=
А. Каплер
и Т. Златогорова
Кабинет Ильича. Из коридора глухо ло-
MOCHTCA стук телеграфного ключа,
В углу на стуле — Максим Горький.
3a дверью раздается голов Ленина, и
ва пороге появляется еванный
Ильич.
— ...9то дурацкий либерализм! — кри-
чит Ильич кому-то, очевихно, идущему за
ним. — Пожалуйте, проходите вперед!
Входите. входите!
Мимо стоящего в дверях Ленана прохо-
дит в кабинет Поляков, красный от сму-
щения,
— Мы с вами на государственной
службе, батенька, и к этому пора привык-
нуть, — сердито продолжает Ильич, 3a-
хлопывая дверь и не замечая сидящего в
углу Горького.
— Владимир Ильич! — перебивает ero
Поляков, — здесь вас ждут...
Ильич резко поворачивается, видит
Горького и быстро подходит к нему:
— Алексей Максимович! Злравствуйте!
Простите, мы ‹ейчае договорим.
— Меня здесь усадили и просили по-
лождать. Я не мешаю?
— Нет. нет, нисколько, совершенно не
мешаете! И вы напрасно надеетесь, ‘това-
рищ Поляков. что присутствие Горького
помешает мне досадить” вам до’ конца...
Вы знакомы?.. Товарищ Максим Горький,
товарищ Поляков... Так вот, усвойте: ни-
какие революционные заслуги в прошлом,
никакой партайный стаж, никакая седая
борода не будут нами приниматься во
внимание — категорически!-—когда речь
идет о компрометации советской власти! И
уы никому не позволим, сидя под кры-
лышком добрейтетго товарища Полякова,
саботировать нашу работу...
— Владимир Ильич, я понимаю...”
— Неправда, вы этого не понимаете...
— перебивает его Ильич, — а ели и
впредь не поймете, то мы булем вынуж-
лены покарать вас — и сурово, хотя вы
прекрасный человек и старый большевик!
— Я согласен с вами, — товорит баг-
ровый от смущения Поляков.
— Ну вот и отлично!
Ленин вдруг улыбнулся открытой, дет-
ской улыбкой.
— Вот вам распоряжение — абсолютно
строгое. И, пожалуйста, перестаньте 6
этими господами либеральничать,
— До свидания. Владимир Ильич! —
улыбаясь, говорит Поляков:
Ильич пожимает его руку я быстро
подходит к Горькому.
—` Рад вас видеть, Алексей Максимо-
вич. Я соскучилея по вас.
— Вы так умеете отругать человека, —
говорит Горький, — что он уходит впол-
не довольным. Свойство — завидное и
поучительное,
— Г, гы... Как вы живете?
— Миву в бесконечных и малополез-
ных хлопотах. .
`°— Так... А я вот слышал — и уверен,
что это правда; — что вы ведете боль-
шую, интересную и очень полезную pa-
TY.
Горький ухмыляется в усы:
— Вы значительно преувеличиваете
мон заслуги. и 910... приятно. —
Ильич весело смеется.
— Скажите мне, какие у Bac нуж-
Isl, и я скажу, какая у вас работа! Не-
бось, пришли просить чего-нибудь?
-- Разумеется. Принес даже, вот. —
бумату...
ree Давайте...
Ильич берет бумагу, переходит Е столу,
Читает, отмечая какие-то места.
Горький усаживается рялом © ним.
— Тут, прежде всего, Владимир. Ильич,
вот что... Нужно их кормить, & то пом-
рут писатели... и ученые помрут.
Ильич делает пометку на полях ГорБ-
ковской бумаги,
— Итати, — продолжает Горький, —
вчера Иван Петрович Павлов опять отка-
зался ехать за границу. Это он уже шест-
наддатое приглалиение отвергает. Гениаль-
НЫЙ и приятно-злой сталик.. Вот здесь
‚ваписаны нужды его лаборатории.
Ильич переворачивает страницу. Вни-
мательно читает, одновременно слушает
Горького, то и дело векидывая на него
ВЗГЛЯД.
Затем очень важно это, — пролол-
жает Горький, — вот здесь написано: бу-
мага, типография и — уж простите —
обувь; брюки еще прочные у ученых, &
ботинки уже сносились. Почти у всех.
пи ЕВЕ ЕЕ ЕЕ ЕВЕ ЕВЕ ЕЖЕ ОЛЕОЛЕ ИЖЕ.
