Иван ГУДОВ
—]З.{={=З={={[[[ /
КОНЕЦ МАРТЫНОВА
мгиат ЦЕ ВЛЕСМ готовится выпустить книг
из СССР opaewontocna Ивана Гулова «Годы и м
«@) под редакцией Льва Кассиля. Книга эта
А. ГУРВИЧ
Заметки о фестивале
У депутата Верховного (С5-
инуты» («Моя жизнь в-
является автобиографиче-
„ повестью одного из замечательнейших представ
ytd.
ителей социалистического
колхозных театров -
Несомненно, Карпенко-Карый писал свою
«Наймичку», очарованный «Грозой» Остров-
тественностью, она реальное, земное супцба
ство, & He абстрактный романтический
риучи комсомольцем, Иван Иванович Гудов работал
сишонии AM беспризорников и малолетвих panowsbymunened anes
пу. Колония эта находилась близ Москвы, У crannm Crom «Трудовой
„„ принадлежавшем убийпе Лермонтова хня, в имении,
— Мартын
метаемый ниже отрывок «Конец Март т
символ угнетенности. Но привязанность ее
к земной жизни недостаточно чувственна.
Драматизм, чувственность свойственны
зрелости. В глазах Харитины — Семенюк
ского. Другая среда, другие люди и их вза-
имоотношения, но судьба Харитины и в
особенности трагический конец ее недолгой
и непосильной жизни вызывают в памяти
ынова» входит в одиннадцатую В ближайшее время Госпитиздат выпустит сборн Катерину. детский испуг никогда. не сменяется жен-
в кииги Гудова. ` MARY, повестей крупнейшего азербайджанского А МХ Харитина — нищенка и окрота. Она ра- ской тревогой. Она вся открыта, ничего
kkk ‘ Кули-Заде (литературный псевдоним — Молла-Насреддин). Книга иллюстрирова- ботает наймичкой у корчмаря. Жизнь Ха- тайного, непонятного. Ее любовь к Панасу
\ колонии парень по прозванию в ‘ на концовками, выполненными художниками Н. Мухиным и Ф. Константиновым РИТИНЫ нельзя и назвать жизнью, но ей прозрачна, бесплотна, она лишена чувст-
jab pon? aay peat > Ну, — говорю, — Панихида Ива- хочется жить, цотому что она любит моло. венной силы, томления, дурмана. Ona
al exopenon». Upemre Of OBIN BO- вне дого, хорошего парня, батрака Панаса. 0б- проходит в спектакле призрачно. и поэто=
ig (ua рослый и сильный юноша.
‘yuma cede всех ребят и ечитался
qu атаманом всей колонии. Ему
‘ывластны «подкоренные», стояв-
mane семерок.
‚ (10 устроено тайное, подпольное
прмепие ребят в колонии.
(1 призшитным глазой вослтитал-
‘(iy pea себя безукоризненно, выцол-
Гы поручения, слушался воспитате-
‘а знал, что это по его прика-
‘ные семерки воруют и режут
“ци олеяла, сапоги, взламывают
va № посмотря на то, что ребята
ии 10 указанию своего корен-
„ито никогда ве выдавал. Каж-
Чому из себя. Николая боялись,
igs 7 met был тяжелый. Он раздобы-
met) boy © самогон и релко бы-
‚ным. п не скрывал от воспи-
wf 0 1 иго имеются нагая и
а № ить у Mero оружие днем,
зуывая Пунта всей колонии, было не-
sano, 8 ROTM он умел так прятать
mist Вещи, ЧТО обнаружить их не
АИ,
улиельно следил за Николаем и
ya stil вто, когда он собирался сам
„ть ин очень мерзкий проступок.
‚и мя лорожил своей репутацией;
УВИЛЬКО смутился.
—\ ты, СЫЩИК,
— упрекнул он
ii
„ пе думай, — ответил я ему, —
{ut гогха-то беспризорником и весь
«и знаю лучше некуда.
-fy, тогда давай по-блатному ету-
н итолорились е ним по-блатному.
му, № Пубани в. голодные годы, я
momymca eto «музыке».
и лия Коля стал считаться со
те улалось установить через
ные и простейшие основы поряд-
ii nom, Но нам пришлось пере-
п Ш много трудных дней. Всевоз-
пи поешествия то и дело потряса-
ми баз того неспокойную жизниъ.
ин произошла такая история.
azi xem, Уже убирали клевер.
om находился. в Москве. Воло-
Я музнховал в эти дни я.
