СУББОТА, 5 СЕНТЯБРЯ 1942 г. № 209 (7895)   

ИЗВЕСТИЯ СОВЕТОВ ДЕПУТАТОВ ТРУДЯЩИХСЯ СССР Ванда ВАСИЛЕВСКАЯ

Pг

Повесть

беспожощным, детскимгелосом, который прозвучал в ушах Чечорихи, как голос младшенькой Нины. Она сыягчилась. Ну, тихо, тихо… Ничего ведь еща неизвестно… Малала в своем уплу горыюо ушыбну- лась во тъму, Известно, отлично известно, Никакой надежды на смерть - нет. У меня там трое меллозги осталось, что там теперь с ними… ая не плачу, сказала Чечориха. Ве вдруг окватила неудержимая тоска по дотям. Хоть бы на минуту увидеть! Что-то они делают, что с ними? Взяла их Малючиха к себе, или нет? А может, они остались одни в избе и боятся, боятся надвигающейся ночи, боятся шагов на улице, боятся, как стали бояться всего с первого дня, когда при- шли пемцы и вышвырпули их из дому. - Вон! - орал высокий фельдфебель и ударил ее прикладом, когда она было стала собирать кой-какие тряпки, чтобы дети не замерзли. - Вон! - повторил он, и дети, как ошпаренные, выскочили   из дому, в одной рубашонке, на мороз, на спет. Потом немцам изба не топравилась, они перебрались в другую, можно было вернуться, снова жить дома. Надо было только вычистить сени, Немцам, видно, не хотелось выходить на мороз, и они нагадили в сенях, у самоге порога. Им не мешало, что по всему этому прихо- дится ходить в комнату, что в избе бу- дет вонь, Опка с омерзением собирала не- мецкое дерьмо и подозрительно обыски- вала избу, не натадили ли они и там. Тогда она думала, что они делали это на- зло, понидая непонравившийся дом. Но потом, когда они побыли в деревне, ока- залось, что они воюду так делают, что им

