—
80 ЛЕТ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ КЛАССИКА ЛИТЕРАТУРЫ НАРОДОВ СССР ШОЛОМ-АЛЕЙХЕМА.
Шолом-Алепхем
ххх
И. ДОБРУШИН
ххх
кругозор, а грезы и мечты Шмулика о кла-
дах, волшебных камнях и других столь
we диковинных происшествиях Шолом
ранит и до сих пор глубоко в своем серд-
це. Может быть, в другой форме, другом
виде, но хранятся они у него по нынеш-
ний день».
Грезы и легенды Шмулика, разумеется,
воплотились у великого писателя в более
обобщенных формах и обобщенных обра-
зах. Сколько героев его грезят о кладе,
каждый на свой лад! Сколько искателей
счастья можно насчитать среди типов, вы-
веденных писателем! Разве «миллионы»
енахема-Менделя не являются по суще-
ству иллюзиями и видениями искателя
кладов?
«Лучше золотник удачи, чем пуд 20-
лота». — говорится в народной песне. И
герои Шолом-Алейхема ищут каждый по-
своему этот заветный золотник удачи и
счастья. Подобно сироте Шмулику и Шо-
лому, сыну Нохема, они ищут воображае-
мые клады, начиная © Меламеда, который
мечтает о поре, когда не будет денег, нуж-
лаясь в трешке на субботу, кончая евре-
ем, у которого сын был «выигрышным
билетом», и евреем, который чуть-чуть не
выиграл 75. тысяч.
Что представляет собой Шимеле Сорокер,
котором Михоэле так прекрасно воссоздал
В ПЬесё «200 тысяч»? Разве он не меч-
тает о человеческом счастье, которое не-
сбыточно при господстве Файнов. банки-
ров © их мошенническими формами обще-
жития? Эту несбыточность, невозможность
счастья Шолом-Алейхем выразительно сим-
волизироват в сновилении Шимеле 9 де-
реве с червонцами, рассказ, который Ми-
хоэле заканчивает элегически: «Это всего
лишь сон...».
Полом-Алейхем, великий художнию ело-
з, писал в своем завещании: «Наилуч-
ий памятник для меня — это если мои
произведения будут читать». То же on
завазывает свом друзьям: пусть. в день
помтнок над его могилой «прочтут какой-
будь из его рассказов, какой-нибудь из
самых веселых»,
Пехлинно ‚наохное произведение ‹ каж-
ых 1830 молодеет, звучит как только что
созанное.` То же самое происходит и 6
призведениями Шолом-Алейхема. Читать
и, слушать можно бесчисленное количе-
(тво 083, и каждый раз открываются все
pose MBICIH, краски, новые переливы
тов и идей.
(таль и зыв Шолом-Алейхема уходят
зумями в словесный строй и разговор-
хую речь народных маюе. Его речь насы-
цена веми элементами наглядной мими-
у. пооняющего жеста и движения. Твор-
честью Шолом-Алейхема отражает огром-
тю работу писателя над словесной инст-
`уумезтовкой, над интонацией монолога и
mara.
«6 чему нужны романы. если сама
хюь — роман?» Таким выразительным
этирафом снабдил Шолом-Алейхем свою
«нигу книг» — автобиографический ро-
зан «С ярмарки». Творчество Шолом-
Длойхема — действительно сама жизнь.
Ramioe ero произведение переступает гра-
ницу, отделяющую жизнь от литературы, и
потому незнакомые Шолом-Алейхему лю-
собирали для него рассказы о разных
пуешествиях, ибо каждый из этих «со-
фпрателей» видел и узнавал в его типах
cela; RAID из них слышал в монологах
кателя свои собственные слова, ронял
зы и, прооветленный, смеялся над с8-
wx coool,
Известно, wo Шолом-Алейхем любил
прибегать к эпистолярной ‘форме. Ряд его
произведений облечен в форму писем: «Ме-
лахем-Мендл», «Мариенбад». Письма орга-
нически волетены и в другие его произве-
ния. Причина лежит в том, что вписто-
ларный жанр позволяет сохранить MOHO-
гическую Форму речи обращен при-
и в собеседнику — два излюбленных
прива литературного стиля писателя.
