<=
В Государственной Третьяковской галлерев нма-днях открывается «Всесоюзная выставка моподых художников», х
На снимке; картина художника Б. А. Колозяна «Колхозники обедают в поле»,
Хуложник
«На основе победоносного выполнения
второго пятилетнего плана и достигнутых
успехов социализма, СССР вступил в треть-,
6и пятилетии в новую полосу фазвития,
в полобу завершения = строительства
бесклассового социалистического ‚общества
и постепенного перехода от социализма к
коммунизму, когда решающее ‘значение
приобретает дело коммунистического вости-
тания трудящихся, преодоление пережит-
ков капитализма в сознании людей —
строителей коммунизма».
Этот тезис Хоклада товарища В. М.
Молотова на ХУШ с’езде с классической
выразительностью и глубиной характери-
зует основное содержание эпохи, её «дух»
и философию и намечает генеральную ли-
нию развития коммунистической культуры
и воспитания коммунистического сознания,
Под этим знаком, под этим знаменем че-
ловечество шестой части мира идет к CRO-
ему счастью. Наше солнце поднимается
ве выше и выше. Творец нового, комму-
нистического общества, нали народ проло-
жил твердый путь в великое царство сво-
боды.
«Коммутизи для нас не состояние, хо-
торое холжно быть установлено, = учат
нае Маркс и Энгельс, — но идеал, < ко-
торым должна сообразоваться действитель:
ность. Мы называем коммунизиом действи-
тельное движение, которое устраняет те-
перешнее состояйие»,
Наш советский человек превращает
идеал в действие, в поведенце и ставит
этот идеал как практическое дело’ настоя-
ще дня. Он не удивляется самому себе,
хотя и достоин всяческого удивления. Оя
создает изумительные чудеса во всех 0б-
ластях труда, но считает, что это — 1п0-
вселневная его работа. И ‘самое великое”
Чудо — наука и искусство, . которые он
поднял на высшую ступень, это — CH?
стема его мыслей и деяний.
Движение нашей жизни ‘могуче, ритиы
её строги: наи годы —= вто эпохи. Co-
вершается борьба не только за утвержде-
ние новых отношений и новых творческих
завовваний, но и борьба в привычками и
предубежлениями прошилюго, ¢ болезнями и
рудиментами вчералинего дня. Неределка,
переплавка людей — это наиболее: слож-
Had, трудная, мучительная борьба,
Писатель наших дней — это писатель-
революционер, писатель-боец, писатеёль-.
ленинец, On me только наблюдатель, ной
деятель. Чтобы понять все процессы жиз-
ни, чтобы быть в сердце действительно-
ти, надо самому быть в рядах действую-
щих мас и непременно в авангарде кол-
лектива. Надо с первых же часов моби-
тизации участвовать во всех вых 0и6-
рапиях и уйти последним в свою. мастер-
скую. чтобы создать поэму перыжитой
борьбы.
Родилась новая женщина — боевой то-
варищ рабочего и колхозника. Созлалась
целая армия воинствующей, героической
золодежи, Это — люди, которые дали мно-
точисленную, подлинно нашу интеллиген-
цию, с новыми трудовыми навыками: 6
большевистской _ целеустремленностью, 6
ленинско-сталинской закалкой. Эта наша
интеллитенния — уже ведущая сила.
Проследите историю заводов и колхозов, и
вы увидите, что они ведутся и управля-
ются преимущественно нашей молодежью.
Мы крепко заклалываем основы комму-
нистаческого мира. Но мы не только ка-
менщики. Мы — ворпы коммунийстиче-
ского общества, Мы ужё сейчас разреша-
eM все проблемы, поставленные перед нами
будущих, У нас нет уже экоплюатация
человека человеком, но мы живем в ве-
личайшей борьбе с окружением. вражеских
СОЮЗА СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
В ПРЕЗИДИУМЕ
8 марта состоялось заседание президиу-
Ма союза советских писателей, на котором
был заслушан доклад тов. П. Скосырева
0 работе ‘бюро национальных комиссий
ССП CCCP, \
Командировки писательских ‘бритад B
16 республик и дальнейшая планомерная
связь с этими ‘республиками дали пред-
ставление о состоянии братоких литера-
тур.
Местные издательства выпускают очень
мало художественной литературы, причем
особенно остро стоит вопрос © кадрами
редакторов. В одной из республик, на-
пример, поэт перевел стихотворение
Маршака «Человек рассеянный». Ре-
актор забраковал книжку на том основа-
НИИ, 910 у нае-де нет таких людей.
