`Й 9Т0 ЭТО спасение там,
AYU АРАГОН
СПАСЕМ
ИСПАНСКУЮ
КУЛЬТУРУ!
Ботда в последние дни июля 1936 го-
да Испания явила миру зрелище величай-
ших подвигов героизма и воли, первые
взрывы войны, организованной извне, но
называвшейся еще «гражданской Войной»,
затлушили шум выстрелов, раздавшихся
на юге, в горах Гренады. От фашистских
пуль пал один из крупнейших поэтов на-
шего времени, Федерико Гарсиа Лорка, и
его смерть на самом рубеже войны осве-
тила истинный смысл двух лет, последо-
вавших после этого. Пробный удар бан-
дитов генерала Франко показал всем, кто
олицетворяет собою варварство и кто —
KYABTYDY.
На всех нас, на интеллигенции всех
стран, лежит огромный долг перед истека-
ющей кровью культурой Иснании, перед
испанской интеллигенцией, мученичество
которой началось смертью Гарсиа Лорка.
Она показала нам пример человеческого
достоинства, отказывающегося преклонить-
ся перед силами порабощения и уничто-
жения личности. Уроки этого никогда не
забудутся. Имена тех, в ком. испанская
культура воплотилась в эти решающие ча-
сы, навсегда вписаны в памяти человече-
ства. Человечество всегда будет помнить
Альвареса лель Вайо, писателя, ставшего
министром и оставшегося, несмотря на все
смятения и интриги, бойцом за единство,
как главную основу народной мощи. Оно
будет помнить Рафаэля Альберти, поэта,
остававшегося до последнего часа в своем
Мадриде, потому что его поэзия была не-
отделима от этого города, символа сопро-
тивления. Оно будет помнить Хозе Берга-
мина, писателя католика, который понял,
что вечное спасение достигается на земле
где его народ.
Оно будет помнить Густаво Дурана, одно-
TO из лучших музыкантов современности,
которого война превратила в военачаль-
ника. Память человечества сохранит все
эти певучие испанские имена и навсегда
соединит с ними имена тех, кто пришел
им на помощь в чае, когда мысли и сво-
боде стала угрожать опасность: английско-
го писателя Ральфа Фокса, убитого на
фронте, погибшего там же венгерского пи-
сателя Матэ Залка, немецкого писателя
Тюдвига Ренна, французского писателя AH-
дре Мальро, американского писателя Xe-
MUHTY9a.
После двух © половиной лет сверхчело-
веческой борьбы, окруженная, задушенная
лицемерием невмешательства, испанская
республика была повергнута ниц. И в эту
минуту, трагически перекликаясь со смер-
тью Гарсиа Лорка, смерть еще одного ис-
панского писателя снова приобрела симво-
лическое значение. Антонио Мачадо, вели-
чайший и старший из поэтов Испании,
олицетворявший преемственность и мощь
испанской ‘поэзии, постаревший, больной,
удрученный зрелищем отступления и из-
тнания, умер на французской земле почти
в ту самую минуту, как он, пешком, в
потоке беженцев, достиг маленькой дере-
вушки Коллиур, где мы едва успели окз-
зать помощь ему и’ его семье. Когда Лорка
был расстрелян, Мачало написал одну из
самых прекрасных, поэм Испании для нац-
гробия поэта. Сам же он умер на чужой
земле, в момент, когда трудно было петь.
Война в Испании, таким образом, на-
чалась и кончилась двумя жертвами —
Лорка и Мачадо. Они оставили нам насле-
дие и долг — живую культуру Испании,
которую необходимо спасти. Испанская ин-
теллигенция, сумевшая спасти из огня
пожаров и бомбардировок шедевры прош-
лого -— Гойи, Греко, Веласкеза, испан-
ские писатели, носители испанской куль-
туры, пришли на землю Франции. Именно
они олицетворяют собою культуру Иепа-
нии. Если бы они погибли, была бы уби-
та традиция и душа испанского народа.
Мы должны обеспечить им жизнь!
Из речи Луи Арагона, произнесенной в
`Париже на недавно закончившейся Между-
народной конференции помощи испанским
беженцам. .