АЯ ОО ООО 5Ж ВД ЕЯЯЯ ИАКОВА ЯВА ЕЖЕ ЖЖ
С. БОНДАРИН
SETAE
TPRESPACHI@I АР
‘Страницы
из записной книжки
Я вижу, что люди, призывающие вепом-
нить © естественной эстетической оценке
произведения, нередко сами забывают. это
делать.
Трогательна непосредственность хУдо-
Жоственного вкуса. какую, Бак я пони-
маю, выражал В. И. Ленин: Непосредст-
зенность эта в устах величайшем рево-
люционера много говорит о природе худо-
жественного произведения и © чувстве
прекрасного.
Легко понять. за что любил Ленин Бет-
ховена и в особенности ero «Apassionata>.
«Изумительная, нечеловеческая музыка, —
товорил Ленин 06 этой бетховенской 0-
нате. — Я всегда © гордостью, может
быть. наивной, думаю; вот какие чудеса
могут делать люди!»
(ообщая эти слова Владимир» Ильича,
М. Горький вспоминает и другие его сл9-
ва: «Но часто слушать музыку не могу,
действует на нервы, хочется милые глу-
пости товорать и гладить по головкам лю-
дей, которые, живя в грязном аду, могут
создать такую красоту...»
Поразительно, однако. не чувство в Бет-
ховену, а отношение Ленина к другим,
менее примечательным произведениям ис-
Бусства: бросается в тлаза постоянство
этого непосредственного чувства, ожидание
художественного наслаждения от всего T0-
то, что улавалось слушать, смотреть, Чи-
гать Владимиру Ильичу,
Клара Цеткин. передает свою беседу
8 Владимиром Ильичом об искусстве, тю-
«вещении и воспитании. Одно замечание
Владимира Ильича особенно привлекает:
«Я не в силах считать произведения экс-
в Ш Ш
Много приходится холить. Очевидно, в по-
исках хлеба насущного,
Ильич уз ся. \
Входит уборщица — Евдокия Изанов-
на. г
В руках y нее стакан чая и кусов
черного хлеба на тарелке.
Ленин освобождает место на столе.
— Спасиб! Поставьте, пожалуйста,
сюда, Алексей Максимович, вы обедали?
Обедал.
Не сочиняете?
Свидетели есть — обедал.
Чаю?
Нет, благодарю вас. /
— Ну что ж, сделаем весе, что в на-
БЕГЕ!
ших силах. — Ленин откладывает бума-
ту Горького. — У вас, чувствую, есть
что-то?
— Да...
— Кто-нибудь арестован, и вы собира-
етесь за него просить?
именно.
— Так я и знал,
— Владимир Ильич. Арестован профес-
сор Баташев. Это хороший человек.
Ленин хмурится.
— Что значит «хороший человек»? А
какова у нех политическая линия?
— Баташев прятал наших.
— А может быть, он вообще добренъ-
кий? Раньше прятал наших, & теперь
прячет наших врагов?
— 9710 человек науки — и только.
— Таких нет!
— Владимир Ильич! Я человек недоб-
рый и недоверчивый. Тем не менее, я го-
тов поручиться за Балаева.
— Ну. что ж, — хмурясь, говорит
Ленин, — ваше поручительство вещь не-
малая... Он пишет записку. — Зай-
дите к Феликсу Элмундовичу, поговори-
те с ним. У него замечательное чутье н%
правду. — Отдает записку Горькому. —
Только напрасно вы этим занимаетесь,
Алексей Максимович. Вы ведете громад-
ную, нужную работу, & все эти «бывшие»
путаются у вас под ногами.
— Я, может быть, старею, но мне тя-
—
жело смотреть на страдания людей, —
говорит Горький. — Пусть это даже лю-
ли ненужные...
Ленин встает, быстро проходит по ка-
бинету из угла в УГОЛ. т
— Да. им туго пришлось, — говорят
он. — Умные из них, конечно, понима-
ют, что вырваны © корнем и больше к
земле не прирастут...
Горький помолчал.
Я, Владимир Ильич, не встречал
друтого человека. который < такой силой
любил бы людей, как вы, который так
ненавидел бы торе и страдания человече-
ства и презирал бы мерзости нашей жиз-
ни... Вы должны меня понять.
Ленин подходит к Горькому, останавли-
вается прямо перед ним.
— Алексей Максимович, — говорит
он, глядя Горькому в глаза, — дорогой
мой Горький, необыкновенный,
человек! Вы опутаны цепями жалости...
