работе, видоизменяя и углубляя первоначальные замыслы, дополняя их новыми вариантами, долбя холодный камень с упорством тоскующей неудовлетворенности. В этих возвратах наших мастеров к одному и тому же портрету сказывается не только неослабевающий интерес к величайшему современнику, но и наглядно обнаруживается вся условность, вся приблизительность добытых полурешений „коварно11 ускользающего образа. Уловить и закрепить в камне этот образ наши ма
стера пытались разнообразным подходом. Чаще всего мы встречаем
попытку дать портрет с установкой задания на фотографическое сходство, на тщательно-реалистическое воспроизведение натуры. Это—преимущественно портреты-протоколы, портреты документального подражания. В большинстве случаев здесь нет притязаний на
осложнение портрета идейно-углубленной трактовкой личности, на освещение и вскрытие ее глубокой нравственной либо исторической сущности. Такой портретно-протоколь
ный подход обнаруживают работы Н. Андреева, С. Меркурова, И. Менделевича и некоторые другие. Эти портреты-протоколы (по замыслу) да
ли отражение живого Ильича в той тщательной манере регистрации, ко
торая свойственна протоколам вооб
ще: в них всегда есть большая или меньшая сухость бесстрастного фи
ксирования и большая или меньшая степень „соответствия действительности . Здесь тщательность воспроизведения всех документальных данных способна в такой же мере извра
тить перспективу подлинной жизни, как и „вольное обращение с дета
лями. В этом смысле весьма харак
терны бюсты работы С. Меркурова и работы ленинградца Харламова, как два антипода протокольной установки на сходство. Весьма распро
страненный бюст работы Меркурова внушает мысль, что этот опытный мастер не устоял перед соблазном взять за подлинную основу портрет
ного сходства такой бесспорный, „нелгущий документ, как посмертная маска Ильича. Возможно, что в этой голове соблюдена максимальная анатомическая точность, но показатель
но, что эта точность словно скосила живое лицо портрета—остался лик, потухший и покойно-скорбный, на котором страдание болезни заост
рило кости и смяло телесный покров. Таким усталым и замиренно-тихим, возможно, Ленин был в последние недели перед смертью.
Фигура работы И. Менделевича.