Праздник
ие Олени из толетовских «Каз
у’ поорвые увидел веригины Вавказско- только организовывал
деть, оп не мог уже думать © чем- Город строижя — м
pit, и, возвращаясь все время к мыс- вдохновенный план от Son
Прах, TOK i ‘
a (IOMTARIAX декады армянского me- ¢ те р на т
Пиз ощущаешь чувство, несколько по- дились разноцветные к окнах громоз-
pie 18 то, что описано в «Казаках», туфа — розовое и on ee
jue развертывается многоцветное которого воздвигались з Я oa
pute, ie ek ae мелодии пе- полон шумов. ый
gf 1 ape MUINPYIOT воины, пляшут
этики, Но зритель, отдаваяеь этим впе- О ape ООО ВАКа
en Uy ene bosppamaetca к «Кармен», в Доме УЗЫ я epee
i И i vel.
9 хмель — 0 прошлом нафода, т ‘ae ны тары
и тагических судьбах, 0б изумительной лось имя Спендиарова, О ees
ити, © которой он пронес через все подлинным уважением. Как я $
иричхкте испытания свою простую и этот скромный человек и больш а а
aumcayo любовь к песне, стиху и 0р- ник не дожил до этих дней! И
ривнту,
‚ Ш 13 первом. епекталуле раскрылся hae eer, arene: i аи м
ly, К тоя Уже охватило это большой важности а
центиское» чувство, первом акте Ч создать. пример
цласт› М. Сарьян изобразил потураз- Зы rt he Я =)
‚ рилую пезнюю церковь. Эти налоло- но и живет в звуках сложной и Ты
у Орзщенные в щебень и прах ста- ской жизнью, недосталочно. одного “warm
GeO APMALCKMG строения составляли чия отличных музыкантов, нужно 6
вы похробпость армяпекого пейзажа. время, Хороший ‚ симфонический не
} (иблиютеках, хранившихся в армян- создается годами упорного о
om peat Удивляло обилие ри труда,
в юной истории — начиная с «Непо- Време аптих *
yt биографий славных полководцев» и Manes О р ties
утая бзыменными трудами о Чингис- немного. Or первых, еще сырых оперных
1488, спектакл и
]итаточно хоть немного познакомиться А в
‚фиштых Армении, чтобы понять этот ким качествам оркестра. Ero итра, чет-
ие к военному дету. Один из исто- кая, выверенная, гибкая и, я бы сказал
_ [0 лезпости, следуя воззрениям, кото- поэтическая (ибо есть оркестры, страда.
№ CUMTKOM напомивают политическую ющие прозаизмом своего звучания), за-
иль буржуазии ХХ века, писал о том, служивает высокой похвалы. То же са-
‚ № (яко преступление на чужой зем- мов следует сказать и о хоре. Надолго
в иажо радовать пас». Эти преступле- запомнится хор девушек во втором акте
и №1 чужой земле, кровавые и беспо- «Алмаст». © совершенно исключительным
вые, и составляют историю страны мастерством был исполнен хор & садеЙа
и, Армянские воины падали, защи- во втором действия «Апуш». Изумитель-
mit (200 страну и свой народ от «пре- нае по тонкой и своеобразной тембровой
пулиий из чужой земле», от полчищ окраске пение! Смело можно утверждать
_ Tnareraccapa m Александра’ Македон- что здесь есть чему поучиться лучшим
con, Лукулла и Тамерлана, or ассирий- музыкальным коллективам нашей страны.
ея римлян, монголов, турок, Исполнители «Алмаст» хорошо уло-
и, BUI ONY из осно рт творчества
hora прюевещенный царский админист- В — ры к
му Шопен по поручению Николая 1 ность, идущую не’ от сухости, не от пе-
_ маил полное описание Армении, он дантизма, & от бережного и любовного от-
‚ ты к тверхому выводу, что армян- ношения к музыкальному материалу.