Плохо обстоит дело и с переводами ли-
тературы братских народов на руссв
Язык,
Тов. Скосырев остановилея также Ha
том, что Гослитиздат и периодическая пе-
чать печатают мало произведений лите-
Татры народов СССР.
aon
и
>
Ф. ГЛАДКОВ
>
сил: тут не только катиталистический мир
с его страшными орудиями разрушения,
но и враг внутренний, и ‹оботвеннические
пережитки в быту и в сознании люлей,
Писатель современности всеми нитяма
связан с животрепежущими вопросами на-
шего дня. Он призван быть летописцех
настоящего. Они — певец и глашатай пе-
реживаемых дней. Он обязан не’ отставать.
Создается новое общество, рождается и
мужает новый, социалистический ‘человек
— творец чудес, дерзновенный и трезвый
реалист-мечтатель, непрерывно, расчетли-
во, планомерно воплощающий мечту в дей-
ствительность. Он создает новый, неви-
данный ритм жизни — ритм труда (будь
это цех, шахта, научно-исоледовательская
лаборатория), ритм мыюли, ритм времени.
Эт — высший род. наслаждения, ибо
фити — 910 пель, воплощенная в дей-
ствие, в динамику плана. Сколько новых
проблем, мыслей, чувств загорается с каж-
IMM новым шатом, с каждым новым вздо-
XOM, с каЖдым новым ударом сердца
Большой и сложной проблемой столт
перед художником человен наших. дней.
Нужно теннальное ‘проникновение, чтобы
увидеть, узнать, понять, поднять его и
воплотить ‘в «нетленный» образ —~ B TH
эпохи, как это могли делать огромные
поэты. прошлого.
Hama советская литература создала мно-
го незабываемых характеров, ярких ‘картий
тероической борьбы ва власть Советов; за
социалистическую промышленность и кол-
хозную. деревню. Новый пейзаж расцветает
на страницах книг, не ваданный раньше
Hirota, Новые поэма и песня волнуют
миллионы, Hame искусство зреет, и сила
его становится вое более могучей. и. неот-
разимой,
Mer cosnaem великий план, мы упорно и
организованно ведем борьбу в природой,
преображая ев, овладевая ею на благо
трудящихся,
Наша организация хозяйства и ‘труда
невозможна без неустанного, богатейлиего
творчества рабочих масс. Организатор и
хозяин, созидатель и работник, наш народ
призван к всестороннему проявлению, всех
своих творческих сил. Таланты и 6©1060б-
ности, пробуждалотся и расцветают, как зе-
лень под ослепительным солнцем весны.
Превосходно сравнение’ налших ‘людей ©
плодовыми деревьями сада, данное вели-
ким Сталиным. Каждое дерево одинаково
ценно, каждое дерево в нашем социалисти-
ческом салу требует заботы и любовного,
ухода. Каждый человек, участвующий в
общественном труде, создающий ценности,
должен воспитываться, гармонически pas-
виватьбя, непрестанно ‘расти и совершен-
ствоватьея. Энтузиазм и_ героизм ° стано-
вятся в сопиалистическом труде массовым
явлением. То, что ‚называется вдохнове*
нием. является уже как под’ем творческой
энергии. характерной особенностью наше»
го человека. tia
Каждый человек из миллионов — фав-
ноценная личность, и каждая, индивилу-
альность — своеобразна, оригинальна. По-
степенно исчезает грань между ‹ трудом
умственным и физическим, потому что’раз-
Max социалистической культуры во всем
Тазнообразии ‘е8’ слагаемых захватывает
тдубокие пласты народных масе. Культур-
ная революция вооружает всех и каждого
неотразимым оружием знаний, и ленитоко-
сталинской _ целеустремленностью. Уваже-
ние и любовь к товарищу, Е соратнику
приобреталот характер человеческого вели-
Директор Гослитиздата тов. ‘С. 1озов-
ский подтвердил, что издательство выпу-
скаёт ‘лишь’ 1/50 часть того, что выходит
на языках народов ’ССОСР. В настоящее
время выпускается альманах «Дружба на-
родов», который‘по решению издательства
должен выходить 4 раза в год.
Тов. Максудов, рассказывая о лите-
ратурной жизни Татарской республики,
подчеркнул, что’ необходимо помочь татар
ским писателям в отборе произведений для
перевода на татарский язык.
Тов. Радин (Мордовия) указывает, что
мордовская литература неизвестна русским
читателям: три года выпускает Гослитиз-
дат сборник стихов мордовских поэтов, &
из прозы ничего не переведено до сих пор,
Тов. Радин считает, что необходимо из
дать на русском языке сборник произведе-
ний ордёйоносной сказительницы: Ф. Беззу-
бовой:
В прениях рыстутиля также тт. С.
