Н.  АТАРОВ

`` ОБЫКНОВЕННЫЕ.

_ Вели правдиво писать о человеческом
чувстве, можно и не называть его. В’ хао-
08 житейских частностей поэзия возникает
не сразу, и прав писатель, когда отказы-
вается искусственно ускорять`ее возникно-
вение. В этом — залог больших‘ удач, хотя
.‚ нередко и причина больших разочарова-
В рассказах А, Письменного показана
повседневная жизнь. Это ощущение не по-
кидает читателя, потому что даже в. нео-
бычных. событиях терои Письменного › ис-
пытывают естественные, всем нам ‘понят-
ные и толька в этом смысле’ обычные
чувства.

Вот в командировке молодая женщина
встречается с тем, кто три гола назад ча-
сто бывал с ней. Они еилят в его каби-
нета; а на столе перед ними ее. портрет,
Ho оба делают вил. что не замечают его.

мужество чувства не названо, во’ по-
нятно. Вот приезжает на рудник уира-
вляющий трестом снимать е работы негод-
ного работника, Но не так это просто—
снимать, потому что когда-то управляю-
щий был коногоном, и его заметил. и п0д-
HAI именно этот, теперь негохный; чело-
век, Вот журналист еобирается: с директо-
ром рулника на охоту. Ночью, когда они,
сыграв партию в шахматы, ложатся спать,
директору приносят «молнию» — его вы-
зывают в Москву, на совещание в Времль.
Й читатель витит, «как это бывает у нас»,
когда куда-то в глушь ночью прихолит
нежланно-негаданно телеграмма © BbIZ0-
вом в. Бремль.  

«В обыкновенных этюдах есть нечто ‘от
Camo жизни, — писал Ван-Гог, —=* и тот.
Ето их делает, пенит в пих болыце, чем
самого себя, природу; которая в них 38-
ключена, и поэтому предпочитает эти этю-
ды тому, что он потом из них сделает»,

А. Письменный начипал © очерка. Те,
кто начинали вместе с ним, помнят, как
постепенно в очерке размывалась локумен-
тальная основа, и то, что вчера была
лишь приправой жанра — драматизиро-
ванная мотивировка, диалог, пейзаж, —
сегодня делалось самым важным в очер-
ке, а очерк становился рассказом. Многие
молодые писатели пережили этот процесе
гибридизации жанров; в книге Письмен-
ного тоже заметно влияние, очерка: в рас-
сказах «Почевник», «Отцы и лети».

Но главное, что сохранил Письменный
OT «этюхного периода», =— ‘To, 4TO O08
ценит в рассказах «больше, чем самого се-
бя, природу, которая в них заключена»,

В десяти рассказах, составляющих, кчи-
гу, слишком много персопажей! Геологи,
горные. инженеры, мартеповские мастера.
Здесь профессия сама по себе не означает
заодно и характера и ситуации, как это
часто бывает в ромалах и в театре. Про-
фессни не полсунуяы людям, здесь не най-
ти вообще собретаря  парткома, °в00б:
ще геолога, Потому-то, может быть, так
иного народу в книге: автор не. боится
ввести ‘еще один-два персонажа, хотя бы
они были и не нужны. как директор не
бойтея впустить на совещание еще одного-
двух производственнинов. <

Есть верный способ проверить, ° на-
сколько развито у писателя чувство прав-
ды; посмотреть, как улаются ему в рас-
сказах лети. Вот материал, который He
терпит фальши. Эту пробу Письменный
вылерживает: лучший его рассказ — «На
рассвете», о двух мальчиках,  отправив-
шихея ловить рыбу, и о том, что они ду-
иают 0 своем будущем.

Стиль рассказов прост — ‘пичего тще-
елавно-выпяченного, манерно-приполнятого.

Пясьменный знает, что’ интенсивный o6-
раз можно найти только в точном и скром-
ном выражении. Мысль верная: сколько
раз мы убежлалисеь в том, что котла ху-  
дожник ищет предельной точности своего
выражения, — возникает в искусстве но-
вое, а когда он ищет только новое, — на-
чинается формализм:

Il.

Tam, где писатель, подобно nchwenno-
му, не претенлует на исключительность
формы, работа критика усложнена. Он дол-
жен сам хорошо знать правду обыленного
и не стесняться встречи © ней в искус-
стве, чтобы уметь отличить подделку и
оценивать явления искусства не по внеш-
ним признакам. & по самой  ноподделвьно-
ности правды. i

Поверхностная критика, хотя бы и хей-
етвительных заблуждений, только укоре-

 

оды.

