J
« Hanpoennn »
ye ae
Памятник чувашской
литературы
Красавица Нарспи и Сетнэр любят друг
уга. Они встречаются утрами у ручья,
куда Нарспи приходит за водой, & юно-
иа-—понть коня, ё
У ручья, что в даль несется,
Чо звенит скороговоркой,
Рано черпает девица
В ведра воду ключевую.
Из ручья, что в даль несется,
Что звенит скороговоркой,
Парень поит ургамаха
Ключевой водой студеной.
fi пока коня он. поит,
Парень девушке прекрасной.
Говорит с тяжелым валохом —
Tak, YO © птичьим щебетаньем
[се слова его сливались:
- Нет, не знать мне, видно, счастья,
0бездолен я судьбою,
№ сидеть с тобою рядом
№ широкой лавке жизни.
CerHap знает, что богатый Михедэр не
кмасится выдать свою дочь за ‘бедняка,
ик бы молод и красив: он ни был, как
бы ни молила об этом Нарспи. Михедэр
шел для дочери достойного богатого же-
ниха—старого Тохтамана и готовится в пы-
ному тую (свадьбе). :
Приглашенные пируют у гостеприимного
Митедэра.
Невеста выходит в последний раз на ве-
влый хоровод, а затем бежит вместе ©
(етнэром.
Нарспи опозорила ‚отца. Надо вернуть
и, пока не узнал о бегстве жених. Нарс-
ли возвращена в отчий дом.
Наступили тяжелые дни для Нарепи,
Любимый Сетнэр потерян, родные стали
чужими, муж «учит любить» побоями. Не
выдержав издевательства, она убивает My-
жа,
Нарспи енова с Сетнором, но счастье
Фо кратковременно. Грозный отец и все
селение проклинают молодую женщину,
юшившуюся на преступление. Отец от-
зазывается от дочери.
„Но вот пробрались злодеи к старому
Мжедэру, обокрали и убили его и жену,
3 атем зарубили топором прибежавшего
и крики Сетнэра. В отчаянии от потери
обимого и родителей Нарепи повесилась.
Таково содержание поэмы «Нарсни».
Народное творчество всегда уделяло
мень большое внимание бесправной доле
женщины-рабыни. В тюэме «Нарспи» до-
волюционный чувашский. писатель (умер-
ний в 1915 году) Константин Иванов ис-
пользовал и литературно обработал эти лю-
имые народные мотивы.
Чувашская литература по праву может
юрдиться этим прекрасным, подлинно ху-
дожественным образцом чувашского народ-
ню творчества. Благодаря переводу Au-
mea Петтоки (ГИХЛ, 1937, Москва) поэ-
уз впервые становится известной русско-
ху читателю, и в этом общественное зна-
чние труда А, Петтоки. Но нельзя не от-
WHT ряда существенных погрешностей
в переводе.
Сюжетная канва поэмы Иванова постро-
ша сжато и четко, в поэме ‘нет повторе-
mil, растянутости, но все это встречается
вольном переводе А. Петтоки (например,
в разделе «Проклятие»).
Переводчик допустил вольность, добавив
k вторскому ‚тексту около 3009 строк, что
клабляет сюжетную линию и композици-
онную структуру поэмы,
А. Петтоки изменил авторский принцип
стихосложения. Чувашекий стих относится
х силлабической группе. В каждой строке
подлинной поэмы имеется по 7 слогов
‹ мужскими рифмами — переводчик же,
очевидно, сознавая сложность такого пе-
ревода, отказался от рифмы вообще.
Перечисленные отетупления и погреш-
1ости бесспорно снижают ценность работы
переводчика и создают неполное, а от-
части и неправильное представление о ‘ва-
знейшем историко-литературном докумен-
№ чузашеского народа — «Нарспи»,
Чрезвычайно удивляет то обстоятельство,
то Гослитиздат, впервые выпуская на рус-
(OM языке один из лучших памятников
нушской литературы, не счел нужным
предпослать этой книге предисловия или
мхиглибо комментариев, раз’ясняющих
ускому читателю, что собой представ-’
ат эта поэма, каково ее происхождение
1 каков ее удельный вес в чувашской ли-
\иратуре.
. АРШАРУНИ,
ды
«Нарспи», поэма,
чувашского Андрея
М., 1937 г. стр.