Отбросьте ее прочь! Она отравляет т0-
речью ‘валше сердце, она застилает слеза-
ми ‘ваши тлаза, и они начинают” хуже’
различать правду! Прочь эту жалость!
Он решительно, как бы обрубая 910-10,
рзмахивает рукой.
— Знаете ли вы. Алексей Максимович,
сколько нужно нам хлеба, чтобы накор-
мить одну только Москву? Вот, полюбуй-
Tech, — не угодно ли? -
Ильяч берет со <тола бумаги, показывая
их Горькому.
— И вот сколько у нас есть. Смотри-
те, смотрите... Даже если мы дадим людям
по восымушке, по одной вобьмой фунта. —
у нас через два дня хлеба не будет. Ни
крошки. Москва умрет от голода. Формен-
ным 0бразом. И наряду с этим мерзавцы
— спекулянты и кулаки торгуют хлебом.
Прячут хлеб. Спекулируют хлебом. В ко-
миссии Дзержинского сидят сейчае две-
сти таких крупнейших мерзавцев. Ч10
прикажете делать? Прощать их?.. Жа-
леть их?
— Жестокость необходима, — говорит
Горький и тоже встает. Он стоит, зало-
жив руки 3& спину, сутулясь, глядя сверху
на Ченина, — Без нее старый мир He
сломать и не переделаль. Я это понимаю.
Но, может быть, есть тде-то у нас же-
стокость излишняя. Вот std не нужно... и
страшно...
— Bor дерутся два человека, — TOBO-
прессионизма, футуризма, кубизма и про-
чих «измов» высшим проявлением худо-
жественного гения. Я их не понимаю. Я
не испытываю от них никакой радости».
Желание радости от произведения ис-
кусства: не в этом ли кроется характер
эстетического чувства?
В той же беседе Владимир Ильич ска-
зал: «Красивое нужно сохранить, Взять
его как образец, исходить из него, даже
вели оно «старое». Почему нам нужно от-
ворачиваться от истинно-прекрасного, OT-
казываться OT нею, как от исходного
пункта для дальнейшего развития, только
на том основании, что оно «старо»? И
дальше: «Что касается зрелищ, — пусть
ux! — ве возражаю. Но пусть при этом
He забывают, что зрелища — это не на-
стоящее большое искусство, а скорее б-
лее или менее красивое развлечение..,
Право, наши рабочие и крестьяне заслу-
живают чего-то большего, чем зрелишщ. Они
получили право на настоящее великое ис-
кусство»..
Но больше всего волнует меня 14ссказ
Надежды _ Константиновны Крупской ©
ветрече Владимира Ильича с Монтегюсом
и 3 том. как Ленин увлекся однажды пе-
сенкой француженки-уборщицы.
«Сын коммунара, Монтегюс был любих-
пем рабочих окраин. Правда, в его импю-
визированных песнях — всегда © яркой
бытовой окраской — не. было определен-
ной какой-нибудь идеологии, но было мно-
то искреннего увлёчения. Ильич часто на-
певал его привет 17-му полку, отказав-
MeMYCH стрелять в стачечников...» («При-
вет, привет вам, солдаты 17-го полка).
Впоследствии, когда разразилась война,
этот Монтегюс оказался в лагере. шови-
нистов. Как умел, однако, чувствовать
Влалимир Ильич прелесть песни, как умел
он найта близкое революционеру и в 18с-
не, где подлинная революционность пере-
мепривалась с мелкобуржуазной сентимен-
тальностью.
ределить, какой удар — необходимый, &
Пулеметы даже!.,
большюой`
рт Ленин, резко выбрасывая вперед ука-
зательные пальцы обеих рук. — Как on-
какой -— лишний? Если драка не на
жизнь, & на емерть?
Звонит телефон.
Ленин снимает трубку.
— Слушаю... Да... Здравствуйте. Про-
стите, ‘Алексей Максимович, — он гов-
put, прикрывая трубку ладонью. — Да,
продолжайте...
Jenni слушает необыкновенно внима-
тельно, склонив голову набок, слегкь
прищурясв,
Нет, нет! Его посылать нельзя! —
вдруг резко, очевихно, перебивая, говорит
она ТУТ же воклдывает голову в две-
ри. — В чем дело?