9
нодушно разделяемое всеми, X0Th B Ka-
вой-то мере сокращало количество ходуль“
ных и лживых произведений.

‚Бак не понимать, в самом деле, того, что
необыкновенное, свершаемое социализмом В
сознании наших современников, не’ менее
дорого писателю-реалисту, чем  «королев-
ским солдатам», которые носят необыкно-
‘`венное на голове, плечах и рукавах! Бак
не понимать, что только во имя этого не-

 
  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
    
   
 
 
 
 
   
 
 
 
 
 
 
 
   
  
 
   
  
 
 
 
 
 
 
 
   
   
 
 
 
 
 
 
 
 
   
  

няет заблуждения, Именно поэтому можно
сказать,что в статьях о романе’ Письмен-
ного «В маленьком городе» критика не
выполнила своего единственного, . указан-.
ного ей еще Флобером, назначения: быть
полезной. é
Литературные воззрения Письменного,
неоспоримые сами по себе, таят опасность
] многих заблуждений. Одно из них Пись-
менный демонстрирует, к сожалению, до-
вольно часто. Ведь не только для ‘крити-
Ka, HO, в первую очередь, для самого ху-
дожника трудности возрастают по мере то-.
го, как он сближается в правдой обыден-
ного. Он получает право писать просто,
но пользоваться им можно только.с вели-
чайшей разборчивостью, применяя в каче-
стве контрольного инструмента хорошо тре-
нированный аппарат, вкуса. Между тем
Письменный. пользуется своим правом. иног-
да слишком. доверчиво.
«Высокий, толстый, неуклюжий, .боль-
шой...»   `  
«Большой, неуклюжий, © рыжеватыми
усиками...» т
Что это — житейские частности ила
реалистическая деталь? Скорее всего, это
просто сонлые фрёзы, тени других —
ненанисанных, но все же реально сущест-
вовавших в образном сознании писателя.

Судя по рассказам, Письменный убеж-
цен в том; что действительность и искус-
стве находятся как бы в сообщающихся
сосулах и подлаттся поэтому действию из-
вестного физического закона. Он находит
даже истинное удовольствие в этой уве-
ренности. Кажется так, чт0, введя паро-
ход в шлюзовую камеру, Письменный так
безмятежно любуется полезным проявлени-
ем физического закона, что когда уровень
в двух камерах уже сравнялея, природз
сделала свое, он иногда забывает  олну
ничтожную малость: открыть  шлюзовые
ворота. И пароход тогда остается в каме-
ре, на том среднем уровне, где жизнь и
искусство показывают одну отметку. Pac-
сказ пе входит в область поэтического.

Так случилось © рассказами: «Одни ба-
бы», «Молния», «Кочевник». В них было
все’ для успеха: любовь к жизни, тонкая
наблюдательность, верное чувство нашего
современника. Й. все же рассказы эти не
удались: писатель ‘как будто не открыл
шлюзовых ворот, понадеялея на всемогу-
щество физического закона, не сделал того
последнего усилия, без’ которого теряет всю
прелесть творчество писателя-реалиста.

Ш.

На этом можно было бы кончить, если
бы спор 6 «художественном принципе»,
развернуршийся в связи ве обсуждением
романа Письменного, не относился бы це-
ликом к книге его рассказов. С. Бондарин,
Я, Рыкачев, Ф. Левин и А. Рагозин. упре-
кали’ Письменного в «низменности» умо-
настроения, в серости и натурализме, Не
нравился им и скромный выбор материала,
и трезвый взгляд, и «булничный» стиль.
Уличая Письменного в ползучести, в н6-
любопытстве, в забвении необыкновенно-
го, что творится в нашей стране, С. Бон-
дарин в статье «Праздник и будни» пи-
сал:

«Неверно и опасно устанавливать пре-
восходство обыденного! Неверно потому, что
утомленный читатель может просто отло-
жить такую «непраздничную» книгу, we
лочитав. ее до конца; опасно потому, что
принцин этот, ‘обнаруживающий не. что
иное, как будничность умонастроения ав-
тора. булничность его незрелого глаза, ве-
дет к манере бесстрастной и  равнолуш-
ной. бессильной перед обобщением и сме-
лым выводом, перед изображением  гран-
диозного и героического: не наступление
на тему, а скорее уклонение от нев».