1 парод обречен ma вырождение. В «Алмаст» прелстает перед слушателем
tie фтирном труде Шопен хололно, по- освобожденной от той преувеличенноети
‚ ничьи писал: «Природных жителей крикливости и позирования, которые все
ie надлежит считать упавшей на- еще так часто дают себя знать на опер-
» Well, ной сцене.
‚ (Шылежит. считать упавшей нацией»... В о и ясности общих линий, в
‚ (мыю ‘преступлений против нарола и отсутствии мелких театральных ухищре-
‚ полого гения было совершено пох при- ний, в чистоте общего тона сказывается
, утем этого булто бы научного вывода! не только хорошая музыкальная и сцени-
многие из тех поэтов, музыкантов, ческая культура. Ведь каждый из спек-
истов, с которыми мы знакомимся в таклей, которые привезли в Москву наши
п ии, успели слишком хорошо испы- гости, пропитан духом народного праздни-
\ъ на самих себе, как падизм претво- ка. И этот дух не терпит ничего мелкого,
и в политическую практику теорию вы- суетливого, лишнего или смутного.
изения народов. Думается, что и но одни зрители, но
(плетиям «преступлений ва чужой сами исполнители, творя на сцене, не-
Mo, столетиям войн, погромов и пре- вольно в своей душе по-«оленински» 9б-
“ORE революция противопоставила ращалотся к воспоминаниям о прошлом
у десятилетия свободного и творческого своего народа, и в этих воспоминаниях
’ ‘цествования. Народ, равнодушно зачис- черпают не скорбь, & величайшее чувст-
Имый в «упавший» и совсем не равно- во радости, которое, собственно говоря; и
{uo преследовавиийся B качестве является. подлинным лейтмотивом пока-
° Физщего», демонстрирует теперь перед запных нам спектаклей.
} BM часть своих духовных богатств, История в конечном счете
ike довелось побывать в ‘Ереване в основания для этой радости.
а- ТОТ самый rox, когда там оперный тезлр
дала, все
Грибоедов в Московском университете
Университетские годы А. С. Грибоедова
} итературе освещены чрезвычайно ску-
у, Почти никаких документов о пребы-
уни ого в Московском университете не
итранилось. Причина тому — московский
ухар 1812 г, в Orme которого погибло
Wit все имущество университета и ар-
Ш с интереснейшими материалами по
иории первого в нашей стране универ-
ета, и «личными делами» ero бывших
томцев»-студентов, в том числе Фонви-
и, Радищева, Н. И. Новикова, Жуков-
ur, Грибоедова,
Каждый сохранившийся документ счи-
тоя теперь большой редкостью. На-днях
чли найдены неизвестные до сих пор
терналы, относящиеся к студенческому
зриоду А. С. Грибоедова. Обнаружена
была случайно уцелевшая от пожара ру-
Мписная книга, в которую записывались
Мона получивших от ректора IHCb-
a позволение слушать профессорские
ЦИ»,
Эа книга начинается записями с 1сен-
“Opa 1810 г. Под 47 мы вотре-
WM собственноручную запись студента
i С, Грибоедова: «Александр Грибоедов
\уховского Университета Кандидат Сло-
ности», В следующем разделе этой
Инги, в списках студентов на 1811-12 год
под № 156 мы читаем снова: «Александр
Грибоедов», а в графе, где студенты впи-
сывали фамилии профессоров, лекции ко-
торых они желают слушать, Грибоедов
пишет: «Рейнгард, Стельцер, Шлецер, Сан-
дунов». В Московском университете Рейн-
гард читал философию, естественное и на-
родное право; Стельцер (вернее Штель-
цер) — энциклопедию всеобщую и энци-
клопедию права, римское право, ваконода-
тельства средних и новых веков; Шле-
цер — политэкономию; Сандунов — сис-
тему российского законодательства.
Среди других студентов в этой книге
мы встречаем записи: Никиты Всеволожс-
кого, друга А. С. Пушкина и основателя
общества «Зеленая лампа», и декабриста
Никиты Муравьева,
Любопытно, что вопреки традиционным
правилам писать в этой кните на латин-
ском языке, Грибоедов (и некоторые дру-
гие студенты) пишет по-русски, несмотря
на блестящее знание языков.