рав, . Графцов, А. Ниало,
M. Hewseuso, А. Cypuon, Голден,
—
человек наших дней
uma, Только У нас возможно появление
‘ударничества и соревнования ках тентузи-
асма и планомерной борьбы за хозяйствен-
ную и культурную мощь своей страны.
И тут невольно выдвигается на первый
план проблема личности. Впервые эта тно-
блема была поставлена по-настоящему на-
шей литературой. Но разрентить ее зо всей
полноте пока еще не удалось. Не потому
ли проблема так называемого «положи-
тельного» героя, «ведущего характера»
остается попрежнему в порядке дня? Мно-
то тромких фраз говорилось 0б этом «ве-
дущем герое», но слова так и остались
словами. А человек наших лней, полных
ярчайших проявлений, выходит твердыми
\пагами навстречу художнику, .
только в лом, чтобы изучить этого чело-
века, проникновению взять его как’ полно-
ценную личность, как типичесний образ,
цак героя нашего времени. Нет, не описы-.
вать его, не фотографировать, & создать
цельный характер как живую индивиду-
альность с наиболее ярклами, эдохальными
особенностями ето существа.
В чем же особенности этого «ведущего
тероя»? Основная его черта — вто на-
пряженная творческая энергия. При’ огром-
ной любви к жизни он знает свой силы
и умеет эти силы преобразить в дело. Он
знает себе цену, и его личное достоинство
определяется критическим его отношением
и к вещам, и Е людям, и к самому себе.
Он взращен и воспитан комсомолом, пар-
тией и своим классом. Его юведение —
простота, скромность и гордость, чуждая
самообольщения и самолюбования. Ero
большие дела, его героизм, его творческие
искания, борьба и победы — это его еже-
зиевный планомерный труд и поведение.
Его личные цели — это цели коллектива
и общественной пользы. Ero радости от
собственных свершений и муки от пораже-
ний сливаются с чувствами коллектива.
Отношение нк труду и к товарищам — это
уже отношение м себе. г
Ow никогда не стоит на месте; для него
жизнь—в преодолениях, для него наслаж-
дение — в бою. То, что мешает ему дви-
таться вперед “и создавать Н0в0ё, ATO —
препятствие, которое нужно обязательно
побороть. Он хоропю, основательно знает
производительные силы ‘и своего участка,
и всей страны, понимает политический
смысл эпохи и ‘умеет определить слабые
места на фронте борьбы за великий план.
Рутина и пережитки, как отложения прой-
денных этапов, для него так же ненавист-
ны, как вражеские ‘фортеции, которые
нужно взорвать до ‘основания. Уметь радо-
ваться творческой радостью, испытывать
счастье от постоянном самообновления,
волноваться и вдохновляться новыми 88-
мыслами и постоянно быть готовым в но-
вым порывам. в будущее и в ударам. по
окаменелостям, это — не просто увлече-
ние и склонность к азарту, & осмыслен-
ные, продуманные в содружестве и сотвор-
честве план и тактика действий, неустан-
ное движение вперед и выше.
Вот отсюла и большевистское блалород-
ство, и высокое уважение, и доверие друг
к другу. Эта личность, сильная и молодая,.
живет и крепнет всюду: и в цехах, и Е
колхозах, и в научных лаборалюриях, и В
шахтах, и на железных дорогах. _
Надо чутко и проникновенно Жить
надо учиться быть передовыми людьми
своей эпохи, своего общества, надо по-
стахановски ковать в cede социалистиче“
скую личность и твердо знать CBOW до-
рогу в будущее, чтобы предвидеть и созда-
вать образы, которые бы звали и подни-
мали миллионы людей, строящих новую
EYIBTYDY, новую систему жизни.
Вот то «действительное двяжение» худо-
жественной литературы, . которое должно
совершаться в третьем пятилетии.
А. Миних, Н. Чертова, А. Рябинина, В.
Федин и А. Фадеев,
Тов. Фадеев, подводя итоги прениям
предложил бюро провести’ в ближайшее
время ряд конкретных мероприятий. В ча-
стности, решено подготовить ко второй.
половине апреля курсы-конференцию для
50 молодых ‘авторов.
Решено устроить в клубе декадники
литературы и искусства союзных и авто-
номных республик. Бюро поручено созвать
совещание представителей толстых жур-
налов й «Литературной тазеты», посвя-
щенное вопросу помещения В периодиче-
ской печати произведений братских
литератур; президиум союза писателей ре-
шил проеить Институт мировой литерату-
ры создать архив классических и рукопис-
ных. материалов национальных литератур.