году,
В 13 часов роты, стоявшие в резерве
на склонах холма против Mopr-Om, x 3a-
паду от ЕП бригады, услышали радост-
ную весть.
— Атака бошей отбита.
В самом деле, бомбардировка вдруг пре-
кратилась. И не было оснований видеть
в этом предвестие новой атаки, ибо ко-
гда немецкая пехота ровно в полдень вы-
шла из своих окопов, их артиллерия не
только не Замолчала, но, напротив, стала
бить еще яростнее, перенеся огонь в глу-
бину. Вазем, которым, начиная с полуно-
чи, владели самые разнообразные чувет-
ва, познал вще одно. Это была глубокая
радость, которая внешне не проявлялась,
й было легкое, очень легкое разочарова-
ние, которое он старался сделать как мож-
но более заметным:
— Ах, чорт возьми! Это обилно, — го-
ворил он своим юным товарищам призы-
ва 1916 года..-—Что это там произошло?
Впрочем, его ’легчайшее разочарование
было подлинным. Раз все равно рано или
поздно придется это попробовать. уж пусть
будет лучше сразу. Вазем чувствовал себя
в форме, он был полон никогда не изве-
данного возбуждения.
Но @Ак неудачно начался день! В пол-
ночь, когда все храпели, вхруг — тревога:
«Говорят, что завтра боши пойдут в &1а-
ку. Так как мы в резерве, малыши могут
спокойно лечь спать». («Малыши», это
как раз и были те самые, призыва 1916
тола, которые пришли в DOIK две неде-
ли тому назад).
— Но раныше проверьте их готовность.
Старшие все будут бодретвовать: капралы,,
сержанты в первую очередь.
В семь часов утра, когда Вазем, поста-
вив ружье между ног, боролея со сном,
кто-то потряс его за плечо:
— Вас поручик зовет!
Поручик, командовавший ротой, прибыл
в полк на несколько лней раньше Вазе-
ма. Это был еще очень молодой офицер,
обладавший в глазах Вазема всеми мыели-
мыми качествами, — граф ‚Вуазенон де
Пеллериэс, окончивший Сен-Сир в 14-м
один из тех, кто попал на войну
раньше, чем попал в высшую военную
школу (он так и не успел едать устных
экзаменов), один из тех, которые сотнями
умирали в первую зиму войны, «не ени-
мая белых перчаток». Граф ле Пеллериэс
был худой, не очень высокий юноша, с0-
хранивший всю свою элегантность даже
в окопах,
с прекрасными серыми глаза-
ми, с тонкой полоской светлых усов; го-
10с у него был приветливый и сердечный,
временами в нем слышались подлинная
нежность и теплота. Казалось, он хочет
окружить каждого солдата атмосферой 10-
верия и любви. On был трижды ‘ранен,
сдин раз — серьезно.
— Дорогой Вазем, — заявил он, — мне
сказали, что прежде вы были капралом.
Я счастлив об’явить вам, что вам, по мо-
eli просьбе, вернули нашивки. Ваш отряд
булет состоять из наших малышей призы-
ва 1916 года. Очевидно, сегодня вам при-
дется повести их в дело. Я знаю, что вы
по-настоящему храбрый человек. Вы 6у-
дете‘’ для них прекрасным примером.
Он протянул руку Вазему и лружески
потряс ‘ее. . :
В восемь часов утра: «Бум, бран-ран-
ран. банг-бант». Вазем, пьяный от 6бес-
сонницы, пьяный от’ славы, прохаживалея
среди «своих людей».
— Вот это 77-миллиметровки... а вы-
ше — зеленое и желтое — 105-миллимет-
ровые дистанционного действия... Что это
за гул? Это должно быть траншейные пуш-
ки. из которых они бьют по передовым
линиям.
Бедные малыши были и восхищены и
напуганы, они то розовели от возбужде-
ния, то зеленели от страха. Так как 0б-
стрел, достигший чудовищной силы, был
все же направлен не в их сторону,
они
мало-по-малу расхрабрились, и многие да-
же решили, что в конце концов от всего
этого больше шума, чем вреда. Не желая
разбивать у них их иллюзий, младшие ко-
мандиры давали им всякие советы насчет
того, как вести себя в огкрытом поле, что-
бы избежать лишнего риска.