у ще побежали ребята и © таин-
тым видом сообщили, что к коло-
ехала машина. Из нее, вышли
;— мулчина и женщина. Они огля-
п и отли за церковь на кладби-
une плорнены все Мартыновы.
‘Non спрятались в кустах и поползли
лиц приезжими. Оии слышали, как
\есказывал женщине: вот здесь
изн такой-то, здесь этот. Каждого
ит знал он по имени и отчеству.
№ пркви выпила, заковыляла к
вм б\бка-ключница, Вдруг стару-
\иловилась, ахнула, веплеснула ру-
игчу ве упала Мужчииа подбе-
ут №Й и. показал жестом, чтобы она
Пула, Старуха кинулась целовать У
ИУ.
Зныбищу шли другие наши ребята,
vane. Мужчина подошел к ним.
-Г ме, как будто, корова есть,
М и молочка достать?
uma, ничего не подозревая, pac-
ит, 910 заведующего нет, и обеща-
жить политруку, — мне. Но баб-
читала руками:
~ Dror, уходите!.. He говорите
и кема ко мие придирается. Ска-
11 — навела кого-нибудь.
Ta 6 уюм, я, не теряя ни минуты,
UE KIOGHHTe,
новна, сознавайся, кто у тебя сейчас был?
о перепугу она ине все рассказала.
acer что это приезжал один из
артыновых, бывший земский начальник.
ним была его сестра.
— А где они живут?
— Не знаю.
Я сообщил об этом происшествии куда
надо. Через несколько дней приезжали че-
кисты и обнаружили большую дыру в
стене. Вероятно, ночью Мартынов вынул
спрятанные деньги,
Происшествие это очень заинтересовало
ребят. к все ар меня:
— №10 это был? кто э -
я то такие Мар
Я рассказал им о Лермонтове. Я на-
шел в нашей библиотеке томик стихов
поэта, и самые отчаянные «подкоренные»
вместе со своим атаманом Колей пелый
час без единой драки, в небывалой ти-
шине слушали лермонтовские: «Бороди-
но», «Мцыри» и «Узника». Читал стихи
Я детям нескладно, спотыкаясь, но © чув-
ством, с выражением, как учили меня в
нашем сельском драмкружке, в Дебрях.
Потом я рассказал ребятам все, что я
слышал от нашего преподавателя о смертв
Лермонтова. Я сам имел тогда смутное
представление 0б этом, знал только, что
царь сослал на Кавказ великого поэта за
его вольные стихи, а-там дворянин Мар-
тынов убил Лермонтова на подстроенной
дуэли.
— А ему статью. дали какую-нибудь?
— спросил кто-то из ребят.
Кому?
— Ну, Мартынову. Этому, который за-
стрелил... Ничего ему/ за это не было?
Я как мог об’яснил, что парь был ло-
волен гибелью мятежного поэта. убийпа
остался безнаказанным, жил себе пребпо-
койно, умер в довольетве и похоронен в
имении, где сейчас наша колония.
Ребята молчали. Я не привык к та-
кой тишине у нас в колонии и с опа-
екой поглядывал на воспитанников. He
нравилась мне эта тишина. Воля взял УГ
меня из рук томик Лермонтова. Он задум-
чиво перелистывал страницы.
-«А вы, надменные потомки», — про-
читал он и вдруг векочил: «Ах, sapa-
зы, гады!.. это они и приезжали стенку
нам ковырять, «надменные потомки»!..»
— Ребята, — закричал Коля, — ка-
кого чорта тут у нас Мартынов разлежи-
вается себе!.. Не место ему тут лежать,
раз он Лермонтова кончил, холера!.. Айда
за мной,
(Я пыталея остановить разгоряченных
ребят. Но они, предводительствуемые Ко-
лей, бросились к фамильному склепу Мар-
TEIROBS,
Через несколько минут выволоченные
из склепа кости Мартынова, бесславного
убийцы поэта, были вздернуты на пихту.
Галки летали над деревом. Коля стоял
внизу и читал по книжке: :
Висит скелет полуистлевший,
Из глаз посыпалея песок...
Он пригрозил кулаком скелету:
— Ах, паразит, Лермонтова битьы!?.
— 9х, живым ты нам не попался. Мы
бы из тебя щепок накололи, — погля-
дывая наверх, ругались ребята. — Co-
бака! У. демон, Лермонтова застрелил!..
— Топить его в пруду! — скомандо-
Ban Roms.