В связи © 20-летием Чувашекой рестуб-
лики, о исполняющимея в году, и
.20-летием Башкирской республики (в.ап-
‘реле 1939 года) решено поставить вопрос
перед Гослитиздатом о выпуске сборников
чуващокой ц башкирокой литератур.
Cremam lt
— Продолжительный сильный звонок
поблышался из передней On ослабевал,
усиливался, вновь ослабевал — звонив-
ший, очевидно, то нажимал до отказа, TO
отпускал. кнопку,
— От больного наверное, — сердито ска.
зал доктор, идя к двери.
Нет, — вдруг сказала Марья Дмит-
риевна, — это за Абрамом, я чувствую!
Звонок оборвался. Мтгновенье они стоя“
ли неподвижно. Казалось, все снова ста-
ло тихо, спокойно, мирно: стол, погасший
—-
самовар, темная винная бутылка, блюдо с
пиротами, салат, конфеты, хрустальная
сахарница, атулья, ковер, картины Ha
стене. И в то же время эта мирная 0б-
становка и мгновенная тишина были не-
ления и страшны, как страшен в пылаю-
щем доме сонный покой не тронутой еще
огнем комнаты, как нелеп чинный поря-
док на столах, когда вихрь, распахнув
окно, краткий миг колеблется, прежде чем
ворваться в дом. Когда вновь раздался
звон, они точно почувствовали. облегче-
ние, переглянулись, и. доктор спросил у
Baxmyteroro!
— Как же бытв, открывать?
— Спросите —кло, Если скажут — of
больного, — сперва откажите открыть.
если полиция — скажите, что раньше дол-
\ны одеться, р
Он быстро прошел в комнату и вернул-
ся с чемоданчиком, в пальто и в шапке.
Доктор уже стоял в столовой и, указав
рукой в сторону входной двери, кивнул
головой;
— Сперва соврали, что от больного—
сказал он, — а когда сказал, что ночью
не езжу в больным, какой-то тип крик-
нул: откройте, полиция! Я им заявил, что
должен одеться.
Он пыталея товоритБ тихо, но от не-
привычки и волнения большой толос ето
выскальзывал из шопота, гудел во всю
силу и наверное был слышен в передней,
за дверью.
` Саова вазвенел звонок.
— Оставайтесь, плюньте, куда вы пой-
дете ночью, больной! Я за все отвечаю! —
вдруг ‘сердито ‘крикнул Петр Михайлович,
со злобой чувствуя, как подлые мысли
о жлущих ето неприятностях все беспо-
койней и тревожней овладевают им.
А Марья Дмитриевна прислониласБ в
стене и пристально смотрела на Бахмут-
ского. Он стоял перед ней в незастегнутом
пальто, в нахлобученной на л0б шапке,
© воротом, наполовину приподнятым вок-
руг шеи, с немного прищуренными глаза-
ми. Ей показалось, что она проникла во
все его мысли: мелькнули перед ним ч6р-
ные шинели тородовых, окошечко © ре-
шеткой, белая пелена туманных сибит-
ских снегов, тяжелая северная ночь. Ей
показалось, что он должен вокрикнуть OT
ужаса, побледнеть,—он так недавно вер-
ye после долгой мучительной ссылки.
вдруг ве поразило-—ведь он был опо-
обычного выражения, оно было усталым,
обычным. Таким он вошел впервые, таким
она видела его идущим по улице, таким
он пришел чаю тому назад и таким он сто-
ял перед ней сейчас, уходя. Этот вихрь,
мрак открывшейся бездны, потрясший ее
и Петра Михайловича, был для него обыч-
ной жизнью. Он сохранял свои обычные
(он старательно прятал в карман пальто
томик какой-то немецкой философокой
книжки, которую вчера` положил в
ловой на овальном столике). на мгно-
венье чувство какого-то мистического во-
сторга, охватило Марью Дмитриевну —
«вечный рыцарь, вечный. рыцарь», дума-
‘ла она, и ей хотелось встать на колени
перед этим человеком. Она. видела его,
трудное назначение в жизни — итти бу-
дить, вести других, бороться, забывать 0
себе, не успокаиваться до последнего дня
своей трудной жизни. «Рыцарь, рыцазь,
рыцарь на всю жизнь, нигде, никогда он
‚не. устанет, не успокоится, спорщик, про-
поведник, с вечной философской книгой».
что это внешне смешно, неизятцно, без-
вкусно, & только молча пожала протяну-
тую руку Бахмутскою и улыбнулась, кри-
вя дрожащие ‘губы, когда он сказал:
= Кажется, в «Сорочинской ярмарке»
кто-то в Окно вылезает, — вот в ванной
тайте меня за этот вечерний звон, ей-бо-
гу, не я виноват.