В половине лвенадцатого граф де Пел-
ЖЮЛЬ РОМЭН
Роман «Верден» является частью
иноготомного труда Жюль Ромэна
«Люди доброй воли»,
‚Описывая знаменитую верденскую
эпопею, Жюль Ромэн показывает не
только героику борьбы, но и кулисы
главной квартиры, нераспорядитель-
ность высших офицеров, бесстыдство
поставщиков военного снаряжения. В
рассуждениях главного героя романа
Жерфаньона проскальзывают часто
пацифистские нотки. Наиболее ярки-
ми страницами романа являются не-
сомненно эпизоды, рисующие геро-
изм Французских солдат, сражавших-
ся на верденских полях с такой же
стойкостью, с какой их предки в
1792 году отражали под Вальми по-
пытки прусско-австрийских интервен-
тов. задушить свободную Француз-
скую республику.
Мы приводим отрывок из послед-
ней главы, описывающей один из наи.
более напряженных моментов борь-
бы вокруг высоты Морт-Ом. Полно-
стью роман печатается в № 9 жур-
нала «Знамя».
#
лериэс собрал малышей призыва 16 года;
и, к Великому их изумлению и даже в
изумлению самого Вазема. произнес своим
приятным, чарующим голосом следующую
краткую речь: «Мои дорогие друзья, нам
наверное придется принять участие в сра-
жении. Не нам довелось встретить первые
волны немецкой атаки (никогда слово «бо-
ши» не срывалось с его уст), но так как
может случиться, что нашим товарищам
Ha передовых линиях придется немного
отойти, мы должны будем или преградить
дорогу нападающим или пойти в контр-
атаку, чтобы вернуть обратно потерянные
нами окопы. И. если нам придется итти
в контратаку, мы пойдем смело, не прав-
1a ли, друзья мои? Ведь мы солдаты рес-
публики. Мы здесь, чтобы защищать Вер-
ден, ибо потеря Вердена могла бы повлечь
3& собой поражение всей Франции. Мы не
хотим, чтобы наша страна, которая явля-
ется демократией, республикой свободных
людей. была побежлена и порабощена те-
ми, которые стоят против нае, теми, кто
еще не могут считаться свободными людь-
ми, находясь -в подчинении у феодалов.
Неподалеку отсюда, пол Вальми, еще при-
мерно сто дваднать лет тому назад, ваши
предки отбросили полчища чужеземпев, ко-
торые пришли раздавить Великую фран-
цузскую революцию. Один из моих пред-
ков, граф Вуазенон де Пеллериэс, также
был в этом бою в чине капитана. Он но
эмигрировал... И мы вскоре бросимся в
атаку. Я призываю вас, друзья мон. преж-
де всего крикнуть вместе со мной: Да
здравствует нация! Да здравствует респуб-
лика! — как кричали наши предки пол
Вальми, и броситься на врага с пением
«Марсельезы», q
Потом время потянулось бесконечно
долго. Бомбардировка началась вновь и по-
немногу захватывала все. Снарялы, снаря-
ды всех наименований, выраженных в ма-
гических и леденящих цифрах, взрывы,
которые все непохожи друг на лруга, и
вв же их путаешь, дымки, которые , тоже
отличны друг от друга, как ядовитые гри-
бы, и смесь разнообразных запахов — все.
это как будто взрывалось одновременно на
земле, в воздухе, внутри вас, где-то в жи-
Bote. И перед вами этот унылый край, ко-
торый видишь сквозь маленькую щель па-
ралета (конечно, не позволлется высовы-
вать голову наружу). Этот унылый край
даже пол солнечными лучами лежит весь
голый, весь грязновато-серый, и он идет
до самых неприятельских окопов широкой,
извилистой линией холмов. Значит, туда
придется итти, туда, где землю каждую
минуту разрывают снаряды и дым полы-
мается из земли, как будто кто-то раз
за разом вытягивает крючком волокна из
матраца. Значит, придется итти влодь это-
го склона, пробуравленного снарядами, ис-
черченного пулями. Только бы этого не
случилось! Только бы никогда не прихо-
дил приказ © выступлении. Бывает же
так, что вдруг боши выбъются из.сил или
пострадают от огня нашей артиллерии, —
потому что наша бьет здорово — 75-
155-миллиметровыми и прочими, и 0т-
Контратака у Mopr-Om
ступают сами. Или стрелки из самолюбия
захотят собственноручно отобрать окопы,
которые они отдали. Или по тем или иным
соображениям командование передумает,
Петан, это всем известно, он никогда зря
не жертвует людьми.
