М. ГОРЬКИЙ
...Всем хорошим во мне я обязан книгам
еще в молодости я понял уже, что искус-
ство более великодушно, чем люди. Я люб-
лю книги; каждая из них кажется мне чу-
дом, а писатель магом. Я не могу гово-
рить о книгах иначе, как с глубочайшим
волнением, с радостных: энтузиазмом. Быть:
может, это смешно, но это так. Вероятно,
скажут, что это энтузиазм дикаря: пусть
говорят, но я неисцелим.
Когда у меня в руках новая книга, пред-
мет, изготовленный в типографии руками
наборщика, этого своего рода героя, с по-
мощью машины, изобретенной каким-то
другим героем, я чувствую, что в MOW
Жизнь вошло что-то живое, говорящее, чу-
лесное. Это— новый завет, написанный че-
ловеком о самом себе, о существе самом
сложном, что ни на есть на свете, о самом
загадочном, о наиболее достойном любви—
о существе, труд и воображение которого
созлали вее, что есть на земле великого и
прекрасного...
Величие звездного мира, гармонический
механизм вселенной,... не вызывает во
мне энтузиазма. У меня такое впечатление,
что вселенная совсем не так удивительна,
как представляет ее астрономия, и что в
рождении и смерти миров несравненно боль-
ше бессмысленного хаоса, чем божествен-
ной гармонии.
Где-то в глубине млечного пути потухает
солнце, и вся система планет павсегда по-
гружается в мрак: это меня совсем не тро-
гает, в то время как смерть Камилла Флам-
марисна, человека с изумительным вообра-
‚жением, меня опечалила...
В природе, которая окружает нас и вра-
Жждебна нам, красоты нет, красоту человек
создает сам из глубин. своей души: так
финн преображает свои болота, свои леса
и рыжий гранит, где растет чахлый кустар-
ник, так араб. убеждает себя, что пустыня
‚звезд или в механическом ритме океанов,
«Жан-Кристофа» Роман Роллана и будут
` дружеским и велЁХодушным проводником,
Быть туманистом — значит, как мне
важетея, признавать человека и челове-
ческое, воспринимать чувства других лю-
дей, уважать их чувства, заставлять дру-
тих переживать эти чувства; Быть гума-
нистом — значит, разделять страдание и
тнев человеческие. Быть активным ебциа-
листическим гуманистом — значит, стра-
дать вместе с угнетенными и .восставать
против их утиетателей. Быть активным
социалистическим гуманистом — значит
собетвенное сострадание к утнетенным и
собственный гнев ‘против угнетателей со-
общать другим людям, побуждать их тем
самых к действию п, ускорять освобожде-
ние человечества. j Е
Еели это верно, то Горький является
примером большого. творческого сопиали-
‚стического гуманизма.
Русского. человека мы знали по лите-
ратуре до’ Горького. Целый рях выдающих-
CH русских писателей дал бессмертные
образы русских людей. Но Горький был
первым, вто показал нам русскяй народ.
В образах Максима Горького мир впервые
услышал голое не отдельных=русских лю-
дей, а самого русского народа, и в этом
русском народе — голоса веех утнетенных
и порабощенных. Из тьмы неведения и
` забвения их страдание было вынесено на
свет. Оно вызвало в сотнях, тысячах, мил-
лионах людей сочувствие, тнев и возму-
щение, а Также стремление изменить этот
‘плохо устроенный мир.
Горький, дав голос утнетенным, расчи-
стил дорогу революции, осуществленному
социализму, человечности.
#&*жх
Люди Горького — целиком русские лю-
ди. В отличие от образов других больших
русских писателей сви несут свою pyc-
скую натуру не как наружную корку.