Надо полагать, что «утомленный чита-
тель» сам решит, какую книгу отложить,
не дочитав до конца; и спор о «равнодуш-
ной манере» ‘будет закончен, таким обра-
зом, третьим лицом. Надо полагать, что
«утомленный читатель» Также  самостоя-
тельно решит, как ему относиться к пи-
сателям-эстетам, которых можно было бы
назвать «королевскими солдатами», пото-
му что во фронтовой ‘зоне искусства их
узнаешь издалека по тщеславным розовым
мунлирам и голубым перьям в серебряных
киверах. Для читателя не имела бы зна-
чения их бесполезность в современном
бою, если бы не то обстоятельство, что,
выходя на парад, они в уродливо-извра-
щенном виде отражают в своих киверах то
необыкновенное, что создается в нашей
стране социализмом.

06 этом можно бы и не говорить, если б
отвращение к ходульности, как будто еди-

соо

   
    
  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
    
   
 
 
 
 
 
 
  
   
 
 
 
 
   
  
   
  
 
 
   
  
  
  

свои сцены обыкновенной жизни!

Вот, наудачу, рассказ А. Письменного
« и дети», Рано утром, когда еще
  печей не ‘затопили, пришли за пособием в
рудничную страхкассу старики-пенсионеры
и ведут смешной бестолковый разговор.
На первый взгляд — серое событие, вялые
чувства. Но из комической. жанровой сцен
ки незаметно для нас поднимается в Ma-
леньком рассказе героическое, встает боль-
шая тема: стахановское движение, BCKO-
лыхнувшее весь рудник. Й рассказ, где
место действия —= страхкасса, действую-
щие лица—инвалилы, а основное оружие
автора—юмор, вдруг освещается  заревом
«необыкновенного» и наполняет современ-
ного и непредвзятого читателя чувством
великого времени.

Потерпела ли ущерб генеральная тема
рассказа — соревнование горняков, отца
и сына — 01100, 970 она взята не л0бо-
вой атакой?

 Мы часто беремея охранять генеральную
тему писателя от его второстепенных де-
талей, интимных частностей и прочих пу-
стяков. Так было, например, со статьей
Рагозина о повести Митрофанова «Ирина
Годунова». Критик наивно упустил из ви-
ху, что генеральная тема писателя — не
колхозное поле, которое надо охранять
сообща, что’ эта тема —— его, писателя, лич-
ное ‘достояние, и дорога ему, как худож-
нику, в.тесном сосуществовании ©0 вто-
ростепенными деталями, интимными част-
ностяйи и прочими пустяками,

Однако упрек в уклонении от темы
все-таки остается. Письменный в самом де-
ле предпочитает лобовой атаке «обходный
литературный прием». Каждый его рассказ
доказывает справедливость этого утвержде-
НИЯ,

Для хозяйственника старый завод не
может итти в сравнение с ‘новым, ycopep-
шенствованным предприятием.
ный, между тем, предпочитает развернуть
действие именно на старом заводе. № то-
му же выводит вперед старичка, бывшего
директора, теперь пенсионера, а на втором

лодого руководителя. («На старом  заво-
де»). Героический подвиг горца он пока-
зывает не прямо, 8 преломленным сквозь
взволнованное сознание сына («Мальчик
у Тетнульда»). Хозяйственную побеху руд-
ничного коллектива он «проявляет» немно-
го грустной реакцией журналиста, как
будто участвовавшего в создании победы,
HO, по положению, все-таки стороннего
человека («Молния»).

Яено: в этом проявляется художествен-
вый принципи Письменного. Это
наряду @ повышенным чувством правды,
что нужно обнаружить в его творчестве.

Значит ли это, что он хочет «прини-
зить» нашу действительность?

Ни в какой мере! Скорее, он хочет под-
нять ее более низкие, опущенные края.

ny он избегает главной темы? Обходит
ee?

Нет, неё избегает. Да, обходит.

Свою тему художник имеет возможность
и обойти, если понимать под этим не
уклонение от темы, а искусство, то есть
тактический прием; глубокое движение на
фланге.

Боковое раскрытие  образа—излюблен-
ный прием А. Письменного. Как прием, он,
пожалуй, не менее интенсивен, чем л0-
бовое наступление. Все дело в выполне-
нии, в силе мастерства, в конечном счете
— в торжестве таланта.

