Ответ направо—запрос налево. (По поводу статьи т. Пельше).
О. Бескин
В предыдущем номере «Советского Искусства» т. Пельше поместил статью со скромным подзаголовком «Примечание к статьям т. Арватова и т. Чужака».
Если учесть то обстоятельство, что статья эта занимает немногонемало, а десять страниц и пытается разрешить энное количество вопросов,— будет правильно рассматривать ее, как вылазку против Лефа, против левых течений в нашем искусстве вообще.
Что пришло время поговорить о том, что такое Леф к нынешнему дню— спору нет; что многое в вину Лефу должно быть поставлено—тоже спорить не будем, но что критика Лефа должна быть серьезна и обоснована, а глав
ное—не должна являться знаменем для объединения всего консервативного фронта искусств, всей художественной реакции—это тоже должно быть ясно. Критика Лефа может быть ценна только при применении строгого диалекти
ческого метода, орудующего прежде всего во времени и пространстве. Вот
этого недостает в статье т. Пельше. Нагромождение же терминов и обвинений не проясняет, а затемняет вопрос.
Откладывая некоторые выводы о Лефе к концу настоящей статьи, постараемся разобраться в утверждениях и доказательствах т. Пельше.
О футуризме.
Тов. Пельше, утверждая (совершенно справедливо), что буржуазные художники являются своего рода борцами за буржуазный капиталистический порядок, говорит:
„Даже западно-европейские футуристы, во главе со своим фашистским вождем и родоначальником всех футуристов—Маринетти, которых наши левые, ва исключением тов. Чужака, считают революционерами,—даже этого толка художники являются борцами, и какими еще—особенно сознательными и упорными“.
В этом надо разобраться. Здесь т. Пельше старается, дипломатически облаяв контр-революцией футуризм в целом, дискредитировать и Леф в целом.
Первое поло же ни е—футуризм родоначальник Лефа.
Правильно. С этим никто не спорит. Это правильно и закономерно.- Футуризм был школой, отразившей наибольшее напряжение капитализма, поставившей в центре своего творчества большой город и воспевавшей его. В этом смысле, если исходить из рассуждения закономерного исторического наследования, очень хорошо, что Леф наследовал индустриальный, городской футуризм, а не какую-нибудь предшествовавшую школу. В последнем случае Леф оказался бы в свое время эпигоном, последышем. Для того, чтобы быть
прогрессивным течением, надо наследовать последнюю школу, чтобы, вобрав все ее достижения, диалектически оттолкнуться от нее и итти дальше. Ведь по экономической линии отправляемся мы в своем строительстве от треста, комбината, банка, чтобы, преодолевая их, строить социализм. Если бы мы по экономической линии строились, отправляясь, предположим, от артели (в области искусства это равносильно передвижничеству, символизму и пр.), то мы были бы не коммунистами, а эс-эрами.
Второе положение—футуризм считают революционным. Здесь надо к т. Пельше сделать маленькую поправку относительно времени: считали, а не считают. Пусть т. Пельше персонально укажет, кто из дея
телей искусств считает футуризм революционным в настоящее время. Вместе с т. Пельше готов посрамлять такую крамолу.
О. Бескин
В предыдущем номере «Советского Искусства» т. Пельше поместил статью со скромным подзаголовком «Примечание к статьям т. Арватова и т. Чужака».
Если учесть то обстоятельство, что статья эта занимает немногонемало, а десять страниц и пытается разрешить энное количество вопросов,— будет правильно рассматривать ее, как вылазку против Лефа, против левых течений в нашем искусстве вообще.
Что пришло время поговорить о том, что такое Леф к нынешнему дню— спору нет; что многое в вину Лефу должно быть поставлено—тоже спорить не будем, но что критика Лефа должна быть серьезна и обоснована, а глав
ное—не должна являться знаменем для объединения всего консервативного фронта искусств, всей художественной реакции—это тоже должно быть ясно. Критика Лефа может быть ценна только при применении строгого диалекти
ческого метода, орудующего прежде всего во времени и пространстве. Вот
этого недостает в статье т. Пельше. Нагромождение же терминов и обвинений не проясняет, а затемняет вопрос.
Откладывая некоторые выводы о Лефе к концу настоящей статьи, постараемся разобраться в утверждениях и доказательствах т. Пельше.
О футуризме.
Тов. Пельше, утверждая (совершенно справедливо), что буржуазные художники являются своего рода борцами за буржуазный капиталистический порядок, говорит:
„Даже западно-европейские футуристы, во главе со своим фашистским вождем и родоначальником всех футуристов—Маринетти, которых наши левые, ва исключением тов. Чужака, считают революционерами,—даже этого толка художники являются борцами, и какими еще—особенно сознательными и упорными“.
В этом надо разобраться. Здесь т. Пельше старается, дипломатически облаяв контр-революцией футуризм в целом, дискредитировать и Леф в целом.
Первое поло же ни е—футуризм родоначальник Лефа.
Правильно. С этим никто не спорит. Это правильно и закономерно.- Футуризм был школой, отразившей наибольшее напряжение капитализма, поставившей в центре своего творчества большой город и воспевавшей его. В этом смысле, если исходить из рассуждения закономерного исторического наследования, очень хорошо, что Леф наследовал индустриальный, городской футуризм, а не какую-нибудь предшествовавшую школу. В последнем случае Леф оказался бы в свое время эпигоном, последышем. Для того, чтобы быть
прогрессивным течением, надо наследовать последнюю школу, чтобы, вобрав все ее достижения, диалектически оттолкнуться от нее и итти дальше. Ведь по экономической линии отправляемся мы в своем строительстве от треста, комбината, банка, чтобы, преодолевая их, строить социализм. Если бы мы по экономической линии строились, отправляясь, предположим, от артели (в области искусства это равносильно передвижничеству, символизму и пр.), то мы были бы не коммунистами, а эс-эрами.
Второе положение—футуризм считают революционным. Здесь надо к т. Пельше сделать маленькую поправку относительно времени: считали, а не считают. Пусть т. Пельше персонально укажет, кто из дея
телей искусств считает футуризм революционным в настоящее время. Вместе с т. Пельше готов посрамлять такую крамолу.