=
Лите
итературная газета № 64 (700)_
Cy ER
ШМА Ш
Народному поэту
Писал ты искренним пером,
В стране ты с каждым был знаком,
Мы, головы склонив, идем —
Нам жаль тебя, большой учитель.
Он средь поэтов был тлубоким стариком,
Но муза юная ему венок сплетала.
Влюбленность в нашу жизнь ни в ком
Так молодо, как в нем, не трепетала,
Твоя простая, без прикрас,
Из сердца в сердце речь лилажь.
Природа отняла у’ нас
Тебя, мой дорогой учитель.
в
Твое мы сердце понесем,
Твои мы песни допоем,
Ты спи, не думей ни о чем, —
Мы продолжаем бой, учитель.
s
В нем воплощенье обрели
Поэзии живой извечные” начала.
Какие образы в его стихах цвели!
Какая музыка звучала!
Как был стремителен, могуч, красив и смел
Ортиный взлет его и круг его парений!
С какою гордостью восторженной он пел
0 тении — вожде, поэт — ‘народный тений!
0 смерти весть проникла в грудь!
Ты спишь — и братьям не уснуть,
Как сын, готов продолжить путь
Таир Хурукский твой, учитель.
ТАИР ХУРУКСКИЙ
Перевод с лезгинского
П. ПАНЧЕНКО.
Не будет времени, когда бы мир забыл
Певца, в предемертные свои слова и вздохи
Вложившего любви неукротимый пыл,
Преклонимся пред ним почтительно: он
был
Гомером сталинской эпохи!
ДЕМЬЯН БЕДНЫЙ
*
Он запевал свои стихи,
Серебяный лезгин.
орлиных бурках пастухи
Садилися вокруг.
Уже к заре клонился день,
В ущелиях.— ни зги!
И синяя ложилась тень
На лиловатый луг.
*
д
Депи гор стоят в почетном карауле,
Дымкой траурной окутал их туман, —
(пит amyr... Но песни не уснули,
В песнях жив навеки Сулейман.
ВАС. ЛЕБЕДЕВ-КУМАЧ
* .
Друзьям он руки не пожмет.
н новых песен не споет.
Умолк певец — и наше народ
Скорбит над гробом Сулеймана.
Сулейман Стальский в колхозном саду
Он пел о Сталине. поэт,
Не торопя струны —
И лик вождя сиял. как свет,
Как солнца торжество,
Он пел о Оталине, ашут,
(0 гении страны,
И Шат, и Сокол, и Машук
Заелушались его.
Но смерть поэту не страшна.
Над ним не властвует она.
Ведь в песнях слышит вся страна
Могучий голос Сулёймана.
В. ГУСЕВ.
Пройдут года, пройдут века,
Но песня будет плыть.
‚Она огонь большевика
В грядущее несет. НИ
Прощай. кавказский наш Омир,
Ты будешь вечно жить!
и тот, кто строит мир.
И кто его поет.
ИЛЬЯ СЕЛЬВИНСКИЙ.
*
°Он песню при себе всегда носил.
Он, как поток, то гневен был, то весел,
лин певец — а сколько было песен!
Олин старик — & сколько было сил!
В. ИНБЕР.
Мать была беременна мной, котда отец
ни с того, ни с сего выгнал ее и женилея
на друтой. Я родился у дяди, в хлеву. 06-
корбленные поступком отца, MOH родствен-
ники выместили это на мне: не дав мне
даже испообовать материнского, молока,
они завернули меня в драную рогожу и
подкинули к отцовским воротам. Так с оби-
ды и началась моя жизнь.
Соседка, У которой в ту пору родился
мертвый ребенок, из жалости кормила ме-
ня грудью, обзывая щенком. До семи лет я
оставался у нее. Потом отец однажды уви-
‚дел: взрослый мальчик в соседеком дво-
ре — «Ба, да это же мой сый!» — и взял
в свою саклю.
Сакля была полна детей, нелюдимая ма-
*
Смерть подошла негаданно, нежданно, —
Тежит певец и не откроет глаз...
Но молодые песни Сулеймана
Над миром прозвучат еще не раз.
Они летят, как птицы золотые,
И им не страшен ветер и туман,
И всюду старики и. молодые
Ведут с тобой беседу, Сулейман,
М. ИСАКОВСКИЙ.