В двери стоит Бобылев, работник cerpe-
тариата Совнаркома. р
у Пришел, Коробов. Вы его вызыва-
ли! ar ;
— Да, просите, пожалуйста... Алексей
Максимович, вы не уходите. Это ee
питерский пролетарий, чудесный, 110+
койный человек... (В трубку.) Да, так я
говорю — его посылать нельзя. Прежде
всего он решительно не умеет никого слу-
шать, & только пюучает. Кроме того, он
убежден, что умнее всех. Какой me это
руководитель? (Входящему Коробову). Вхо-
дите, Степан Иванович, здравствуйте, зна-
комьтесь!..
Коробов, невысокий,
сухой старик, ©
живыми, умными глазами, быстро подхо-
дит кв Горькому.
— Товарищ Максим Горький!
приятно познакомиться,
Мы с вами встречались? — гово-
рит Горький. пожимая Коробову руку.
— К сожалению, ‘нет. Я вас так уз-
нал. Вас далеко видать.
Ильич слушает, переводя веселый, до-
вольный вэгляд © Горького на Коробова,
продолжает разговор по телефону.
— Bor 510 другое дело. Теперь вот
что. Я прошу вас взять у меня проект
06 установлении классового пайка. 0 чем?
0 заградительных отрядах? Дайте, — это
нужно сделать срочно. Хоропю. До сви
данья.
Кладет трубку.
—- Ну, рассказывайте, — говорит он,
всем телом поворачиваясь в Коробову. —
У вас всегда что-нибудь очень интерес-
— Bor yo, Владимир Ильич, побывал
я в деревне, — начинает В.
Положение, скажу я, действительно, ин-
тересное!
Он говорят страстно и живо, © трудом
удерживаясь на месте, все время поры-
Basch BCKOWITH.
‚— Кулачье, Владимир Ильич, остер-
венело. Войной пошло! Топоры, винтовки!
Очень
Ленин слушает внимательно, ладонь
приложил к уху. Глаза его сверкают улыб-
кой Удовольствия. Коробов говорит то са-
мое, что ему важно и нужно,
— Так... так, — приговаривает он. —
А как с хлебом?
есть! Точно, по вашим ело-
вам. Но у кого хлеб? У тех же мироедов.
Ну, и, конечное дело, нам’ не’ дазот! Be-
зут в город и 10 200 рублей пуд спеку-
ларуют. На каждое твое рабочее слово У
них про запас десять грязных. Бедвота ¢
голоду пухнет, смерть пошла косить,
Питере у нас, да и тут у вас, в Мос-
кве, ни одно дитя досыту не наедается...
а хлеб есть, хлеба’ в России хватает...
вот какое положение, Владимир Ильич...
— Tax! .
Хотя Коробов не. сообщает ‘ничего весе-
лого, на лише Ленина написано почти уло-
вольствие, настолько ему нравится, что
Коробов говорит именно то, важное, что
он от него’ ждал.
— Bor дела. Владимир Ильич! Если МЫ
деревне не поможем, — извините меня,—
не бывать советской власти!
— Конечно, конеччо! Они вам покажут
— кулаки! — подхватывает Ильич.
— Чего же вы смеетесь, Владимир Иль-
ич? Вам ведь тоже попадет,
— Ну уж разумеется! Так что же, по-
вашему. делать?
Коробов наклоняется к Ильичу.
— Владимир Ильич... не знаю, как вы
посмотрите, Что, если рабочий класе ки-
нуть в деревию? Тысячами? С семьями?
А? Собрать там бедноту и вместе с нею
wi gate на кулаков! Кулак ведь не усто-
ит?
*
Не буква песни, & ее дух, поэзия вол-
новали, видимо, Владимира Ильича.
«К нам приходила на пару часов фран-
дуженка-уборщица, — вспоминает даль-
ше Надежда Константиновна. — Ильич
услышал однажды, как она напевала пес-
ни. 910 -— националистическая эльзасская
песня. Ильич попросил уборщицу пропеть
ее и сказать слова, и потом нередко сам
пел ее. Кончалась она словами:
«Вы взяли Эльзас и Лотарингию, но во-
преки вам мы остаемся французами: вы
могли онемечить наши поля, но наше
сердце — вы никогда He будете ero
иметь».
Был это 1909 г. — время реакции...
Й созвучна была эта песня с настроением
Ильича. Надо было елышать., как. победно
звучали в его устах слова песни...»
Вдумываясь в то, что способно было
порадовать Ленина. увлечь. восхитить его,
оглядываешься на ‹ебя: способен ли и ты
на такое же искреннее, чистое. непосред-
ственное и свободное чувство? He заглу-
шено ли в тебе самое ценное чувство ху-
дожника — правдивое, своболное чувство
жизни? .