У них она—живая и трепетная кожа, че-
прекрасна. Красота рождается из стремле-
ния человека ее созерцать. Меня поражает
не безобразное нагромождение горных пей-
зажей, а великоление, которое придает им
человеческое воображение. Меня восхищает,
с какой легкостью и с каким великоду-
шием человек преображает природу, вели-
кодушием тем более удивительным, чт01
земля, если хорошенько разобраться, уж не
такое комфортабельное место. Вспомним 0
землетрясениях, ураганах, метелях, навод-
нениях, о жаре и о холоде, о вредных на-
секомых и микробах и о тысяче других
вещей, которые сделали бы нашу жизнь
совершенно невыносимой, если бы человек
был менее героичен, чем он есть...
В ‘томике стихов Пушкина или в
романе Флобера я нахожу больше мудрости
и живой красоты, чем в холодном мерцании
в шопоте леса или в молчании пустыни.
Я живу в мире, где совершенно невоз-
можно понять человека, если не читать
книг, которые о нем написаны нашими уче-
ными и нашими мастерами слова: «Простое
серлце» Флобера ценно лля меня, как еван-
гелие... Я уверен, что“мен внуки прочтут
почтительно восхишалься величием сердца
и ума автора и его непоколебимою любовью
к человечеству...
При подходе к людям книга является
и я питаю все более и более глубокое ува-
жение к скромным героям, создавшим все,
что есть на земле прекрасного и великого.
Статья М. Горького была напечатана
впервые ва фрэнцузском языке в виде
рез которую передается теплота крови.
(Особенное, русское в их натуре не за-
трудняез, а напротив—облегчает понимание
их человеческой сущности. В мире Горь-
кого национальное гармонически допол-
няется интернациональным.
Во многих других русских литературных
произведениях познание западного читате-
ля отвлекается националистическим ме-
лочным выворачиванием русских особен-
нобтей. Для понимания этих произведений
западный читатель нередко нуждается в
нодробном комментарии, Горький отказы-
вается от мелочного изображения русской
натуры и русской жизни, и тем не менее
У него люли и события представляются
настолько открытыми, простыми, ясными,
“те их на Западе понимает каждый.
3%. +
( веёх произредепиях Горького можно
было бы сказать словами поэта древности:
«Я пришел не страдать вместе с вами, а
вместе с вами любить». Горький не про-
пускает ни одной человеческой слабости.
Он воспринимает их более остро, чем кто
бы то ни было. Кто воспринимает пра-
вильно творчество Горького, тот внутренне
вырастает в смысле человечности. ;
Вражда в Советскому Союзу являетея
для многих критиков Запада причиной за-
малчивания величайшего из русеких писа-
телей нашего века.
Но эта жалкая, малодушная и емехо-
творная попытка не имеет ни малейших.
результатов. Уже сегодня, спустя тод по-
сле смерти Горького, видно, насколько
огромно действие его творчества. Нельзя и
думать вычеркнуть Максима Горького из
мировой литературы. Везде находишь его.
следы. Творчество Горького оплодотворяет
и писателей и читателей.
: ЛИОН ФЕЙХТВАНГЕР.
Санари, Франция.
нуну 1932 года.
ли неопытные;
весьма скудным и поэтому путали поезда,
принимали шииков за сочувствующих 69-
ветекому строю и удивлялись обилию В
Риме монахов и раскрашенных офицеров.
Па виллу к Горькому мы попали часа за
два до нового года, бледные от’ волнения.
Мы вае всюду разыекивали, и В
и в Вастелямаре...
ния, улыбаясь замечательной своей
oe TIMCATEJIB-TYMAHMCT М. Горький в Италии
OQ RHHMre
В Сорренто мы спешили попасть к ка-
Путешественники мы бы-
запасом слов обладали
— Вы что же, пешком, что ли, шли?—
спросил, смеясь, Алексей Максимович. —
Heanoze,
Он слушал нро забавные наши похожде-
. улыб-
кой. Поверх улыбки, из-под рыжеватых,
слегка пушистых усов, что застывали без-
жизненными камнями Ha фотографиях,
скользил дым папиросы. Эти усы и этот
ненесякаемый дым очень уснащали его
лицо, делая его как бы парусным, роман-
тическим.