Эпистолярное мастерство Шолом-Алейхема
Зыпазилоеь не только в его литературных
произведениях — романах и новеллах, но
ив его личной переписке с друзьями, с0-
братьяхи по перу’ и читателями,
В лни юбилея следует отметить, что у
1, в Советском (Союзе, мы воссоздали
еще олном Шолом-Алейхема таким. как
on рисуется в своих письмах. Письма
Шолои-Алейхема имеют огромное подлин-
№ художественное значение. Особенно ве-
Пиза их познавательная ‘пенность. ибо
они предоставляют собой, в сущности, писа-
лький дневник, в Который Шолом-
Алейхен заносил высказывания, поясняю-
щие его собственное творчество, в них OF
язлатал и евои художественные взгляды
1 требования, Это пойстине многокрасоч-
НЙ пучок лучей, освещающий весь
(томный путь народного писателя.
тисам, сотни изумительных ‘жемчужин,
сверкают могучим‘ юмором. ‘отевечивают и
уерелизаются высокохудожественной игрой
WIN и слов писателя.
Мне как-то ловелось познакомиться 60
(образной почтовой открыткой, которую
Шолом-Алейхем прислал отной женщине в
узстечко. Зная Шолом-Алейхема, она обра-
тлась к писателю ¢ просьбой разузнать
По двух жителей местечка, уехавших в
№ и пропавитих © тех пор беселетно.
(ни, ответил Шолом-Алейхем, приехали
10 железной дороге в Киев. Как раз в
MOT MOMCHT на вокзале происходила 9б-
им: полиция искала «не имеющих пра-
в жительтва» евреев. Прибывшая па-
Dm, 0 страха забилась в вокзальную
парикмахерскую, надеясь там скрыться.
Ничего не полозревавший парикмахер уса-
ил их в кресло, постриг, & заодно отхва-
ттт пи и роды — их длинные, благо-
бразные бороды. Перепуганные евреи
боялись ‘даже слово промолвить или BOs-
Ражать, Одним словом. — заканчивает
Шолом-Алейхем сочиненную ‘им историю,
— Teleph эти евреи скрываются где-то
Es Подоле, выжилают, пока у них отра-
(тут бороды — в тажом виле им ведь
нельзя вернуться в благочестивое местеч-
№...
Эа история представляет собой закон-
Занную новеллу, изложенную на почтовой
Изрытке, В каких-нибудь трилцати ©троч-
мх Шолом-Алейхем © присущим ему Ma-
‘терством воссоздал местечковых людей.
обрисовал их злоключения, набросал ху-
жественно-выразительную картинку В
засриловском духе. Новелла поражает
‘вох лаконизмом, можно сказать, мими-
Зеой наглядностью: тах можно только
Убтно раюсказывать, & не писать.
Шолом-Алейхем потому и был великим
ародных пихателем=реалистом, ято дове-
аля нарютному стилю. Он предоставил го-
ворить самому Тевье-молочнику, выска-
мться на своем языке, в своей манере,
Юряя народному характеру. народному
(ПЫту, его протесту против венниче-
Кой действительности, глубокому гума-
Чи который народные массы таили
8 (006
ПТолом-Алейхем ни ина одно мгновенье
1е был хилактичен, т
Человеческую природу, природу обще-
33 Шолом-Алейхем показывает изнутри,
рез быт и жизнь человека. которого OF
хбражает при помощи самого же чело-
Bera,
_ Принцип художественной правхы был.
ювных и самым дорогим для Шолом-
Алейтема. В первой части романа «С яр-
Узрки» красной нитью прохотит легевла
® тала, которую маленький Шиулик pac-
@аЗыВает своему товарищу Плому. бу-
ЛУщему писателю, В их полном местечке,
иечтатетьно рассказывал бедный , маль-
чик сирота Шмулик, Хмельницкий Ко-
МАЮ зарыл клал, «по ту сторону м0-
зетьни, у горы», И тому, кто пропостится
Их дией. прочтет’ нужные заклятяя И
(това, клад тотчас откроется.