‚ Я думаю так: ‘правда жизни — He
только в действительности. факта, но’ и ‘в
моральном отношении к нему, а это DOI-
ственно ощущению прекрасного.
обость, ‘трусость мыслей достойны пре-
зрения.
Справедливость и чувство прекрасного
В ©0036, а потому постойны сожаления и
робость чувств, инертность привычки, гос-
подство предрассулка. Bel, нередко еще
стремление в прекрасному подменяется
идеологическим тезисом, буквой, обуслов“
ленным значком, а поэта и реалиста под-
меняет локтринер и филистер.
В ложном познании жизни не уподоб-
ляйся филистеру Врюну, который, по сл0-
вам Энгельса, звосхвалял «всякое фили-
стерство. Гете, как человеческое», превра-
щая этим франкфуртца и чиновник» Гете
в «истинного человека», & все колоссаль-
те — тогда не устоит.
Отрывок
из киносценария И
— Если середняка к себе перетащи-
Коробов вскакивает.
— Ни в какую не устоит! Дайте на’
оружия да хорошее благословение, чтоб
с кулаками нянькаться поменьше. Будет
и хлеб, будет и советская власть!
робов порывисто садится.
— Верно. Степан Иванович, — гово
рит Ленин, перестав улыбаться. — Вы
оценили политическое положение abco-
лютно правильно. и выводы вали верны,
Мысль 0 массовом походе рабочих в д6-
ревню — мыель замечательная. И мы ее
обязательно, немедленно осуществим. Вы
когла в Питер?
—= Сегодня жё,
— Очень кстати. Я вам пригот
письмо к товарищам питерским рабочим,
возьмите его с собой. И давайте действо-
вать не медля. Хорошо?
— Давайте. Владимир Ильич.
Коробов встает.
— Подождите, у
один вопрос. — Ильич чуть заметно по-
косилея на Горьком. — Как вы ©м0-
трите: как нам поступать с врагами?
— To ects — как?.. Простите, не по-
нимаю, — тревожно говорит Коробов, оче-
вилно, действительно не понимая, 1п0че-
му его спрашивает об этом Ильич. — Вра-
гов надо бить. Так, кажется?
— Но как бить? Словом, убеждением,
или силой?
— Виноват, какое же может быть убе-
ждение?! — растерянно ‘говорит Коробов,
оглядываясь на Горького и Kak Ont ama
У wero поддержки. — Ты ему’ слово, &
он тебя за горло клыками. Draw всю ре-
волюцию прохлопаем.
— Ну, ‘да. — Фенин отворачивается,
скрывая лукавое сверкание. тлаз.
могут ведь и так сказать, что ната соци-
алистическая революция обязана, быть с3-
мой гуманной, человечной и что человеч-
ность эта должна в том заключаться, что-
бы ни на кого не поднимать руку?
— Ha эсеров? На’ саботажников? На
кулаков?.. Не поднимать руку??! Поднять,
да так по голове треснуть... душа из них
вон! Так, кажется?
‚= Видите ли, — ‘упорно продолжает
Ленин. — товорят, что наряду с необхо-
димой жестокостью мы иногда проявляем
жестокость лишнюю. Ведь вот что тово-
рят.
— Владимир Ильич! — всерьез рас-
сердивигись, вспыхивает Коробов. — Да
что это © вами сегодня? Вы что, чароч-
но что ли?.. 9% у кого лишняя жесто-
кость? У нас? Да вы посмотрите, что
кругом делается! Вель под нами земля го-
рит!., лет рекой лилась рабочая
кровь! А теперь пожалеть какое-нибудь...
какую-нибудь дрянь. чтобы все назад по-
вернулось?.. Да еще когда нас душат со
всех сторон!.. Да что далеко ходить —
вот товарищ Горький, его спросите; Он это
хоропю понимает. Он вловоль хлебнул пре-
жней горькой жизни. Спросите-ка его.
Горький кашляет, покусывает ус.
Ильич, не выдержав, начинает громко
смеяться. Он смеется своим уливительным
смехом, запрокидываясь’ на, стуле и пока-
чиваясь. т =
Коробов в недоумении останавливается.
— 40 это вы, Владимир Ильич, я не
так сказал что-нибудь?
— Нет, нет, Степан Иванович. Вы...
вы все абсолютно верно говорите... Но я
тут раньше с одним товарищем разгова-
ривал... и вот вспомнил...
Ильич хохочет, вытирает слезу и
вдруг, перестав смеяться, поднимает на
Коробова. яркий взгляд.