*
Нет, не погаснуть им, твоим мечтам!
Трои уста сомкнулись, Но во-веки
Не смолкнут соловьи, не обмелеют реки
И не иссякнут песни. Сулейман!
Все. что воспел ты © искреннею страстью,
Ото крат исполнится. И розы расцветут
На всей земле, где твой высокий трух
Пленил сердца своей певучей властью!
ke ки, я рос, как и родился, в хлеву, рядом
Замоль певец из песенного <тана,
Но боевым словам не.замолчать,
И будут их на шашках Датеетана
Бойцы перед сражением читать.
ДЖЕК АЛТАУЗЕН.
кроме навозного запаха. Потом, заболел
бирал по улицам камни и прятал от лю-
дей, называя это ботатством..: Внезалено
поседел, глаза пожелтели. Умер отец, оста-
чеха прятала от меня кукурузные лепеш-`
с буйволом. Не помню ничего об этой поре,
отец, сошел с ума. Целыми днями он со-
вив на руках у мачехи шестерых детей и
СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВ
[Dd @ Db DH ®
Умер Сулейман Стальский...
В дагестанских горах, недалеко от Ка-
бумкента, если вы пройдете новый боль-
пенистый
Тильгяри-чай и еще три километра по жи-
зписной дороге, вы придёте в аул Ашага-
Сталь, на родину прославленного народно-
шой многоарочный мост через
ю певца.
Вдали видны в хорошую погоду веритины
Шах-Дага и зеленые рощи окружают аул
Воздух прозрачный, легкий, теплый. Звон-
ко бегут ручейки, поют птицы, здесь хоро
щий приют для поэта-содерцателя,
ютовленный самой природой. Но Сулейман
не был-таким поэтом, хотя он умел самые
лонкие переживания передавать в искрен-
вих и простых словах.
Он прожил длинную, суровую жизнь, он
внал труд батрака, рабочего-ремесленникв.
Он работал в ИС Азии, в Баку, в сво-
м родном Дагестане. Он видел все бес-
правие царского черного времени, он знал,
30 такое народная нужда и горе бедня-
hos. Он пел об этом в своих вдохновенных
леснях. Не петь он не мог. Он родился
ашугом, поэтом.
Он пронес через всю трудную жизнь
незапятнанное имя преданного народу пев-
Ца, и песни его стали известны всему Со-
ветскому Союзу, Nd
Мы помним трогательную перекличку
двух старых певцов с разных концов на-
зией великой родины — Сулеймана и Джам-
була, как свидетельство неоспоримой друж-
бы народов, как свидетельство братского
единения мастеров радости, неразделенных
больше ни предрассудками, ни тайными
кознями темных правителей прошлого.
Когда Сулейман в Кремле, в торжествен-
ный чо вручения ему ордена Ленина,
казал речь, он сравнил себя с оружи-
вм, которое было покрыто ржавчиной и про-
лежало в земле много лет, и только совет-
ая власть вынула это оружие из земли,
ичистла его, вернула ему блеск и силу.
Певец народного горя стал певцом на-
юдной радости. Еще сильнее забилось сер-
ДЩе старого ашута, когда он увидел, какие
Дала творятся в его собственных горах но-
ин горцами сталинской эпохи.
Мосты воздвигались там, где люди ежегод-
№ тонули, борясь с рекой; легли гладкие
lopord там, где по скользкой и узкой тро-
инке чуть не на четвереньках проходили
ди; горцы — неграмотные, темные, за-
Тавленные ханами и муллами люди — ста-
Ш вольными колхозниками, знатными х0-
Мами своей земли.
Имя Сулеймана Стальского получило, за-
Чуженную славу. Песни его, сложенные
№ устно, — он был неграмотен, — далеко
шли за пределы маленького аула, обре-
и множество новых тем, миллионы чита-
Мей.
1 наконец в замечательные предвыбор-
№ дни трудящиеся Касумкентского и Дер-
итского районов Дагестана выставили его
эдидатуру в депутаты Верховного 00-
ТА,
Разве не прошел он со своим народом
% путь борьбы и победы? Он. высме-
Вл в сатирических стихах все скудоумие
Мужителей ислама, он бичевал злобных
Meraresett, он горько оплакивал в песнях
иильную судьбу лезгинского народа.
wane ne пел он о борьбе, о боях 8a
оду, о тероях заплативших ©809й
tion ga бой с врагами народа?