Он пожал руку доктору и поспешно по-
шел в ванную. ;
— Сейчас иду, что вы,
или пьяны? — трозно закричал Петр Ми-
хайлович в сторону передней Он снял
пиджак, кинул ето на диван и пошел к
‚двери, на пути раостегивая одной рукой
пуговицы жилетки, & другой растягивая
узел галетуха и срывая воротничок.
Окно ванной комнаты выходило в Cae
«дик поповской усадьбы. Вахмутекий по-
стоял некоторое время, привыкая к тем-
ноте, прошел через двор и осмотрел ули-
цу. Было пусто.
›— Провалился — один или со воеми?
—думал он, — они- меня провалили или
я за собой тащил хвост? А может быть
случайность? Нет, таких случайностей не
цельно гадать на кофейной гуще, никаких
ведь данных нет сейчас. Вот, как быть?
Итти на вокзал — рискованно, туда в
первую очередь отправитея полиция, в
тостиницу тоже нельзя, в ресторан с че-
моданчиком ночью являться не следует,
да к тому же вдинотвенный ресторан в
городв = это хуже вокзала, Самое луч-
шее отправиться на извозчичью биржу” и
перебраться в Макеевку. Извозчики в пя-
ти утра выезжают, Лучше всего погулять
до утра. Прогулки полезны вдоровью, —
с насмешкой подумал он.
Он шел по улице медленно, спокойно
рассуждая, & сердце его радостно билось
OT ощущения одиночества, простора пу“
стой улицы, от холодного зимнего возду:
ха, от темной ночи. Он наслаждалея воем
этим бессознательно, противопоставляя
прелесть свободы камере в полицейском
участке, всегда одинаковой, где бы ни был
этот участок. Бахмутский ‘удивлялся, по-
‚ чему всюду так одинаков запах в каме-
‚ре участка Ведь он совершенно св06-
образный, отличный от запаха пересыль-
ной тюрьмы, не схожий 6 вапахом тю-
темных камер, запахом комнат ваключе-
ния в жандармоких управлениях, каторж-
ной тюрьмы, арестантского вагона. TOT
запах, тяжелый, сырой, отдающий овчиной
и тнилой мочей, одинаков и в Челябинске,
и в маленьком еврейском городишке Коро-
стышеве, и в знаменитом киевском Печер-
ском участке, которым правит пристав
дворцовой части, и в Петербурге, и в Мо-
скве, и в Иркутске, и даже в Гурзуфе,
где через мутное окошечко видны были
ветви иветущего миндаля; И сейчас, вды-
хая ночной холодный воздух, Бахмутский
раловался кровью, сердцем, легкими, что
не смотрит на жирный огонь керосиновой
лампы, не разглядывает стены в рыжих,
ржавых вапятых и не дышит отвратным
воздухом полицейского участка, прислу-
шиваясь к осторожному дыханию дежур-
ного тородового, разтлядывающего в гла
BOR НОВО ЖИЛЬЦА.
Улыбаясь, он Иробормотал:
— Ox, genosse Энгельс, в тюремной ка-
‚мере я утешалось твоей мыслью, что сво-
бода — осознанная необходимость, но как
хорошо сейчас, ах, как хорошо!
н вышел к заводу, в темноте вскараб-
RANCH на железнодорожную насыпь и
врелищем. Завод лежал прямо перед ним.
Тысячи белых электрических отней сияли
холодно и зорко, над батареями кокосовых
печей пылали бесчисленные желтые
красные огни, колеблемые сильным вет-
ром. Бахмутскому казалось, что толпы на-
рода размахивают факелами и что тяже-
лый гул, подобный гулу моря, — голоса
тысяч не видимых во мраке людей. Со
стороны домен раздавались глухие взры-
вы; тромадные металлические тела печей
тускло блестели в свете пламени и элек-
тричества. Иногда над ними подымались
многосаженные клубы кровавого дыма, и
густое, быстрое облако ярких искр, трепе-
ща, мчалось в небо; тогда низкие зимние
лище,’ не упустить ни одной подробно-
коен, смуглое лицо ‘его не изменило своего
мысли, наомешливость, интерес к книгам
сто-
Но она, конечно, не стала на колени, зная,
оно не замазано. Прощайте, Маша, не ру-
6 ума сошли
бывает. Может быть, кухарка эта? Бес-
‚пан. По резкости и грубости вотросов, по
настойчивости, с которой вопросы вадава-.
В. ГРОССМАН
QD Ji Ub
Sd
Отрывок‘
из третьей книги
Ф
a
облака розовели, будто накаляясь, и Bax-
мутскому казалось: вот они сейчаю вопых-
нут, и тромадный красный пожар охватит
небо и землю.