тому назад она была с Иваном. Та же ком- ната и та же кровать. Но теперь по ком- нате летал пух из разорванной подушки, на полу была рассыпана солома, упал с окна горшок с китайской розой, черепки трещали под сапогами немцев. Она не хо- тела, не могла об этом думать. И все же думалось, упорно, назойливо, без минуты передышки. Трое. И опять лица, рыжая щетина небритых нодбородков, хохот, окрики и железные клещи омерзительных рук на ее теле, на вывернутых руках, раздираемых силой ногах. Потом стук за- хлоннувшейся за ними двери и седой клуб ворвавшегося пара. А дальше - дальше уже только ужасающая нестерпимая мука. И эти, еще более нестернимые, последние десять дней, когда с утра до вечера и все бессонные ночи она прислушивалась к собственному телу и считала, считала до сумасшествия, и с каждым днем при- бавлялся еще день, и вот их было уже десять. Да, люди в деревне гибли, пропадали. Висел в петле Левонюк, Олена, беремен- ная Олена мучилась в сарае в немецких руках, Но никто, никто, кроме нее, не но- сил в себе немецкое семя. Никто из них, гибнущих, истязуемых, не носил врага в собственном теле. В другом углу детским голосом тихо всхлипывала Ольга Паланчук. внезалная злоба, непонятная ненависть вдруг охватила Малашу. Чего она, дура, плачет? Какие у нее причины плакать? Ее-то ведь немцы не изнасиловали, она не пережила самого страшного, что мож- но пережить. Чего она боится? Что их убьют, повесят, расстреляют? Малаша не верила, что это может случиться. Это бы- ло бы слишком хорошю, слишком счаст- ливо попибнуть от руки врага. Нет, онз в это не верила. Подержат под арестом, может быть, выдумают еще что-нибудь ужасное, гораздо ужаснее, чем смерть, но смерти не будет, никогда ничто хорошее не приходит из немешких рук, не бы- вает, чтобы счастье приходило из немец- ких рук. А смерть это было бы счастье. Она все слушала, слушала. Бровь бьет молоточками в висках, в запястье. Она положила руку на живот.Кровь билась маленьким молоточком итамНевырази- мое отвращение собственному телу. Это уже не ее тело, это гнездо фрица, кото- рого еще нет, который еще не суще- ствует и все-таки существует. Если онз ест, это не она ест, это жрет фриц, жрет, чтобы расти, чтобы развиваться,чтобы припечатать ее несчастье. Если она спит, то сон подкрепляет не ее, нет, это отды- хает фриц. Она не могла думать о нем: ребенок. Ребенок - это ребенок Олены, криюи которой минутами слышны были даже здесь, в наглухо запертой избе из толстых бревен. Ребенок - это был тот неведомый мальчик, которого застрелили ночью, это трое детей Чечорихи и дети Малюков, и все дети, которые рождались и росли в деревне и которым приход нем- цев грозил смертью. Это были дети. Матери рожали детей, светловолосых и темново- лосых, светлоглазых и темноглазых, пла- чущих, смеющихся, воркующих в своих колыбелях птичьим щебетом. Матери за- чинали детей, носили их, рожали, корми- ли. Но то, что она носит и будет носить, то, что она родит, это не ребенок Вод- чий щенок, фриц. И этого уже никогда не переделаешь с ужасом осозчала она Если он умрет а она вель заду- шит его собственными руками, - әто все равно не поможет. Все равно навеки оста- нется память о том, что она носила фри- ца, собственной кровью кормила. фрица, Ведь все, все знали. Все жалели ео, проклинали немцев, говорили о дне, когда за все будет оомщено. Можно за все ото- мстить, - и за Пащука, и за Левонюка, и за Олену, и за сожженные избы иумер- ших детей, но за нее, - думалось Мала- ше, - никто и никогда не отомстит. Про- пало. Ей вспомнилось адно лете, солнечное, пветущее, ароматное. Ночи, от росы, высокая по пюяс трава, сеноко- над рекой, ночлеги в шалашах, средн зашаха, сена сверкания звезд короткие шальные поци. От тех поцелуев не ро- дился ребенок. Сладкие, ралостные ночи, шопют из губ в губы, вкус крови на зу- бах, трепет счастливого сердца - все прошло без следа, будте ничего и не было. А ведь их было много, этих ночей, весь сенокос. И она отдавалась тому че- ловеку с бурной, шальной любовью, хотя потом ничего из этого не вышло и они разошлись без обиды и гнева. А теперь был только один момент, од- ни ужасающие полчаса, и вот эти пол- часа должны дать плод, стать в ее жиз- ни гниющей раной, из которой вечно со- чится смердящий гной. И потом, когда она вышла замуж за Ивана, - правда, это было короткое за- мужество, но все же были ведь ечастли- вые ночи, и звезды смотрели сквозь ще- ли сарая, и июньская ночь пахла теп- лым летом. Все это было же, было, пре- жде чем он ушел в арию, иожепотом ничего. А вот теперь достаточно было этого да- вящего, как кошмар, получаса, чтобы все сразу переменилось. Пока еще никто не зпает, пока ще ничего не заметно. Не пройдут дни, и ее несчастье предстанет перед всеми глазами, словно того было мало, словно мало, что на ней выжжена печать несмываемого позора. Нет, надо еще носить в себе притта, в можать фрица. Кто ей поможет, кто захочет быть подле нее в ее тяжкий час? А Ольга плачет от страха смерти. Нет, налаша была узерена, что смерть не при- дет. Она не знала, что случится, не ду- за вслух, мала, это было невозможно, что кто- нибудь явится, что кто - нибудь вы- даст мертвого мальчика и тех, кто его выкрал из немецких рук. И, конечно, ни- кто не отдаст немцам хлеба. Она не зна- ла, как это выйдет, почему это выйдет, по была совершенно уверена, что не ум- рет, что ее не убьют. А если не убъют ее, то ведь, значит, и те останутся в жи- вых. гладила руку прекращался, и она диЧечориха сначала молча Ольги. Но плач не потеряла терпение.