Письменный, судя по его произведениям,
уверен — и у него не отнять этой уверен-
ности его поколения, — что в каждой
капле нашей действительности, в каждом
ве отстое, в каждом «замере», где бы ere
ни взять в Советском (01036, — так же
солержатся радиевые частицы = нового и
подлинно человеческого сознания, как в
каждой капле, к примеру, «Старой Фран-
ции» Дю-Гара или «Американской земли»
Колдуэлла содержатся бациллы  собствен-
ности и всяческого зверства.

 

От редакции. Статья печатается в по-

А. Письменный. «Через три года». Рас-
рядке обсуждения.

еказы. «Советский писатель»,

 

  

А

 

Ходи, ходи!

‚ Не. скрывайся. в хороводе
Выходи —
И я с тобой,„,

` Гармонист ведет-выводит,
Помогает головой,

А в мире — тысячи путей
И тысячи дорог,

И едет, едет по своей
Никита Моргунок,

cena ere EIS EC EEE I
Литературная газета
№ 39

В издательстве «Совётский писатель» выходит поэма А, Твардовского «Страна
‘ Муравия». с иллюстрациями художника А, Морозова-Лас. На снимке: слева —
4 фронтиспис, справа — одна из иллюстраций.

`

  
   
   
 
 
   
 
   
 
 
 
 
 
 
 
 
 
    
    
   
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
   
 
   
  
 

обыкновенного писатель-реалист и пишет

Письмен-

плане. решается оставить теперепшнего мо-

второе,

в мы *

Итак, молодой писатель садится за
письменный стол и придвигает в себе лист
бумаги. Если это писатель, а не графоман,
он знает, о чем собирается писать. Он ви-
дит перед собой неясные очертания рас-
сказа или повести, рисуются ему’ человече-
ские ‘характеры, события, разговоры. о Во
всем этом еще много тумана, но писатель
уже ощущает нечто цельное, хочется ска-,
зать, — круглое. Ему совершенно ясна
мыель произвеления. У него есть записи
паблюдений, может быть, специально по-
добранная литература. Одним словом, са-
дись и пиши. Й вот тут-то начинается
самое главное, начинается то, от чего. 33-
висит судьба человека, присевшего. к пись-
менному столу, — начинается сочинитель-
ство.

Вероятно, у разных писателей mpomecc
сочинительства, протекает по-разному. Мая-
ковский, например, сочинял иногда Ha
ходу, а потом записывал. Но не в атом
дело. Я хотел бы быть правильно поня-
тым. Дело не в том, в каком порядке
идет процесс сочинительства, & в том, что
в какую-то минуту, покорные движению
мысли, на бумаге начинают складываться
слова, и от того, как они будут сложены,
зависит судьба писателя.

Прошу не обвинять меня в преступном
стремлении оторвать форму от содержания.
Ей-богу же. я не формалист, никогда им
не был и не буду. Напротив. Я считаю,
что форма и содержание в искусстве аб-
солютно слиты, и именно поэтому. судьба
писателя зависит от того, как. он сложил
на бумате слова. Всем, вероятно, известны

зывать, подмечать характерные явления,
сочинять интереснеййие истории, люди Е
тому же умные и оригинальные, которым
постоянно твердят: «Да запишите вы ато
все, у вас должно чудесно получиться»,
которые садятся, наконед, писать и убеж-
даются, что писать они не умеют. Это
очень распространенный: тип, если можно
так выразиться, однобоно одаренного чело-
века. Ему дано природою хорошо, по-пи-
сательски, видеть, интересно рассказывать,
ему дан оригинальный ум, рождающий
оригинальные мысли, но ему не дано вла-
деть формой. И именно потому, что фор-
ма и содержание составляют органическое
целое. такой человек овладеть формой ни-
‘когда не сможет. Он просто не писатель.
Природа не наделила его способностью
быть писателем в полном емысле этого
слова.

Следовательно, литературная судьба пи-
сатедя зависит от того, как он сложит
слова на бумаге, сумеет ли он складывать
их по-своему илн не сумеет, будет on
петь своим голосом или чужим, вырабо-
тается ли у него собственный, ему одному
присущий стиль, по которому читатель
сможет мгновенно отличить этого писателя
от ‚другого, или же  заиметвует чужой
стиль и превратится в эпигона.