Долго стоял. Бахмутокий, глядя на HOY
ной завод. Он поставил чемоданчик рядом
с с0бой и жадно всматривался, точно на
всю жизнь стараясь запомнить это зре-
сти, мелочи, все унести с собой. Какой
огромной силой был отот заводище, ка
кие богатыри работали на нем! Ему
вспомнились лица рабочих, бывших на се-
тодняшнем конспиративном собрании, и
он старался представить их себе на HOY
ной работе ореди искр и пламени: в тя-
желых фартуках они били молотами по
раскаленному металлу. Этот молодой до-
менщик Степан Кольчугин, о котором с
таким восхищением говорил Алексей, ве-
роятно тоже вышел работать в ночную
смену. Жидкий чугун, жаркий и ослепи-
тельный, течет из домны, и молодой ра-
бочий на мгновенье задумался, отошел в
оторону и вопоминает слова услышан-
ныё на конопиративном собрании. Какая
сила — рабочие люди, собранные воеди-
но! Ничто в мире не может быть им про-
тивопоставлено, они хозяева жизни, и
скоро уже, скоро они ваявят миру о сво-
ей силе, о своем праве властвовать, Вах-
мутский набрал воздуху в грудь, припод-
нялея на носки, взмахнул рукой. .
— Хорошо, а-а, как хорошо, какая зре-
лость; зрелость, — сказал он, — OH BHI
нул часы, белый циферблат казался чуть*
чуть розоватым, Было всего лишь двад*
цать минут втором. Бахмутский спрятал
часы, наклонился и ощупью нашарил руч-
RY своего чемодана, продолжая ‘глядеть.
на завод, Ручка стала холодная, обжигаю
щая f
‚— Что ж, прогулки полезны для вдо-
ровья, — снова подумал он и пошел
вдоль железнодорожного полотна,
В том месте, где железнодорожное по-
лотно пересекали мягкие доски переезда,
разбитые подковами, он постоял. немното
в раздумье и пошел, по дороге. Мысли
его были заняты заводом. «Как тяжело
было Чернынтевокому, — думал Бахмут-
ский, — он чувствовал, что сила, приз-
ванная взорвать старый мир, еще несоз-
рела. Какие тяжелые муки, вероятно, ио-
пытывал он, физически ощущая эту сте-
ну, глухой, тяжелый камень, отделяющий
его от революции Мыслью он был уже с
нами, а жизнь его шла в нериод вязкий,
темный. Й снова, вспоминая завод, Бах-
мутский думал: «Зрелость, зрелость, вре
лость!» Сам того не вамечая, он шел в
сторону дома, где недавно проводил соб-
рание. Внезапно‘ остановивитись, OH уви-
дел запертые ворота, одиноко стоящие пе-
дороги и ведшую мимо этих запертых во-
рот к сеням. В окнах нет света — вна-
чит спят, обыск в темноте не производят.
Закончили уже? Нет, не может быть. За-
сада? Какой смысл ‘устраивать засаду поо-
ле собрания. И хотя Бахмутский понимал,
что все же благоразумней пройти мимо
оглядываясь, он свернул на тропинку и
пошел к дверям. Он сам не знал, поче-
му сделал это, но у него сразу возникло
чувство ‘полной безопасности этого дома,
и ему захотелось зайти в темный сарай,
сесть на доски возле горна и отдохнуть.
«Может быть, угли теплые, я погрею ру-
ки», — подумал он, как опытный коненпи-
ратор доверяя чувству опокойствия и уве-
ренности, внезапно возникшему в душе.
Он знал в себе это чувство и верил ему,
хотя никому не говорил о нем, находя
его. необ’яснимым и как бы непристой-
ным для маркоиста. Он Часто вопоми-
нал старика-охотника, у которого жил во
время первой ссылки. Старик рассказы-
вал, что сразу чует — есть ли зверь в
ничего неё разберешь, & мне — прямо в
‘сердце стучит здесь!»