Константин Иванов,
вльный перевод с
Петоки, «Худ. лит-ра»,
М, Ц, 4 руб,
Ч ван
Интереена и многообразна литературная
Чдьба произведений Вальтер Скотта. Он
д, пожалуй, популярнейшим писателем
‘г времени. Произведения его букваль-
№ проматывались широкими кругами чи-
телей всех стран. Это увлечение разделя»
1 великими умами эпохи — Гете, Баль- /
им, Пушкиным и Белинским. Они гово-
иди, что с Вальтер Скоттом для литера-
ue открылась новая, высшая стадия раз-
Положение это изменилось к середине
юшдого столетия. Потрясения, пережитые
Ирхуазией, прежде всего благодаря ре-
ции 48 года, положили начало отри-
Ми всей буржуазной идеологией живо-
4 Духа настоящего „народного историзма.
‚Мрия перестала быть, как она была во
Пена таких историков, как Тьерри, и
ажофов, как Гегель, — идеологическим
У жнем защиты передовой мысли. Она
Пат все более реакционный хара-
. Вдущие критики переходного к ли-
\йтурному декадансу времени — Тэн и
№46е — относятся к Вальтер Скотту
Инебрежительно, как к модному писа-
и Давно пройденного этапа литерату-
Нехочерпаемыйе дар рассказчика все же
нал Вальтер Скотту популярность У
тдежн, несмотря на оценки критиков.
В нашей стране в настоящеёе время не
10 подрастающая молодежь, но и мас-
Читают этого писателя © увлечением.
№ши же критики и «литературоведы»
\ их пор еще находятся под сильным
нием «своих классиков? — Тана и
М1деса. Хотя открытым нападкам Ha
1чуюр Окотта препятствует авторитет
Чуксй, с которым сейчас не осмеливается
Мемизировать ни один вульгарный со-
ior, но оценки Тэна и Брандеса вое же,
6 изменениями и в сдержанном тоне,
№ лжают применяться, чтобы оторвать
Уременного читателя от Вальтер Скотта
\ будто бы иажившего себя, не созвучно-
пам писателя,
ba «аучность» вульгарной commonorn”d
Литературная газета №
4 р., переплет 1 р. 50 к.
51 (687) _
НОВАЯ
о В. М. ГАРШИНЕ
Г. А. Бялый ставил евоей задачей «дать
конкретно-историческое представление о
В. М. Гаршине... Произведения. Гаршина
рассматриваются здесь в связи с беллетри-
стикой и массовой газетно-журнальной пуб-
лицистикой 70-х—80-х гг.; его рассказы со-
поставляются с аналогичными произведе-
ниями ео литературных союзников и про-
THBHHKOB...>
Г. А. Бялый действительно привлек для
характеристики Гаригина большое количе-
ство сопоставлений из беллетристики и пуб-
лицистики 80-х годов.
Но в его книге о Гаршине обильный и
нужный материал литературно-публицисти-
ческих сопоставлений совершенно отодви-
нул в сторону основной вопрос о том, как,
насколько глубоко и правдиво творчество
Гаригина отражает современную ему дейст-
вительность. А не решив этого важнейшего
вопроса, Г. А. Бялый, естественно, не мо-
жет сказать читателю, в чем же неповтори-
мое, индивидуальное своеобразие исследуе-
мого им художника. Поэтому, увлекаясь со-
поставлениями, более или менее частными,
внешними и случайными чертами сход-
ства, Г. А. Бялый легко ставит знак равен-
ства между идеологией Гаршина и народни-
вается и извращается. На этой важнейшей
ошибке т, Бялого мы и остановимся.
Г. А. Бялый считает «центральной идеей
творчества Гаршина — пессимизм» (стр.
150). Бялый цитирует слова Ленина: «На-
родничество, наоборот, естественно ведет к
историческому пессимизму: чем дальше де-
ла пойдут так, тем хуже» (Соч., т. II, erp.
330). Затем Г. А. Бялый словами самих
народнических пубпицистов характеризует
пессимизм народничества (стр. 76), находит
такой же пессимизм в ряде вещей Гаригина.
Но, оперируя словом «пессимизм», автор
книги лишает его конкретно-историческо-
то содержания. Особенно ярко оказывает-
ся это тогда, когда Бялый пытается oGoc-
новать свои выводы на тениальных опреде-
лениях Ленина, до предела насыщенных
конкретным, историческим содержанием.
Г. А. Бялый цитирует спова В. И. ‚Ленина,
совершенно не уяснив себе их содержания.
Пессимизм народников лишается у Бяло-
то`своего характерного романтического уто-
пического, суб’ективистского колорита. Г. А.