«Трудно сказать, отразились ли котла-
впоследствии, — пишет Шолом-Алей-
16 В своем романе «С ярмарки», — ЭТИ
Чудесные сказания в писаниях его тоза-
мита олома, котла Полом, сын Hoxema,
(uma Вевъека, превратился в писателя
Шолом-Алейхема. Одно лишь бесспорно: о
forearm ими. свое воображение, расширил
Алейхем однажды обровил в
фразу,
LIA
полезно для здоровья, врачи советуют сме-
ятьея». — ему следовало бы, в сущноети,
прибавить еще несколько слов: «но горе-
горькое тебе, ели уж врачи советуют
смеяться...» =
В этой бесплолности чаяний всех меч-
тателей и искателей счастья лежат истоки
юмора Шолом-Алейхема и его трагелийно-
ети: чем больше
ожиданий, уловок и ухищрений co crope-
ны обреченных мечтателей, тем больше ко-
мизма и наряду с этим жалости и грусти
вызывают эти бесполезно затраченные
усилия, ненужные страдания, муки и pa-
зочарования.
беспочвенных надежд,
«Я читаю лишь свои собственные про-
изведения, — писал Шолом-Алейхем тю
поводу своих публичных выступлений в
городах и местечках, — я читаю малень-`
кие зарисовки и картинки Касриловки,
Мазеповки,
мест,
XOXOTY, роняет порой слезу при этом, &
это ведь самое существенное».
слезе сочувствия,
его комически поданным персонажам, Шо-
лом-Алейхем никогда не забывал, и 10-
этому его образы насыщены отромной че-
ловечностью и говорят © тех. сокровен-
ных страданиях. которые были связаны с.
прежним жизненным уклалом. „Все это он
мощно и художественно обобщил. наюри-
мер, даже в таком маленьком рассказе,
как «Сострадание», представляющем собой
подлинную литературную жемчужину, ше-
девр среди наилучших миниатюр Шолом-
Алейхема.
Бердичева и тому подобных
над которыми публика помирает в
06 отой
органически присущей
Автор этих строк слышал, как Шолом-
разговоре
что в эпиграфу, избранному ‘им
CBOUX произведений. — «емеяться
Слова Шолом-Алейхема не требуют nose-
В 1908 т.. когда ньыю-йоркские еврей-
ские театры отказались ставить только
что написанную Шюолом-Алейхемом пьесу
«Клад», он писал своему знакомому: «Я
тлубоко верю, что настанет время, когда
клад будут искать OO свечами, восторгать-
ся им. наслаждаться, товорить © нем по-
BCIOXY...
явления. которые я наблюдаю в напей
стране. благоприятны для нас, служат
яеным доказательством,
взойдет и для вас. Еврейский театр бу-
дет развиваться именно там, именно в Poc-
сии... И мы будем хозяевами наллей жиз-
ни, 3 эт нечисть сгинет, их имена стё-
нут позором вечным, хотя мои глаза, воз-
можно, этого не увидят...».
уверен. что ход жизни и те
что солнце скоро
Это светлое будущее осуществилоесь.
Юбилей Шолом-Алейхема, празднуемый
ныне советской страной, доказывает, что
писатель жив для нах,
‘(TBO живет в стране, тде народ стал хо-
зяином своей собетвенной жизни. где жить
означает творить, & творить
обогащать жизнь Человечества, идущего к
высотам коммунизма,
что ‘ето творче-
— значит
Шопом-Алейхем.
Рисунок М. Горшмана.
noo
Л. КВИТКО
Заколдованный портняжка,
или
волшебная коза.
(По мотивам Шолом-Алейхема)
Эй, Годл-муженек, ну-ка, марш в Оце- Подойник возьми, да козу подои!.,
клоз!