ахмутский уверенно толкнул дверь,
прошел в`сени, вынул спички из карма-
на, нащупал дверь, ведущую в сарай, она
была полуоткрыта, и, переступив порог,
зажег спичку. Секунду он оставалея не
няв, кинулся к человеку, стоявшему Ha
опрокинутом боченке из-под кислой ка-
пусты (Бахмутский сидел па этом боченке
несколько часов. назад) и негромко, но
сильно и властно крикнул: «Брось, брось,
прытай Вниз!» Человек, ошарашенный
внезапностью, оттолкнул веревку и тяже-
ito соскочил на землю. Бахмутский вновь
зажег спичку и при свете ев узнал моло-
лого доменщика Отепана Кольчугина: Тем-
во и скорбно глядели глаза, и мертвым
казалось лицо ‘Степана, осветщенное жел-
тым пламенем спички. -
— Предал, &® теперб в петлю? вешать-
ся, — мелькнула у Бахмутского мысль, и
‘он грубо, тромко спросил:
— Немедленно отвечайте, что это, по-
чему? +
Степан молчал, все еще не понимая, от-
куда в его страшную последнюю минуту
мог появиться приезжий, Долго Бахмут-
ский допрашивал его, и долго молчал Оте-
‘лись, Степан вдруг понял, в чем подозре-
вает его приезжий. Он вздрогнул, очнув-
ee
СТЕПАН ЩИПАЧЕВ
ТРУПА
Ты лодм смотришь на Эльбрус,
рюкзак на плечи надевая.
Почти до звезд вознесена
вершина снеговая,
Й ты, поднявшись на нев
отвесной каменной тропою,
увилишь весь. ло самых Мает,
Кавказ перед собою...
Отоит = овсем невыюока —
в тени знамен трибуна езда,
но выше Шат-горы oma
и выше Эвереста. /
C mee отЕрылоя коммунизм,
как открываются долины,
увиленные в первый 183
0 снеговой стремнины.
ред домом, тропинку, отделяющуюся от.
этого дома, не останавливаясь, даже ине.
ветвях густого дерева, «Стоит оно темное,,
подвижным, растерявшись, но вдруг по-.
ии
шись внезапно, — Как вы можете! 4
сказал он, и Бахмутский сразу понял, чт@
Звонков не ошибся: все, чТо ни скажея
этот молодой рабочий, — правда и ни+
чем, кроме правды, быть не может.
Вскоре они сидели рядом на доске, и
Бахмутский говорил Степану:
— Жить не хочется, жить? Да как вы
смеете даже думать так,
Он облизнул губы — внезапная острая
жалость к этому парню, запутавшемуся,
заблудившемуся, охватила его. Лицо СОте-
пана при свете спичек, — Бахмутский их
зажитал время от времени, — выглядело
бледным, некрасивым. Одежда его каза»
лась нищенеки бедной, голос был сиплым,
тлухим, и то. что он сидел в холодном,
сыром сарае, и то, что кругом шла же“
стокая, железная жизнь и что любовная
драма парня была так намвно бедна и
проста, все это растрогало и взволновало
Бахмутокого. Он всегда был очень далек
от таких мыслей и представлений: моло-
дые революционные пролетарии казалисв
ему громкоголосыми, мускулистыми, pe-
шительными, быстрыми в движениях И
поступках. Первое мгновенье он даже
растерялся, поняв, что ему суждено вне=
запно сделаться участником личной драм
мы. Но он быстро подавил в ©6606 нас-
мешливо-недоброе чувство и с горячно*
стью затоворил. Он знал, что не отличает“
ся большим тактом в личных делах, —
об этом чаюто говорила ему Анна Михай-
ловна, — но на этот раз, случайно или
неслучайно, он поступил правильно. Он
пи слова не сказал о том, что произошло,
не стал утоваривать Степана, не стыдил
ем, ничего He внушал ему. Он начал
говорить так, как говорят матери и нянь-
ки: жалея и любя. Говоря, он испытывах
странное волнение—и грусть, и неловкость,
и умиление Он точно одновременно стал
моложе и дряхлей: как юноша, горячо от-
давшись чувству, на время забыв, где
он, откуда и куда идет, он в то же вре-
мя испытывал печаль и слабость — и
нечто еще, волновавшее и смущавшее его
своей непонятностью.
— Вот, знаете, товарищ. Степан, —быст-
ро говорил Бахмутский, — когда я шел
сюда, в долине возле завода поднимался
туман; я не знал, что в этих местах зи-
мой бывают туманы. Где мне только ни
приходилось видеть туман-на Днепре и
на Волге, и в Альпах нь Юнгфрау, и з&
Полярным кругом, и знаменитый лондон-
ский, и когда я шел по дороге, туман под»
нимался все выше, застилал завод, по-
думайте, такая хлипкая, холодная материя
сумела оделать невидимой эту огромную
пылающую махину. А потом, как пола-
тается, подул Ветер, и всё стало на свое
место. И я — знаете — шел и размыш-
лял о жизни в тумане. Вот, я себе пред-
ставляю, Колумб стоит на мостике своего
судна. Он идет через туман, в море, по
которому впервые плавают люди. Это вее
старые разговоры. Ночью, вглядываясь В
туман, он думает: «Вдруг нет там обето-
ванной земли, вдруг все это бред, там
только туман да вода. А может быть, и
того хуже — голые скалы, холодный ве-
тер, дождь, камень». И человек этот 6o-
рется, даже с самим собой борется и плы-
вет вперед. Пусть себе плывет, бог с ним,
это все пустяки. Но я вот люблю эти хо-
лодные, темные ночи. Ветер, туман, мрак.
