Этот нозбрьский день прекрасный, cy-
ровый и трудный, день праэднества и
день боя, поднялся и над Сталинградом.
Попрежнему только к утру затихла рабо-
та на перенраве, и пробитые снарядами
баржи, баркасы, дощатые рыбацкие лодки,
буксиры с проломанными бортами и про-
`жырявленной осколками палубой прижа-
лись к берегу, укрываясь от немцев, и
матросы взялись за молотки — заделы-
вать пробоины, затягивать дыры, гото-
виться кв ночи. Попрежнему с рассветом
появились над городом и над Волгой не-
менкие бомбардировщики протяжный
рик «во-оздух! привычно отозвался в
ушах, не трогая никого, не задевая с03-
вания, нервы одеревянели, чувство опа-
CHOCTH загнано внутрь, сухой и трезвый
расчет подсказывает, далеко или близко
упадет бомба, и люди работы не преры-
вают. Попрежнему в подвалах и в проло-
мах домов, в грудах битото камня, в ямах,
водосточных трубах, в уцелевших ещеды-
моходах -—— всюду, куда может просунуть-
ся человек с винтовкой, с гранатой, бой-
цы ждут начала немецкой атаки. Люди
звросли в камень, слились © тородом в
одно целое, и камни торода стали живы-
ми. В них слышны шорохи, человеческое
дыхание, стук закладываемой обоймы. Где
будет атака? Как в прошлую ночь, ках
вчера, как месяц назад, камни города го-
товятся к бою. Котда снаряд попадает в
стену, из камня сочится кровь. че-
зювек остается живым, . он продолжает
стрелять. Нет уже мнотих улиц, многих
ломов, но есть русская оборона, советский
Сталинград. .
Где бы мы ни были, в тепле или в хо-
эоде, в освещенных нраздничных валах
или в землянках, на фронте или в глу-
боком тылу, — мы помним о нем, с
городе нашей стойкости, тофоде нашей
славы, Четверть века прошло с тех пор,
хак Россия стала советской. В Сталингра-
де; как и всюду на фронте, ядро армии,
Ядро обороны составляют люди, воспи-
. танные революцией, подвигом партии и
народа. Они помнят железные ночи Траж-
торостроя, Магнитки, Кузнецка, бураны в
степи, ледяной ветер, от которого дыха-
ние застывало во’рту и кожа трескалась
на руках и губах, оркестры, игравшие
мариги в буране, труд. комсомольцев-бе-
тонщиков, стариков-арматурщиков, гнав-
игих бетон днем и ночью, чтобы заводы
были построены к сроку на Волге,
на Урале, в Сибири, чтобы Kak мож-
но скорее был взломан, пробит, pac-
чищен выход из мтлы, нищеты и ду-
XOBHOTO и физического рабства николэ-
евской империи, выход в будущее для
освобожденной энергии народа. Четверть
века, начатая залпом «Авроры», отложи-
лась в сердцах и в сознании миллионов
людей силой, которая стала теперь силой
нашего фронта, силой Сталинграла.
Сталинград —- город нашей молодости.
Молодые заводы, молодые сады на левом
берегу Волги, новые школы и институты,
новые улицы. Я видел юношей и стари-
хов, плакавших при виде горящего города,
в котором многое создано их руками. До-
розо заплатили нем-
пы за эти елезы —
дивизиями мертвецов,
армадой танков с
пробитой броней, ги-
белью немецких на-
лежд на стремитель-
ный выход к Boare,
безумием немецких
солдат, сходивших с
ума при столкнове-
нии с русской стой:
костью Сталинграда
Много степных дорог
ведут к городу на
территорви, занятой
немцами; третий ме-
can, Гитлер. гонит
но этим дорогам вой-
ска, машины, cHapa-
ды, резервы, чулдэ-
вищный груз настун-
ления, & У нас —
одна переправа, путь.
к тороду через воду.
в дыму, под бомбами
и снарядами, под пу-
леметным отнем. Од-
на русская перепра-
ва стоит многих не-
мецких дорог, — го-
Род держится, по
вздыбленной взрыва-
я
a a
С’емки
В районе Сталинграда.
С
ми реке к нему пробиваются волжекне
баржи и лодки е боеприпасами, люди на
берегу выстраиваются в цепь, в реве, в
грохоте бомбардировок перебрасывают ©
руЕ на руки мины, снаряды, с рук на ру-
ки до самой линии боя, тде люди срос-
лись © камнем, ин камень стал тверже,
ломает и гнет зубъя немецкой военной
машины.