Бялый совершенно не обращает внимания
на слова Ленина о том, что «народник рас-
суждает всегда о том, какой путь для оте-
чества должны «мы» избрать» (Соч., т. И,
стр. 329), о том, что «сражаясь с своей ро-
мантической мелкобуржуазной точки зре-
ния против капитализма, народник выбра-
сывает за борт всякий исторический рез-
лизм...» (Соч., т. П, стр. 324).
` Исторический пессимизм народничества
сочетался с романтическим отговариванием
от фактов действительности и в первую оче-
редь от развития капитализма, с надежда-
ми, 4т0 интеллигенция может остановить
и изменить ход истории, с прикрашиванием
и лакировкой настоящего, в особенности об-
щинных порядков. А Г. А. Бялый, основы-
ваясь на случайных цитатах из народниче-
ских публицистов, да притом безоговорочно,
«на-слово» доверяя этим суб’ективным вы-
сказываниям, видит «три идеи», характер-
ные для ‹народнической трактовки песси-
мизма»: «во-первых, утверждение того, что
причина пессимизма находится «вне нас»,
в самом «колорите действительности», во-
вторых, понимание пессимизма как жиз-
ненной силы и, в-третьих, отождествление
пессимизма и обличительства...» (стр. 76).
Неудивительно, что Гаригин в изображении
Г. Бялого становится похожим на народ-
ника.
На самом же деле Гаритин в своих луч-
пгих реалистических произведениях проти“
воречит народнической теории, а не под-
держивает ее. Ведь как раз тгаршинская
«Встреча» содержит злую издевку над на-
роднической фрезеологией, вложенной в
уста учителю Василию Pree Е Конеч:
но, Гаршин ненавидит хищника Кудряше-
ва, но — и это самое существенное —
Кудряшев Гаршина не просто казнокрад и
аморальный человек; а типический пред-
ставитель неудержимо развивающегося бур-
жуазного уклада. Гаршин ярко. показывает,
что к Кудряшевым нельзя подходить толь-
ко с суб’ективно-морализующей меркой.
Кудряшев говорит: «Разве я один... как бы
это повежливее сказать... приобретаю? Все
вокруг, самый воздух — и тот, кажется,
тащит... Сила в деньгах, а у меня есть
деньги...». :
Кудряшев в изображении Гаршина —
представитель того самого «сложного хищ-
ничества», о котором Щедрин в «Пестрых
письмах» сказал, что оно «есть порядок. ве-
Г. А. Бялый, В. М. Гаршин и питера-
турная борьба восьмидесятых годов, Из-
дательство Академии наук СССР. Москва—
Ленинград, 1937, стр. 2141, 10.225 экз. Цена
ПАН: ДИ
grep ke
Вальтер Скотт
ooo
особенно трубо проявлена в произведениях
врага народа Фридлянда.
Несмотря на всю борьбу против вульгат-
ной социологии, против формализма, жи-
вая связь между Вальтер Скоттом и нашей
литературой все еще отрицается, Даже в
настоящее время Вальтер. Скотт очень ча
сто рассматривается, как давно изжитая
примитивная форма исторического романа
(см, статью В. Шкловского о Тынянове в
«Литературном критике» № 7).
Наша критика должна решительно бо-
с такими возарениями, Не только
роться 0
потому, что они являются перепевами фор
малистических ий вульгарно-социологиче-
буржуазной теории лите-
упадка, но. и потому, что
внимание молодых. читале-
ских установок
ратуры периода
ими отвлекается
щей, ничего больше», От Кудряшева нель-
зя «отговориться», его нельзя произвольно
«остановить», и тем самым, на языке ху-
внешние фабульные черты сходства между
ки не заметил главного — принципиальных
отличий. В рассказе В. Кроткова нет и на-
мека на широту и глубину гаршинских
обобщений, а зато явственно чувствуется
типически народническое морализирование.
Мелкое обличительство Кроткова легко на-
чеством. Так облик Гаршина и обезличи?
КНИГА _
дожника, Гаршин противоречил народни-
кам, утверждавшим, что русский капита-
лизм слаб, что от него легко избавиться
POW
Г. Бялый привлек для сопоставления со
«Встречей» рассказ В. Кроткова «Последняя
жертва катастрофы». Г. Бялый отметил
этими двумя рассказами, но он опять-та-
ходит утешение — «правда жила еще в
сердцах людских» («Отечественные запи-.