Останки Мартынова сбросили на землю,
поволокли и утопили в пруду.
В пустом склепе поселился сам Коля, и
с этого дня там всегда спал. Он брал е
собой фонарь и читал на ночь Термон-
това...
С. НАГОРНЫЙ
‘любовь к родине и ненависть к врагам —
‚явлениях.
Б. ЕМЕЛЬЯНОВ
РОДНАЯ
Маленькая Нина говорит мне «по боль-
шому, большому секрету»:
— Очень обрадовался старый нали мед-
ведь.
— Какой медведь? — удивленно пере-
спрашиваю я,
— Какой? Тот, что был в Красной Ар-
мии, — говорит Нина. — Тебе надо сей-
час же написать всем нашим летчикам
и командирам, чтобы его’как-нибудь не
трогали, а сажали в самолет и везли в
Москву.
— Какой медведь? Ничего не понимаю.
— Он уже старый, и лысый, и седой, —
не слушая меня, продолжает Нина — и
он уже навоевался, и его надо пожалеть...
— Пожалей раньше меня, — говорю я
Нине, — я ничегошенько не понимаю, Я
тоже старый, и седой, и глупый.
— Медведь не глупый, — товорит Ни-
на строго. — А ты притворяешься, будто
забыл смелого вояку Мишку.
И я стазу вспомнил хорошую белорус-
скую детскую книгу, которую как-то чи-
тал Нине. Ее написал Михась Лыньков,;
& называется она так: «Про смелага воя-
ку Мишку и яго слауных товарышоу».
В который раз я дивлюсь ребячьему уму
и зоркой детской памяти. Семилетняя
Нина раньше меня вспомнила очень нуж-
ную сейчас, кажется, единственную в дет-
ской литературе книжку о советско-поль-
ской войне 1920 года, о Красной Армии в
Полесье, о прекрасной белорусской земле,
Несложен сюжет этой книги. Где-то в
Западной Белоруссии, в густом малинни-
ке живет с матерью маленький неловкий
медвежонок; Рядом — в лесу и в боло-
тах — дерется с польскими панами красно-
армейский полк. Три батальона в полку.
К первому приблудился козел бородатый,
во втором служит «собака звычайной по-
роды» — Жук, а в третий. попадает Миш-
ка. Они дружат с красноармейцами и
вместе с ними ведут боевую походную
жизнь. Славный вояка Мишка большой
сзорник, но весь полк, & вместе с полком
и юный читатель любят Мишку, велико-
го артиста и бойца.
Лыньков любовно показывает ребятам
добрых и хороших мишкиных друзей, лю-
дей Красной Армии. Да, их узнаешь сра-
зу — наших героев, любящих родину и
жизнь, одинаково чудесных в бою, в ве-
селье и радости.
Это — книга о счастливом, свободном
народе, об армии патриотов, в ней елово
боец по-горьковоки звучит гордо.
Белинский когда-то говорил:
«Давайте детям больше и больше созер-
цания общего, человеческого, мирового; но
преимущественно старайтесь знакомить их
с этим через родные и национальные яв-
ления. .„.общее является ‘только в част-
ном: кто не принадлежит своему отечест-
ву, тот ‘не принадлежит и человечеству».
Достоинство детской кнаги Лынькова
именно в том, что большую свою идею —
она раскрывает на мягких, полных юмо-
ра и теплоты, родных и близких ребятам
Двадцатый год. Идет война. Советский
народ защищает родину и революцию.
На ‘фронте «вояка Мишка» находит свое
место, своих друзей и своих врагов.
`Фабула книжки, сложна. Но это не ме-
‚‘шает ребятам’ свободно воспринимать про-
читанное. Наоборот, чем больше событий,
тем ‘интереснее.
Прекрасная армия у нйо в стране, ве-
селая, смелая, славная армия, и ее, как
7
CBET HE MEPKHET
‘pane Киплинга молодой художник,
“Gua зрение, переживает безмерную
1 венно в те, часы, когда в его ком-
Тижкякя голоса друзей, обсуждаю-
‘ets текущей жизни, планы но-
етествий и походов.
‘Sig, что если бы жизнь 00т8/0-
% кли бы она не дразнила обречен-
1 неподвижность героя романа, —
о бы легче. Он любит деятельную
3 венного лагеря, опасные походы,
№; пулями, суровые приключения
“atmo войны... Но он лишен всего
\ и жестокое в его судьбе то,
М эм жизнь продолжают существо-
* be него. И ему остается обдумать
Ч 1056 самоубийства. Кал. притово-
“И т казни тянет последнюю палиро-
\ Дик Хельдар смакует последнее
Чли, которое он изобрел для себя
ить.