Сталинград показая всему миру, что
значит четверть советското века. Котда
немцы внезапно появились нод тородом,
рабочие сели в танки, только что сделан-
ные их же руками, и бросились в бой.
Женщины пришли в полуразрушенные
пехи заводов и стали ремонтировать пуш-
RH, сни сами тащили их на огневые по-
зинии к артиллеристам. Зенитчики, охре-
нявшие мирный тород от нападения с
воздуха опустили нацеленные в небо
стволы орудий и стали стрелять по не-
мецким танкам. Гвардейиты части Родимце-
Ba, спешно переброшенные © друтоге
участка, поли в контратаку прямо с пе-
реправы, взводами, ротами вышибали ©
высот целые полки немцев, суворовским
штурмом отбивали улицы и дома, кото-
рые немцам удалось захватить: после вар-
варской бомбардировки © возлуха и мас
сированных танковых атак. Немцы подо-
шли к городу силой целото фронта. Рус-
ские их остановили в первые дни одиноч-
ными ротами и пюлками.
Оборона в Сталинтрале труднее, чем гле
бы то ни было. С точки зрения военной
теории, она почти невозможна в создав-
шейся обстановке. У немцев — дороги; у
них свободные территории BEA маневра.
Оборона зажата в каменную тесноту ло-
мов. Удержаться в таких условиях значит
соверпгить чудо, которому изумится мир.
Наши люди не помышляли о чуде, они
просто дрались, как им подокавывали честь
и совесть советокото человека. И невозмож-
ное осуществилось —— третий месяц HH
на минуту не затихает битва, каждый
день © восходом солнца немпы возобнов-
SST штурм, они пропитаны запахом 006-
ственной смерти, трупов тысяч. и тысяч
убитых солдат, тяжким клалбищенским
вапахом военной неудачи, & Сталинтрал—
806 еще наш, в наших руках. Вот сила
нашей четверти века, революционная си-
ла народа.
жизнь Aye, KH познали уже ралость
удовлетворения сделанным, но артилле-
‚рийский салют на Красной площади из
года в год резко м грозно налюминал нам
в ликовании празднеств, что мы живем в
мире, ге возможно такое уродство, как
фалтизм. И мы готовы были к боям, и
когда невиданнюо жестокая война внеЗалено
и подло ворвалась в наш мир и труд, то
немцы столкнулись с такой силой отпора,
с такой стойкостью, которые могут быть
только у народа, имеющего за плечами
четверть века настоящей свободы, твор-
чества, возрождения,
Традиционный артиллерийский ‘валют
№
as
Кадр из Союзкиножурнала м 76—I7.
Островского,
операторов Д. Ибрагимова, Г.
В. Орлянкина и В. ИТадронова.
талинграде.
ка Кресной площади всегда держан шас
в готовности, и ныне он отозвался громом
советских орудий на всей линии фронта
от Черного моря до Ледовитого океана —
могучий голос двадпатинятилетия, голое
Магнитки, дающей сталь для орудий, го-
лос ‘молодой индустрии Урала, Сибири,
востока и юта нашей страны. Но войны
выитрываются не только ‘оружием. В вой-
не побеждает и нравственная сила народа.
Сетодня она воплощена для наю в одном
слове: 2
— СОталинтрал!
Мы помнили о шем в празднестве ко-
ябрьското дня. Там не было ни мнотолюд-
ных собраний, ни демонстраций. Красные
флати не были подняты на стенах домов
хотя бы потому, что нот этих стен, все
разрушено, дрожалтие в канонаде дома
держатся, как форты, нули визжат из
каждой шели, из кажлой дыры. Праздник
здесь провели, как обычно, — в бою. Тут
дерутся з& Волгу, за русскую реку, за
нас, за налиих детей.
Кажлый, кто был в эти месяцы в Ота-
линтраде, оставил там часть своего серя-
ца. . :
а пути в Сталинтред я встретил воз-
врашавшетося оттуда Константина Симо-
нова. На фронте он © первото дня вой-
ны, но никогла до тех. пор я не видел
его таким углубленно-сосредоточенным,
молчаливым, невнимательным к тому, что
происходило и говорилось вокруг. Потом
мы поняли причину ето отчужденности,
которая вначале показалась обидной.