— Да,. Степан. Иванович, ‘да... жесто-
кость нашей жизни, вынужденная усло-
виями жестокость, будет понята и оправ-
хана. Все будет понято. Bee.
Звонит телефон. Ильич снимает труб-
ву.
— Я слушаю... Подождите, пожалуй-
ста, минуту... Все будет понято... — 110-
вторяет он, прикрывая трубку рукой. —
Ну, пожелаю вам всего хорошего. Вы еще
зайлете перед от’ездом? if
Прощается с Коробовым. Горыкий встает.
— Алексей Максимович, He odumae-
Tech?
— Не обижаюсь,
— Вы непременно заходите ко мне, как
будете, снова в Москве. .
— Не приглашайте, все равно зайду.
Я вас слушаю, — говорит Ленин,
снова беряеь за трубку. : :
меня х вам есть ещё Артист К. Мюффке в фильме «Великое
зарево». Производство Тбилисской кино-
студии.
Есть актеры, внешность которых выдает
их профессию. Это люди большого роста,
< выразительными, свободными жестами;
они выделяются в толпе-—голосом, осан-
кой, манерой говорить. Их узнают на ули-
цах:
— Вот — актер!..
Он был мал ростом, неказист.. Скромный
человек, он был похож на часовщика или
математика. ‘
Почти тридцать лет прожив на сцене, он
постоянно играл роли зависимых людей.
Не приходилось ему на сцене приказывать,
руководить, веста людей за собой; никогда,
он не был ни командующим армией, ни
орденоносцем-стахановцем, ни даже главой
семьи. Случилось так, что всё, кого он
играл, были людьми подчиненными, 1я-
довыми, ведомыми. х не ведущими.
В зрителях он вызывал разные чувет-
ва — жалость, раздражение, симпатию. но
порой и презрение... Но не было случая,
чтобы зратель восхищался им, желал под-
ражать его воле, уму, прозорливости. Ни-
когда не играл он героев.
‚ Я рассказываю истинную историю акте-
ра одного небольшого театра, актера, ко-
торому вее же однажды поручили испол-
нить роль Ленина.
Он знал, что нужно определить внут-
ренние качества ‘человека, которого хо-
чешь сыграть. Он стал думать © Ленане.
Он знал, что пелью существования была
для Ченина социалистическая революция
и, читая книги Левина, понял, что эта
ii была единственной и всепоглощаю-
щей.
Посвящая много времени разглядыванию
фотографий, на которых был изображен
Ленин... он по-актерски, профессионально,
распифровывал значение ‹ленинских же-
стов, улыбки. положения тела, выражения
глаз. Он обнаруживал черты характера,
которые говорили о железной воле, © по-
стоянной целеустремленности, о ‘необычай-
ной силе темперамента.
То же он узнавал из мемуаров и устных
воспоминаний.
Чем больше он читал, вглялывался, ду-
мал, тем меньше у него становилось уве-
ренности в себе, в своей стюсобности сыг-
рать Ленина. Опытный актер, он знал,
что создаст правдивый образ лишь тогда,
когла найдет в себе самом, в глубине с00-
ственной души, качества, хотя бы зача-
точные и неразвитые, HO все же. подоб-
ные тем. которые свойственны были ха-
рактеру Ильича. Найдя их в себе, нужно
было вызвать эти качества ‘на поверхность
и ими жить на сцене. Тогла можно будет
«вести себя». как Ленин, & не представ-
лять его.
Как раз представлять — подражать хви-
жениям Ленина, его голосу, походке, ма-
нере разговаривать — этому он научился
сравнительно легко. Парик и тумоза
слелали © его внешностью то, чего он не
мог сделать с неизмеримо более важным —
со своим актерским самосознанием,
Все было правильно в том, как 08
играл роль. Шли непрерывные репетиции
в театре. Все — и актеры. и режиссеры,
и музыканты, и рабочие спены — были
очень взволнованы, горячо переживая пе-
рипетии подготовки этото спектакля. He-
we
ное и гениальное обходил или даже оп-
а которые тпалиции ‘тбатрального быта на
Если надо, прорывайся сквозь это оЦеп- этот раз оказались непригодными. Стали
at считать нормальным, если, например, ка-
Освобождай себя, не робей! Присталь-
ное внимание в жизни научит тебя боль-
шему, чем осторожность, оглядка на бук-
ву, на будни, что всегда было признаком
беззащитности ума и бессилия духа. Ни
филистер и ни доктринер, в каком бы
виде они не являлись, помогут тебе в
стремлении к правде, а, скорее, твоя одер-
жимость чувством правоты,
Если другие забывают свои желания,
не забывай их ты.