7 пот» — печальная книта. Тра-
\мыара, человека, утратившето
“С жизнью, правдива и жестока. Эм
1 з подлинном смыеле, потому что
\7 Дельдара нет и не может быть.
Зи, что связЫЗало его с жизнью,
0 случаем, катастрофой оконча-
pa бесповоротно,
ЗВ мижит назвать десяток героев,
№ трагических, чем Хельдад, опи-
г Книгах, талантливых и даже ге-
=
мт,
ржа ли мы представить себе лю-
SOU ¢ жизнью нитями, неизме-
` №1 крепкими, несравнимо более
именными, чем те, которые соеди-
И анэнью Дика Хельдара? Людей не-
Этой стойкости, людей таких,
6a в силу могучих социально-
Мипческих условий срослась © СУДЬ-
Ча, народа, общества и никогда но
1 отинокой, из знабт поэтому И
ати? Знаем ли мы этих людей,
me уме вечно текущей жизни Ha-
‘Theryé. Николай Островский. Гоб-
\, 1939
ходят радость и исцеление своих душев-
ных ран? Z
Такие люди всегда были. Их одинокие
жизни предвещали будущий день челове-
чества. К счастью, таким людям принад-
лежит настоящий и завтрашний день. ©
Мы чтим память писателя Николая Oct-
ровского, в частности за то, что он в
своей книге изобразил главпого героя
современности — человека необычайной
жизненной могучих связей ©
жизнью. человека, которому нельзя УмМе-
реть, — ему уготована вечность, он —
к Островского «Как закалялась
сталь» имеет огромный успех, она расхо“
дится в миллионах экземпляров и пере-
ведень на десятки языков. Успех писате-
ля Островского должен бытБ об’яснен B
первую очередь современностью темы его
произведения. Жгучая актузльность этой
книги возникла не в таком-то квартале та-
кого-то года. Это актуальность эпохи.
Победа книги Островского помогает нам
оценить истинный смысл понятия «с0-
временная тема». Это понятие требует от
писателя проникновения в смысл време-
ни, умения найти в течении жизни такую
струю, которой не суждено иссякнуть.
По этой и по многим другим причинам
жизненная и собственно-писательская
судьба Николая Островского может очень
многому паучить писателя. С. Трегуб в
только что вышедшей книжке «Николай
Островский» совершенно правильно pac-
сматривает творчество Н. Островокого в
связи с проблемами ‚развития советской
т 0 ый место
: еделя
оны (С. Трегуб говорит:
«Выражая самые
яния людей, литературё все же была огра
ничена печальной правдой жизни.
„ Изображение
века в литературе
жественным отражением
вдохновляло
$
книги Островекого в.
чистые и светлые ча-
тратической судьбы чело-
было правдивым, худо-
действительности,
дание к угнетенному человечеству
a писателей на великие, остаз-
щиеся в веках произведения. Но сама идея
сострадания, подхваченная присяжными ад-
вокатами и утешителями человечества, ста-
ла источником мерзкой и гнуеной лжи. Из
слез, исторгнутых падением и гибелью
героев, эти. люди поспешно, как жадные
подрядчики, строили мосты в примирению
с действительностью. Слова о ‘сострадании
к «малым сим», к «меньшюй братии»,
тнусная поповско-философская проповедь
любви к «ближнему» и «дальнему» —
все красноречие либерально-реажционного
туманизмь было призвано для такого при-
мирительного и утешительного сочувствия
в страданиям человечества. Лживым о с3-
моутешением общество мотило уже повер-
женным героям. Трагедии сопутствовал
фарс, moka on He был разоблачен новой
общественной силой, выросшей в жгучей,
неистошимой ненависти к несчастью и го-
рю людей. Не платонически или ханжески
сочувствовать, & искоренять страдание,
засыпать и сравнять с землей его отрав-
ленные источники, ‹ проложить дорогу &
ношение этих людей «особого склада» Е
злу мира. Во главе этого ‘нового человече-
ства велед за» Марксом и Энгельсом стал
В. И. Ленин...
Все поколения лениноких борцов несут
в себе эту отличительную черту пролетар-
ского гуманизма. Отсюда рождается и но-
вое, небывалое отношение к собственному
страданию. Такое необычное для человека
лого отношение к поститшему em”
ай сумел показать Н. Островский
в «Как зажалялась сталь»,
Публицистическая работа С. Трегуба
написана © горячим и искренним волне-
нием, страстно, & местами и естествен*
Oh злостью по адресу иных «любителей
узящной словесности», «литературных чи-
новников и. окололитературных гуверван-
ток».