— Это отлично, что вы так рассказы-
раете. Co смехом. Значит, писать не бу-
дете... сегодня же в газету. А то наши ли-
тераторы так пишут, будто до них никто
в Европе не бывал.
Особенно его почему-то возмущало, что
один литератор перепутал заливы: Неапо-
литанский поместил туда, где обитает Сор-
рентекий.
— Вода-то одинаковая, — сказал я.
— Рода-то одинаковая, да плывут по
ней иные люди, сударь мой. Фашисты.
Слелал советский человек ошибочку, а
они ее в напиональную глупость норовят
раздуть. Правда, дыханья нехватает, по-
Heme He только легкие, но и ноги слабы,
но.все же. норовят, норовят...
‘Алексей Максимович был очень хорош
в этот.вечер: высокий, прямой, очень ве-
предисловия к книге Мортье «Всеобщая
история иностранной литературы». Русский
текст ‘статьи утерян.
ВОСПИТАТЕЛЬ
СОВЕТСКИХ
Горький жив не только в бессмертных
своих творениях, которые любит и изучает
весь наш народ. Для нас, и более молодых
и более зрелых поколений литераторов,
Горький живет еще как великий воспита-
тель широких литературных кадров.
В чем состояла сущность работы Горь-
кого как воспитателя литературных кад-
ров’ Сущность этой его работы состояла
B TOM, Что он воспитывал не голыми дог-
матичесвими лозунгами, высосанными из
пальца. не пустым теоретизированием, а
исходил из требований настоящей боль-
шой жизни миллионов людей и из лич-
ного опыта каждого литератора, — опыта,
который он, Горький, стремился расши-
рить, обогатить и поднять до опыта мил-
лионов. Он вникал в самое существо, в са-
мое сердце, плоть и ткань литературной
работы каждого из нас.
Известно, что среди советских литера-
торов нет почти никого, не затронутого в
большей или меньшей степени воспита-
тельным воздействием Горького. Почти у
всех сохранились рукописи собственных
° произведений, . испещренные горьковским
круглым почерком, с примечаниями на по-
лях, или письма его, или воспоминания о
беседах с ним, посвященных литературной
работе. Критические статьи его поражают
обилием имен авторов, книги которых он
не только читал, но подвергал идейному,
художественному, ‘даже. техническому таз-
бору. Инотда он был пристрастен. Он был
большой живой человек с горячей кровью
в жилах. Но никто, как Горький; не умел
так поощрить и окрылить литератора. И в
TO же время во всех его статьях—недо-
вольство все еще низким по сравнению с
требованиями времени уровнем литерату-
ры, суровая критика и неизмённый при-
зыв: ближе к жизни миллионов.
Оглядывзаясь на эту его многостороннюю
ЕЕ Зы.
ПИСАТЕЛЕЙ
деятельность, порой удивляешься: неужели
все это по силам было одному человеку?
Удивляеншься потому, что даже большим
коллективом литераторов мы до сих пор не
сумели заменить в этой работе Горького.
Мы провели и проводим большую очи-
стительную работу по освобождению лите-
ратурных рядов от ‘врагов’ народа, всех и
всяческих остатков их, их пособников, ра-
зоблачаем вредительские теории и лозунги,
бичуем подлые нравы и навыки, которые
враги народа пытались, и иногда не без
уснеха, привить тем или иным звеньям
советской литературной среды. Мы будем
это делать и впредь, беспощадно изобличая
поллецов и двурушников,—пусть не наде-
ются, что мы оставим хоть одного на; развод!
Но мы еще не научились сочетать эту
исключительной важности и необходимости
очистительную деятельность с индивиду-
альной, конкретной, терпеливой, внима-
тельной и дружеской работой по полити-
ческому и художественному воспитанию
огромной массы советских литераторов, лю-
дей вполне здоровых, работающих, расту-
ших, ищущих, но испытывающих на своем
пути немало трудностей.