НПожилому эпигону, написавшему деся-

ку. помочь уже ничем нельзя. Он напи-
шет еще десяток книг, некоторые будут
лучше, некоторые хуже, и все они будут
Ha 4T0-TO H Ha кого-то похожи, потом
оп. умрет, и в TY же мипуту умрут его
книги. А бывает и хуже. Бывает так,
что книги умирают еще при жизни их
сочинителя! Но вот молодому писателю,
Только 6ще входящему в литературу, если
ему угрожает опасность стать эпигоном,
помочь можно и нужно. ›

ЁВнига рассказов А. Письменного «Че-
рез три года» предетавляется мне эпигон-
ской.

В чем бела Письменного и его литерз-
турной манеры? в

Когда писатель сочиняет, он бывает
тесно. как воздухом, окружен чужими ме-
тафорами, эпитетами, когда-то кем-то со-
чиненными словесными комплектами, ты-
сячами, миллионами давно сложившихся
литературных полробностей. Они, как воз-
дух, незаметны и неощутимы, и па пер=
вый взгляд пользоваться ими так же
естественно и легко, как дышать воздухом.
Но это только кажущаяся естественность
и чрезвычайно опасная легкость. Ona 3a-
сасывает писателя, покоряет ero и пре-
вращает в эпигона. И в ‘самом деле. До-
статочно писателю протянуть руку, kak
тотчас же в ней окажется совершенно го-
товый, иногда очень красивый, но, к со-
жалению, кем-то уже сочиненный словес-
ный комплект. Нужно. обладать сильной
волей, хорошо развитым вкусом и огром-
ной любовью к труду, чтобы удержать:
свою руку, во-время схватить ее, когда
она потянулась за чужим литературным
добром. Весь ужас молодого писателя, по-
коренного кажущейся легкостью сочини-
тельства, заключается в том, что он не
может брать для себя хорошие „словесные
комплекты, так как всегда известно, кому
они принадлежат. Он не, может написать—
«Чулен Буг при тихой погоде» или «Чуд-
но Черное море при тихой погоде» не мо-
жет начать роман словами «Все смеша-
лось в доме Синицыных» или кончить
рассказ словами’ «Манечка, где ты?»,
потому что все — и в первую голову сам
писатель, если он честный человек,
вепомнят про Гоголя, Толстого и Чехова.
Да дело тут и не в плагиате. Плагиата, по
существу, нет. Имеется в виду именно че-
стный писатель, которому чужого не на-
до. Он ни за что нё напишет, что когда
послышался гром, это было похоже на TO,
что кто-то прошелея босыми ногами по
железной крыше. Потому что это сочинил
Антон Павлович Чехов, и это все знают.
А берется по этой причине (и совершенно
бессознательно) плохой, серый, невырази-
тельный комплект, который до этого побы-
вал в руках сотни серых, невыразитель-
ных писателей.

`Ноэтому у А. Письменного в рассказе
«Через три года» есть старушка, которая
«суетилась и говорила. без умолку», а че-
рез несколько страниц, в рассказе «Олия
бабы», опять есть старуха, которая суети-
лась; Старушки всегда суетятся. Уж та-
вая судьба старушек в плохих рассказах!

Поэтому А. Письменный, человек хоро-
ший ‘и любящий Чехова, позволяет 6666
писать: «Расплывчато‘ и. тускло засвети-
лось маленькое оконце» (стр, 18), поэтому
нь странице 19-й платье туго обтягивает
грудь, а на странице 21-й платье завих-
ряется вокруг босых ног женщины и. ко-
нечно ‹же, открывает тугие икры. Но рука
протянута и протянута недалеко. Тут,
рядом, между  чернильницей и пресс-
папье, уже лежит. трепыхаясь, готовень-

кий прелестный комплект; «...Подра-
тивают ее груди под. синим платьем»
(стр. 22). Недалеко от вышеуказанных

трудей написана скучная, казенная фраза:
«Она приехала сюда в связи с вопросом об

 

 
  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  
   
   
 
 
   
  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
   
   
 
 
 
 
 
 
 
    
   
 
 
 
 
  
   
 
 
 
 
 
 
    
  
  
  
 
 
 
 
   
   
   
 
   
  
 
 
  
   
  

люди, которые умеют замечательно расска-,

ток книг и набившему, таким образом, ру-

этюды

скажем, застрелиться. Для этот т».
но только вставить такую фразу: ( 
том, вечером, ‘он застрелил т)
(Соня, Катя) подумала, что чав/ь.
она надела новую кофточку, оо
в клуб; как всегла, и TOIT плаыл »
бабушка, суетливая старушеа, пл,
гала ей чаю, а потом Bee-ragy
ит д» Или: «Потом on Вернутся  
скву, и БоГДа ему как-то соб,
Mama (Соня, Катя) застрелили, ©
очень удивился, хотя и огорчил ›.
TOM долго сидел в кино, и вм gy,
и т; д.» Или: «А потом они pox
и когда олнажлы Маша (Cong, [уч
щила ему, что бабушка, сует)
рушка, застрелилась из охотаичьто py
они тихо поплавали, & иже my,
шти в геологическую развелку, зн)
залоь ит, д.з. .