«Для ` многих профессиональных цени-
телей, — пишет Трегуб, — успех книги
Островского оказался загадочным, непонят-
ным, необ’яснимым. В угрюмом недоуме“
и Мишка и маленькие читатели книги,
чи наших ‘братьев, Как же кончить книгу?
счастью человечества — таково было от-
КНИГА
друга всего лучшего на земле, полюбили
Но тогда еще топтали родную, белоруе-
скую землю паны, еще истязали шляхти-
Что сделать героем? у
Лыньков избегает стандартной концов-
ки. Он не ‘сажает Мишку Ha цепь, не
отправляет в зоосад. Книга кончается так:
«Говорят, что еще живет он, хотя и по-
старел, и облысел, и поседел. Ходит мед-
ведь и поныне в польских лесах. Ходит
понурый, задумчивый и злой. Говорят, по-
старому ненавидит он всякие уланские
мундиры и не только уланские. Не любит
он всех, кто ходит, сверкая позументами
и медалями, по родной земле, и боятся
встречаться с ним пановья»,
Вот откуда взялась у девочки Нины
уверенность в мишкиной радости. Вот от-
куда ее боязнь — как бы не‘ обидели
славного вояку, нечаянно, по ошибке при-
няв его за «чужого медведя»,
Очень интересует ребят, что будет де-
лать дальше славный вояка. Пожалуй,
осталась еще сила в когтистых лапах,
должен как будто встретить Мишка ста-
рых своих боевых друзей, и придется М.
Лынькову дописывать книгу.
Но не только потому, что книга М.
Лынькова оказалась такой современной и
нужной, надо говорить о ней. Очень хорош
в ней пейзаж. На любви к родной приро-
де писатель раскрывает и любовь к род-
ной стране.
Лыньков всегда ведет своего маленького
читателя по густо населенным местам.
Сколько таинственных лесных уголков от-
крыл и показал ребятам писатель в од-
ной только вступительной главе. И ля-
тушку, и шмеля, и пчел, и коршуна, и
старого медведя, и стаи лесных и болот-
ных птиц. Все это растет, живет, дви-
жется.
А в: скольких наших детских книгах
потеряно ощущение природы, столь необ-
ходимое детям. В скольких наших кни-
тах земля ушла из-под ног героев, и хо-
дят они, словно по воздуху, не видя,
не тротая цветов и трав, покрывающих
землю! Очень хорошо. что в книгах Лынь-
кова люди крепко ступают по родной, от-
данной им навечно земле.
В Советской Белоруссии детские книж-
ки. Михася Лынькова давно стали’. люби-
мым чтением. детворы. Но вот. сейчас очи*
mena земля Западной. Белоруссии и. За-
падной Украины от остатков шляхетских
войск, открываются школы, и на родном
языке начинают учиться ребята...
*
Дверь снова открылась будто сама по
себе, девочка Нина протянула мне вна-
комую книжку, уже разрисованную раз-
выми и хорошими цветными карандаша-
ми. Славному вояке Мишке Нина приде-
лала красные ‘отромные усы, польским па-
нам перечеркнула морды, козла Бородато-
го выкрасила в зеленую краску, & всем
красноармейцам и командирам нарисовала
на груди по большому красному флату.
— Возьми, мне не жалко, — сказала
Нина. — Пошли туда, где * Munna.
i x’
Пришло “время серьезно подумать над
планами белорусского и украинского из-
дательств, Какую художественную литера-
туру в первую очередь, теперь же, ие-
медленно, надо дать освобожденному на-
роду Западной Белоруссии и Западной
Украины?
х ¥
нии стояли они перед литературным явле-
нием, опрокинувшим их шаткие построе-
ния. «Как закалялась сталь» не вмеща-
лась в их мертвое представление об ис-
кусстве. И когль жизнь подхватила TO,
чт они отвергли, они пытались найти
утешение в об’яснениях, выдавших с голо-
вой порочность их позиций. Литературные
свобы и чисто-писатели, для которых ис-
кусство — лишь полированная поверх-
ность, увидели в «Как закалялась сталь»
только увлекательную биографическую ан-
кету. Успех книги они пытались 06’яс-
нить интересом читателя к необычайной
личной судьбе автора.