Внутренним зрением, мыслями, памятью
он был еще там, в Сталинграде. Виден-
Hoe на переправе, на Волте, в районе за-
водов как будто обожгло его и оставило
след навсегда. Как и все мы, он, види-
мо, думал тогда, какими словами расска-
зать © людях небывалой обороны. Нет
еще слов, равноненных подвигу Оталин-
трада. Их вужно найти. Позже возле са-
more города я видел Василия Гроссмана»
Он вернулся с участка, гле чудом дер-
жанласъ твардейская часть Несколько
дней писал и, котла закончил moore
нюю страницу для «Красной звезды», он
задумался, помолчал и вдруг сказал
очень рептительно:
— Нет, трудно быть в стороне. Нужно
вернуться, обязательно нужно вернуться
туда. Поедем, товарилти, 4
Tam, в сотне обороны, советский ниса-
тель хочет найти слова такие же силь-
ные, простые и прочные, как дело 6бой-
NOR, зажищаютщих русский город на Вол-
ге. Это — наш долг.
В канун празднества я все думал, как
проведут этот день там, на Волте. Пожи-
лой политотдельский лектор в очках по-
дойдет к переправе, к волгарю, сидящему
возле лодки с законопаченными дырами
от осколков, и, припнувшись при свисте
снаряда, переждав, когда ухнет и разор-.
вется где-то позади, — перелет скажет:
— Давай, старина, пока нас с тобой не
важрыли.
— Ишь ты, — скажет лодочник. —
Неужто туда? Это днем-то?
— Туда Да, мне не впервой. Садись,
а я оттолкну. ee .
Й они ноплывут на лодке через реку,
в дыму, поплывут не прямо, а зиг-
затами, и тем, ETO не видел Сталия»
града в дни обороны, эта поездка чело-
века в очках покажется странной,/ как
если бы он ехал читать лекцию не в го-
род; & в кратер вулкана. Лодка причалие
5 берегу, изрытому воронками, лектор,
слегка втянув голову в плечи, перебежит
открытое место от воды до склона при-
1 брежного холма и скроется в землянке, С
наступлением Чемноты ов появится гдё-
нибудь в сыром и хололном подвале, у
вхола в который стоит пулемет, возле
него соберутся люди в шинелях, бойцы
Сталинграда, и пока не будет сигнала о
выходе в бой, здесь начнется беседа. За-
жгут свечи, рассядутся Ba полу. Лектор
откашляется и скажет: rat
— Товарищи...
— Погромче, — крикнут ему. — Ha
воле бухают очень, не слыптно,
— Товарищи, — скажет лектор более
громко, — двадцать пять лет тому назад...
Так день, прекрасный, суровый и труд-
ный день празднества и день боя под-
нался и над Сталинградом,
ви Рассказы о наших людях
Русская история всегда была богата во- кото Тилнки в стане врага начинают скла-
левымя дентелями. В одной из своих ста-
тей Белинский, делая обзор русской ис-
тории от «драчливого», по его выраже-
нию, удельного периода до создания еди-
вой могущественной России, великоленно
опроверг легенду 0 «смирении» русских.
«Дмитрий Донской, — писал он, — ме-
чом, & не смирением предсказал татарам
конец влалычества над Русью». Черны-
шевский товорил: «Энергия в русском
зеловеке подавлена обстоятельствами...»
Однако в русской литературе волевые ха-
рактеры встречались не часто. Правда,
навсегда запомнилась непримиримая фи-
тура Рахметова из «Что делать?» — «ри-
гериста», подвижника во имя действенной
любви в людям. Но все-таки Рахметов —
исключение. И нужно было явиться Горь-
Romy, чтобы в нашей литературе забли-
стал обаятельный образ тордого челове-
ха, отразивший коренные черты русского
характера
Постоянная его черта—воля—ло xKpait-
ности обострена сейчас войной, чувством
тнева. Все возрасты, все общественные
состояния демонстрируют ныне единую,
зростную, день ото дня крепнущую и на-
халяющуюся волю: стереть ненавистного
врага с лина ролной земли.
Понятно, что каждый живой художник
стремится показать нам те величайшие
резервы духа которые таятся в наших
людях. Особенно интересны в этом смы-
сле недавно опубликованные рассказы:
А. Платонова «Старик» и В. Кожевникова
«Март—апрель».
Героя А. Платонова и В. Кожевникова
— старик. профессиональный воин, де-
вушка — равноправные участники борь:
бы. Как изменила война некоторые пред-
ставления, складывавшинеся веками! Be-
хами учила пословица: один в поль не
воин. Сейчас это звучит странно: а снай-
пер. а бронебойшик? А если этот «один»
— маленький, серлитый дедушка Типа
{из рассказа Андрея Платонова). воофу-
женный только палкой и такой страптной
волей уничтожить или; как он. выражает-
ся, ‹окоротить» врата, что вокруг малень-
верится,
необ’ятные силы, когда он оказывается ‘
дываться легенды? ;
Все жители деревни Отцовы Отвершки
ушли от немца, остался один только де-
душка Тишка.