ски», 1882, т. ССЫХИТ, erp. 351). Гаршина,
же народнические иллюзии утешить не
могли.
АналоРично анализу «Встречи» Г. Бялый.
и в «Трусе» не увидел того, что составляет
как раз особенность Гаршина-реалиста —
умение изобразить войну и ее возникнове-
ние как огромный процесс, против которю-
го совершенно бессильна та самая. «крити-
чески мыслящая личность», на’ которую
народники возлагали все евои надежды.
Вообще Г. А. Бялый не видит определяю-
щей для рассматриваемых им вопросов 069-
бенности литературно-политической ситуз-
ции 70—80-х годов. В эту эпоху пелый ря;
писателей-резлистов, принадлежащих
лагерю демократии, рассматривал народ-
ников. как союзников в своей борьбе против
самодержавия, крепостничества и буржуаз-.
ного либерализма. Марксизма эти писатели
не знали. Но вместе с тем эти художники в
своем творчестве правдиво и трезво изоб-
ражали действительность, ее противоречия,
рост капитализма, разоблачали народниче-
ские иллюзии и порой ветупали в прямой и
осознанный конфликт е народничеством.
Их ни в коем случае нельзя назвать писате-
лями-народниками. Во главе этих худож-
ников стоит Щедрин, которого Гаршин пос-
ле закрытия «Отечественных записок» на-
зывал своим «бывшим командиром». Конеч-
но, Гаршин не стоял на идейном уровне
Щедрина, он не проходил школы Черны-
шевского и «Современника», он не обладал
тениальной прозорливостью великого сати-
рика и беспощадностью революционного де-
мократа, сложившегося в `60-х годах, ему
вовсе был чужд исторический оптимизм ре-
волюционного просветителя, свойственный
Щедрину. Тем не менее и творчество Гар-
шина, несмотря на настроения безнадеж-
ности и разочарования в ‘революционной
борьбе, отчаянные порывы интеллигента-
одиночки и сказывающиеся порой влияния
толетовства и либерализма, евоим ясным,
правдивым, рельефным изображением дей-
ствительности противоречило народниче-
ской теории и опровергало ее.
Творчество Гаршина, . проникнутое жту-
чим протестом демократа-интеллигента про-
тив помещичье-буржуазного строя старой
России, было вместе с тем ярким художест-
венным свидетельством идейного краха и
бессилия народничества, в чаетноети наро-
довольчества.
Недаром Гаршин в одном из евоих писем
1881 года так передавал свои деревенские
впечатления: ‹... насчет социальных стрем-
лений так скажу, что. не знаю, как в дру-
тих местах, а здесь, в Херес. уезде Хере.
губ., ве «Черным переделом>» — очень туто.
Всякий норовит набить себе карман «капы-
тул> и на этот капытул купить земли. Зем-
ля же сия возделывается пришлыми батра-
ками — полтавцами, черниговцами и пр.,
т. наз. тетманцами. Положим, плату дают им
порядочную, сравнительно с В. Россией,
но все-таки все держится на отношениях
хозяина и батрака». Г. Бялый цитирует эти
слова (стр. 19), но не умеет связать их с
характеристикой творчества Гаршина.
Михайловский же в своей статье о Гар-
шине возражал как раз нротив изображае-
мой писателем «коалиции стихийного про-
цесса;.. и посторонних делу обстоятельств»
и хотел видеть «победу истинного челове-
ческого достоинства». Таким образом Ми-
хайловский критиковал самую сильную
сторону Гаршина-художника, его умение,
видеть и изображать силу «стихийных про-
цессов» от которых народники оттовари-
вались.
Отметим в заключение, что взаимоотнотне-
ния Гаршина’ © толстовством, либерализмом
и Рожер литературой обрисованы
Г. А. Бялым гораздо более правильно; в це-
лом же книга Г. А. Бялого дает по большей
части сырой и во многом неправильно осве-
щенный материал для понимания творче-
ства В. М. Гаршина и литературной борьбы
вокруг него,
лей, от того, что они сегодня должны. пю-
знать у Вальтер Скотта. Молодежи ме-
штают понять, как актуально стало это поз-
нание в связи е тем научным и художе-
ственным ‚ овладением историей, которое
етоит перед массами. т
Величие и актуальность Вальтер Скотта
заключаются в том, что он — великий ис-
торик-художник народной жизни. Он, как
правильно выразилась Жорж Санд, «был
поэтом крестьян, солдат, отверженных, ре-
месленников». ‘
Как нам известно, герои его произведе-
ний в большинстве елучаев принадлежат
к среднему дворянству. Но вульгарно-сонио-
логические упростители, извлекающие из
этого определенные выводы 0 его «клас-
совой психолотии», не видят не только‘ то-
то, что отражает созданный Вальтер Скот-
том мир образов, но и художественного
вначения этих центральных фигур для его
композиции.