Этот интереснейший документ уцелел бт
пожара, будучи взят с некоторыми немно-
гими книгами и рукописями при’ эвакуа-
ции университета в 1812 году из Москвы
в Нижний-Новгород. *
/
ме
a <= © 9
В. СОРОКИН
ha SS S&S 5S 6.
Мариэтта ШАГИНЯН
1. щественного строя; при другом, лучшем,
строе его стремление жить хорошо, его
сильный характер и смелые, ловкие каче-
ства найдут себе настоящее применение,
и он сможет стать полезным. обществу. Но
дрянной человек творит зло бессмыспен-
но, из-за самого зла, он слабоволен и да-
же лишен чувотва личной‘ выгоды, борьбы
за себя, он выдумщик от пустоты, у него
психология паразита. И таким он останет-
ся при всех обстоятельствах. Этот анализ
разницы между дрянным. и дурным —
классический в нашей литературе — от-
крывает глаза на социальное происхожде-
ние характера и дает художнику ключ K
трактовке «отрицательного персонажа».
Кто же Алмаст, главная героиня драмы?
Как ее трактовать на сцене? Может быть,
это демоническая женщина с яркой во-
лей к действию и сознанием цели, в сво-
ем роде армянская лэди Макбет? Может
быть, ве таланты и характер рвутся Ha
широкую арену, ищут себе выхода из
женской половины феодального замка?
‘Тонко и беспощадно, — в раздвоенно-
АДуаст»—это счастливый образец под-
0, настоящей драматургии, ’ такой,
font нужна советскому искусству. А. А.
даров, захваченный острым драма-
‘SOM характеров и положений, отдал им
№ свой человеческий и музыкальный
Mt, On вложил в «Алмаст» больше, не-
1 даже сАм думал, — все, чем жил
чение тоды после переезда в ›Арме-
1, вое, что незримо и невесомо накап-
ль в нем от новых, необычайных
ских впечатлений, от нового чувства
t ‘tag от выросшей к себе требователь-
Liat
я Убндиаров не дожил до нашего време-
p а корни искусства обнажены и
0 “MCTBCH OCT между прошлым и насто-
` У видна отчетливо. Но в самой его
‘Ц! созданной на гениальном `туманя-
a McKoy тексте, валожены начала, неми-
я“ растущие вместе с советским зри-
№, ето: вкусом и опытом. «Алмаст» бу-
сколько лет. Тем более удивляешься выео-
‘такому
р 1 жить, она будет всегда говорить ©
7 Теменностью,
‚чем сила характеров «Алмаст»? У
мышевского в «Что делать?» есть 3а-
* ‘итльный анализ, который нужно бы
> ‘ить выучить всем нам, работникам
4 “Yeorka, Topopa об одной из’ своих геро-
% чуть было не продавшей собственную
№, Чернышевский, неожиданно для чи-
$ я, вдруг произносит ей хвалебноз
„‘®. Ты, — говорит ей Чернышевский,
` дурной человек, но не дрянной чело-
8 . It это значит? Дурной делает 310,
и а ему выгодно, и He станет дэлать
зря и ради самого зла; он сделан дур-
У отрицательными сторонами своего 0б-
сти, бессильном суеверий, внутренней пу-
стотё и незанятости, в лихорадочной бес-
цельности, — встает образ Алмаст, нари-
сованный Туманяном и оживленный В
звуках Спендиаровым, как тип, очень но-
вый в ‘литературе, но уже ставший нам
исторически очень знакомым, во всей ето
страшной внутренней опустошенности, И
мы знаем, что в блестящем анализе Чер-
нышевского этот тип пошел бы по руб-
рике неё «дурных», а «дрянных».
В ее предательстве ни читатель поэмы,
ни слушатель оперы, ни даже сами герои
не могут найти никакой ‘реальной мотиви-
ровки.