Две трешницы мне наскрести удалось;
Заветные денежки — козьи!
Купи нам козу в Оцеклозе,
Годл — Гдидл — Геденди!
Ребята мои с голодухи орут, с
Того и гляди с голодухи помрут.
Коза — это клад, говорю я,
Мы с ней заживем не горюя!
И Годл отставляет утюг на скамью,
Берет свою шапку и палку свою
И шествует к козьему рынку...
Козу покупает — картинку!
Идет он с козой, — глядь, в сторонке
ет . Корчма.
Коза на корчму так и лезет сама.
Ну что ты поделаешь с нею,
Ну как удержаться еврею!
Коза остается у самых дверей,
За стойкой пирует весефый еврей:
— Коза, не хвалясь говорю я, —
Завод! Наливай-ка, вторую!
Коза — это. клад, это умная тварь...
Налей-ка заводчику третью, шинкарь!
Шинкарь между тем не зевает —
Козу он козлом заменяет,
Вот вышел наш Годл, как увидел козла:
— Ой, чудо, — кричит, — ой, коза под-
росла.
Смотрите, какие рога-то!
Теперь заживу я богато!
Козу привязал к пояску и ай-да:
— Да что ж ты, — кричит, — заспе-
i шила? Куда?
Чего ты, разбойница, гонишь,
Ведь ты меня эдак уронишь!
Ну так вот и есть — на земле я лежу!
Постой, погоди, дай окрест погляжу!
Э-э-э, вижу знакомую крышу,
Э-э-э, голос как будто бы слышу:
Годл — Гдидл — Геденди!
Ну, Ффрау-мадам, что же ты, выходи!
Ораву свою на крыльцо выводи,
Тащи и ‘подойник и крынку.
Не зря я шатался по рынку!
— ОЙ, горе мое, — завопила жена,
Да где ты увидел козу, сатана?!
Ну что ты наделал, разиня,
Ведь это ж козел, образина!
Ой, детушки, плачьте, обжоры, — на-
взрыд!
Видать, вам голодная смерть предстоит.
А ты, хоть до полночи шляйся,
Домой без козы не являйся!
И Годл возвращается в ту же корчму,
Шинкарь удивляется:
—Что? Почему?
Ни в чем я, голубчик, не грешен,
Тут, видно, нечистый замешан!
Эй, баба-жена, слушай речи мои,
«Hy, пробуй, смотри — ведь доится?
В глазах у тебя не двоится
Годл — Гдидл — Геденди?
Годл смотрит на пенный поток молока,
Он узкие плечи приподнял слегка,
Ему и неловко, и стыдно:
— Да, что-то напутал я, видно!
Эй, в кварту свой борш наливай-ка,
шинкарь, —
Коза — это клад, это умная тварь!
И, выпив винца троекратно,
Бедняк поспешает обратно,
— Луна, ты же в стельку ее рН
в rue на
А как тебя козы-то тянут, луна! _
А хочешь тебе для потехи
Я всыплю жене на орехи?
Ну, женушка, что ж ты, — вставай, вы-
ходи,
Обидела божию тварь-то, гляди!
Ох, будь я козой хоть мгновенье!..
Проси у козы извиненья! з
Жена и не думает с ним говорить,
Выносит подойник, садится доить.
И валится вдруг у порога,
И гибели просит у бога,
Тогда перепуганный на-смерть еврей
Уводит козла и себя поскорей
И по полю долго блуждает
И снова в корчму забредает.
Шинкарь протирает спросонья глаза:
—Ну, братец, далась тебе эта коза,
Покупка должно быть некстати...
Жена, подои ее в хате!
И женщина в хату козу привела,
Доить ее снова она начала,
Коза, как и прежде, доится,
А Годл и вздохнуть-то боится,
Годл. — Гдидл — Геденди!
И, выпивши наскоро чарку вина,
Он весело мчится к жене. А жена,
Как только козла увидала,
Завыла впричет, зарыдала.
И поднял свой голос еврей и сказал:
— Всевышний, за что ты меня наказал?