Немец улыбался, скаля испорченные зубы. Ему понравилась эта игра, страх в глазах детей, бледность, покрывшая их щеки, напряжение на лице самого стар- шего. Сашко начинал попимать, что сол- дат забавляется. Забавляется ими, как кошка мышью. Да, солдат явно забавлял- ся. Черное отверстие дула то поднималось, то опускалось. Саше захотелось, чтобы не- мец, наконец, выстрелил, чтобы все это уже кончилось. Солдату, наконец, надоело его развлече- ние, он закинул за плечи винтовку и вы- шел, не оглядываясь на общество у печ- ки. Дети замерли в неподвижности. Саша ждал- может, тот только притаился за дверью, а когда кто-нибудь из них ше- вельнется, откроет дверь и выстрелит. Даже Нина сидела, словно окаменевшая, И вот раздались шаги - шаги в сенях, Дверь распахнулась-это была мать. И тут только носледовал взрыв. Зина кричала не своим голосом, заливалась сле- зами Нина, плакали Ося и Соня. Один Саша молча стоял перед матерью. Что такое? Что случилось?-ужас- нулась она. -Ничего, здесь немец был, - ответил Сашко. Немец? Что ему нужно было? Ничего. Хотел молока. Ну, и что? - Ну, я показал ему, что коровы у нас нет. - Он и ушел? Ушел. -Так чего же вы все так орете? рассердилась Малючиха. - Ушел, и ладно Бил он вас, что ли? - Нет, он нас не бил, мрачно от- ветил Сашко. и. уснокоенная, она стала стряхивать в сенях снег с шали, чтоб не нанести его в избу. Ну, и вьюга, никак не успокоится… Снаружи донесся далекий, сдавленный крик. Что это? Ничего… Олена рожает, - нахмури- лась Малючиха. Дети прислушивались. Протяжный, сдавленный крик несся со стороны запер- того сарая. Он поднимался вверх, падал, умолкал на меновение и снова раздавался с возрастающей силой. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Это была комната за помещением по- мендатуры. Четыре стены и голый пол. Когда-то здесь стояли шкафы, один биб- лиотечный, другой с документами и кни- гами сельсовета и колхоза. Стены старого дома были выстроены из могучих, толстых бревен. Немцы забили досками окно, и в избе было темно. Свети- лась только щель в дверях, ведущих в помещение немецкого караула, где горела лампа, Сюда ввели арестованную шестер- ку. Они услышали скрежет ключа в зам- ке, раз, другой, потом погрузились в ого- роженную четырьмя стенами тьму. Ни скамей, ни табуреток не было. Глаза мед- ленно осваивались с мраком. Они сели на полу у стены, Грохач подложил под голо- ву кулак, растянулся на полу и вскоре послышалось его равномерное посапыва- ние. Она еще раз пересчитала дни, ножет быть, она все же ошиблась? Но, нет, опять и онять выходили те же десять дней, И ведь была причина, была причина… задержива- рас-Одна Малаша не жалась к людям. Охва- тив руками колени, она уселась в другом углу, прислонилась к степе и широко от- крытыми глазами смотрела в темноту. Она не думала о том, о чем думали ее подруги по заключению. Неподвижная, с напряженным взглядом, затаив дыхание в груди, она прислушивалась. Нет, она не пыталась расслышать звуки, заглушенно доносившиеся из соседней комнаты. Не старалась уловить, не слышно ли чего- нибудь за стеной, в деревне. Сдвинув бро- ви, она напряженно прислушивалась к чему-то внутри себя. Вот уже неделясы нет, больше, десять дней. И все еще ни- чего. И упорно, мучительно, все одной и той же убогой, неотвязной мыслью она думала: да или нет? Да или нет? Но остальные не могли спать. Ольга Паланчук прижалась к Чечорихе. Она боя- лась. Боялась этой комнаты, боялась тем- ноты, боялась света за дверью. Боялась того, что будет. Чечориха взяла ее под руку, так они и сидели, прильнув друт к другу.

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ. Успешно ломая НА СНИМКЕ: Наши передовые  и освобождают ряд населенных пунктов.

оборону противника, наши войска продвигаются вперед части входят в освобожденную деревню, Фото А. Низовского. (ТАСС).

