наше литературоведение нельзя
Ведь вовсе не из
того,
льному
веское
ерево-
каждого из
мела очень
народного
льным критн-
упрек-
нуть в отсутствии интереса и внимания к
художественному переводу, слова Чер
нышевского остаются актуальными и сей-
час. Они важны для нас не только При-
знанием огромной литературной роли пе-
ревода, но и указанием на тесную
ода связь
между литературой переводной и ориги-
нальной, в конечном счете — на связь
между переводом и культурой. Сейчас,
после высочайшей оценки, которую полу-
чил труд М. Лозинского, поучительно
вспомнить об этом. Мастерство перевода.
широта его задач — показатель культуры
своей эпохи. Переводы М. Лозинского и
в первую очередь перевод «Божествен-
HOH комедии» — поэтические произведе-
ния, достойные передовой культуры нашей
великой страны и нашего великого вре-
ve
a
1
СНик. Тихонов). ^^
ad