стали новые времена, расцвел
№, свободно вадохнуд егб народ, —*
ero
и:
\
при-
4
в ceprme
сколько песен сложил он о Красной Армии,
о Кирове и Серго, незабвенных вождях
героев Совет
полюсе, о великих перелетах, о том, кого
вся страна наметила своим первым канди-
датом в Верховный Совет —
В счастливом солнечном краю,
Его, великого, пою, .
И я свой долос отдаю
Тому, кто Наше знамя, — Сталин!
Время и пространство были побеждены.
Из далекого скромного селения в силу
заслуг своих должен был шагнуть в залу
Верховного Совета строгий мудрый Сулей-
ман, ` полный песен, кзк в дни своей юно-
сти, старец с легкой молодой походкой гор-
па, с необыкновенной памятью, с неисся-
каемым вдохновением.
Он был необычайно трудолюбив. Он мог
повторить слова старого лезгинского по-
эта, знаменитого Истим-Эмина, сказавшего
в стихах:
Если листья всех лесов,
Всех деревьев вкруг аула
Превратить в листы бумаги,
Ветви в перья превратить —
Родники, ручьи — в чернила,
Всего этото нехватит
Для стихов моих и песен.
Старые горские сказания говорят 0 ле-
гендарных подвигах. Но он был тоже пе-
гендарея, этот славный сын народа, певец
его, и как подвиг прожил он свою много-
трудную жизнь, освещенную B старости
светом нового солнца.
Он был жадный до жизни человек. Я ви-
дел. как он ходил по Москве, с гордой и
теплой улыбкой озирая великий город. На
все новое он откликался с живостью юно-
ши.
Он не был человеком, замкнувшимся в
горах, вдали от людей. Нет! Из маленького
аула своего зорко следил он 38 огромной
жизнью, й ни одно событие не проходило
вне его внимания. ‹
Он не умел‚читать, но он умел как никто
слушать голоса мира.
Древняя мудрость Востока говорит: бла-
тословен час, когда мы встречаем поэта,
Я помню хорошо свою ‘первую ветречу
с ним. В полутемной, наполненной вечер-
ней’ прохладой роще, сидел он сосредото-
ченный и взволнованный и читал нам свои
стихи,
С каждой минутой все больше и больше
становилось в роще людей. Односельчане,
возвралцаясь с полевых работ, слыша его
голос, тихонько садились на камни, Ha
траву, положив около себя серп или ло-
пату, или цепь кузнеца, и слушали сти-
хи, затаив дыхание. Эти люди прекрасио
понимали, что такое стихи, и дорожили тем,
что среди них живет замечательный поэт,
Медленно звучал голос поэта в тишине рол
щи, и все это было очень удивительно.
Мне становится страшно грустно при мы-
сли, что я не увижу больше Сулеймана, не
сяду с ним в его вечерней роще под де-
ревом и не услышу его тихого, вдохновен-
ного голоса.
разбросанные по двору кучи речного бу-
лыжника...
Не могу назвать ни одной точной даты.
То были не такие времена. По всей округе
У нас только два человека знали ма
был, вероятно, тринадцатилетним мальчи-
В Дербенте
побед, о новом Дагестане, о новых победах меня «призрел» богатый человек. Я ухажи-
ского Союза, о челюскинцах, о вал за его трехверстными виноградниками,
да и то начальник почты и старшина.
ком, когда ушел из своего аула.
сторожил конюшни, рубил дрова, чистил
двор. Четыре года батрачил я у этого чело-
века, ни зимы, ни лета не замечая. А ког-
да уволился, оказалось, что снова некуда
себя деть, и карманы мои попрежнему
пусты. - :
Тогда я вернулся в свой аул. Но в Аша-
та-Стале всегда было батраков больше, чем
надо, и долгое время мне пришлось пере-
биваться поденной работой у соседей. Я
был молод. Это очень унизительно, друзья,
просить поденной работы у соседей. Люди
рассказывали, будто неподалеку, в Гандже,
антличане арендуют у царя землю, где до-
бывают какие-то корни. Там нужны рабо-
чие. И вот вместе с другими я вскоре уехал
в Ганджу.