<— Я тут буду — сказал он. — Я,
может, один окорочу всего немца!
Вот тебе и «один в поле не воин!
На рассказе Андрея Платонова, в самом
деле, лежит отпечаток легенды, ‘не это
вполне реалистическая легенда наших
дней, когда воля миллионов — стремле-
ние во что бы то ни стало освободить
оскверненную врагом любимую землю —
передается одному и рождает чудеса геро-
изма. Образ «сердитого сердцем» дедушки
Тиитки — ‘бытовой и символический в од-
но и то же время. И это вполне; законо-
мерно: индивидуальный подвиг на гла-
зах современников превралщается в сказа-
ние, в миф. Откуда берутся в ином, со-
вернтенно, казалось бы, неприспособлен-
ном к войне человеке, который, как го-
мухи не обидит, неожиданные,
народным мстителем в отечественной вой-
не? Дело нельзя севёети к особенностям
индивидуального характера. Таких обык-
новенных людей, которые, ничем особен-
ным не выделяясь в мирной жизни, сей-
чае стали грозой немецких оккупантов, —
десятки и сотни тысяч. И, стало быть,
нензбежно — образ индизилуального под-
BUPA, чтобы стать конкретным, не может
не быть символическим. :
Таков дедушка Тишка в рассказе Пла-
тонова. Боль за поруганную врагом, оне-
мевигую, тоскуюнтую 0б ушедигих людях
землю вызывает в нем такое ожесточение,
бесстралняе и такую решимость действо-
вать, которые превращают слабого, безо-
ружного старика в сильного и опасного
противника. Очнувшись после ранения,
Тишка поджитает родную деревню так
ловко и умело, что она сразу вся заня-
`лась отнем, и обезумевший от страха врат
покинул ее.
<— Оталел конопатый— подумал Тиш-
Ka, — Озорства в них и алчности много,
а силы настоящей нету. нет — нету! Да
откуда SK взяться у них настоящей си-
НОУ НЕТТО РОВЕР ЕКО УЕ ЕВЕ Е ВЕРЯ АЯ ТЕР САЯН ЗИЛ ТИРОЛЬ ЧЕ ЗЕЕ ИКИ ОВНА УЕ ОНЬНУ И Е УУ ТК УНЬН ИРИ иФивь
ЛитЕРАТУРА`И ИСКУССТВО
:
2
aaa cees wi
}
t
ле-то? — Неоткула: ни одна живая душа
не прильнет к ихнему делу...»
Этот страшный для немцев одиночный
боец символизирует торжество русского
золевого характера в отечественной войне
< немецкими захватчиками. Это прекрас-
но показано у Платонова. Нехорошо толь-
ко, что. Тишка слингком чудак и, хотя
«юродство> в ето поведении составляет
в данном случае ео. индивидуальную
черту, целесообразность иных его по-
ступков вызывает сомнение. Но B ROH-
це концов не сомневаепться в. том, что
именно такой Тишка ‹окоротил» неприя-
теля — врага. Сила платоновеского талан-
та такова, что видишь ето героя во всем
своеобразии его бытового облика, его поч-
венности, чувствуешь в нем мудрую цель-
ность и народную убежденность в неиз-
бежной гибели врага. Тишка — это и
есть народ, добрый по природе, а теперь
ожесточивитийся до предела, подтянув-
нгийся, готовый сломать любые преграды
и укрепления, воздвигнутые немцами.
Когда воюет весь народ, защищая свою
родную землю, то каждый отдельный че-
ловек, каждый «один» — воин, где бы
он ни был, — в поле, в воздухе, над или
под водой. Но для этого он должен быть
несгибаем и оердит сердцем, как Тишка.
Таков и капитан Жаворонков в расска-
зе Вадима Кожевникова «Март—апрель».
У Кожевникова много внимания уделено
природе, но его ‘превосходный рассказ
можно назвать рассказом о природе че-
ловеческой воли в этой войне. Природа у
Кожевникова некрасивая, мокрая,
крайне неудобная для советових десант-
ников капитана Жаворонкова и гадиста
Михайловой, природа, предвесенних меся-
пев, когда особенно трудно по талому
снегу выбираться из немецкого тыла
Именно такой пейзаж необходим худож-
нику, чтобы обосновать поведение его
героев. Жаворонков — резкий, колючий,
иронический человек. Он напоминает Ба-
сова из «Танкера Дербента» Юрия Кры-
мова. Тот Tome не хотел ладить с людь-
ми, которые мешали ему работать. Эти
угловатые, волевые натуры мучаются
скрытно и нередко прелночитают брать
на себя одного риск опасного замысла.