Й тут люди увидели, как поручик Ву-
азенон де Пеллериэс натягивает перчат-
ки, приглаживает усики. Он выхватывает
свою саблю, ибо он с утра нацепил ее; он
кричит своим приятным голосом:
— Друзья мои, за мной!
Потом вскакивает на парапет:
— Да. здравствует нация! Да здравству-
ет республика! т
Малыши кричат, ках кричат во сне,
сами не веря, что крик их звучит. Они
бросаются вперед» непринужденным движе-
нием. потому что цель еще далеко и по-
тому, что огонь картечи еще не сосредото-
чился на них. Поручик запевает «Map-
сельезу». И они; как могут, поют «Map-
сельезу». Икогда, прерывая «Марсельезу»,
поручик кричит им: :
— Смотрите на меня! Ложитесь!
Сам он только немного пригибается к
земле; он наблюдает за ними краем гла-
за. Они по-настоящему ложатся на землю.
Некоторые начинают падать. Их това-
рищи иногда не замечают этого; иногда
же они видят, как те падают, но не сов-
сем верят в это. Они снова подхватывают
куплет «Марсельезы»: они выкрикивают
его как попало.. Они не знают, тот ли
куплет поет поручик, тот ли куплет вы-
крикивают рядом с ними их товарищи.
— Внимание, друзья! Нам нужно прой-
ти через заградительный огонь... Смотря-
те на меня! Нагнитесь, как только може-
те ниже, и бросайтесь вперед изо всех
сил... Ложитесь опять только через пять-
десят метров.
Вазем проглатывает куплет «Марселье-
зы», который был уже у него на языке,
и повторяет «своим людям».
— Смотрите на меня... Бегом!..
Он бросается вперед, сгибаясь, как мож-
но ниже, бежит так быстро, как только он
может. Кругом стоит ужахающий шум: —
=— -0! 1
Он не успевает даже подумать, что ра-
нен, 910 он ужасно страдает и что все
кончено.
ПРИКАЗ ПО АРМИЙ
— Вот, — сказал Петэн, обращаясь к
Гравюра Ф. Мазерееля,
Германские фаптисты открыто праздну-
Жоффруа, — он держал в руках листок, н4 ют теперь свое участие в войне против
котором не просохли еше чернила, — pac-
порядитесь, чтобы это немедленно было ра-
зослано по всем частям... Мне хотелось
вставить несколько слов специально о ма-
лышах призыва 16 года.... Но я боюсь
причинить слишком сильное горе родите-
лям... Знаете, сколько их дошло до око-
пов? Да, — из двух рот, что шли в контр-
атаку, десять, слышите, всего десять! Го-
ворят, что Пеллериэс был великолепен. Он
заставил их петь «Марсельезу». Cam on
был убит на половине под’ема. Я хочу
лать ему посмертный крест.
Жоффруа взял бумагу и прочел нани-
санные крупным и Угловатым почерком,
чуть женственным в очертании некото-
рых букв, следующие слова (чернила на
последних строчках еще не совсем высох-
an). Г
«Солдаты 2-й армии,
9 апреля атаки солдат кронпринца
ли повсюду отбиты.
Пехотинцы, артиллеристы, саперы, ави-
аторы 2-й армии соперничали в героизме
друг с другом.
Слава им всем!
Немцы булут еще пытаться итти в ата-
ку. Пусть каждый трудится и будет на-
чеку, и мы добъемся такого же успеха,
как вчера. — a
Смелей... наша возьмет,
Ф. ПЕТЕН».
бы-
«Текст совсем неплох, — думал Ж0д-
фруа, спускаясь по лестнице... — Жаль
только, что это не последний приказ по
армии о верленском бое». .
Он прошел через вестибюль, вышел нА
улицу. Перед ним грохотала дорога, та-
кая me, Kak прежде, с двойной цепью.