ДЕКАДА АРМЯНСКОГО ИСКУССТВА В МОСКВЕ. Сцена из пятого действия оперы «Лусабацин», («На рассвете»)
«Расскажи, Москва-красавица, про Je
ла, про беды позабытые, про поля, побе-
дами покрытые...»
Так начинается фильм.
Поляки угоняют скот, вырезают кре-
стьян, жгут деревни и села. Дым стелет-
ся над великим запустением и бедою.
Одичавшие пчелы роятся не в ульях —
в человеческих черепах.
Автор сценария В. Шкловский и ре
жиссеры В. Пудовкин и М, Доллер не
сгустили красок. Они построили фильм
kak хронику =— почти документально;
Так было. Разорение Русской земли по-
ляками было именно таким.
Сухие акты обследования пострадав-
ших районов отразили это в цифрах и
фактах. Это — сплошной мартиролог зе-
мель, откуда, казалось, навеки ушла
ЖИЗНЬ.
Олин из таких документов рисует раз-
гром Переславекого. уезда. Оказывается,
что Федоровская слободь была вся выж-
жена до кола. & крестьяне посеченых что
в селе Ильинском все крестьяне с жена-
ми и детьми перебиты; что из тринахца“
ти деревенв — восемь сожжены без
остатка, а в пяти деревнях осталось по
одной избе...
Пытаясь сломить народ, поляки его
истребляли. Они стремились лишить его
национальной независимости, подчинить и
унизить. Ответом на эт явился мощный
под’ем патриотического чувства, 0б’еди-
нивший народные массы для освобожде-
ния страны,
Одно важное обстоятельство имело
‘здесь решающее значение.
В начале ХУП века в Московском го-
_сударстве шла крестьянская война. Поль-
ская интервенция несла русским восстав-
шим крестьянам закабаление. Когда боя-
ре-изменники стоворились с королем Си-
гизмундом — один из пунктов этого до-
говора предрешал закрепощение крестьян.
Но сговор бояр е панами был по ло-
отоинству оценен народом. On отверг
польские предложения и не признал вро-
MOHHOTO московского правительства — так
называемой «семибоярщины». (Отдельные
области ветупали в сношения между со-
бою и об’являли: «a бояр нам не хотеть,
против бояр стоять нам всем заодно».
Вот почему Минин и Пожарский обра:
щались в^ своих грамотах в посадским,
«Апмаст»
‘Ты знала блеск, и счастье, и покой.
Ужель тебе той славы мало было?
Так почему ж своим ты изменила? —
говорит ей в драме Надир-шах. Или, но
русской пословице, — «от добра добра не
ищут». Тщеславие — вот единственный,
сколько-нибудь понятный реальный сти-
мул поступка Алмаст. «Прощенья мне
нет», — говорит она сама. Ни один голос
не поднимается в ее защиту. Страшная
сила последней страницы драмы как раз
в том, что Алмаст осуждают на смерть
даже не как человека, Ее бесцельный по’
ступок, ворвавигись в живую историче-
‘скую борьбу реальных сил и интересов
народных масс,—осуждает сам себя, 06-
нажает сам себя так убедительно, что
существу, как Алмаст, просто
нельзя дать жить.
‚ Создать образ Алмаст на сцене таким,
каким он встает из текста, без всякой внут-
‘ренней попытки чем-то оправдать или
приукрасить этот образ, — для оперной
актрисы необычайно трудно; здесь нужны
тоды поисков, материал для сравнительной
оценки, установление традиций, критика,
дискуссия, что, конечно, придет со време-
нем. Важно для нас, что театр в «‹Ал-
маст» получил богатейший драматургиче-
ский материал, над которым нельзя He
задуматься при постановке.