Это, товарищи, не пародия. Эт.
тельно можно вставить в нокуну» Я
сказы, и читатель в общем пе к».
будет обескуражен. Подобным обр
я9 определить любое действующее г
любую службу. заставить ео веть,
брак илн отказаться 0Р браха, ту
яму и вывихнуть Ногу или позу
Дни лк

Таким способом написан и раста  
рова «Араукария» и мноше пу,
сказы ‘чеховеких подражателей, 1.
мне довелось прочесть,  Беспрерыии »
требление слов: «Какой-то», ep.
«рочему-то», «зачем-то», попали
бессмысленное, употребление союзов  .
хе фразы Письменного — «a мо
длинные, но. она стояла: спокойно», >
ствие характеров, нелогичность пут
действующих лиц, отсутствие fy);
стертые общие ‘места, выдавааныв мт
жие наблюдения, — BW BCE ATO Lani

обезображенными чеховсйими’ нитоззоя

Это особенно обидно потому, т!
Письменного. и у Атарова есть tec,
HOC достоинство — любовное от
к нашей: советской жизни. Рим  
менного «В маленьком горо» мы.
гом интересен, & плохой расеказ  
«Араукария» очень хорошо запил  
пишут OHH пока еще не сазомиты
00 этом необходимо сказать co ph
костью, потому что никто пи 00 ин
говорит, & в статьях, которые о ша
шутся, и ва диепутах. им обосвяще
речь идет о том, правильно вв
ВИЛЬНО они делают.” описывая сои
будни. Одни говорят, что пихать $ (1
не нужно, а нужно писать лить от
ческих делах, Другие утверждаю, п‘
героических делах писзть He пухи!
это «кузьма-крючковщина», и 919 01
новится дурно, когда они читают ви
зы о пограничниках, а Нужно писать  
Пиеьменный или Атаров, 10 ects, 1)
HaX.

Тут необходимо сказать © статье 1!
рова «Обыкновенные этюды», в 1
OH горячо подемизирует CO сво  
тивниками. В общих чертах мысан 1
рова сводятся к следующему. ти
тели, которые пишут © живой ил
тельности, о буднях нашей стил
самых обыкновенных, хороших
людях, и ‘есть какие-то «королехти
даты», которые мешают им м
«Боролевские соллаты» предпочитали
Teparype «лобовую атаку», 8 @а
писатели, которые пишут о бул, 1
например. Письменный, предпочитая“
ходной литературный прием». fl 11
приводит много цитат, упоминает о
ре и о Ван-Гоге и, очевилно, пп!
статья — защитить скромных 1
от «королевских солдат» и пать сп
писателям возможность в спокойной (2
новке пользоваться своим «обхоли
тературным приемом», а такхе 40
раскрытием образа». В статье ди
нять, что есть в нашей литератур и
направление, очень хорошее, елизти
правильное направление, и Halo, Be”
это понять.

Все это, конечно, совершение 170

Можно плохо написать © пограни
(это делается у нас ховольно 92)
можно и, очень хорошо  памисать  1
граничниках (папример, книга [2
ского). Можно хорошо папиезть 1
как молодой геолог приехал в №7
как искали рулу, но Письменный 2
0б этом ‘плохо. И никаких «анте у
платформ» подвести пол это вельи 1
нужно подводить.

Вместо того, чтобы битья #7

писать о серых булничных происшито
какового права никто ни У ко oH
мает и отнять не может, #210 Dee
писать” серым будничным язы. И

чем секрет.