Ответствуй, неправедный боже,
Козел иль коза это все же?
Но тут причитать перестала жена:
— Ты, Годл, не кощунствуй, — сказала
i ona,
Мы экдали с тобой облегченья,
А вышло, как видишь, мученье,
Ну что ж теперь делать? Пойдем-ка fa
мо
Семь ртов У нас есть. Это будет ие
мой.
Такой уж удел нам достался!..
„.Так с ними козел и остался.
Годл — Гдидл — Геденди!
Перевод ЕЛЕНЫ БЛАГИНИНОЙ. `
ницкий
Вы просите, чтобы я дал хоть какие-
нибудь сведения из своей биографии? Я
очень боюсь — не лишняя ли, вообще,
вещь моя биография? Не, слишком ли ра-
но?., Это — во-первых.
Во-вторых, я не прочь сам написать
историю моей жизни — целую даже кни-
гу.
В-третьих, я теперь — не про ваб
будь сказано — сильно занят одним де-
лом, а именно — литературой. За всю
свою писательскую деятельность я нико-
гда не работал так продуктивно и не был
никогда так плодовит, как теперь. Хоро-
шо ли, плохо ли — HO пишу я много.
Вы ведь знаете, что я способен пи-
сзть, хотя бы меня поместили на конце
иглы или на острие меча!.. Жаль только,
что время не хорошее, и наш народ пе-
реживает пасмурные дни, нет желания
смеяться, & когда. не до смеха, TO он
звучит сквозь слезы...
Переписка с нашими богатеями тоже за-
бирает у-меня кучу времени, И sce же
я оторвал для вас целый час (разбой-
ник!) — и вот немного сведений. Мо-
жет быть они вам пригодятся для вашей
работы? И пусть вам поможет” бог!
* Преданный вам товарищ
— Шолом-Алейхем.
...В маленьком местечке Воронко вели-
чиной в каплю воды, неподалеку от горо-
да Переяслава (тде я родился в 1859
году) провел я самые лучшие и золотые
мои годы, первые глупые и хорошие дет-
ские годы. :
С самого детства я отличался богатой
и пламенной фантазией. Домишки пред-
ставлялись мне городами, дворы — cTpa-
нами, деревья — людьми, девочки — цз-
ревнами, молодые богатые франты —
принцами, зеленая трава — бесчисленным
войском, колючки и крапива — адомита-
ми, моавитами, филистимлянами, и я Шел
на них войной.
Подмечать все смешное в каждой вещи
или в каждом человеке — это было у
меня почти болезнью. Я, сам того не же-
лая, всех передразнивал: учителя реб Bo-
реха и его жену, всех своих товарищей,
их отцов и матерей — вплоть до пьяни-
цы Борух-Берела и сторожа Ониски © кри-
выми ногами; и 38 это подражание мне
попадало со всех сторон столько пощечин,
ЕЗк если бы я был не человеком, & Gec-
чувственным деревом.
В хедере я имел репутацию большого
«комика». Все гомерически смеялись, Еро-
ме меня самого... Но дома моя мать, об-
наружив мои выходки, энергичными ме-
рами принялась искоренять из меня эту
скверную привычку. ‚
Один только человек мог сравниться со
мною в атом искусстве подражания, с0е-
диненном ‘0 всякими «представлениями»,
‘«игрой», «гримировкой» и еще © одновре-
менным исполнением чудесных песенок. То
был сынок нашего раввина Меерел или
иначе — Меерел ‘из Медведевки, внослед-
ствии знаменитый певец Медведев. Великое
искусство «игры» было ему ведомо еще
тогда, когда он бегал босиком и пел свои
красивые песенки за грош или за пол-яб-
лока.