Два года работал я на плантациях, жил
впроголодь, болел малярией и, наконец, не
выдержав, сбежал. Это была настоящая ло-
вушка. Я не только ничего не накопил, но
еще задолжал в харчевне, где кормили нае
коровьими кишками. Из Ганджи — я и сам
не помню как — добрался до ‘Самарканда.
Там я устроился чернорабочим в депо и ра-
Сулейман Стальский
СТАЛИН
Живое двигая вперед,
Могучих партия ведет,
Шагает трудовой народ,
И ты их знамя, Сталин.
Для всех трудящихся, как свет,
Горишь ты в юношеских лет,
Ведя туда, где горя нет,
Tye только радость, Сталин.
Идут года, за годом год.
Нас охраняешь от невзгод.
И дальний виден небосвод
Тебе, вершина Сталин. =
Ты вражью жадность иссушил,
Ты нас победам научил,
Ты в руки слабых ключ вручил
Or новой жизни, Оталин.
Известен всей вселенной ты,
Деяний славных мастер ты,
Познавший мыели бедноты,
Тебя пою я, Сталин.
Tropem mperpaenoh meenm
За годы революции 6воздан новый THU
поэта-патриота,
Большое сердце имел Сулейман, и 970 поэта, поэта-большевика,
сердце перестало биться. Нам осталась Ис- верного народу и всю свою жизнь отдающе:
тория его жизни и его песен. Пусть же они „ защите народных интересов. Таким
станут примером для молодого поколения
поэтов нашей великой родины. ^
НИКОЛАЙ ТИХОНОВ. д
(Передано по телефону).
был Сулейман Стальский! Народный по-
эт Датестана,
поэт маленького горного наро-
я, стал популярнейшим поэтом всей отра-
ны Советов. Стихи, которые произносились
CTA
своего родного аула Ашата-Сталь.
соо
Сулейман Стальский
РАССКАЗ О СЕБЕ.
Сыр-Дарью.
бя самого невозможно, что бедные люди и
нег оставалось мало.
на нефтяных промыслах. Проработал там
около двух лет. Жил я очень
уже тридцатилетний мужчина, у меня боро-
шел круглую сироту — дочь. бедняка-06 -
ездчикя, Нас повенчали, и`я навсегда по-
селился’ в ауле: =
Своими руками, вместе с женой, мы по-
строили маленькую саклю. Недоедали, не-
досыпали, завели огород. Огород охраня-
ла жена, а я в это время жал у людей
пшеницу.
множество
дячие ашуги (народные певцы) с бубнами
в руках и пели песни о соловье, тоскующем
ро и медь.
«Чорт возьми, ведь это же все давно ле-
=r у меня на душе! Постойте-ка, постой-
те!»
— Ведь это мои слова! — крикнул я.
ходят к твоему носу, соловей ты!...
Домой я вернулся пристыженный.
«О соловье может всякий спеть», —
сказал я дома жене и, взяв в руки вместо
тать стихи.
..Влюблен без памяти в цветы,
Не замечаешь разве ты
Страданья, муки нищеты
И плач, и стоны, соловей!..
Это — строчки из первой моей песни, ко-
торую я сложил к концу того же дня. Я
прочел. ее друзьям, но друзья не по-
верили:
— В таком случаб сложи-ка пееню о стар-
шине. +
Мои друзья в большинстве были беззе-
мельные отходники, Они годами пропадали
на нефтяных промыслах в Баку и лишь
иаредка приезжали на лето в аул. Они бы-
ли почти настоящие рабочие.
— Мир, — говорили «они, — это вёсы,
умышленно сбитые с толку. Ты смотри,
Сулейман, не ошибись. На этих весах и
днем и ночью обвешгивают нашего брата на
кусок хлеба, на аршин бязи, а иногда A
на-целую жизнь. Будь смелее, проверяй все
гири... ;
Песни свои я привык слатать в поле, во
время работы. Возвращаясь под вечер в
аул, я часто присоединялся к друзьям и по
дороге повторял то, что сочинилось за, день.
Я даже не заметил, как мои песни стали
распеваться в ауле. Мое новое дело оказа- .