Уже Белинский совершенно ясно отме-
тил, что, например, в «Ивангое» так на-
зываемый герой представляет собой, и как
человек, и как историческая личность, са-
мую незначителыную и неннтересную фи-
гуру всего романа. Белинский с глубоким
пониманием учитывает, что эта компози-
циониая манера Вальтер Скотта является
самой нужной и правильной как в отно-
шении эпоса, так и исторического романа.
Независимо от Белинского, в том же пла-
не анализирует произведения Вальтер
Скотта и Бальзак,
Какие функции несет в этих романах
«средний герой»? Психологически и комно-
зиционно OH создан таким образом, что
через него приходят в соприкосновение
типичные представители веех слоев обще-
етва данного исторического периода.
Благодаря такому человеку, как Иван-
roe, мы не только соприкасаемся с жизнью
и конфликтами нормандекого и саксонско-
то дворянства, мы переживаем героизм и
настроения саксонских крепостных кресть-
ян, их революционных трупп, варварски
преследуемых евреев и т. д.
То же самое можно еказать
‚ Поспе охоты царь Ростеван со свитой заметил у ручья не-
ведомого витязя в тигровой шкуре, проливавшего слезы. Но
задержать незнакомца не удалось. (Песнь И).
крыток-иллюстраций к поэме «Витязь в
Попав в плен к злым существам — каджам, Нестан Даред-
жан пишет письмо Тариэлю с просьбой отречься от нее,
(Песнь ХХХ!Х)
Изогиз отмечает 750-летие со дня рождения великого грузинекого поэта Шота Руставели выпуском серии художественных от-
тигровой шкуре». Автор иллюстраций — грузинский художник Ираклий Тоидзе.
Текст к открыткам написан В. Гольцевым.
со
Я. МЕТАЛЛОВ
«Jissesleponm» Il. Чрешхитвашнгера
Книги имеют свою судьбу. Судьба ново-
го романа Л. Фейхтвангера в значительной
мере определяется самой историей его 39-
ения.
Когда’в 1933 г. фашизм пришел к власти
в Германии и на площадях Берлина за-
пылали на кострах ‹«еврейско-большевиет-
ские писания» Э. Воля, А. Франса, Г. Гей-
не и великого гуманиста ХУТ в. Эразма
Роттердамского, фашистские культуртреге-
ры вепомнили, что у них под боком, в Мюн-
хене, имеется свой собственный, еще жи-
вой, гуманиет —— Л. Фейхтвангер. К их
сожалению, сам Л. Фейхтвангер был в это
время в Америке, тде выступал с циклом
лекций, поэтому «просветить» «зловредно-
то» писателя в каком-либо из фаптистеких
конпентрационных учреждений, как это
пытались сделать с Л. Ренном и К. Оссец-
ким, никак не представлялось возможным.
Кое-что все же неутомимые поклонники
бывшего бога Вотана и нынешнего бога—
«фюрера» — сделали. Неизвестно, по дирек-
тиве ли из Берлина или по инициативе
местных любителей культуры, но квартира
Л. Фейхтвангера в Мюнхене была разграбле-
на дотла.
При разгроме погибла уже законченная
рукопись второго, заключительного тома
романа «Иобиф» (первый том — «Иудей-
скую войну» — Л. Фейхтвангер успел опу-
бликовать еще до прихода фашиетов в вла-
ети). В результате Л. Фейхтвантеру уже в
эмиграции пришлось взяться за восстанов:
ление погибшего. Работа под руками дея-
тельного и исключительно трудолюбивого
писателя быстро и интенсивно двигалась
вперед. Восстанавливаемый материал раз-
роеся в целых два тома, и таким образом
«Иосиф» из двухтомного романа становил-
ся трехтомным. В 1935 г. уже был опубли-
кован второй том трилогии «Сыновья», Го-
товился выход последнего тома... когда не-
ожиданно Л. Фейхтвангер, натолкнувитись
на чрезвычайно заинтересовавитий его ма-
териал из истории древнего Рима, отложил
в сторону носледний, третий, том «Иосифа»
и принялся за новый, совертненно самоетоя-
тельный роман «Лже-Нерон», законченный
писателем в 1936 г.