Привыкигие ценить художественную ли-
тературу лишь по внешнему блеску, они
в книге Островского хронику жиз-
НИ 66 автора, а не волнующее, правдивое
повествование о жизни целого поколения.
Они были убеждены в том; что интерес в
ней быстро утаюнет и что в истории CO-
велской литературы книга не оставит ни-
какого следа.
Люди, мнящие себя хранителями квуль-
туры, полагали, что общенародное при-
знание Николая Островского талантливым
писателем оскорбительно для их эстетиче-
ского вкуса. Готовые похвалить зачима-
тельный сюжет романа, они высокомерно
и презрительно отзывалиеь © его художе-
ственных достоинствах». }
С этими мыслями нельзя не согласиться.
Важным дополнением к ним являются те
страницы книжки, которые посвящены
описанию литературной работы Островско-
го. Ни физические страдания, ни радость
тромкого успеха не ослабили суровой тре-
бовалельности Островского в каждой своей
строке. Вот его письмо к Шолохову: «Я
хочу прислать тебе рукопись первого тома
«Рожденных бурей», но только с одним
условием: чтобы ты прочел и сказал то,
что думаешь о сем сочинении. Только по-
9 ‚ — если не нравится, так я
крой!.. Знаешь, Миша, ищу честного т9-
варища, который бы покрыл прямо в лицо.
Нала братия, писатели, разучились гово-
рать по душам, & друзья боятся «оби-
деть». И это нехорошо. Хвалить — 97%
только портить человека. Даже крепкую
натуру можно сбить с пути истинного, за-
хваливая до бесчувотвия,
Настоящие друзья Должны
говорить
правду, как бы она ни была остра, и шие лого мира!
венна и в то же время закономерна, немы-
манутая и обесчещенная деревенским 60-
татеем Цокулем, Харитина теряет един-
ственное свое достояние — любовь Пана-
са. Искалеченная, не’ зная, как дальше
жить, она бросается в реку и гибнет.
Сюжет «Наймички» нё оригинален, он
типичен. Судьба Харитины противоестест-
слим и неизбежна. и в этом противоре-
чки заключена драматическая сила «Най-
мички». Вызывает удивление неожиданный
мелодраматический финал, которым автор
нарушает цельность социально-бытовой
лрамы. После самоубийства Харитины Цо-
куль к ужасу своему узнает, что поруган-
ная им девушка была его незаконной
дочерью. Таким образом, социально обус-
ловленные, а это значит весомые, содер-
жательные, ответственные отношения пе-
рекрываются случайным, произвольным
оботоятельством, которое в сознании героев
пьесы не могло иметь места и, следова-
тельно, ничто и никого не характеризует.
`Второй одесский колхозный театр не осво-
бодил пьесу от чужеродного и ненужного
ей финала, но поспешно вычеркнул мо-
нолог Цокуля, в котором тот, узнав, что
Харитина — его дочь, приходит в ужас
от содеянного. Цокуль — зверь, и вдруг
— раскаяние! Усомнившийся, кающийся
зверь! Нет ли здесь примирения с Цоку-
лем? Нет ли здесь «очеловечивания» зве-
ря?—насторожились одесские товарищи, И
решили: нет, раз ты кулак, мироед, так
будь же еще и кровосмесителем!
Монолог выкинули. В результате ошиб-
ка автора не снята, а. усилена. Зритель
уходит, и в мыслях его патологические яв-
ления ‘отодвигают социальные.
Эта неудачная купюра тём более уди-
вительна, что в целом «Наймичка», одив
из лучших спектаклей фестиваля, постав-
лена с большим тактом и целомудренной
строгостью. Здесь нет самого вкрадчивого
и опасного врага искусства—сантиментализ-
ма, на который так легко было сбиться
в пьесе о нищенке и сироте.
Харитина в исполнении артистки Е. Се-
менюк не взывает` к жалости зрителя и
нигде не расслабляет роли интонацией
самосожаления. О жестокой экоплоатации
ее корчмарем она рассказывает, как о са-
мом. обыденном и нормальном. Ей и в го-
лову не приходит мысль, что жизнь ее
могла бы быть иной. И это непонимание
несправедливости такой доли вызывает
06060е беспокойство за судьбу Харитины,
0с0бое сочувствие к ней зрителя.
Самая сильная сцена — последние ми-
нуты Харитины. Панас в ropecTHOM раз-
думье. В первый” раз наймичка, сирота
одна на берегу реки со своим непре-
одолимым горем. Артистка одна на сцене
со своим длительным монологом.