Как же решил задачу Армянский госу-
дарственный театр? Не углубляя Алмаст
игрой актрисы, он дал тем не менее яр-
кую ее характеристику в противопостав-
лении ее линии (и В постоянном сцени-
ческом одиночестве этой линии) — всему
остальному действию. Живет хор, живут
коллектив воинов, Гаянэ и Рубэн, живет
к холопам и крестьянам, к мордве, «чере-
мисам», чувашам, татарам.
Стихия крестьянской войны влилась в
русло всенародного национально-освободи-
тельного движения, и демократические
элементы сыграли в нем главную роль...
Герой фильма — народ, герой, безза-
ветно любящий свою родину, страдаю-
щий, борющийся и побеждающий. И, как
олицетворение этих качеств, вполне исто-
ричен придуманный персонаж —— кабаль-
ный человек Роман.
Роман —- беглый; он — сбежавшая
собственность стольника Орлова; его быв-
ший владелец принадлежит к категории
«перелетов» — тех предателей, что в по-
гоне за «жалованьем», т. ©. за поместья-
ми и крепостными, переметывалиеь из
одного лагеря в другой «по пять и по де-
сять раз». . \
Пути беглого холопа, ставшего празой
рукой Пожарского, и стольника-изменника
скрещиваются. В центральном месте филь-
ма происходит встреча классовых врагов:
Пойманный ополченцами стольник вы-
лезает из стотгь сена. — «Ато такие? !»›—
«Свои... русские» — многозначительно
говорит Роман, обнажает саблю и бьется
за» свою обиду, за обиду народа и госу“
дарства. Он слишком прав и не может не
победить...
Многое в фильме построено на, докумен-
те и потому особенно ценно. № таким
удачным находкам падо отнести кадры,
где отряду иноземцев-наемников отказы-
вают в приеме на службу. Впрочем, исто-
рический источник излатает дело несколь-
ко иначе и, надо сказать, с. большей
остротой.
Этот замечательный эпизод из истории
ополчения 1612 года чрезвычайно xapaK-
терен как яркий пример проявления рус-
ской национальной гордости.
А было это так.
В русский лагерь прибыл иноземный
посол по имени Яков Шоу и привез гра-
моту от группы «заморских» военных спе-
циалистов — просьбу принять их в иду-
щие освобождать Москву войска.
Предложение было отнюдь не бескоры-
стным; «ратные иноземные люди» отЕро-
венно писали: :
«0 TOM нам ответ. учините по нынеш-
ней летней дороге, чтоб можно было
притти корабельным ходом, чтоб нынеш-
в постоянном сопровождении хора терой
Татул, все они борются и творят исто-
рию ради ясных, понятных, общих целей,
и безмерно одинока Алмаст, нет ни одной
любовной сцены ее даже с мужем, — и
даже там, где напрашивается дуэт, его
не возникает («Как ночь тиха, умолкли
тромы гроз...»). Только в одном месте иг-
ра Татевик Сазандарян (очень талантливой
актрисы) неожиданно дает зрителю полный
облик Алмаст — в армянском танце рук.
Женский‘ армянский танец, тде все время
выразительно играют ладонь, кисть и
пальцы, когда его пляшут в народе, имеет
в себе что-то глубоко целомудренное и
вастенчивое. Рука говорит, потому что
тлаза опущены, рука говорит рабочим, ми-
лым жестом, как бы все время связанным
со спутником, приглашающим и отстраняю-
щим его, ведущим его за собой в танце.
У Сазандарян немая, изысканная, изги-
бающаяся жестикуляция, которая не ве-
дет, не просит, He устанавливает связи,
Она уничтожила, если можно так выра-
зиться, народную солидарность этого тан-
ца, в пустоте изгибаются одни ее руки.
Беспокойный образ, созданный Сазанда-
рян, вапоминается, и хотелось бы, чтобы
актриса поработала над ним еще и еще,
О постановке в целом, о мастерских де-
корациях Сарьяна писалось уже очень
много, и не стоит повторяться. Сарьян дал
монументальную армянскую архитектуруи
орнамент, отведя природе очень мало ме-
ста; повидимому, над работой его довлели.