Элнако ошибется тот, кто сочтет такого
человека индивидуалистом. Нет луч
ших товарищей, чем Басов или Жаворон-
i
Рисунок © БОЙМА.
Bepa ИНБЕР
Энская высотка
Возле полустанка
Травы шелестят.
Гусеницы танка :
Мертвые лежат. 3
Черную машкву
Лютого врага
Насмерть сокрушила
Русская рука.
Смелостью и сметкой
Кто тебя сберег,
Энская высотка,
Малый бугорок?
Пламенной любовью
Родиву любя,
Кто своею кровью
Защитил тебя?
О тебе лишь сводка
Скажет между строк,
Энская выюотка,
Малый бугорок...
Чуть заметный холмик-.,
Но зато весной
О тебе напомнит
Аромат лесной.
О тебе кузнечик
Меж высоких трав
Простучит далече,
Точно телеграф.
Девушка-красотка
О тебе споет,
Энская высотка,
Малый эпизод.
Песнями, цветами —
Век отчизна-мать
Все ве перестанет
Сына вспоминать.
Закончен фильм «Ленинградцых
Режиосерами С. Герасимовым и М. Ка-
латозовым завершен художественный
фильм «Ленинградцы». ey
Новая картина рассказывает о мужест-
венных людях тероического Ленинграда,
в тяжелых условиях блокады отстаиваю-
щих любимый город от посягательств
врага, о рабочих и инженерах Кировского
завода, самоотверженно строящих танки
для защитников Ленинграда,
В тлавных ролях снимались
артисты
Б. Бабочкин, Т. Макарова, B. Блинов и др.
ков, и нет большей нежности к человеку,
чем у этих нелюдимов, которые стыдятся
проявления чувств, считая их «телячьи-
ми нежностями>. A
В Жаворонкове обманываются товафи-
щи, составившие о нем мнение, как о
сухом, недружелюбном человеке. И вот в
рассказе Взлима Кожевникова особенно
хорошю то, что Жаворонков, беспощадный
5 себе, как Рахметов у Чернышевского,
нетернимый к малейшему упущению во-
инского долга у других, не может обма-
нуть читателя, сердцем чувствующего,
что перед ним на редкость ласковый, ог-
POMHO заботливый в любви человек (и в
этом, опять-таки, у него общее с героем
Чернышевското). Может быть, ему легче
исполнять свои обязанности, когда другие
не понимают, что он человек добрый.
Нежность волевого характера подчерк-
вута у Кожевникова одной прекрасной
деталью в поведении девушки-радиста
Михайловой, ничуть не устунающей ка-
питану в стойкости. Они лежат в одном
спальном мешке, оба измученные до пре-
дела:
*С ветви дерева, склоненного над. ямой,
падали на лицо спящего тяжелые капли
воды. Девушка освободила руку и под-
ставила ладонь, защищая лицо спящего.
Когда в ладони скапливалась вода, она
осторожно выплескивала ее».
Жаворонков и Михайлова, не вполне
еще это сознавая, любят друг друга, но в
рассказе происходит ревнивая дуэль двух
волевых характеров, для которых высшим
законом служит исполнение воинской за-
дачи. Оба изнемогают от лишений, от ис-
тощения ин ран и тем не менее помогают
друг другу из последних сил, причем
бремя номощи берет на себя тот, кто как
раз в данный момент больше ослаб.
Под’ем воли происходит наперекор физи-
ческому изнеможению, благодаря слож-
ным взаимоотношениям, складывающим-
ся между мужчиной и девушкой, между
начальником и нодчиненной.
Природа человеческой воли в нашей
войне раскрывается Кожевниковым, как
нравственная сила ненависти к врагу и
любви к родине. И это не только сила
массового героизма, но и, елва ли не в
большей степени, основа индивилуального
подвига. Тут старая пословица права аб-
солютно; все за одного, один за всех.
Олин за всех! — и девушка-радистка без
раздумья становится ориентиром для при*
цельной бомбежки нантих самолетов по
вражескому аэродрому. Один за всех! —
PPP LOD LOD LOL LOLOL AL LPL = Ыыыы
НИХ HOGKRET 1 ТУЛЬ, ОДЕССЫ И СЕВАСТОПОЛЯ, ЛЕНИНГРАДА И СТАЛИНГРАДА ПОКАЗАЛИ ОБРАЗЦЫ БЕЗЗАВЕТНОЙ
ХРАБРОСТИ, ЖЕЛЕЗНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ, СТОЙКОСТИ И УМЕНИЯ ПОБЕЖДАТЬ, ПО ЭТИМ ГЕРОЯМ РАВНЯЕТСЯ GCA НАША КРАСНАЯ АРМИЯ
В. АЛЕКСАНДРОВ Без риторики
«Они стоят по грудь в земле, перед ни
ми пустое поле и пустая дорога; вот
пройдет двадцать минут, и стремитель-
ные; весящие две тысячи пудов пушеч-
ные танки вырвутся со скрежетом в кру-
тящихся облаках пыли. — — кри:
кнет сержант. — Идут, ребята, смотри!».