Запомни слова из недавней речи Кали-
нина перед учительством; «Оппортунизм
не всегда выражается только в прямом
отрицании марксизма-ленинизма. Иногда он
проявляется в буквоедстве, в логматиче-
ском подходе в этой теории... Наше по-
нимание будет другим. Когда делаешь 10-
клад о работе Чернышевского, когда раз-
бираешь Чернышевского, когда разверты-
ваются прения и идет взаимная шлифов-
ка мыслей, тогда будешь лучше усваивать
марксизм-ленинизм. В спорах надо гово-
рить своими словами, своим языком. Дол-
жен быть у вас вой язык, я это знаю.
Надо, чтобы люди спорили, и не искус-
ственно, а по существу, т. в. так, чтобы
дело походило, если не до «раки», то хо-
тя бы до серьезной, до жаркой перепал-
ки. Вот как надо ставить вопрос».
Смело извлекай правду жизни, HO не
думай при этом, что изображаемое уже
само по себе представляет пель исвусст-
Ba, нет, скорее, это — только его ©ред-
ство. Ты скажи, художник, куда обраща-
еть\ себя?
Каждый художник, всякий, кто себя
таковым считает, имеет право творить ©в0-
бодно, согласно своему идеалу, независимо
ни от чего. ,
Эту мысль можеть принять без, огово-
рок, если и ты устремлен в самому пре-
красному.
кой-нибуль статик-билетер давал. совет,
как атрать Ленина. Актер заметил, 970
люди, никогда Ленина не видевитие, имеют
0 ном совершенно законченное, быть №-
жет пе точное, но свое представление. Это
давало основание самым разнообразным
людям высказываться © толосе, об отдель-
ных жестах`и интонадиях Ленина так,
словно они ето много pas наблюдала в
жизни. Казалось бы их свидетельства. не
следовало принимать во Внимание, но ак-
тер тюнял, что в народе живет образ
вождя революции, что он правдив и ве-
рен. Актер понял, что нужно сыграть
именно такого Ленина, которого создал
стосемитесятимиллионный народ своей те-
ниальной пронипательностью ‘и художе-
отвенным воображением.
Это еще больше испутало актера. Он 10-
чуветвовал необычайную ответственность,
с которй нельзя было и сравнить то
обычное чувство тревоги, которым бывает
охрачен исполнитель новой роли.
Й вот срок птешел. Из столицы приеха-
‘ла комиссия. На пробный спектакль при-
тласили несколько лесятков человек луч-
ших людей города, представителей общеет-
звенности, печати. В пьесе Ленин изобпа-
жалея только в нескольких эпизодах. (Но,
естественно, сульба спектакля тетталась
удачей или провалом этого образа.
Актер перех спектаклем хумал о челове-
хе, которого он лолжен был сытрать. Он
вновь и вновь бросал себя в тот водоворот
собътий, страстей, устоемлений, которыми
жил вождь. котла из Смольного направлял
своей волей сокруптаютиие м созидатель-
ные улары оеволюции. Сотни pas on cmpa-
тевах себя: «Ясли бы я всю жизнь отлал
тля тото. чтобы этот пенк пастутттл, всли
$ы я вител лальше друтих more (и, меж-
ду прочим, то, что пришло для других,
ОБРАЗ ЛЕНИНА В
Заслуженный артист УССР М.
шельницкий ‘в пьесе «Правда» А. Кор-
нейчука. Театр имени Шевченко. Харьков:
nog
С. НАГОРНЫЙ
Рождение чувства
“He
КИНО И ТЕАТРЕ
M. Kpys
для актера имя рек лишь сейчас, недавно),
если бы я знал пути и CPOKM, как знал
он. — что бы стал я делать? Как бы я
приказывал, выспрашивал, смотрел она лю-
дей, толпящихся в коридорах Смольного?
Как бы я внутренне торжествовал? Кав
ненавидел бы врагов и их союзников?..»
Он не репетировал перед спектаклем
жестов, интонаций, поворотов головы и
наклона корпуса. Он искал в себе главно-
го — тех чувств и страстей, которые свой-
ственны именно этому человеку в данных
обстоятельствах. ‹ Казалось, все хоропю...
” Но на пробном спектакле он провалился.