сбраз крепости Тмкаберт и желание дать
зрителю представление об армянском зод-
честве. Не покориться ему нельзя — де-
корации прекрасны, хотелось бы только
видеть эти каменные интерьеры, хоть ‹од-
нажды несколько более разомкнутыми для
неба и нагорий, потому что основное виз-
чатление даже от четвертого акта — чув-
ство камня. Но о чем пришлось пожа-
леть особенно, это о том, что театр He
привез для декады чудесного театрально-
то занавеса работы Сарьяна, тепло и ярко
ooo
Гак было
О фильме «Минин и Пожарский»
Фото Р. Бенарио.
Борис СКОРБИН -
CGepoue
Нет, ни за что, <
никогда не забуду,
все, что увидел
в походах, в борьбе.
... Сердце —
комок кровеносных сосудов,
какая великая сила
в тебе!
Первую радость
любви беспредельной,
которой полна
и горда молодежь,
Гневную ненависть,
боль оскорбленья —
TH BCe сохраняешь.
Ты все бережешь.
Под жесткой шинелью,
в боях и походах, /
На всех перепутьях, >
rye буйствовал враг,
Несли мы
любовь К трудовому народу,
Й ненависть к пану
несли мы в сердцах.
..Ганки прошли. Пронеслись батареи.
Зная, что это — начало конца,
Блестя галунами,
тлумясь и зверея,
Паны у крестьян
вырезали сердца.
Кололи петыками,
топтали упавших,
Ломая запястья,
кровавя висок...
И падали навзничь.
товарищи наши,
Руки свои
протянув на восток.
С востока мы шли
сокрушающей силой.
Паны перестали
оружьем бряцать...
Люди навстречу
цветы выносили,
нее лето У нас даром не пропало, надею-
чись на вас».
И «выборные от всей земли»—Минин,
князь Дмитрий Пожарский — и все рус-
ские воеводы отпустили посла, вручив ему
(приблизительно) такой ответ:
«Наемные люди других государств ны-
не не надобны, Пока, Московское государ-
ство было в розни — были опасны для
него поляки. А ныне все Московское го
сударство учинилось в соединеньи и про-
тив польских людей стало единомышлен-
но. Надеемся мы оборониться от поляков
сами — без наемных иноземцев. А им
бы в Московское государство не ходить и
себе своим приходом убытков HO
ЧИНИТЬ...»
Любопытная деталь: в этом же доку-
менте сказано о Пожарском, что он из-
бран народом «за дородство и з& храб-
рость»; но слова эти зачеркнуты и вме-
сто них написано: «за разум и за прав-
ду». «Дородство» в данном случае озна“
чало родовитость и не имело существен-
ного значения. Храбрость же была на-
столько общеизвестна, что о ней не стои-
ло 06060 говорить.
Ее проявили на деле вожди ополчения
и русский народ в боях с поляками пол
Москвою.
Автор сценария и постановщик пока-
зали батальные эпизоды очень добротно, с
тщательной разработкой деталей и под-
линным мастерством.
Отдельные кадры великолепны.
Своеобразные запоминающиеся образы
созданы актерами: Чирковым (Роман), Го-
рюновым (гетман Ходкевич) и Свердли-
ным (стольник Орлов).
Массовая сцена в Нижнем не вполне
удачна: нижегородские купцы слишком
толсты и бородаты; они изображены не
очень всерьез,
Тюди
свои раскрывали сердца.
Скоро чудесной
предутренней ранью
Наполнены счастьем,
° Но в общем кинокаргина «Минин и 6в0бо
d дным от пут,
Пожарский» реалистична; бутафория Bip Народному (первому, братья!)
ней сравнительно мало ощутима. И это собранью
приближает к зрителю фильм. Любовь,
Oxmo из главных его достоинств это —
новизна в трактовке темы. Героическая
страница русской истории прочитана зано-
во; изгнание польских интервентов пока-
зано как самоотверженный подвиг народ
ной массы и одновременно каж заключи-
тельный этап первой в России врестьян-
ской войны.