Какие же факты из истории древнего Ри-
ма смогли настолько захватить творческое
воображение Л. Фейхтвангера, что он, не
завершив почти законченной работы нал
«Иосифом», все евои силы отдал «Лже-Не-
рону»? Ответом ‘на _этот вопрос могут по-
служить сюжет, образы, мысли, идеи этого
нового романа,
В отличие от «Иудейской войны» и «Сы-
новей» «Лже-Нерон» Л. Фейхтвангера от-
остальных прекрасных романах Вальтер
Скотта,
Вальтер Скотт был умеренным консерва-
тором часто с очень ограниченными взгля-
дами. Но корда, например, Шкловский
пользуется историческим произведением
Вальтер Скотта о Наполеоне, как ключом к
его же роману, то это так же «иетинно» и
«марксистски», как еели бы мы стали су-
дить романы Бальзака по его монархиче-
ским газетным статьям и Толетого — по ero
религиозным трактатам. у :
Необходимо исходить из того, как это’
сделал Ленин в отношении Толстого, ка-
кой мир художественно отражен в романах
и как проявляется это отражение.
В упомянутых романах героизм и челове-
ческая сущность людей из народа безус-
ловно противопоставляются поведению
официальных вождей и официальных пред-
ставителей правящих классов. Но Вальтер
Скотт писал и такие романы, в которых
люди из народа занимают все наше внима-
ние. Вспомним чудесный народный образ
Роб Роя (из романа того же названия),
храброго ремесленника, Генриха Гоу («Перт-
ская красавица») и в первую очередь кре-
стьянскую, ограниченно-пуританскую, ге-
ройски-плебейскую фигуру Дженни Динс
(«Heart of Midlothian»).
Но эти образы никогда не принимают мо-
нументально-романтического характера.
Жизнь, по верному замечанию Белинского,
— оеновное средоточие интересов переона-
‘жей романов Вальтер Скотта. Даже в ми-
нуты наивысшего героизма они никогда не
отрываются от земли. Героизм этот пред-
ставляет собой необходимую органическую
часть народной жизни. Он показан так, что-
бы представить перед нами лучшие мораль-
‚ные качества народа. Героические фигуры
возникают из повседневной жизни народа,
чтобы снова в ней раствориться. Причем
Вальтер Скотт всегда приурочивает эти по-
явления героев к общенациональным потря-
сениям, чтобы сделать яснее их взаимную
связь. Он показывает, как эти потрясения
освобождают, пробуждают, вызывают к
жизни в. народе качества, которые в нем
всегда пребывали, но не проявляяиеь в
спокойной повседневности.
Скотт дает своих наиболее значительных
тероев из народа, как выдающиеся харак-
теры, но не как людей, составляющих иск-
лючение.
В этой ето концепции исторической жиз-
ни особенно становится ясной его наетоя-
щая глубокая народность.
и о всех Консерватизм Вальтер Скотта делает его зак.
‘дельных крупных личностей,
«Не делай глупостей, идиот! — увещевает
его Кайя. — Ветавай и уноси екорее ноги,
нока не поздно».
Но Лже-Нерон слишком упоен своим в6-
личием, чтобы так легко расстаться © вла»
стью. Наконец-то он стал вождем, — хо-
чется сказать, — «фюрером», поднялся над
миллионами людей и может потрясать их
сердца и души своими «изумительными»
речами. Природа наделила его не только
внешним сходством с покойным имнерато-
ром Нероном, но и такой же неиссякае-
мой страстью к театральным эффектам и
убежденностью в том, что в нем таится
еще невиданный в мире артистический та-
лант. И «великий артист» в самоупоении г0-
тов целыми часами высокопарно. оратор-
ствовать перед толнами людей.
Во имя сохранения своей власти Лже-
Нерон готов пойти ‘на любые преступления.
Нерон, по легенде, поджег Рим и свалил
вину за поджог на христиан, дабы поднять.
против них ненависть масс. В. подражание
покойному императору подручные Лже-Не-
рона подвергают целый тород — Апамею—
затоплению, чтобы возбудить население
против римского императора Тита, по на-
ущению которого’ будто бы христиане и за-
топили Апамею. Гибнут тысячи людей при
затоплении города, гибнут на цирковой аре-
не сотни невинных людей по приговору
суда, инсценированного лже-нероновским
статс-секретарем `по делам пропаганды
Кнопсом. Но всего этого Лже-Нерону мало.