Когда он вышел на сцену, прошел по
ней — все восхитились! Недаром, значат,
он потратил много Часов на подражание
походке Ленина. Он делал это ночью, на
пустых улицах. Он затоворил — его голос,
высокий и слегка приглушенный, © совер-
шенной точностью передавал грасирование,
свойственное Ильичу. В его игре нельзя
было ни к ‘чему придраться. Она была
тонка. безошибочна, но она разочаровыва-
ла зрителей. Случилось самое страшное:
он упустил какую-то неуловимую черту,
без которой образ Ленина. неприемлем,
Его игра оставляла зрителя холодным, она
удовлетворяла любопытство. но не вооду-
шевляла. Он почувствовал это, ‘как мо-
жет почувствовать только’ артист, ищущий
постоянного обмена переживаниями со зри-
тельным залом. Й поэтому он не удивился,
когда ему сказали, что спектакль признан
неудачным. Он’был подавлен. Уйдя из
театра домой, он, не раздеваясь, пролежал
всю. ночь на своем старом диваче. на ко-
тором он обычно отдыхал после дневных
репетиций, перед спектаклем, Только утром
он стал думать, искать прачины своей
страшной неудачи. День он провел, как
обычно. только выключил ‘телефон, чтобы
пришлось выслушивать дружеских
соболезнований и советов. Он знал, что
решение, если оно возможно, должно оты-
скатьея в нем самом.
Й вот он стал пересматривать заново все
пути. которыми шел в толи. Ему хоте-
лось сыграть Ленина-вождя, руководяще-
то массами, п в 10 же время всеми
помыслами, действиями и чувствами 8
этами массами ‚связанного. Он не преуве-
личивал своих возможностей. знал, что его
работа лишь часть того огромного труда,
который предстоит целому поколению акте-
ров. Но такой неудачи он не ждал. Не-
даром же в эту роль он вложил весь свой
талант и опыт...
В течение этого дия он .лелал снова вс6
70, что делал почти полгода. Читал статьи
Ленана, Разбирал газетные вырезки с вос-
поминаниями 06 Ильиче, Разглядывал фо-
тотрафии. И — в тысячный раз — вдумы-
вался в слова «Горного орла», как назвал
Ленина товарищ Сталин.
Вечером по театру разнеслась. уливи“
тельная весть. Было об’явлено. что утром
состоится, по просьбе актера, играющего
Ленина, повторение пробного спектакля.
Директор рассказывал:
— Звонит, понимаете, не дает тюздо-
роваться, кричит: «Я нашел! Я нашел!..»
А что нашел?.. :
Зрители не узнали спектакля, который
вилели только 3a день до этого. Я пишу
не рецензию, и на мой. взглях. как впро-
чем на взгляд всех, кто создал в своем
сознании собственное, дорогое сердцу. пред-
ставление о Ленине, — образ вождя и Ha
сей раз не был в стектакле совершенным,
Но он был живым, правдивым, внушаю-
щим горячее восхищение и торлость. ©
внепгней стороны актер делал, казалось,
pee то же, что он делал и раньше; Он так
же картавил, вскихывал голову, заклады-
вал пальцы за вырез жилета. Но что-то в
темпе. в тембре голоса было уже иным,
что-то в улыбкё, в выражении глаз было
новым. Это неуловимое нечто заставляло
зрителей волноваться, смотреть ’‘‹овсем не
так, как в первый раз, видеть не гороши-
ны на галстуке актера, & только Ленина—
в самом большом смысле этого имени..+
Прошло несколько месяцев. Успех спек”
такля был бесспорен. Как-то я зстретил
актерз и спросил его — ч он нашел
тогда, чем спас свою роль и спектакль?
‚ — Видите ли, — сказат он, — Ленин
был невелик ростом, я же, пытавшийся
играть его, был невзрачен. Я товорю 0
внутреннем состоянии актера, которое з8-
метно зрителю в большей степени, чем 0б
этом думают... Оказалось. что я душевно
робок. С этим свойством своей натуры я
играл в первый раз, сам не понимая этого,
Как получилось. вы знаете. Но потом, от-
чаянным напряжением сознания я увилел
это. Я понял свою слабость и подумал
было, что не гожусь. № счастью, оказалось
не так. Мне нужна была смелость, и я на-
шел ее в себе. Недаром пюесть месяцев я
жил Лениным. 910, знаете-ли, воспитывает.
(казалось. что в моем характере образова”
лась черта смелости. Вот и все... Может
быть, © этого дня началась вторая, лучч
тая часть моей жизни.
Литературная газета
№4 5
‘