Почему мы не ‘научились этому? Пото-
му что мы привыкли работать «вообще»,
потому что мы привыкли мерять тысячами
членов союза писателей и имеем дело с их
фамилиями и анкетами, а не с отдельными
живыми писателями и их рукописями. А
‚между тем дело литературы есть одно из
самых живых ‘дел, творящихся на’ совет-
ской земле, и не терпит бюровратизма и
администрирования.
Не пора ли нам покончить с этими бю-
рократическими навыками и научиться ра-‹
ботать по-горьковски? Эта мысль неволь-’
HO приходит в толову ‘в годовщину смерти
` величайшего из учителей литературы.
А. ФАДЕЕВ.
В. КИРПОТИН
ПУТЕМ ПРАВДЫ
форме реальный рост революционного -дви- которого © рабочими вырисовываются * кон-
История литературы знает много ярких
имен, много великих талантов. Но не каж-
дому большому писателю удавалось от-
крыть новую страницу в развитии худо-
жественного слова. № числу этих. немно-
гих относится А. М. Горький.
«По силе своего влияния на русскую
литературу, —говорил тов. Молотов в речи
на Красной площади — Горький стоит за
такими гигантами, как Пушкин, Гоголь,
Толстой, как лучший продолжатель их ве-
ликих традипий в наше время. Влияние
художественного слова Горького на судьбы
нашей революции непосредственнее и силь-
нее, чем влияние какого-либо другого на-
шего - писателя. Поэтому именно Горький
и является подлинным родоначальником
пролетарской, социалистической литерату-
ры в нашей стране и в глазах трудящих-
вя всего мира».
Когда Горький формировался как лич-
ность и начинал свою деятельность писа-
теля, в русской истории произошли корен-
ные изменения. Уныние и апатия— резуль-
тат бессилия революционных народников
и оппортунизма легальных народников —
сменялись мужеством, упорством, оптимиз-
‚ мом. Эти качества принесла новая созрева-
ющая ‘революционная сила— русский рабо-
чий класс. 3
Горький был сыном народа, выходцем
из народных низов. Всем сердцем он вое-
принял ожившие под влиянием выступле-
ния пролетариата наролные надежды. Он
сам был колоколом, который будил спящих,
звал на Goll. и
Первый свой рассказ («Макар Чудра»)
Горький опубликовал в 1892’ тоду. Рабо-
чий классе уже начал определять характер
революционной борьбы, но его партия еще
пе сформировалась, типы пролетарских ре-
волюционероз—выразителей лучших ‘устре-
_млений будущего—только зарождались. И
Горький в первых рассказах рисовал бор-
цов не как реальные характеры, а в ро-
мантических образах Буревестника, Coxo-
ла, героев легенд. Однако романтика Торь- знания.
жения:
«—щ Буря! Скоро грянет буря!
Это смелый Буревестник гордо реет ме-
жду молний над ревущим гневно морем;
то кричит пророк победы:
— Пусть сильнее, грянет буря!» _
Ничего туманного и неясного в роман-
тическом образе буревестника He было ни
для кого. Вее прекрасно понимали, о ка-
кой буре и о какой победе идет речь у
Горького.
Романтическое воодушевление не уводило
его от действительности, а, наоборот, по-
буждало к внимательному ее изучению.
Ни один писатель прошлого не оставил нам
такого широкого охвата нашей страны и
такого ‘широкого изображения всех классов
ее населения. /
‘Челкаш, Коновалов, Мальва самые яр-
туры союза пролетариата с крестьянством.
Горький первый в русской литературе
создал типические образы пролетариев. В
его раннем творчестве это протестующие не-
зрелые одиночки («0зорник») или отета-
лые рабочие. Революционные пролетарии
даны уже в повеети «Трое», их типы уточ-
няются в «Мещанах» (Нил). Во «Врагах»,
в «Матери» Горький рисует уже рабочих-
большевиков. Павел Власов из «Матери»
стал одним из любимейших героев между-
народного рабочего класса. :
Перед войной и во время войны Горький
налисал свои изумительные автобиографи-
ческие повести—«Детство», «В людях».