Мы вдвоем — я и Меерел-Медведев —
представляли «Разбойников» — тезтраль-
ную пьесу нашего собственного и фан
тастического творчества. Он играл «раз-
бойника», & я — бедняка-еврея. Осталь-
ные товарищи в качестве статистов изо-
бражали «деревья» в лесу. Я, еврей-бед-
HAE, стоял перед ним, разбойником, на
коленях и умоляющим голосом произносил
— «Что ты хочешь or mena? Я несчаст-
‘ный бедный еврей! Сжалься над моими
несчастными женой и детьми!...» А он,
разбойник (Медведев), с кухонным ножем
в руке, пел очень красивую песенку, в
‘ ROTOpOH говорилось, что он должен, обя-
зательно должен, вырезаМь всех евреев!..
Вак мы ни были испорчены и плохо
воспитаны, однако чувство милосердия Е
живому было так велико, что я сам себя
чувствовал больным, когда видел боль-
ную лошадь («Мафасуил»), собака © пе-
реломанной ногой вызывала ‘у меня еле-
зы («Рябчик») и даже кошка, Е которой
все брезгливо относились, была ине мила
и дорога. А о больных и бедных детях
не приходится и товорить («Создание»).
Страсть к литературе — как это ни
удивительно! — началась у меня с Bpa-
сивого почерка, которому обучил меня
учитель реб Зорех.
Публикуемые нами отрывки из автобио-
графии Шолом-Алейхема впервые переве-
дены на русский язык. а
Неопубликованные письма Шолом-Алейхема
1
1003 г
С праздником, Спектор, чорт бы тебя
пюбрал. Если б ты знал, какой подарок я
тебе
стоишь! ‘Новый роман — a л& «Отемпе-
вю». Он торазло короче. разбит на восем-
посылаю, — ты его ‚ совм He
налцать маленьких глав пол названием:
«Мошкеле-вор». Может быть, я еще в
вышлю тебе первые восемь глав.
Не беспокойся. Клянусь священной матой,
что роман закончен и находится у пеое-
писчика Во Вторник Я ВЫСЫлаю тебе
остальные десять тлав, и У тебя уже будет
материал, с божьей помошью. до самой
троипы, Я должен сознаться, что чувствую
себя, как вновь родившийся, с совершенно
новыми силами. Я могу почти сказать,
что я тольно начинаю писать, Ло сих пор
я дурачился. как мальчишка. Я только
боюсь, как бы не кончились мои голы. Я
переполнен столькими мыслями и картина-
ми, что я крепче железа. если не разры-
ваюсь. Й rope мне, я должен бегать и
искать рублевку! сторит биржа! Да
сторит рублевка! Да огорят евреи на огне,
если еврейский писатель ве может жить
одним своим писинием и холжен бегать
в поисках рубля! Те, которые знают и
видят меня день, спрашивают:
norma я пишу? Прозво, я и сам ве знаю,
когда! Вот так уж я пишу: a ХОДУ. НА
бегу, сидя в чужом кабинете. в тралгвае,
и именно тогда. когда мне дурят голову
про лес, про невырубленный лес. про за-
мечательное имение, про заводик, — имен-
но тогда вырастают у меня самые краси-
вые картины, складываются лучше мысли.
И не можешь оторваться ни на одну минуту,
ни на одну секунду, чтоб все это залисалть
на бумаге, — ла’ сгорят все дела. Да сго-
pur весь мир! А тут приходит жена и го-
ворит: о плате за квартиру, о ленъгах 88
правоучение в гимназии. А. мяеник —
‚джентльмен, он ждет. А лавочник—мерзз-
вец, не хочет дать в долг. А адвокат угро-
жает описать стулья (луфак! он не знает,
что они уже давно описаны). А лут устра-
пвается бал. п я лолжен им читать. Вы-
бирают нового казенного раввина — тоже
я виноват. А маленький мальчик говорит:
«папа, деньги!» — он хочет купить ©ебе
нужную вещь — наверное. лошадку. Как
ему не дать? А тут © одной стороны кри-
чит Спектор:—Твалт! Материал!-—«Дер
Фрайндт» («Друг») myer телеграмму 38
телеграмюй: — Материал! — А Америка
посылает гонорар вперед, нельзя же быть
свиньей и нужно туда тоже послать. А
«Восход» ведь тоже не собака. А в изда-
тельство Максима Горького уж наверное
необходимо. Ша — звонят! Поздравляю —
либо кредитор с счетом, либо маклер в
планом имения. Горите вы BCe на огне, и
ты, Спектор, тоже вместе со всеми. Пото-
му ч10... почему ты мне так редко и Tak
мало пишешь?