Toyama. Перевод с французского
НАДЕЖДЫ ЖАРКОВОЙ
испанского народа, несмотря на то, что
во время этой войны они неоднократно
клялись перед Комитетом по невмешатель-
ству и перед всем миром, что они вовсе
не поддерживают. Франко. В. 1937 году во
время боев под Харамой и Гвадалахарой
испанская народная ‘армия подстрелила и
захватила в плен несколько германских
летчиков, в том числе обер-лейтенанта От-
из эскадрильи Иммельман
и его унтер-офицера Гюнтера Ленинга из
они
служили в армии Франко и неоднократно
то Винтерера
эскадрильи Бельке в Ганновере. `0ба
участвовали в бомбардировке Мадрида.
Винтерер признался, что. он приехал в
Испанию на германском пароходе в Cce-
редине ноября 1936 года с большой труп-
пой германских офицеров и техников. Пе-
ред от’ездом из Германии с него была
взята подписка, что он покидает ряды
рейхевера. В действительности же, заявил
Винтерер, нам. офицерам, годы службы У
Франко засчитывалиеь полностью в счет
службы в рейхсвере. Ленинг об’явил, что
его просто откомандировали в Испанию.
На немецком пароходе, который привез
его в. Испанию, было много германских
солдат и военного снаряжения. Е
06» фалтистских летчика были в край-
не подавленном состоянии и жили в по-
стоянном страхе, что их скоро расстреля-
ют. Особенно обер-лейтенант Винтерер. 0т-
прыск богатой буржуазной семьи, он готов
был каждую минуту расплакаться. На
второй день своего пребывания в респуб-
ликанском плену он по собственной ини-
циативе налисал следующее заявление’
«Вот уже два дня, как я нахожусь в
плену в республиканской Испании. Меня
поразило вежливрое и внимательное обра-
щение, которое я здесь встретил. Я убе-
дился, что значительная часть испанского
ЭРИХ ВАЙНЕРТ
Назовем ео Тилль...
Сегодня я вспоминал первые дни войны рили: «Либкнехт — не патриот», то оч] е собой: «Хотелось купить на родной зе-
1914 года. Я пытался восстановить в пд-
мяти уже совсем потускневший облик лю-
дей, с которыми меня столкнули эти дни.
отвечал: «И даже очень хороший». Это
раздражало солдат. Но до открытого спора
дело никогла не доходило, ибо У «анар-
мле еще
зету!»
Через несколько дней мы были уже: на
одну верноподданническую гз-
Вновь ожили туманные образы далекого хиста» было еще и другое свойство. Он территории Бельгии и, расположившиеь ла.
прошлого; мне удалось воспроизвести по-
чти всю мозаику переживаний. Снова
веплыли человеческие лица, давно забы-
тые, оставившие в памяти едва уловимый
след. ,
Особенно отчетливо и ясно предетало
одно лицо, быть может, потому, что оно
запечатлелось сильнее других. Это был
«анархист».
В свое время я служил в прусеком пе-
хотном полку в качестве офицера запаса.
Я хорошо знал большинство подчиненных
мне людей: они и раньше служили вместе
со мной. Это были. молодые, беззаботные
ребята, они охотно пели и зубоскалили.
Меньшинство составляли только что моби-
лизованные запасные — мужчины в в03-
расте от 25 до 30 лет; рабочие, крестьяне.
Эли оказались посерьезнее. Один из стар-
ших, быть может, лаже самый старший, и
был тем. кого я назвал анархистом. У
него было худое подвижное лицо, все в
морщинах, и он казался старше своих лет
Узкогрудый, © тонкой шеей и черными
руками слесаря. Вилно было, что этот ч9-
ловек многое пережил.
Уже в первые дни ине бросилась в
легко умел примирять. В лице его всегда
была скрытая усмешка, и трудно было
определить — природная ли это веселость
или склонность к иронии.
Я забыл его имя; назовем его Тиллем:
Тилль никогда не был угрюм, точно испол-
нял свои обязанности, был чистоплотен.
Но каждый раз, когда я давал команду:
«Стройся» или «Смирно», а прусезки это
неизменно выполняли с торжественной
серьезностью, я не мог разгадать выра-
жения его липа, ибо и тогда не сходила
е лица Тилля непочтительная усмешка.