Как только дела его ухудшаются, великий
правитель устраивает, подобное гитлеров-
скому 30 июня, зверское кровопускание.
В великом отвращении евоем к фаши-
стам Л. Фейхтвангер не скупится на кзр-
тины и образы, отождествляющие современ-
ных фашистских провокаторов и убийц @
их древнеримскими предками. Стремясь,
однако, — как говорил сам Л. Фейхтвантер
на Парижском конгрессе, — «одеть совре-
менное содержание в историческую одеж-
ду», писатель упускает, что прямое и н6-
посредственное отождествление историче-
ских событий с современностью легко может
привести к порочным выводам, находящим-
ся в противоречии со взглядаии самого же
писателя. . Е ‘
Разумеется, Лже-Нерон, его подручные и
их совместные «подвиги» отнюдь не могут
нами рассматриваться как простые дубли-
каты современной фашистской действи-
тельности. Здесь может и должна итти речб
лишь о своеобразном «родстве душ» узур-
паторов, их, с позволения сказать, ‹духов-
ном созвучии». Гнусные «дела и люди» фа-
шистской Германии ХХ в. далеко ушли of
древнего и явно «отсталого» Рима Г в., как
его рисует в своем романе Л. Фейхтвангер.
Если Лже-Нерон показан писателем преж-
де всего как маньяк, одержимый манией ве-
личия, то фашистские «Лже-Нероны», н@
уступая герою романа в маниакальноети,
отлично сознают, каким классовым и ноли-
тическим целям служат их болтовня и
театрально-помпезные парады. Прямое ото-
ждествление тем более недопустимо, что
самое выдвижение Лже-Нерона оказалосв
в романе фактором, в основе своей истори“
ко-прогрессивным, тогда как фашизм, как
06 этом не раз писал и товорил и сам
Фейхтвангер, неизменно проявляет себя как
грязная и отвратительная накипь истории,
безусловно и абсолютно враждебная чело-
веческому прогрессу.
Но если аналогию и сопоставление «Лже-
’Нерона» с фашистской Германией нельзя
заменять отождествлением, то пронизываю-
щие новый роман Л. Фейхтвангера чувства
ненависти к поработителям народа полно-
етью и целиком могут быть адресованы ны-
нешним хозяевам фашистского мракобесно-
го государства. Ненависть и презрение к
титлеровским поработителям народа пропи-
тывают весь роман Л. Фейхтвантера, опре-
деляют его идею, основные образы и с та-
ким искусством построенную фабулу. Впер-
вые в своих исторических романах прибе-
гает писатель к столь острой, бичующей и
уничтожающей сатире, создав, но сути дела,
исторический роман-памфлет.
Только «Успех» — роман, опубликован-
ный в 1930 г. и посвященный предфашиет-
ской Германии и духовному сородичу Лже-
Нерона, великому любителю тезтральных
Г эффектов «вождю» Кутцнеру (он же крив-
ляющийся «фюрер» Гитлер) — давал такую
беспощадную сатиру.
И эта сатира — пусть местами не в меру
натуралистичная — тем действенней теперь,
что впервые в исторических романах
Л. Фейхтвангера она завершается не ги-
белью гуманистического одиночки, осмеян-
ного .и непонятого толпой, а гибелью и
разгромом узурпатора, в конечном итоге
разоблаченного народом. Л. Фейхтвангер —
великий мастер трагических эпилогов. Нд
никогда еще писатель не поднималбя до та-
ких высот патетики, как в заключающей
роман грозно-символической сцене казни
Лже-Нерона. Хотя и сдобренная фаталист-
ско-«искупительными» рассуждениями, сне-
на казни Лже-Нерона не только одна из
лучших художественных картин, созданных
Л. Фейхтвангером, но и показатель новых
и все более крепнущих в писателе за по-
следние годы оптимистических настроений,
показатель нарастающей веры писателя 8
народные массы и их конечную побед).
нюдь не рисует перед нами большого мае-
штаба исторических событий с крупными
историческими деятелями. Сюжетной 0ос-,
новой романа является малозаметный эпи-
зод из эпохи древнего Рима 1 века н. 9.
История возвеличения и падения одного
из многочисленных Лже-Неронов — претен-
дентов на древнеримский императорский
трон после смерти Нерона — вот фабульная
ось романа.
Фейхтвантеровский Лже-Нерон — он же
владелец горшечной мастерской Теренц —
явно случайная и эпизодическая фигура.