лось трудным и очень неспокойным.
Как-то, во время отдыха у родника, я
спел песню о царских судъях. Услышав-
ший мою песню мулла ткнул меня палкой
в трудь и стал кричать:
— Где это слыхано, чтобы голодранцы
учили царских судей? Ты! Паршивый
хвост! Твое дело плестись сзади, а думать
за тебя, слава богу, поручено толове.
Это обожгло меня.
— Разве на хвосте растут такие ру-
ки? — вокричал я, схватив муллу и при-
подняв его над родником. Мои товарищи
расемеялись... Мулла побелел и умчался в
аул. За мной явился старшина. Меня за-
брали в канцелярию, допрашивали и`пыта-
лись посадить в тюрьму. Но пришли дру-
зья. Они поклялись на коране, что Сулей-
ман He со зла показывал силу своих рук.
Меня отпустили, строго-настрого предупре-
див, чтобы никогда больше не слагал я
«грязных» песен...
сначала на лезгинском языке и печатались
в газетах Датестана, через несколько дней
становились известными всей стране и зву-
чали на десятках языков свободных наро-
дов Советского Союза. Стихи Сулеймана
Стальского стали частью нашего повседнев-
ного быта. >
Отромное чувство любви к товарищу
Сталину, чувство глубочайшей преданности
ботал несколько лет подряд. Затем около
года работал на постройке железной дороги
и больше года на постройке моста, через
Очень много видел и узнал я в те годы.
Я узнал, что везде и всюду было одинаково
трудно рабочему человеку, что уйти от се-
на Сыр-Дарье и в Ашага-Стале одинаково
несчастны. Тогда потянуло домой... Но де-
Я застрял в Баку и с трудом устроилея
скромно.
Й когда с грехом пополам накопилась у
меня некоторая сумма денег, оказалось, я
да и я уже старею. Надо обзаводиться семь-
ей. Это было очень трудное дело. Но мне
повезло впервые в жизни. В ауле я на-
Однажды я возвращался домой к обеду.
На одной из улиц я заметил, что собралось
народу, и удивился: «Что же
случилось?» Посреди улицы сидели бро-
по солнцу, Ашугам бросали в подол сереб-
остоял я с народом, послушал:
— Куда тебе, убогий! — ответили мне. —
Ты на себя посмотри, разве эти слова под-
бубна папаху, впервые в жизни начал сла-
Великий и скромный
человек
Умер великий и скромный человек, кото-
рого его читатели и друзья любовно называ=
ли своим-Сулейманом. Социалистическая ре-
волюция, растворившая старую тюрьму по-
рабощенных народов, вывела его из бедного
дагестанского аула к самым вершинам на-
шей общественной жизни. Он ушел от нае
окруженный любовью, признанием и дове-
рием самых широких народных масс, нака-
нуне избрания в Верховный Совет своей
родины. Мы потеряли замечательного худож-
ника высокого приподнятого слова, и с0-
ветская поэзия не скоро возместит эту не-
вознаградимую утрату.
Только в энохи величественных народных
движений появляются такие люди. Сулей-
ман Стальский был громадным и настоящим
поэтом в глубоком и первоначальном зна-
чении этого слова. Самое понятие это выпа-
дает из обычных будничных представлений
о поэте. У древних римлян имелось слово
для ‘обозначения народного певца: «Уз4езэ,
Одновременно в этом слове содержалось зна-
чение и поэта, и провозвестника, то есть из-
бранника народного, говорящего от лица са
мого народа, из самой глубины души его,
Великий дагестанский ашуг слишком х0-
рошо помнил скорбный вчерашний денБ
своей страны. Потому он так и любил ее
победное сегодня и сияющее завтра. Ero
безупречная преданность реенародному де-
лу Ленина—Сталина подняла его творчество
до уровня государственной деятельности.
Стихи Сулеймана о вожде, о родине, о CO-
циалистическом саде вышли в свет в с8-
мом большом тираже, какого еще не имели
поэты: они написаны в сердцах всех чест-
ных бойцов, об’единенных одним великим
словом — Сталин. Всем нам надо много
учиться у него искусству строить свою твор-
ческую биографию.