И мне представляется вся наша громад-
ная страна Россия в этом мраке, холоде,
грязи. Сибирь и Волга, и всюду темно, и
всюду туман. И всюду, товарищ Степан,
по всей России в этих страшных дерев-
нях, в мастерских, на ткацких фабриках, -
на громадных заводах работают люди. И
я себе представляю, как они идут в н0ч-
ную смену, собираются на работу, выхо-
AAT из подвалов, спускаются © чердаков,
А дома сидят их жены, хилые дети, ста-
рики в тряпье, при тусклых лампочках,
при которых и вы наверное читаете свой
книги Люди эти создаюф прекрасные ве-
щи, но домой, Отепан, они не приносят
шелка, который ткут в эти длинные зим-
ние ночи. Домой они приносят ‘свою уста-
лость, И страна ‘под гнетом, Россия в ту“
мане, в вечном страшном холоде. Темный,
огромный кабак, где царь, жандармы гра-
бят и насилуют, обманывают простаков;
Каторга, и притом русская, бессрочная в
тумане, холоде и темноте,
Он увлекся и уже не чувствовал печа-
ли и слабости, он уже не жалел Отепаня
Кольчугина. Обычное» состояние стреми-
тельной силы, напряжение жаркого дей“
ствия вновь вернулись & нему.
— Маркс! — громко сказал он. — Карл
Маркс, вот кто стал для человечества Кб-
пумбом. Если б вы знали, Кольчугин, что
такое гений этого человека. Сотни великих
умов до него пробовали вести корабль.
Спартак, Марат. Робеспьер, Бабеф. И ко-
рабль пошел, и он идет, чего бы это ни
стоило. ;
— Кольчугин, мы идем к м
Люций, — вдруг тихо сказал
—внаёте ли вы BTO?
Crean модчал. о.
— Вы небчастны? — сердито спросил
Бахмутский. — Вас обманула женщина?
Вы думаете, я не люблю жизнь, просто
жизнь? Красоту моря, весну, семью свою,
жену, детей? Воли жандармекое управле-
ние позволит мне дожить до старости, мне
выпадет горькое чувство, У меня нет до-
ма, нет даже того, без чего немыелим рос-
сийский обыватель, — паспорта нет. Нб
я ни с кем не обменяю свою судьбу,
Кольчугин, ни с Толстым, ни с Менделее-
вым, Знаете? Если б мне пришлось ты».
сячу раз жать, я бы тысячу раз прожил
свою жизнь так, как живу сейчас, Я не
хочу счастья для себя! Жизнь — это до-
рота, а по правильной дороте всегда труд-
но ходить. А для чего бороться, за что 60-
роться, против кого. бороться? Можно з&
многое бороться, Кольчугин. Но я знаю
только одну борьбу. это — борьбу рабо-
чего класса. А счастлив ли я? Да на это
плевать — прежде всего мне самому.
Долю еще Тюзорил он, и хотя Степная
не отвечал на его вопросы, Бахмутокий
безоптибочно чувствовал; что слова его не
проходят “Ларом: Кольчугин вышел и3
страшного и печального состояния, в ко-
тором Бахмутский застал его, и, вероятно,
Уже ужабалея и недоумевал, как могло
случиться, что вложил он голову в петлю.
Через несколько часов Бахмутский бла-
тополучно выехал из города по макеевской
дороге — туманное утро было хмурым,
темным, но воздух потеплел. Бахмутский,
полузакрыв тлаза, отлядывал толую, 6ес-
снежную степь, в мозгу неторопливо шли
мысли, где заночевать, He провалилась ли
вслед ва кравченковокой квартирой и ма»
кеевская явка, не безопасней ли изменить
маршрут — минуя Макеевку, пробраться
на Ясиноватую, оттуда-в Мариуполь, Та-’
‚‘танрог. Лошадь шла почти шагом, и пги-
роконосый парень-извозчик, обмотанный
платком, не подмнял ее. Видимо, и во3*
нице и лошади некуда было торопиться,
их не угнетали холодное, серое небо, ив-
чальная. изрытая земля. туман, изморозь,
торы породы в клочьях серого и желтота
тумана, запах серы, пропитавший, каза“
лось, и небо и землю. ‘
SE
Литературная газета `
№ 14
вой рево-
ахмутский,