Твой. Шолом-Алейхем.
а
К МЕНДЕЛЕ МОЙХЕР-СФОРИМ.
Италия.
Нерви, 10 января 1909 г.
Большое спасибо вам, лелушка, за ваш
подарок * и ваше письмо. Я позволил ©@-
бе процитировать некоторым своим друзь-
ям ваши слова о пирожке. о тушеном мясе
и стаканчике вина. Я помню. что вы при-
держиваетесь русского нового года. поэто-
му желаю вам много счастья в новом 1909
Году от своего имени и от имени всей моей
колонии. Эту неделю у нас стояла зима,
тремел гром и сверкала молния. слег
Ha целую неделю и Разрепился двойней
—Лва новеньких рассказа одним духом,
и чувствую себя беременным еще несколь-
кими десятками рассказов. Сохрани бог,
я стал. не про вас будь сказано, Rak
клушка. когда расвудахчется.., где взять
силы? Счастье, что тут находится
вич. Я ему ликтую. a on camer, А див-
товаль — удовольствие Это можно сделать
1 Произведения Менделя Мойхер-Сфорим.
и будучи больным и лежа в постели, Пло-
хо только, что домашние не дают особен-
HO разойтись. А доктор говорит. что Еу-
шать полезнее, чем диктовать всякие сказ-
ки. Что вы скажете на этого умника? Так
будьте же здоровы. пишите иногда пись-
мецо и доставите удовольствие взлему
больному-здоровому внуку. ; .
Шолом-Алейхем.
3.
ФРИШМАНАМ.
Милые друзья и дорогие хозяева! Тыся-
чу раз прошу прощения. Я нахожусь тут,
у Спектора. Он привез в Петербург столько
новостей, что дай бог управиться 40 по-
слезавтра. В тому же его жень сказала
мне по секрету. что она готовит гречневые
вареники. Вы слышите? Гречневые!!!!
Короче, я остался тут обедать. И он про:
сит, Спектор, то есть. чтобы вы, Фришиан.
то есть, потрудились прийти к Спектору,
то есть. Он, Спектор, то есть, лолжен пе-
редать вам. Фришману. то есть. много но-
востей из редакции: «Газман» («Время»),
то есть. Еще раз прошу извинения и же-
„лаю приятного алиетита и всего хорошего.
Аминь!
Шолом-Алейхем,
6 февраля, 2 час» 05 мин. 1905 г,
К моей биорафии
ххх
ШОЛОМ-АЛЕЙХЕМ
ххх
Милый товарищ и дорогой ‘друг Рав- За каждую красиво написанную Bells
отец давал один грош (первый мой «го
норар»). И для этой цели я сшил себе
тетрадь и переписал в «запас» — целые
отрывки из религиозных трактатов И
древнееврейской грамматики. Korda я 00-
казал это отцу, он пришел в восхищение
от моего «произведения», очень долго но=
сил его у себя в’ кармане, показывал
всем, как сын его прекрасно пишет (то-
гда от роду мне было лет десять), кав
он отлично разбирается в религиозных с0-
чинениях и как хорошо знает грамматику.
Наш сосед, благочестивый еврей © козли-
ной бородкой—реб Айзик, который, когда
молился, визжал, Kak кошка, — сказал
насмешливо: «Все это чепуха и ерунда...
Весь секрет в почерке. А почерк у него
золото!» (первая «критика»...).
Таянуло меня всегда в царство мечта-
ний, красивых снов и песен («Иоселе Со-
ловей»), игры («Стемпеню») — и после
своего религиозного совершеннолетия Я
очень пристрастилея к скрипке, но полу-
may за это взбучку от отца («На скрип=
ке»).