«Они стоят в своих ямах, и нет никого
впереди них... Облака над ними, проле-
тит нтина и ‚ OHH стоят по
трудь в земле и ждут, всматриваются. Им
отражать натиск танков. Их, глаза уже не
видят друзей, их глаза ждут врахга>.
Никто из читавших повесть Василия
Гросомана` «Народ бессмертен» не забудет
этих замечательных строк. Их сила — В
сознании ответственности, в том глубо-
ком и напряженном чувстве, которое свя-
зывает писателя с этими людьми, ео
фронтовыми товарищами. UE
С ними, с теми, кто бьется за жизнь
своего народа, — вся страна; с ними —
всем своим дыханием, всеми своими по-
мыслами, Этой направленностью опреде-
ляются все наши оценки. В работе, в
личном быту, в общественной деятельно-
сти ценно то, что поддерживает и HOMO-
тает, что крепит эту связь, это единство
усилий. Те же оценки —— в литературе.
Ее свет — всегда отраженный от жизни.
И ‘теперь тем важней, тем дороже для
наю литература, чем ближе она к этой
огромной и трудной жизни, к этим сра-
жающимся людям, — самому доротому,
что у нас есть. ; у
Нужно видеть их, сльшать их голос.
«Они не любят рассказывать о себе? —
в скольких очерках находили мы эту
фразу. Да, они не любуются 0060й, их
у них не на первом месте. Они рас-
оказывают о делах, о поступках, но так,
310 из рассказа, из поступка, из подвига
проступает перед нами их личность, их
человеческий облик. .
Степь, групна прорвавшихся неприя-
тельских танков. «Два расчета гвардей-
нев бронебойщиков залегли на холмике.
Они не получали приказа отойти и оста-
вались на рубеже, пока не были отре-
заны от своей части». =
Два расчета; четыре человека, бойцы
Беликов, Алейников, Болота, Самойлов.
И mea противотанковых ружья. Против
них — тридцать немецких танков. Пят-
надцать танков ‹запылало на поле не-
равного боя». Остальные позернули назад.
Так сообщала газета.
В гвардейской дивизии, в рядах кото-
рой сражаются эти четыре бойца, был
митинг. Срели выступазпгих был Петр
Болото *).
«Я сам из Донбасса родом. У меня дол
тие годы под землей прошли. И коного-
HOM я был, и забойщиком вместе с
братьями — Семеном и Дмитрием. Вее
трое под землей трудились, а теперь все
трое з& эту землю воюем».
«Утро было. Только мы у себя в оконп-
чиках за кашу сели, вак нам кричат:
танки! Я поставил кашу аккуратно; ду-
маю: сем еще (Смех). А уйменя Bee B
окопе с той думкой вырыто, Чтобы -удоб-
Hee было: слева -—- для вещей разных,
полочка земляная, оправа — для гранать.
Первый танк не заторелся, HO встал.
«Стали мы бить по второму танку, но
тут у нас, наверное, промахи вышли: он
етоял, стоял, и дальше пошел — не по-
пали в него мы.
И тут они все один за другим мимо
нао вдоль позиции пошли. Много их бы-
ло. Я увидел, что много, и просто прямо
тебятам сказал: ну что же, за Родину, з&
Сталина; за жену, за детей — бей по-
тварлейскому закону! Если пропадлем, так
все зараз, а выживем — тоже все».
«A огонь от них, прямо сказать, очень
сильный был. Все они шли мимо нас и
‚из пушек и пулеметов смолили, так что
напг, окоп землей забрасывало, — в гла-
зах темно. Просто совсем рядом рвались
снаряды ихние. Даже иногда самому уди-
вительно бывало, что живу еще».
«Третий танк тах свечей загорелся, что
даже никто и не выпрыгнуя из нею. Я
это вижу и Беликову кричу из окопа в
окоп: «Ну, как ты, ничего?» «А ты?» «A
я тоже ничего». «Ну, — товорю, — зна-
чит и хорошо». 5
«Такой мы © ним короткий разговор
все время вели для бодрости духа. Но
*) Его речь питируем тю кните «Зажоны ©0-
ветской гвардии» (Восниздат, 194 г.}.