Это. трудно играть: нет партнеров, нет
смены. положений, события уже позади,
зритель уже знает, что Харитина пришла
к своей гибели. Пьеса; кончена, но остает-
ся самое главное, от чего многие драма-
турги увильнули бы: остается выразить
состояние души человека, находящегося
между жизнью и смертью.
Е. Семенюк сумела передать, и передать
по-своему, предемертную тоску Хари-
тины. Харитина томится, ропщет, но едва
слышно, как бы ‚завороженная смертью,
подвластная слабости своей, когда нет уже
сил, чтобы ужаснуться, чтобы выразить
страх. На ецене пели соловьи, ‘играли
блики на воде. Это было ‘сделано без-
искусно, примитивно, технически далеко не
совершенно, Ho и в звуках и в бликах,
казалось, мерцала уходящая от Харитины
жизнь, уходило тихое, спокойтюе утро, ко-
торое будет вечно повторяться.
В этой ецене была найдена гармония,
которая дает искусству жизнь. Прощанье
с жизнью, обреченность сильно давали
себя чувствовать, думалось о судьбе чело-
века. f
В даровании Семенюк лирическое нача-
ло живет и развивается за счет драмати-
ческого. Харитина подкупает простотой, ес-
сать надо болыне о недостатках, чем о хо-
рошем, —= за хорошее народ ругать не
будет». $
Десятки книг, изученных Островеким
перед тем, как он начал вать «Рож-
денных бурей», его конспекты и заметки
дают представление о великой преданностя
писателя своему долгу.
Многое из того, что рассказывает
С. Трегуб об Островоком, известно более
или менее широко. Но ценность его рабо-
ты не определяется числом новых фактов.
Собственно говоря, это книжка © новом
типе писателя, мысли о советской литера
туре и ее исторической миссии, блестяще
подтвержденные историей жизни и твор-
чества Н. Островского.
Таюим образом, Николай Островокий
продолжает жить не только как Павел
Корчагин, но и как писатель, являя собой
пример нового отношения художника к
действительности, нового понимания роля
искусства, Г ;
В книжке приведены строки из воспо-
иинаний человека, бывшего близким к
Островскому; видевшего его в часы ра-
боты: т
«— Чего вы хиуритесь, товарищ Rop-
чатин? Ведь написано же хорошо! —
спразпивала милая’ Галя, его первый «се-
кретарь».
— Нет, Галя, плохо.
..В безграничной ярости на жизнь, от-
нявшую у него глаза, ломал каранлалти,
& на прикушенных губах выступали кё-
пельки крови»:
Подвиг писателя Островского, его герои-
ческий труд и прекрасные книги — 9179
то, чем советокая литература должна гор-
длиться. Когда наше искусство изобразит
в книгах духовный мир людей, которые,
подобно Корчагину-—Островскому, способны
Ha Подвиг именио потому, что необычайно
крепко связаны в жизнью, когда наша ли-,
тература напишет о людях, которые гото-
вы бросить вызов смерти, ибо в душе дер-
жат сознание вечности своего дела “и на-
рода, — тоглё булут говорить, что писз-
тель кий был одним из тех, кто
начал эту великую работу.
Его глаза были закрыты много лет. Но
свет не погас для Николая Островского.
Он никогд» не померкнет, этот свет моло-
¥
TypcupeTeCtGs действительно обездоленной.
на
му даже трагический ее. конец больш@
трогает, чем потрясает.
‚ Слабо выраженное в образе Харитины
женское начало в известной мере ослаб-
ляет силу всей драмы. Мы увидели
убогую жизнь и гибель печальной, без-
ропотной, запуганной девушки. Еще тра“
тичнее была бы такая же судьба девуш-
ки, таящей в себе огромную жажду жиз-
ни, способной сильно любить и гибнущей
на пороге’ счастья.
*
Чтобы написать“о спектакле, надо воб-
становить его в памяти, как бы снов
увидеть его. «Егор Булычев» Пугачевского
колхозного театра, как целостная картина
жизни ‘определенного ‚ времени, в нашем.
воображении не возникает. В память вре-
зались отдельные сцены и две фигуры.
Резко и ‘талантливо очерчены характеры
Булычева и Шуры, живо запоминаются
эпизоды, в которых выражена экзотика
суеверия и мракобесия (трубач; знахарка,
блаженный). В’ этих сценах и лицах 00-
средоточена вся энергия и экспрессия
спектакля, в остальном вялого и невыра“
зительного.