ГЕОРГИЙ ШТОРМ
благодарность они принесут,
Желания строить,
творить и бороться
И славить того,
кто на счастье живет,
..В труди у народа великого
бъется
бесемертное сердце —
бессмертен народ.
дающего почувствовать современную Ар-
мению. y
Из чисто режиссерских находок — хо-
рошо `ритмическое прохождение, по час-
тям, персидских войск в знаменитом мар-
е. Маленькими группами воинов вместе
с музыкой дается нарастающее чувство
массы.
Публика очень тепло принимает пляску
мужчин в третьем акте. Между тем имен-
но в этой пляске балетмейстер Арбатов
(хорошо и с соблюдением максимума на-
родности поставивший пляску женщин)
отошел, к сожалению, слишком сильно от
народного танца и крепко его балетизиро-
вал. Синие костюмы мужчин тоже очень
далеки от’ народных. В сцене петушино-
то боя есть что-то от «Золотого петушка»
в облике второго петуха, и вся сцена но-
сит чересчур стилизованный характер, в
ней гораздо меньше крепкого народного
юмора, чем могло бы и должно быть. Вот
те немногие замечания, которые хочется по
поводу постановки сделать, если быть уж
очень придирчивым. +
II.
О музыке «Алмаст» нужно говорить от-
дельно. Это — своеобразная энциклопедия
восточного мелоса в филигранной европей-
ской оправе. И для молодой армянской
оперы, для новых композиторов она будет
вающей ее Гаяна. И это было бы одной
из тех оперных традиций (петь среди спя-
щих, не будя их), которые и привели к
существованию оперных «вампук». Но му-
зыка, тут тихо переходящая в симфонию,
передает слушателю тревожную тему из-
мены, а действие разыгрывается безмолв-
но, как пантомима, и после шумного и ве-
селого акта (хор, пляска) именно эта ти-
шина, лишенная голоса, и производит
особенно сильное действие на зрителя,
Гольденвейзер неправ, говоря, что здесь
недостает голоса. Наоборот, этот новый
сценический прием будет, без сомнения,
подхвачен и использован будущими совет.
скими операми в местах наибольшей, тра-
гической напряженности действия. \
И еще на одну деталь хочется обратитв
внимание молодых музыкантов. В опере
персидский марш звучит второй раз, но
при другой обстановке. В первом действии
персидский марш победно и радостно со-
провождает выход персидских войск на
штурм крепости. Слушатель, вместе с вой-
ском на сцене, слышит ето заразитель-
ным, прозрачно-бодрым, поднимающим.
И вот в конце третьего акта, при по-
мощи предательства Алмаст, то же вой-
ско и с тем же маршем входит в захва-
ченную крепость, где пробудившиеся 06-
манутые армянские воины, взятые вряс-
плох, начинают отчаянно защищаться. Ка-
еще долго служить неисчерпаемым источ-
ником. Скажу только несколько слов 0
двух моментах, не подмеченных критикой
или неправильно оцененных ею (Гольден-
вейзер). Как новшество, Спендиаров ввел
в оперу пантомиму и ввел ее не встав-
ным эпизодом, а по ходу действия,
в самую напряженную минуту действия.
Когда Алмаст начинает свое предательство
— крадется ночью, среди васнувших в
беспамятстве воинов, на миг задержав-
шись взглядом на освещенном лице мужа,
с факелом и орудием предательского сиг-
нала — в руках, она, конечно, могла бы
спеть арию или даже дуэт с останавли-
a
залось бы, марш должен звучать попреж-
нему. Но его’ слушают побежденные и
он воспринимается ими, а вместе с ними
и в зале, уже не как победный марш, a
как нежеланное, трагическое; вражеское
нашествие. Та же знакомая мелодия, в
том же ритме — звучит совсем другою —
мрачной, разлаженной оркестровой кра-
ской, — так изумительно владеет Спенди-
&ров тайною тембра.
ей
Литературная газета
№ 59
Le
5