До Горького русская литература знала ге-
ннальные автобиографии дворянских писа-
телей. Горький впервые дал автобиографию
писателя, человека труда, ненавидящего
кие образы босяков в русской литерату-- .строй эксплоатации и рвущегося в светлое
ре. Они относятся к девяностым годам про-
macro столетия. На самом рубеже двадна-
того столетия Горький в «Фоме Гордееве»
рисует строго индивидуализированные и в
ло же время ярко-типические характеры
купцов: буржуа Игната Гордеева, Маякина
и др. Многочисленны у Горького тины ме-
щан. Мещанство он не уставал преследо-
вать и художественным, и публицистиче-
ским. словом. Особенно широко выведены
Горьким типы мещан и условия их суще-
ствования в ‘«Городке Окурове» и «Мат-
Bee Вожемякине», написанных после ре-
волюции 1905 года.
Несмотря на то, что Горький никогда не
дезал главным об’ектом своего творчества
дворянство, он почти за полувековую свою
литературную деятельность дал целую гал-
лерею дворян и чиновников. В «Жизни не-
нужного человека» он нарисовал тип охран-
ника, до сих: пор вызывающего к себе чув-
ство гадливости.
В рассказе «Кирилка», в романе «Мать»
показано крестьянство на различных эта-
пах вызревания его революционного со-
Кирилка — крестьянин, еще не
кого не была ни идеалистической, ни суб’-затронутый революционной пропатандой.
ективиетской. Она была революционной ро- Рыбин из «Матери» крестьянин, разбу-
мантикой, выражавшей в отвлеченной еще женный революцией, из взаимоотношений
булущее социализма.
В послереволюционных своих произве-
дениях Горький как бы подводит итоги по-
следних десятилетий русской истории. «Де-
ло Артамоновых»— роман о возвышенни и
гибели русской буржуазии, «Клим Cam-
гин»— история блужданий и предательств
русской буржуазной интеллигенции за со-
рок лет до революнии 1917 года. В «Егоре
Булычове» Горький рисует неизбежность
поражения и гибели русской буржуазии.
Во всех этих произведениях главные ге-
рон приходят в соприкосновение с пред-
ставителями различных социальных слоев.
Цикл своих автобиографичееких пове-
стей Горький завершает книгой «Мои уни-
верситеты». В 1924 году Горький написал
воспоминания о Ленине—одно из лучших
произведений мировой мемуарной литера-
туры.
Ленин учил, что пролетариат — тегемон
революционной борьбы, что пролетарские
революционеры должны знать все, что де-
лается в народе, и должны руководить всей
совокупностью народной жизни. Творчество
Горького, который рос и развивался под
влиянием Денина, как бы отвечало этому
требованию.
Горький ни на минуту не теряет пламе-
А. М. Горький:
4 Фото заслуженного фотохудожника М. С. Напельбаума.
. ственное в своем роде сочетание трезвого
селый. И щшурился он как-то по-особому,
по-голубому, в этот вечер. Вообще, по-мое-
му, он очень любил и понимал праздники
и когда встречал праздник или празднич-
но умного человека, он весь как-то вну-
тренне поднимался на какую-то волну —
и так катился по миру, блестя пеною шут-
насквозь просвечивающими синими глазами.
Память у ‘него была дивная. Все в том
же Сорренто, расепрашивая о Париже, он
сказал:
— А вы Восточный музей там видали?
Китайский отдел в особенности.
И точно это было вчера, — а видел он
этот музей лет двадцать назад, — он стал
рассказывать, — да еще как! — будто он
переходил с вами от витрины в витрине.
Он вепомнил парижекое освещение, косого
сторожа се мохнатой бородкой. Он пересту-
пал из олного века в другой, шагая по ве-
кам китайской культуры, как по клеткам
паркета.
Времени для него не существовало, и,
видимо, это ему было приятно сознавать.