я тут неред наними глазами проходит
величественный ряд героев этой войны,
от капитана Гастелло до Зои Космодемь-
янокой. Кожевников правдиво показыва-
ет; что нравственная сила, рождающая во-
лю к подвигу, больше, чем инстинкт с&а-
мосохранения, замечательно изображен-
ный Джеком Лондоном в известном рас-
сказе «Любовь к жизни».
В поведении Жаворонкова и Михайло-
вой есть разлад между сознанием и по-
ступками: в сознании инотда образуются
провалы и оба героя временами падают
духом, но тшательнос скрывают это друг
от друга и все время ведут себя безуп-
речно. Это показывает, что воля утвер-
ждает себя ежечаюено, ежеминутно. и ла-
же тогда, когда мысль об этом отсут-
ствует, идет огромная внутренняя рабо-
та над собой. Михайлова, которую конту-
зила взрывная волна, приказывает себе:
— С другими было хуже, и все-таки
уходили. Ничего плохого не должно слу-
читься со мной. Я не хочу этого.
В рассказе Кожевникова не всё понят-
но сразу, без размышлений. Но это так
и должно быть, если художнику удался
характер, живой образ человека. Чтобы
понять героя, читатель должен сжиться
с ним. Жаворонков — человек «с оба-
тренным сердцем», сосрелоточивший всю
свою жизненную силу на чувстве мести.
‘изменяется после тоспиталя, становится
веселым, приветливым. Отчего это? Мо-
жет быть, зародившчееся новое чувство к
Михайловой утолило его прежнее личное
торе и преобразило капитана? Может
быть, этот урок боевого товарищества
укрепил его веру в человека? Во вся-
ком случае это изменение внешних нпро-
явлений героя не может не вызвать У
нас радостного чувства, ин хочется повё-
рить, что это так и было, потому что
волевой характер сочетается не только ©
затаенной нежностью в товарищам и
близким, но и с открытой, веселой ду-
шой друга людей.
С законной тордостью отдаем мы себе
сегодня отчет в том, что русские харак-
теры, подобные капитану Жаворонкову и
дедушке Титшке, выплавлены из народ-
ной рулы и закалены в большевистскую
сталь. Великой Октябрьской социалисти-
ческой революцией.
Эти люди воли и красоты духа ое:
тодня стали основными героями всей со-
ветской литературы.
четверых,
рассказ, как
сать рецензию? — на что? на человече-
ский подвиг?) Здесь нечто
рот, к литературе нужно подходить,
‚правляясь от этого большего. . -
мы привели потому,
чительны и серьезны, сказаны Ges Tom
лю облитию видать было, что никто 1
блелнел, цвет лица’ не терял>.
«Й в это время на нас ихний самолет
Рама» пикирорать стал. Пикирует и пи-
кирует, и до того эта «Рама» пикировала,
что‘ все ложился я, ложился, & потом
вскочил На ноги, потому что уже сил
моих больше не было, и стал ему по ко-
ногонской привычке разные слова кри
чать —- повторить не могу, потому что
женщины здесь. (Общий смех)».
«А танки все илут и идут. И до того
ружье раскалилось, что нрипьюсь мне уж.
с Беликовым по очереди ‘стрелять, через
раз — то. я, то он. Так и продолжалось
у -вас дело, бились мы с танками весь
день Я стреляю, стреляю, погляжу на
Алейникова — вижу, он в лице немного
сменился. Яоно, хотя и гвардеец, но на-
рень еще молодой. Я говорю: Алейник, не.
журись! Не журись, все равно оба живы
будем. А Беликов мне из своего окопа
кричит: «Смотри, Болото, не нромахивай-
ся!».
«А я и сам стараюсь: знаю, что нам
промахиваться нельзя, потому что как
раз промахнешься, так нам всем за одно
конец света будет».
«И тут увидел, что Беликов от ружья
оторвался и что-то на бумажке пишет. Я
товорю ему: «Что ты пишешь?». Он тово-
рит: «Я боевой листок пишу: за всех нае ‹ —
что бьемся по-гварлейски, HE
отдадимся живыми, Пусть от нас память”
будет. Может, наши придут и найдут».
«Вот какой у нас бой был».
Комментировать это не нужно и нель-
зя: с такой полнотой сказался здесь весь
человек, так хороши и человек,
сказ,
эта высота.