Надо изо дня в день корпеть 11“
вом, трястись над ним, сбрасывать (
понемногу тяжелый груз эииотт
великими трудами создавать ев0е (95°
‚ное, неповторимое писательское ло
не подводить «теоретическую» 1}
плохую беллетристику! 4

Совершенно непонятно, почему 1”
считает особой заслугой Писвментй
обстоятельство. что он описывает г
завод, а не новый, и старика-шуии
а не мололого директора! Можно иг
й того и другого, можно вообще 07°
Beé что угодно. Никто Письменном
ких препятствий нё ставил, #8 0
не’ будет ставить. Но при чу 17°
вышенное чувство правды», каком,
«тактический прием», «глубого 7”
ние на фланге», жсообщающиея 00°
«художественный  принции acne
и прочие красоты?

Если начать говорить © главном, 0%
0 том. как написано — хорошо 11.
хо, - то окажется, что и питты В
Гога ни к чему, и ни к чему М”
соображения насчет «xaoca muTeltsl)
стностей» и прочих &процессов Г”
зации жанра», }

Н. Атаров приводит превосхолнуй “
ТУ из Ван-Гога: «В’ обыкновенных и”
есть нечто от самой жизни». Я 011”
лю Вав-Гога, и мнё очень прамла.
тата. Но я уверен, что. высказывал”
добным ‘образом, Ван-Гог имел в М,
просто обыкновенные  этюлы, 8 #7
этюды. С этой поправкой отпала 1
теоретические рассуждения В. Ат,

ледовательно, условимея: никах”
бого; направления в’. литературе *. ^°
не открыл, Ero просто He сушки
А существуют молодые ппезтели, #7
ные. работоспособные, любящие х7”
недостаточно серьезно относящиеея $’
ему писательскому труду.

изнскании»... (стр. 11), а па странице
55-Й: «вопросы... Ив BhIABIAIM ero манеры
ботать»;
Аза книга небрежно, невниматель-
но. На странице 121-й Пасьменный пи-
шет: «Снега нигде ‘уже не было» и бук
вально через пять строчек , повторяет:
«Снега уже’ нигде. не` было». В том же
рассказе («Кочевник») два раза би
ся, что дни стали короче. На стр. 126-
написано: «Все удивлялись, Kab профес-
сор проехал по такой грязи и ухитрился ие
запачкать: ног». Ведь он’ же приехал, ,& не
пришел. Следовательно, Удивляться. нечо-
му. Дальше идет совершенная уже чепу-
ха. На стр. 131-й написано: «Шли 10m-
ди. В мягкой земле легче было вести
работу. Но вскоре начались заморозки, и
‘работать стало трудней». Мало того,
следующей строчке указывается, что по-
‘явился лед. А еще в следующей строчке:
«Приехал старшгий геолог. Дошадь его по.
брюхо была’ в грязи, и сам он весь был
‘забрызган грязью; брызги были даже на
стеклах его пенсне».
“Может быть, Письменный скажет, что
все это мелочи и что я попросту в нему
придираюсь. Но он будет неправ. Эти ме-
лочи, важные сами по себе, лишь отраже-
ние эпитонской манеры писателя. 06в0б0-
див себя от необходимости с величайшими,
я бы сказал, мучительными, трудами на-
ходить свое собственное, неповторимое,
се боем создавать оритинальпую манеру,
легкомысленно хватая первое, что подвер-
нется под руку, и ‘увлекаясь кажущейся
легкостью  сочинительства, Письменный
утерял литературную бдительность, BED  
нее. не нашел Toro уровня“ литературной
блительности, которого во что бы то ни
стало должен’ достичь молодой писатель,
если он не хочет сделаться эпигоном.

В последние тоды У нас появилось He-
сколько ‘писателей, которые, выражаясь
дипломатически, пишут в чеховской ма-
нере. Но если’ отвлечься от ‘дипломатии,
которая в нашем суровом деле совершен-
но не нужна. необходимо Co всей точно-
стью и резкостью сказать, что они под-
ражают Чехову, пародируют Чехова. Это
очень плохо. И не потому, что плох Чехов
(Чехов более чем хорош), а потому, что
плохи они, его подражатели.