Он любил слушать. Но как только он чув-
ствовал, что рассказчик уставал или pac-
сказывал неправдоподобно, Горький немед-
ленно вспоминал случай, хотя бы отда-
ленно напоминавший только-что расска-
занный,— и медленный и сплошь укра-
шенный польется удивительный горьков-
ский рассказ.
Его память знала вчерашний день так
же ясно и трепетно, как и сегодняшний,
равно как и день, который был двадцать
или тридцать лет назад. Может быть, по-
этому несколько непонятна была ему
смерть, и он относился к ней всегда без
должного уважения:
— Человечество должно ее обмануть.
Вот я, кажись, тридцать пять лет назад
должен был умереть. А обманул! Жив!
Он потер руки, большие, теплые:
— Непременно обманем! Вот`мы инсти-
тут экспериментальной медицины приду-
мали. Будем обманывать всеми средствами.
В Тессели, за длинным столом, перед
которым нервно ходил А. Д. Сперанский,
фен спросил:
тельном томе «Самгина» смысл так назы-
раемых «исканий» интеллигенции:
«— Мне поставлен вопрос: что делать
интеллигенции? Ясно: оставаться служащей
капиталу, довольствуясь реформами, кото-
рые предоставят полную свободу слову и
делу капиталистов. Так же ясно: итти с
пролетариатом к революции социальной. Да
или нет, третье решение логика исклю-
чает, но психология — допускает, и, по-
этому, логически беззаконно существуют
меньшевики. эсеры, даже какие-то народ-
ные социалястых. ea
Большевистский оривнтир, руководивший
Горьким, делает ero творчество боевым,
бодрым, оптимистичееким, перспективным.
Слова, в которых он определял значение
сопиалистического реализма, могут быть
‘вполне применены к его ‘произведениям:
«Для того, чтобы ядовитая, каторжная
мерзость прошлого была хорошо освещена
и понята, — необходимо развить в себе
умение смотреть на него с высоты дости-
жений настоящего, с высоты великих це-
лей будущего. Эта высокая точка зрения
должна и будет возбуждать тот гордый, ра-
доестный пафос, который придаст нашей ли-
тературе новый тон, поможет ей создать
новые формы, создаст необходимое нам но-
вое направление — социалистический реа-
лизм, который — само собой разумеется—
может быть: создан только на фактах. со-
вналистического опыта».
Все эти особенности творчества Горького
превращали егб в новатора, революциони-
зировавшего не только русскую, но и ми-
ровую литературу.
Горький понимает, что цель борьбы—
это счастье человечества и человека. Все,
написанное Горьким, от первой до послед-
неи строки проникнуто высоким уваже-
нием к достоинству человека. Афоризм «че-
ловек — это звучит гордо» может быть
взят эпиграфом ко всем произведениям
Горького. «Превосходная должность быть
на земле человеком!» — восклицает Горький
в рассказе «Рождение человека». Но
Горький понимал, что будущее счастье че-
ловечества нужно завоевать в упорной и
трудной борьбе. Понимал они другое, что
человек, строящий социализм, должен пе-
ревоспитаться, освободиться от пережит-
ков прошлого и вырастить в себе новую
сопизлистическую нравственность.
Горький ненавидел звериные нравы
буржуазного стяжания, ненавидел эгоисти-
ческое, самоуспокоенное мещанство, ко вее-
. ъ = Г
ни классовой ненависти, ни на минуту не
теряет перспективы революции и социа-
лизма. итоге мы имеем в творче-
стве Горького замечательное и един-
реализма е романтическим воодушевлением.
Это сочетание. реализма c романтизмом
Горький справедливо считал самым харак-
терным качеством своего стиля.
Быть может, с наибольшей силой это
качество Горького обнаруживается в ро-
мане «Мать». В годы начала реакции, под.