Булычев и Шура (артисты Н. А. М&-
люгин и А. В. Кочеткова) в этом спектак-
ле действительно родственные натуры. В
Шуре течет горячая кровь Булычева. Она
— дочь своего отца и телом и душой. 06%
они некрасивы, причудливы, как-то не-
привычны для глаза, но вскоре чем-то н&-
чинает привлекать к себе и их внешность,
Значит, зритель уже душевно расположен
к “HEM.
Шура дика. Недовольство жизнью вы
ражается у нее в резких, агрессивных
вспышках. Она беспрерывно находится в
состоянии оппозиции ко всем и ко всему.
Внутренне напряженная, она сдерживает
тотовность в любую минуту броситься Ha
любого. И чем более она беспомощна, тем
более вызывающа и непримирима.
Такой образ Шуры дополнительно, так
сказать, наследственно, во втором поколее
нии, раскрывает трактовку образа Вулы-
чева. Булычев у Малюгина — цепкий,
озорной, несколько даже буйный человек.
Такой характер передан артистом ярко и
законченно, но в этой законченности не
только сильная, но и слабая сторона итры
Малюгина. В ней заключены оравнительно
узкие границы замысла. Малюгинский Бу-
лычев крепок умом, язвителен, но в нем
нет той глубокой мудрости и сложности
чувств, которые вложил в своего Булыче-
ва Горький. В образе Булычева передана
социальная обреченность, класса русских
капиталистов, конец целой эпохи, и Булы-
чев, вырвавштийся мыслью из замкнутого
круга представлений своего общества. не
только ощущает эту гибель больным, умт-
рающим сердцем, но и трезво осознает ее,
как бы видит ее со стороны. Широкая,
жизнелюбивая и жизнеспособная _ натура
Булычева надломлена. Умный Булычев
обогащен и в То же время ограблен опы-
том своей уродливо прожитой жизни. Это
накладывает отпечаток на его мысли и
чувства, на его манеру говорить, двигать-
ся, слушать. Философское раздумье, скеп-
тицизм, ирония, презрение к мелким, до
дна видимым людишкам и, наконец. не-
которая расслабленность, разбитость, выз-
ванная ‘не только физическими страдания-
ми, но и глубоким душевным социальным
кризисом, — все это образует сложность
состояния Булычева.
Неудовлетворенность. жизнью не приту-
пила у Булычева мучительного страха пе-
ред: смертью, и он ‘одинок. Одинок перед
лицом почти вплотную подошедшей смер-
ти, одинок в своей семье, среди этих
«других», которые оказались для него дей-
ствительно другими, чужими,
Здоровый, темпераментный Булычев У
темпераментного Малюгина не отятощен
своим прошлым, He измучен надвигаю-
щимся страшным концом.
Впрочем, запросы наши к исполнителям
роли Булычева могут быть бесконечны,
так как образ этот неисчерпаем. Да и
кроме того с достаточной полнотой его мо-
жет передать даже талантливый артист
лишь в ансамблевом спектакле.
Ведь именно для того, чтобы показатб
одиночество Булычева, его нужно
окружить людьми. Одиночество это —
в ето отношении к окружающим, а не В
отсутствии их, в отчужденности, а не в
изолированности. В спектакле же Пугачев-
ского театра одиноким был не столько Бу-
лычев, сколько актер. Не было партнеров,
Не было ансамбля.
С трудом и без пытливости вопоми-
наешБ образы жены Булычева Ксении,
Павлина, Меланьи Мы не видели Дости-
таевых, Звонцовых, хотя они и двигались „>
по сцене и, вероятно, добросовестно вы“
полняли все режиссерские поручения.
Бесследно исчезли Яков Лаптев, Тятин и
играющая значительную роль для понимё-
ния Булычева горничная Глафира.
Все эти люди вместе образуют Ty KOH-
кретную историческую среду, тот мир, от
которого мучительно и безнадежно оттал-
кивается Булычев. Нет этой среды и ней
широких исторических обобщений, остают-
ся характеры — сильные, озорные, строи-
тивые характеры Булычева и Шуры.
Малюгин и Кочеткова играли свои роли
вне живой атмосферы, как бы в безвоз-
душном пространстве, и все же огонь,
который они зажгли в этом спектакле, не
потухает.
1 В рее аесиеруааянси.
Народное творчество Западной Украи-
ны. Орнаментированное фаянсовов
блюдо
Литературная газета
№ 55
nes