В дни последнего писательского с’езда мы
все видели один удивительный по своей
скрытой символике фотографический сни-
MOK: два великих мастера советской лите-
ратуры беседуют в перерыве—М. Горький и
Сулейман Стальский. Это один из самых
значительных документов единства и друж-
бы нашего многонационального искусства,
Оба они принадлежат к тому высокому раз-
ряду творцов, которые. по слову поэта, при=
званы народом «глаголом жечь сердца
людей».
*Теперь их не стало обоих. Какая громад=
ная ответственность ложится на наше мо-
лодое осиротевшее поколение советских ли-
тераторов.
ah Л. ЛЕОНОВ.
Фото Г. Гер.
Но поэт молчать не может. Скрыть от
мира, сохранить для себя свое сердце ему
не удастся.
Однажды ко мне пришли только-что вер-
нувигиеся из Баку мои старые приятели.
Они рассказали мне печальную’ историю.
На нефтяных промыслах была ‘забастовка
рабочих, но она кончилась неудачно, и мо-
их друзей уволили как зачинщиков. О за-
бастовке я сложил песню.
Так от случая к случаю я слатал песни,
подобно тому, как горячую, обжитающую
пищу глотают осторожно по маленькому
кусочку...
Прошло лет пять. И вот слышу я однаж-
ды весной, что царя свергли, что все те-
перь равны, что пришла свобода. Прошли
месяцы, оглядываюсь кругом, — все преж-
нее. «Какая же это свобода, — думаю я. —
В судах попрежнему сидят те же судья,
богатеи аула. попрежнему властвуют над
нами!» А потом закружилось время. То
антличане, то деникинцы, то’ бичерахов-
цы, — кто их звал?
В ту пору я еще не знал о большевиках.
Я думал много. Мимо “моей сакли проез-
жали люди и спрашивали моего совета. Но
я не всегда торопился с ответом. Я знал —
язык не нога: споткнувшись языком, часто
остаешься лежать на земле, не в силах
подняться.
Однажды в Касум-Кент пришли интер-
венты и повесили трех моих односельчан.
За что? Оказывается, они были большеви-
ками и шли из Баку к нам на помощь...
«Ого, — подумал я, — земля наша, горы
наши, а ‘люди, которых убивают, ведь то-
же наши... Что ж это такое? Значит, боль-
‘шевики— это мы сами, а чужие люди тут
хозяйничают».
В тот же день на улице встретился мне
мой бывший хозяин.
— Сулейман, — сказал он, — почёму ты
не сложил песню в честь Казим-бея, или
бережешь ее для большевиков? р
Я промолчал.
Он перейдет
в легенду
На Первом всесоюзном с’езде писателей
обращала на себя внимание фигура стари-
ка в пастушеской одежде горца. Это Сталь-
ский, Сулейман Стальский — передавали
друг другу, — дагестанский ашуг. Он при-
вез с’езду привет в стихах 00 своей роди-
ны. Старик вежливо, в величавом безмол-
вии сидел в аванзале, дожидаясь часа сво-
его выступления.
Программа с’езда разрасталась. Прибы-
вающиеё делегации раздвигали вширь’ его
распорядок. Ораторам не предвиделось кон-
ца, и их речи переносились с утра на ве-
чер, с заседания на заседание. Тем време-
нем сухо потрескивающие юпитеры фото-
трафов раскаляли и без того жаркую ат-
мосферу битком набитого Колонного зала.
И вот чуть-чуть очумелые, мы, как в ли-
хорадке, носились из президиума в почто-
вое бюро и помещение для машинисток, к
мандатному столу или в фойе, куда Hac
вызывали записками. Озаренные люстрами,
в пропотевшем до нитки летнем платье мы
садились, вставали, совещались, звонили `В
звонок ‘и призывали к порядку.
А он сидел, как сел в первый день, в
барашковой шерсти и войлоке, недвижно
скромный и учтиво горделивый. Он сидел
и смотрел куда-то вдаль перед собой, и толь-
ко раз, когда к нему подошел Горький, кото-
рому он радостно и почтительно шагнул
навстречу, в его поле зрения вместе с Горь-
ким вошли колонны, лампочки и публика
в зале, и вместе с ним вышли, когда Горько-
го отозвали в сторону.