похоронное нытье ликвидаторов, родилась
эта книга, в которой утверждалось, что’
революция жива и ненобедима. Книга эта
была гимном революционному поднолью и
большевистской партии. Грязь пропьлого,
жестокость господствующих классов были
показаны в ней во всей своей отврати-
теЛьной наготе. Но вместе с тем в-«Ма-
тери» сиял свет побеждающего социализ-
ма. Старая Ниловна, пролетарская мать,
всем сердцем своим ‚чувствовала и от вее-
го сердца говорила:
«— Миром идут дети! Вот что я пони-
маю-—в мире идут дети, по всей земле,
все, отовеюду — к одному! Идут лучшие
сердца, честного ума люди, наступают не-
укзонно на всё злое, идут, топчут ложь
крепкими ногами... Идут на победу всего
горя человеческого, на уничтожение He-
счастий всей земли ополчились, идут одо-
леть безобразное и--одолеют! Новое солн-
пе зажгем, говорил мне один, и зажгут!
Соелиним разбитые сердца все в одно—
соединят!» } г
Для сочетания горьковского романтизме
е реализмом писателю нужен был надеж-
ный ориентир, при помощи которого он
мог бы отличать гниль прошлого, даже то-
гда, когда она рядилась в цветные тряпки
модных идеологий, от здоровых ростков
будущего. Таким ориентиром для Горького
были идеи большевизма. Эти идеи позво-
ляли Горькому преодолевать чуждые воз-
действия.
С какой безошибочной верностью дей-
ствует большевистекий этот ориентар в ис-
полинской эпопее Горького «Клим Сам-
гин»! В бесконечном сплетении событий
сорока лет истории руеской янтеллиген-
HEH, B пестром калейдоскопе лиц Горький
движется уверенно и точно, безошибочно
определяя значимость каждого факта, до-
стоинство каждого человека. Горький уста-
ми своего тероя-большевика Кутузова
следующим образом резюмирует в заключи-
ливых речей, воркующе-гулким смехом и
листьев пеньку.
18 ИЮНЯ
Ре
— Алексей Дмитриевич,
осуществимо? %
С обычной своей резкостью, закинув на-
зал голову, Сперанский сказал:
— Не осуществимо и нё может быть
осуществимо! Биология есть биология, п)
смерть есть основной ее закон.
— Но обмануть-то мы ее можем? Ong
в дверь постучит, & мы скажем: пожа-
луйте через сто лет.
— Это мы можем.
— А большего я от Bac, да и остальное 4
человечество, вряд ли потребуем.
Он медленно надел роговые очки.
-Читал он «Достигаева». Читал он, в
особенноети когда было мало слушателей,
изумительно. Он не выделял интонация
отлельных персонажей, не менял голоса,
но в его медленном чтении, в каждой фра-
зе, которую он как бы подавал вам ру-
ками, в этом громадном движении мыслей,
которые лились на вас со странит,
чувствовалоеь какое-то широкое паренье,
какой-то под’ем кругами. Вы озираетесь,
простор перед вами все шире, и сердце в1-
ше замирает, и вам немного завидно, чо
крылья, на которых вы поднимаетееь, пе
вполне ваши, — но зависть эта очень xp.
ротая.
Окончив чтение, он снял очки и п.
смотрел на нас исподлобья, слегка скон-
фуженно:
— Ну, давайте браниться.
Ему не понравилоеь почтительное наше
воехнщение. Я об’яенил, что очень труду
разобраться в пьесе при таком отличнох
чтении. Он сказал:
— Все придумываете. Что, бесфориен-
ности много?
На мон слова, что слишком ясная фору
заставляет инотда писателя об’яснять по-
ложения в романе или драме и только в
крайнем случае углублять их. показом, з
` не об’яснением, и что проселочные дорог
бывают часто самые живописные и няг-
кие, он сказал:
— Мягкие потому, что грязи много.
i Е
4
День. был веселый, светлый. Йз вору
мы повернули направо. Мы быстро вышли
из. пределов городка. В раещелинах скал,
возле дороги, роели широкие и пухлые
атавы. Я напомнил Алексею’ Максимовячу,
что растение это считается лучшим укр-
шением наших парков и оранжерей, a
здесь растет вроде лопухок.