При взгляде на него создавалось впечатле-
ние: закоренелый бунтарь. 0 чем он пу-
мал?” Чтобы разобраться в этом, я олна-
HIB спровопировал ето, и вот при каких
обстоятельствах. Подойдя вплотную к нему,
я сказал: «В строю не шутят!», В пер-
вый раз я увидал, как лицо ero стало
вдруг очень серъезным, & в глазах мельк-
нули серлитые искорки. Потом эн снова
начал смеяться.
Когла мы под’ехали к французской гра-
нице, Тилль стал отпускать трубоватые
замечания по алресу патриотически на.
строенной толпы, нумевшей на перроне
вокзала. Товарищи окрестили его старым
герем в каком-то монастыре, пили вино.
Солдаты повеселели. Только Тилль н® улы-
бался. Стараясь вызвать Тилля на разго-
вор, деревенский парень ¢ бараньей фи-
зиономией хлопнул ero по плечу: «Hy,
дружище, к рождеству. вернемся домой по-
бедителями!»
— Помилуй нас бог! — ответил Тилль,
не подымая головы.
Крестьянин, не поняв его, глупо засмэ-
ялся. Я тоже не понял смысла этих слов.
Позже, когда все уже заснули, я шел
фруктовым салом. Там стоял Тилль, поло-
жив руки на плечи оробевшего бельгий-
ского крестьянина. «Он боится гуннов, —
сказал Тилль, обращаясь ко мне. — Нае
ведь звали когда-то гуннами. Но какие
мы гунны? — усмехнулся он. — И вы
тоже, вероятно, не гунн!» — прибавил
Тилль.
Мы вернулись в монастырь. Ложиться
спать уже не имело смысла. Согласно при-
казу, нало было отправляться дальше че-
рез два часа. Дорогой я спросил Тилля:
«Что, собственно, означала ваша фраза:
Помилуй нас бог!» Он помеллил ¢ orse-
TOM, затем сказал: «Еели мы выйдем из
войны победителями, то это нае отброслт
глаза одна его особенность: он всегда го- ворчуном и перестали. обращать на пего на сотню лет назад. Тогда мы будем иметь
ворил вещи, по своему смыслу противо-
положные тому, что говорили другие. Всля
солдаты говорили: «Теперь мы будем ко-
тотить французов!» — то on ззявлял:
«Выло бы лучше, если бы вас побили!»
ели говорили: «Кайзер не признает боль-
ше никаких партий», то он возражал:
«Ла, кроме своей собственной». Если гово“
Eee:
Литературная газета
2 — № 42
внимание. Только олин, хорошо откорм-
ленный деревенский парень ¢ глупой, 6б8-
ранъей физиономией, шепнул мне таия-
ственно: «Это анархист!» и сделал при
этом жест, который должен был означать:
Вы его не выпускайте из виду! Я лей-
ствительно следил за ним, но не потому,
что он был мне подозрителен, & потому,
что он заинтересовал меня.
На вокзале в Аахене он хотел. купить
«Форвер». Но газета была уже распро-
дана. Тилль вернулся в вагон и пребор-
мотал вслух, как будто разговаривая сам
He одного кайзера, & целую тысячу. Вы
поняли меня?» =
Я опять не понял.
Подумав, он сказал: «Можете ли вы вв-
бе представить, что можно обходиться и
без кайзера, и ‘без фабрикантов и поме-
щиков, и без акционеров? И без войны?»
—- Это я могу себе представить. А тз-
кое время когда-нибудь настанет?
— Cano по себе оно не придет!
Этого я тоже но мог понять. «Стзло
быть, вы все-таки нечто вроде анархи-
678?» — спросил я.
— Совсем наоборот, — сказал Тилль,
Этот ответ еще усилил мое недоумение.
— Но видите ли, — возразил я, и мой
аргумент показалея мне необычайно ум-
ным, — если мы проиграем войну, то
наши враги превратят Германию прост в
колонию, и нам придется, как рабам,
работать на других хозяев.
— Тогда мы об’явих им войну.
— Новы ведь против войны?
— Не против этой. Я только против
тех войн, которые нас не касаются.