Обеднев, мои родители переехали из
Воронко обратно в Переяслав. Там нам
впервые сшили модные длиннополые каф-
таны © разрезом позади. Когла мать умер-
ла (от холеры), отеп нае отдал в шко-
лу, и я начал выделяться среди других
детей своими способностями. Первая про-
читанная мною в 15 лет книга был «Ро-
бинвон Крузо». Я не поленился и сам на-
писал своего «Робинзона» под названием
«Еврейский Робинзон Крузо»... Свое про-
изведение я показал отцу, отеп показал
его гостям (у нас был заезжий двор), —
и все пришли в восторг...
С- того времени отеп етал смотреть йа
меня как на подающего большие надежды’
сына, освободил меня от злой опеки моей
мачехи, не позволял ей превращать меня
В НЯНБЕУ ее маленьких детей, заставлять
толочь изюм для вина (у нае был вин-
ный погребок под наименованием «Южный
берег»), запретил мне чистить сапоги поз
стояльпам, ставить самовары, быть н8 по-
бегушках_и вообще выполнять работы, ко-
торые взваливались на меня.
В период моей жизни от семналцатилет-
него возраста до двадпати олного гола, ко-
гда я взялся серьезно за учение, наме-
реваясь сделаться раввином, читал я мно-
го и запоем, но еще больше — писал.
Писал я все то, что читал: песни, поэмы,
романы, бесчисленные драмы и вообще
любые вещи — ‘без всякой. пели. Свои
«произведения» посылал во все существо-
вавшие еврейские и русские редакции (со-
чинял я на древнееврейском и на рус-
ском языках) — и редакции — благода-,
рение Gory! — имели чем топить свои
печи...
Только один «Гамейлиц» напечатал два-
три ‘моих произведения с редакционным
иримечанием мелким шрифтом: «Язык У
тебя очень недурной. Посылай свои ве=
щицы, и мы их пустим в ход».
И я принялся писать эти вещицы Ha
древнееврейском языке целыми пудами, це-
лыми вагонами, но никто не захотел ‘их
«пускать в ход», 8 почему — меня 06
этом не ставили в известность.
В то время (в 1883 году) появиласв
первая еврейская газета, первая газета на
разговорном еврейском языке («Фолкс-
блат» — Александра Цедербаума), и так
как русские издания отказывались печа-
тать мои «романы» и «драмы», 8 «ве-
щицы» на древнееврейском языке продол-.
жали лежать без малейшего движения, 10.
я попыталея наудачу написать что-нибудь
на разговорном народном языке, на язы-
ке Менделе Мойхер-Сфорим, произведения
которого тогда попали мне в руки. И,
представьте себе, что было со мною, когда
ве приняла газета «Фолкеблат» и сам ре-
лактор Цедербаум написал мне собственно-
ручное письмо, просил меня (вы себе
представляете? Просил!) написать еще.
С тех пор я стал помещать фельетоны
в «Фолкеблат», и чем больше я посылал,
тем чаще мне писали, чтобы я еще боль-
ше их присылал. этому требованию
присоединился Мордохай Спектор, старый
сотрудник «Фолкеблат»: он неустанно тор-
мошил меня и подогревал, чтобы я не пе-
реставал писать,
Bee же это было для меня в то время
не больше, чем литературной забавой, по-
ка не случилась история с рассказом «Но-
SUR, который произвел полный перево-
рот в моем творчестве, а также во всей
моей жизни.
ed
Моя «болезнь» (писательская работа)
ТЗЕ Далеко зашла, что я принадлежу уже
He самому себе, не своей семье, а Ha-
шей литературе и той огромной семье, ко-
торая называется читающим народом.
Киев, года от сотворения мира 5664.
Перевел Вен. ЦУКЕРНИК
7 ooo
Е]
. esd
: Е
Рисунок художника Г. Ингера к роману,
Шолом-Алейхема «Стемпеню»
Литературная газета
№ 21 — 3