и рас-
так это высоко. И так человечна
Было бы неправильно расценивать этот
литературное явление (пи-
несравненно
большее; чем литература. И нельзя под-
ходить к этому «от литературы». Наобо-
or-
Уважением к этому большему; в герон-
ческой. действительности, предопределены
те требования, которые можно и должно
пред’являть к литературе.
Этих требований много. Оскорбительным
было бы всякое легкое отношение к неи-
моверным трудам войны; к людям, кото-
рые подымают такую тажесть.
Описание
минут перед боем из повести Гросемана
что этя слова зна-
вото пафоса, доходят без повышения го”
лоса.
Здесь бессильна риторика. Не в во-
склицаниях нуждаются эти люди. Когда
Остан спраптивает: «Сльзнишь ли ты все
это?» — Тарас отвечает ему одним сло-
вом: «Слышу». >
Перед лицом действительности .cTaHo-
BATCH нестерпимыми не только’ фраза и
фальшь какого-нибудь Крикуна, но и лю-
бая литературная искусственность ‘и ус-
ловность. Нельзя людей и событня нашей
войны втискивать в рамки испытанных
временем условно-литературных схем. Сю-
жет и фабула должны органически выра-
стять из самой отражаемой нисателем
действительности, Kan у Василия Грос-
смава («Народ бессмертен»); движение
BOHHCROH части — это и есть движение
самой повести; как в «Алексее КуликовЕ»
Bopuca Горбатова: сюжет -— воспитание
бойца, те сопротивления, которые он пре-
одолевает.
С. Лоскутов спрыпивал себя: как ему‘
писать о своем пребывании у партизан, —
и отвечал: «Буду писать без затей — по
порядку, все то, что было в действитель-
ностя» («Красная звезда»).
«Художественный вымысел»
тается суровой проверке.
Умелой рукой можно изтотовить любое
изделие, закрыв глаза, не видя, не CAB
ша; такое изделие останется мертвым;
механичность обнаружится ‘сразу.
Минуя фактическую достоверность, BED
мысёл может принимать ‚и легендарные
формы — сама действительность леген-
дарна. — если он живет тем же, чем IRE
вут тенерь люди. é
Таковы черты легендарного в рассказе
А, Платонова «Старик» («Красная `з8ез-
д8>): <«Этот район неприятель называет
«зоной мертвого старика», тут будто бы
воюет против всех ‘немпев олин мертвый
старик». А он — живой. Он говорит о
себе; «Раз я старик мертвый — меня уж
убить нельзя и одолеть то же самое».
Характер главного действующего лица,
его слова и поступки — «вымышлены»,
HO так, что в «вымысле» этом — правда:
нужно пройти через тяжелые испытания,
— тотла не убьют и не ололеют. Можно
отметить, что здесь обобщение, «вымысел»
даже буквально встретились с действи-
тельностью. Уже после Toro, Rak - pacckas
был написан и напечатан, нашелся в9-
хожий живой етарик (в корреспонденция
Е. Кригера из Сталинграда, опубликован”
ной в «Известиях»), заволекой сторож:
подвер-
ничем He убьень.
убили».
Приходит конец тем играм в ориги-
нальность, тем попыткам придумывать
для себя «свою собственную манеру», тем
поискам «особого лица», «индивидуально-
го почерка», которым котла-то уделялось
столько времени и внимания. Теперь, ка-
жется, для всех стало очевидным, что нё
в этих стараниях вырабатывается подлин“
ная индивидуальность, не в этих усилиях
литературного себялюбия, а в другом,
прямо противоположном лвяжения чувст
ва и воли у
«Думайте не обо мне, а о траншеях»,
— товорит военный в стихотворении
Уитмена. Думайте не обо мне, писателе,
нео моей манере, думайте о тех людях,
которых я вам хочу показать.
Только так рождается личность худож“
Отдавать чувство и мысль, способности
и умение, всего себя тому, что для тебя
дорого; так достигается высшее, что мо“ч
жет быть достигнуто человеком, — Ha par .
Меня. уж один pas
кусстве.
eae
КНИГИ для Молодежи
К 25-летию Октября издательство «Мо-
лодая гвардия» выпустило. большими тя“
ражами брошюры В. И. Ленина «Задачи
евюзов молодежи» и И. В. Сталина +O
залачах молодежи». Вышли также: сбор-
ник «Геронческая молодежь” Ленинграда
на страже города революции» и очерки
Ал. Хамадана — «Севастопольны» (32
писки военного корреспондента) е предух
‘словием тенерал-майора И. Петрова =
5}
«Я теперь, верно, железный. Меня теперь \:
боте и в личной жизни, на войне и в #с*.
I
See yenad
e
=
В: ЗЕНА
ЗЯЗЕ
Sone