Можно часами говорить о литературной
манере Чехова. Вак и у всех великих пи-
сателей, она совершенно своеобразна и не-
повторима. Болыной симфонический. op-
кестр складывается из нескольких десят-
ков более важных и менее важных, но
одинаково необходимых инструментов. То-
же и литературная манера. Она cocTouT
из более важных и менее важных, но оди-
наково необходимых качеств. Чехов умеет
чрезвычайно коротко говорить 0б очень
важных событиях. Это раз. Он виртуозно
владеет сюжетом. У него нет ни одного
так называемого бессюжетного произведе-
ния, хотя некоторые, как, например «Три
года» или «Моя жизнь», на взгляд диле-
танта, как бы бессюжетны. Это два. Ри-
суя характеры действующих ‘лиц, даже
самых ‘маленьких и появляющихся на’ од:
HY лишь минуту, OH каждому из них
Дает такие черты, которые запоминаются
на всю жизнь. Это три. Блистательный
юмор. Это четыре. И, нажонец, особая
прелесть чеховской фразы. Ее невозмож-
но определить одним словом. Ecau про-
должить сравнение чеховской прозы © сим-
фоническим оркестром, то эта особая пре-
лесть быть можег заключена в самом
скромном инструменте. — треугольничке;
HO она особенно характерна для Чехова, и
состоит в том; нам Чехов строит свою
фразу. Вот тональность Чехова: «Он долго
ходил по комнате и вспоминал, и улы-
балея, и потом воспоминания переходили
в мечты...», «Гуров не снал всю ночь и
возмущался и затем весь день провел с
головной болью», «И ему ‘казалось, 9710... »,
«И позже, когда...» и тах далее. Когда
играет весь ‘могучий чеховский оркестр,
этот треугольничек придает ему особен-
ную прелесть, Но сам по себе треуголь-
ничек не может существовать. На нем не
играют ^ соло, а бренчать на нем может ий
трехлетний ребенок, Tak Kak для того,
чтобы на нем бренчать, не нужно ника-
кого искусства. <

А подражатели, вернее, пародиеты Че-
хова беспрерывно бренчат на треугольнич-
ке, воображая, что звуки треугольничка
п есть музыка, Десятки же сложнейших
инструментов, из которых, собственно, и
состоит оркестр, остаются недоступными.

Чем замечательней писатель, тем. труд-
нее у него учиться и тем легче его паро-
лировать.

Пародировать Чехова особенно легко.
Рассказы «пол Чехова» можно просто дик-
товать стенографистке (по рассказу. в
день). И весь ужасе заключается в том,
что при всей своей непроходимой серости
они будут похожи на настоящие и их
можно будет напечатать.

А. Письменный поторопилея издавать
книгу рассказов «Через три тода». Уже
говорилось 0 том, что она написана не-
брежно. Но главная беда ее не в этом.
Употребляя* в своих рассказах чеховскую
интонацию («И когда Петкер ехал сюла,
ему казалось...», «Он думал о Елизавете
Федоровне, о том, какое у нее тонкое ли-
ЦО...», «и как всегда...» и $, п.). автор
доводит ее до абсурла. Иногда прелестная
чеховская ‘интонация, к которой лобав-
ляется небольшая доза интонаций Хемин»
гуэя, кажется просто отвратительной. В ме-
сту и не к месту употребляя союзы ки»,
«а» и «но», А. Письменный составляет
такие фразочки: «И на лбу был малень-
кий старый шрамик, и брови были вы
пуклые, а ресницы длинные, но она стоя-
ла спокойно. не подпрыгивала. не делала
резких ‘движений на повернутых посками
внутрь ногах и не взмахивала руками, как
раньше, она просто стояла и улыбалась,
но улыбалась почти как раньше — чуть
виновато и прикусив’ губу»,

И все-таки нё это главная бела. Глав-
ная бела в том, ‘что ни одно из действую-
щих лиц книги (а их ов книге великов
множество) ие запоминается, как нб за-
поминаются’ (за редким исключением) пх
деиствия, потому что они внутренне совер-
шенно нелогичны. Герои Письменного  мо-
гут поехать куда-нибудь, но могут и не
поехать. Они могут. вдруг заплакать. а
могут и. по плакать, могут совершить 3-
бой поступок в любом положении, и это
Никого не удивит, потому что люди это
серые, неясные, какое-то тесто, а He лю-
ди. Пусть. Письменный простит меня. но
я попробовал проделать с его рассказами
один шуточный эксперимент. Оказалось
что во многих из них можно в любом ме-
сте заставить любов действующее лицо,  

  
 
 
 
 
   
 
  
   
   
   
 
   
  
   
 
 
    
   
  
   
 
 
 
 
 
   
  
 
 
 
 
 
 
   
   
 
 
 
 
 
  
  
  
  

ny

 
  

   
 

 

   

 

   

 
   

es

От редакции; Статья’ печатается ? 
рядке обсуждения.