Он выплывает на поверхность истории как
игрушка в руках властителей небольших
государств, расположенных на восточных
окраинах Римской империи и пытающихся
в борьбе против неутодной им новой дина-
стии Флавиев посадить на римский трон
своего ставленника. Пользуясь внешним
сходством Теренца с покойным императо-
ром Нероном, политика которого была на-
правлена на соглашение с тосударствами
Востока, правители последних об’являют
Теренца Нероном. В народе пускают слух,
что Нерон в свое время будто бы бежал
и теперь решил, свергнув Тита Флавия,
вновь занять свой императорский трон в
Риме. В силу сложного переплета, взаимоот-
ношений восточных и древнеримских дея:
телей Лже-Нерону при помощи обмана,
провокаций и неслыханного террора удает-
ся в течение изрядного времени держать
под своим скипетром многие из восточных
окраин древнего Рима. Однако обманутый
и терроризованный народ в конце концов
распознает своего горе-правителя. В итоге
Лже-Нерона выдают римским властям, под-
вергающим его всенародной казни на кресте.
Как далека, казалось бы, от нас тема-
тика нового романа JI. Фейхтвангера!
А между тем, когда проникаепь внутрь но-
вого литературного сооружения Л. Фейхт-
BaHrepa, когда знакомишься с его обитате-
лями и разыгрывающимися в нем события-
ми, неожиданно ловишь себя на мысли: как
много знакомых лиц и событий!
_ Вот на авансцене выступает главный ге-
рой романа — Лже-Нерон, он же владелец
торшечной мастерской Теренц. Собственная
жена его Кайя убеждает его отказаться от
затеи выдавать себя за новойного императо-
ра Нерона: Понимая своим практическим
умом простой женщины, что ее муж только
игрушка в руках некиих, весьма влиятель-
ных, нь предпочитающих оставаться в те-
ни персон, и что кому-кому, а Теренцу при-
дется торько расплачиваться за всю эту
затею, Кайя обращается без всякого ниэте-
та к своему супругу, забравшемуся на трон:
далеким от всяких нлебейских тенденций.
Он никогда не еобирался писать романы, в
которых мир трактовалея и представлялся
бы «снизу». Вальтер Скотт дает весь исто-
рический мир в целом. Его необычайное
мастерство заключается в том, что он умел
находить фабулу, блатодаря которой он.
соединял «верхи» и «низы» в одной, отра-
жающей все противоречия кризиса карти-
не. Народность и подлинная историчность
Вальтер Скотта выражены в образах глав-
ных его героев. Людовик ХТ, Кромвель, Ма-
рия Стюарт и другие показаны на основе
изображаемой народной жизни, а не био-
графически, как сейчас модно, в результа
те чего у некоторых современных авторов
важнейнтие историческче противоречия вти-
скиваются в психологические рамки инди-
видуального развития. Предпобылкой, пре-
дисторией крупного исторического образа
у Скотта служит широкое и драматическое
изображение народной жизни, изложение
противоречий тогдашней действительности
и конфликтов в народной жизни. Историче-
ское лицо, предназначенное для осущест-
вления особых проблем такого конфликта
в духе борющихся партий, делается их
представителем, их вождем.
Вальтер Скотт идет здесь путем прямо
противоположным тому, какой избирают
известнеймтие писатели наших дней. Он
ставит великих людей истории перед ли-
цом народных движений, а не дает эти дви-
жения лишь как биографическую черту (или
«социологическую подкладку») в жизни от-
Он идет противоположным путем и в от-
ношении исторической правдивости, эпиче-
ской художественности, народности. Понять
это превосходство Вальтер Скотта над на-
шими современниками столько же труд-
ная, сколько и актуальная задача.
Неужели Вальтер Скотта нельзя крити-
ковать, спросят меня. Без сомнения нужно,
но не в духе Тэна и Брандеса, не в духе
вульгарно-социологической, формалистиче-
ской критики,
В данное время нам необходимо овладеть
наследством Вальтер Скотта, чтобы © его
помощью освободиться от гнетущего влия-
ния модернистских предрассудков. Это
освоение должно быть критическим. Но оно
должно отталкиваться от критики Гете,
Бальзака, Пушкина и Белинского, Тогда
наша современная критика найдет даль-
нейшие художественные пути, как их наши-
ли в свое время великие последователи
Вальтер Скотта — Пушкин, Манцони, Баль-
и