Трибуна, вселявшая
такое волнение в
Она не изменила
i: _ Hac, его не испугала.
i Этот мир — колесо, — прибавил хо- его голоса, не нарушила спокойствия, ни
зяин, все время вертится... черточкою ‘не сломила красивой простоты
— Неправильно вертится, — оборвал я
ero.
— Постой, постой, уж не просится ли
твоя шея на крючок! :
— Нет, — ответил я. — Крючок любит
сало, а шея моя сплошь из мозолей! .
В тот день в моей крови одна капля в8-
товорила по-большевистоки. Я не стал ме-
шать ей, я дал ей волю. Ee толос стал
родным. :
‚и стройности его повадки. Ему дали слово.
Зал, насторожился. Ровно и по-вековечному
текла незнакомая медленная речь. Было
ясно: зал для него тесен, помост — недо»
статочно высок. Верстовой простор видел-
ся его взору, верстовая высь подпирала, его.
Вот что, кроме приветствия, привез он ©
Датестана, вот с чем сидел несколько дней
среди Hac.
Завидна участь творцов, завладывающих
начатки нового родного‘ просвещения. В них
все культура: каждый их шаг и вздох, дви-
жение мысли и поступка, их телесный 06-
лик, все одухотворено, все значимо; все и
пользу. Помимо сложенных им творений, и
самая жизнь народного барда есть памятник
письменности, потому что автор сам ста-
новится книгой, книгой для записей после-
дующих поколений.
Так будет, верно, и.со Стальским. С той
же располагающей естественностью, с ка-
кой переступал он любой порог, ветунит он
в обстановку бессмертия, и перейдет в ле-
тенды, прямодушный, внушительный, не-
притязательно вдохновенный.
БОРИС ПАСТЕРНАК,
Записал Эффенди, Капиев.
Москва. апрель 1936.
Сулейман Стальский
-0 ДРУЖБЕ НАРОДОВ.
Счастливой песней каждый день
Мы шлем товарищам привет,
И туч лохматых злая тень
Не омрачит весны привет,
Плодами лучшими богат
Шумит над нами жизни сад, и
И все пышней его наряд. `Его песни
Земле советской наш привет: бесс мертны
Союз советских писателей БССР и все
трудящиеся нашей родины с глубокой
болью узнали о смерти выдающегося пев-
ца народов Советского Союза, великого са-
мородка, Гомера ХХ века, народного поэта
Датестана Сулеймана Стальского. :
Сулейман Стальский был безмерно дорог
сердцу каждого патриота нашей родины. В
этом великом человеке все мы видели оли-
цетворение вековой народной мудрости, глу-
бины и искренности. Душа Сулеймана пы-
лала неугасимым огнем творчества. Весь
свой лучезарный песенный талант, все свое
великое ‘сердце Сулейман Стальский отда-
вал социалистической родине, отдавал ве-
ликому нашему тению — Сталину. 0
Сталине он сложил самые задушевные, са-
мые искренние, самые глубокие песни.
Сегодня, расставаясь с Сулейманом Сталь-
CRUM, мы говорим: ,
Спи спокойно, великий и мудрый певец!
Родина, которой ты отдал весь свой талант,
под водительством Сталина пойдет к еще
большей радости и счастью. А тебя она ня-
когда не забудет. Твои песни бессмертны!
ЯКУБ КОЛАС, ЗМИТРОК БЯДУЛЯ,
П. БРОВКА, К. КРАПИВА, К. ЧОРНЫЙ,
А. КУЧАР,
Великой дружбою сплочен
Строй многочисленных племен,
И песни шлют ©0 всех сторон
Ролному Сталину привет.
Не видя дружбы меж собой,
Мы волчьей рыскали тропой,
Й темный лес над’ головой
Нам солнца заслонял привет.
Но нашей партией давно
Нам счастье ясное дано,
И солнце красное в окно
Нам ежедневно шлет привет.
делу большевистской партии озаряет стихи
Сулеймана.
Умер громадный поэт.
Советские поэты должны подхватить вы-
павшее из рук певца знамя свободной
и прекрасной песни и нести это знамя так
же высоко, как нес его ; Renee ашуг
Сулейман. + ah,
. В. САЯНОВ. А, ПРОКОФЬЕВ