— Кого — нас? ъ
Он не ответил. Затем неожиданно пере
шел на официальный тон и сказал: «Раз-
репгите уйти. Я должен еще упаковать
шинель». Он ушел.
Я иного думал 0б этом человеке. Без
сомнения, он был честный парень. Но —
путаная голова. Он сам себе во всем про-
тиворечил. Все, что он говорил, было ту-
манно. Что значит быть противоположным
анархисту? У него прямо-таки нигилисти-
ческое представление обо всем. Но как он
не боится товорить такие вещи, ла еще
мне, своему начальнику, о политических
взглядах которого ему ничего неизвестно.
Размышляя э нем таким образом, я неожи-
ланно почувствовал беспокойство: если он
будет разговаривать со всеми так же, как
со мной, а в особенности с тем долговя-
зым, то не миновать ему военного суда.
На следующий лень я опять шагал ря-
дом © ним. Не зная, как завести © HUM
разговор, я сказал: «Вчера они арестовали
одного артиллериста, который подстрекал
людей против войны и говорил, что мы.
ведем ее только в интересах богатых, Вот
К чему приводит нвобдуманная болтовня».
Он взглянул на меня и засмеялся. Я
попрежнему ничего не соображал. Его сдер-
жанность начинала злить меня, и я ска-
зал довольно резко: «Если бы я был пол-
ностью убежден в правоте ваших взгля-
дов, которые, впрочем, для, меня еще не
вполне ясны, я все же посоветовал бы вам
не забывать, с. кем. вы говорите».
Он опять засмеялся. Но теперь его смех
был теплее. «Я 0б этом помню», — про-
сто ответил он,
С этого момента я начал относиться ©
уважением к этому человеку и был даже
польщен его доверием; & ведь он еще не
знал, заслуживаю ли я его.
Несколько дней спустя я впервые уви-
дел у Тилля злое выражение лица. Это
было. когда командир отдал приказ 0 вы-
ступлении в поход и произнес при этом
ура-патриотическую речь. Взгляд Тилля
выражал безграничную ненависть.
В первом же бою был убит капитан 3-й
роты. Подетрелили сзади, говорили солда-
ты. Капитана не взлюбили, как лютого
живодера, еще во время гарнизонной елу-
жбы. .
Тилль прибежал ко мне: «Вы слышали.
капитан Коник пал в бою! От вражеской
пули». Последнюю фразу он произнес под:
черкнуто весело.
— От чьей же еще? — спросил я.
— Вот 910 самов я и хотел сказать.—
усмехнулся Тилль.
И затем, после короткой паузы: «Еще
многим командирам придется погибнуть
такой же смертью».
В те лни мы расстались. Заболев ди:
зентерией, Тилль попал в лазарет. Я ни-
чего больше о нем не слышал. Так это
часто бывает на войне. Вихрь событий
сбивает людей в одну кучу и рассеивает
их потом, как листья. .
Сегодня, когда в моей памяти опять
всплыло худое лицо маленького Тилля, се-
годня я знаю, кем он был. Еще в. 1914
году он был одним из тех немногих, кто,
исследуя здравый человеческий ‘рассудок
как врач, не впадает в заблуждение при
виде цветущей внешности человека. Это—
один из тех немногих, Кто не’ принимает
на слово почтенные и патентованные исти-
ны и знает им. действительную цену.
Но если теперещние правители Германия
опять погонят людей, на войну, то эти
патентованные истины будут иметь еще
меньше веса, так как они стали еще 60-
лее пустыми. Теперь есть тысячи таких
Тиллей. Они твердо знают, что можно
прекрасно обойтись без кайзеров, фабрикан-
тов и помещиков, и без войны, что «ни
что не приходит само по себе» и что
«еще многим командирам придется погиб-
HYTS такой же смертью»
Перевод Л. ЛЕЖНЕВОЙ,
соо
ВИЛЛИ БРЕДЕЛЬ
ФАШИСТСКИЕ ЛЕТЧИКИ В ПЛЕНУ
080
1088
Bi
a
rate
10K0
народа с большим упорством огставм и
свои идеи и свой государственный струй, в
и проникся уважением к нему; У уу iow,
возникает теперь, совсем иное предетава jon,
ние о гражданской войне в Испании, TA igor
еще не знаю, к чему это приведет, Я в I
согласилея бы вторично приехать con ый
для того, чтобы причинять новые ста
НИЯ ЭТИМ ЛЮДЯМ». я
Унтер-офицер Гюнтер Ленинг в у
очередь заявил: ЛЬН
«Я искренне сожалею, что, будучи ry
манским унтер-офицером, я безропоти дин
принял эту командировку, вовлектую № (
ня в борьбу за совершенно чуждые и т
интересы, и ‘пфевратилея; таким. образу, [ух
в наемника, воюющего против иопаньт,
народа». ix
Odep-nefirenanr Buurepep счел ях. ия.