Эн носмотрел вниз по склону, по вот-
рому поднимались агавы, и сказал сие-
имея басом:
— ВБупчих напоминает, которые к 08-
пе идут. Приземистые, плотненькие, ив
зеленых все мантильях!
Он глубоко вздохнул:
— Из соку можно вино добывать, а в
Но не фашистам, в-
нечно-
Он опять остановилея и вдруг зак-
`алял. Прошли мы не более километра, в
Рино было, что Алексей Максимович
устал и итти ему дальше невозможно. (я
вашлял, сплевывая в платок; черная.
шляпа, Болыхалась над ним, лицо его ие 5
краснело, в глазах мелькала мучительная \(
боль. Он сказал хрипло:
— Ну, вы идите дальше, а я №
Hych... надо работать... а природу-то pa-
ботой обманываю.
Чтобы не обижать его, не подчеркивать
его слабость, мы пошли дальше. Он хе
ленно уходил от нас, сутуляеь, опираясь
на галку, и казалось, что ему очень 3я9-
KO и что его очень беспокоит ветер с №-
ря. Но чем ближе к дому, тем шаги cn
делались увереннее, —работа опять захвз-
тила его. В воротах он поправил шляпу и
вошел в дом прежним широкоплечим т
высоким Горьким, который умелыми и х1-
трыми шагами подходит к столу, ловко
берет перо — и говорит с миром огромных
голосом, похожим на то море, которое лег
ким своим ветром только-что мешало exy
ABIMATD.
ВСЕВОЛОД ИВАНОВ.
му на свете равнодушное, кроме как к
своей утробе. Мещанин «еовершенно пе
хож,— писал Горький, —на того дикаря,
который, будучи спрошен миссионерои:
«Чего ты хочешь?», ответил: «Очень №
ло работать, очень мало думать, очень ни-
го кушать».
Звериной морали буржуазного мира,
отвратительной сытости мещанина Горь-
кий противопоставлял новую нравстве-
ность смелого, прямого, честного человека
социалистического строя. Этот человек 6-
дущего— борющийся пролетарий, больше
вик, воодушевленный идеями Маркса —
Энгельса — Ленина — Сталина.
На многих примерах, начиная с проле-
тарня Павла (из повести «Трое»), Горькяй
неустанно показывает—вот человек, вт
носитель новой нравственности, вот 06а»,
в котором живет светлое, справедливое @у-
дущее. Отличительными чертами этого че
ловека является боевая ненависть к THe
тателям, к эксплоататорам, беззаветная
преданность своим идеям, братская соли:
дарность с товарищами, творческое OTHI-
шение к труду. Часто сталкивает Горький
в своих произведениях людей двух м!
ров—мира эксплоататоров и мира, rat
aeons в борьбе за социализм. И ка
раз читатель и зритель видят: Бардины,
Печенеговы, Скроботовы имеют власть, @
гатство, им открыт доступ к книгам, 8
искусству, но они—гнилье, они— звери,
разыгрывающие роль людей. Грековы, 4е-
шины, Ягодины, Синцовы («Враги») yret-
тены, плохо одеты, недостаточно 0бразова-
ны, но‘они — сила, сила социальная 1.
сила нравственная, ибо нравственно тии
лое, растленное, двурушническое не может
побеждать, не может строить социализи.
Лживому. и лицемерному «гуманизуу»
буржуазни Горький в живых образах пр
тивопоставил мир подлинного социалист
ческого гуманизма. Священная 0бяза
ность мира социалистического гуманиз-
ма — защищать себя от человеконена-
виетничества врагов, не брезгающих и
какими средствами для защиты 680
привилегированного положения. «Если в8Г
не сдаетея—его уничтожают». Эти вели
коленные слова Горького являются прямых
следствием его любви к человеку. JIM Cll.
Ба великого пролетарского писателя 38у-
чат как нельзя более злободневно сегодня,
когда оголтелость собстваннического мир
нашла свое самое грязное выражение в <
не фашистско - тропкистско - бухариися
банды шпионов, диверсантов и убийц.
бессмертие
у
=> © ха
Se