ным ве устно добавить: «Мы. теруански иж
летчики. испытывали большой страх перу еек
республиканскими самолетами, Я жи YX;
откровенно признаться, что республивая. та (
ские летчики ках в отношении своей и ним
териальной части, так и по летному we fam
стерству превосходят напгих. Это пров аж
вело на нас большое впечатление. Мы 1 № 1
этому добились разрешения у Франко п anay
тдыматься в воздух только тогда, ког 3 ben
небе нет республиканских самолетов, № яв
старалиеь также, по возможности, не в Pera
зываться в воздушные бои», 1810
Weer
Когда бойцы интернациональных ив у,
гад‘ узнали, как трусливо вели себя паев. вуз
ные фашистские летчики. они воломнил тор
0 своих заключенных товарищах в пи PM
ровской Германии и. 000 всех тех. №
Е
фашисты уже предали смертной казни, ,
Как стойко и храбро держался т ay
PeBOIMONMOHHHH. Goen, Kar Элтар Ах,
когда ‘фашисты заточили. его в THD)
Они. истязали его. и пытали, целые ное
ли отлеживалея он потом в тюрем
больнице, но никогда ни одним сли
He изменил себе. Он знал, что он борети
и умирает за правое дело германского 1
рода, за.мир, свободу и счастье народы
масс. И так же, как он; погибли cori,
тысячи его. товарищей. Так умерли Дже Кот
Шеер, Рудольф Клаус, Фиге Шульце, Эт де
Шенхар и все безымянные, безвестиы с
бойцы за свободу, замученные в гитлер» brie’
ской Германии. Деу
Сотни ‘тысяч людей в течение ино и
лет томятся в фапгистских концентрат ит
ных лагерях. Над ними издеваются, п nero
истязают. А пленные фашисты 72 № от
второй день своего пленения заяваяй, ‘лес
что они были совращены, обмалуты 1 т:
раскаиваютея в ‘своем поступке. Bost am
терманских рабочих Эрнст Тельман 18 Ри
много лет нахолится в фаптистской те
ме. Германские фашисты не смогли № 1 ыы (,
пор добиться от него ни одного заявлений бийо
в котором он выражал бы cowie № Мю
правильности политики своей партия ны
победе дела социализма. Tog
Фаптистекие «герои» на блоком 1 Many
стоянии выглядят довольно жалко. 18 Та
они чувствуют себя вне опасности, #7 = бы:
находят в себе лостаточно силы BID dy,
рости, чтобы. истязать беззащитных #* В с
люченных или сбрасывать, бомбы 58 1 у
защищенные города. когла над HMM He anys
республиканских самолетов, и убив Fie y
женщин и детей. Когла же им приходит ко,
расплачиваться зао свои злолеяния, (Ml ва
начинают хныкать, называть себя № к
ращенными: обмажутыми и трусливо №1 Rica’
нутся никогла больше не убивать лю ben
Война в Испании показала, что тис yp
вовавшие в ней германские соллаты был „о
типичными ландекнехтами, ° боров о
за чужое дело и часто даже во и №,
шими, во имя чего идёт борьба. ея
Антифашисты разных стран, лобровми Inn
по приехавшие в Испанию и вступив a
в ряды интернациональных бригад, 19“ №
зали, что они были по своих yoexteih Ao,
ям ‘идейными борцами; которые ясно № fon
знавали, за что они борются. С бт „к
охотой и энтузназмом шли они в 6 8 р
свои идеалы и далеко превосхолили gah yp.)
стских солдат своей моральной и Hoes! py,
силой. ”