Ю жне е Воронежа То здесь, то тем на нашем участке фрон- та вспыхивают жаркие схватки с фашги- стами. Потеряв в августовских боях ряд населенных пунктов, немцы нытаются вернуть их. Особенне яростной была алака, пред- принятая гитлеровцами против подразде- лений Н-ской части. Перед атакой фальи- сты провели артиллерийскую подготовку, a затем четырымя усиленными ротами пошли в наступление. Губеж нашей оборенытстааци 88 стрелков и 18 разведчиков. Несмотря на большне потери от огня наших бой- цов, противник рвался вперед. Нередко дело доходило до быижнего бол. Шли в ход штыки и гранаты, Но яростные ата- ки фашистов не сломили упорной обо- роны, и в конце-концов гитлеровцы бы- ли отброшены на исходные позиции, но- теряв убитыми и ранеными много солдат и офицеров. На поле боя они аставили ва полбитых танка, много автоматав, вин- товок и рацию. Смелость и стойкость в этом бою про- явили красноармейцы под командованием етаршеге лейтенанта Зинченко. Против 18 человек шла в атаку усиленная рота фашистов. Командир-коммунист эрганизо- вал круговую оборону. Храбрецы дрались целый день и отразили все атажи гит- леровцев. У Зинченко осталось телько четыре боеспообных красноармейца. Сам он был ранен в голову өсколком мины.их Но борьба продолжалась. Теперь в части и соединении хоропо знают имя Пинчука. С двумя другиви бойцами он мужественно отражал все на- скоки гитлеровцев, пытавшихся во что бы то ни стало взять наших бойцов жи- выми. Пинчук - превосходный стрелок. В распоряжении его групшы были четыре винтовки и автомат. Пинчук вел огонь. Но вот кенчились патроны. Фашисты торжествовали. Но Пинчук, позволив им подойти поближе, пустил в деле гранаты. В общей сложности он истребил в этом бою 78 гитлеровцев. Товарищи из подо- шедшего подкрепления вынесли героя с поля боя израненного, полуживого, Но он не отстушил перед вратом ни на шаг. Стойкость в этом бою проявил также старший сөржант Ступак, командир мино- метного расчета. Метким отнем он уничто- жил не один десяток гитлеровцев. Когда иссяк запас мин, сержант организовал винтовочный огонь. Расчет отбил все ата- ки врага.

вардейские залпы Гвардии старший политрук Дергунов ушел вместе с батареями на открытые по- зиции, чтобы огнем поддержать наступаю- щле пехотные подразделения. В лесу, где расположилась гвардейская минометная часть, было тихо, безлюдно. В кустарни- ке, возле большой воронки, вырытой не- мецкой авиабомбой, расположился команд- ный пункт. Два связиста поочередно де- журили у полевого телефона. Командир части внимательно вслушивался в грохот недалекого боя. В промежутке между зал- пами наших орудий и разрывами немец- ких тяжелых снарядов возникала дробь гулеметов и автоматов. прошла пятерка В безоблачном небе

вились кладбищем для немецких солдат. Совсем недавно, выполняя боевой приказ, минометчики накрыли немецкую группи- ровку, сидевшую в окопах возле одного паселенного пункта. Стреляли в тумане, ранним сентябрьским утром, и с наблюда- тельного пункта только по разрывам, осве- щавшим ближние хаты, можно было су- дить, что мины летли в цель. Когда рас- свело, это подтвердилось: к окопам со сто- роны немецкого тыла одна за другой по- дошли восемнадцать санитарных машнин. С наблюдательного пункта, который на- ходился далеко впереди, у самых окопов, заметили толпу немецких солдат. Они шли, точно стадо, размахивая руками, что-то орали и на ходу строчили из авто- матов, Шли густо, во весь рост. Командир части рассказывает: Зрелище омерзительное и, конечно, требует хороших нервов. Был момент, ког- да мне хотелось Темп опня и точность расчета! Вот как выглядели они, когда в одном из боев гвардейцы, по их выражению, отучали пемпев ходить в «психические» атаки. Намереваясь прорваться в стык между на- шими частями, противник бросил на не- большую охранявшую рубеж грушпу пехо- ты усиленный батальон. По за цепью пе- хотинцев в укрытин стояли и ждали гит- леровцев гвардейские батареи. План врага был изтестен. И час, и направление уда- ра, и то, что немцы пойдут именно в «поихическую» атаку, - все было учте- но, расчеты подготовлены, связисты за- мерли у телефонов в ожидании короткого приказа: «Отонь!» встретить их пораньше, Изменить расчеты батареям минутное дело. А вдрут какая-нибудь заминка? Но нет, решил подождать. И котда фашисты продвинулись ещо иа несколько метров, когда заговорили вил- товки пехотинцев, командир крикнул: -Отонь! Все кругом загудело. Мины падали прямо в гущу немецких солдат, рвали их в клочья, глушили, заливали давой плавленного металла. Фашистский баталь- он не успел опомниться, как был раз- давлен и перемолот. …Зажужжал зуммер. Командира вызы- вали из штаба. Артиллерийские батареи били теперь непрерывно. Над лесом про- шла новая волна наших скоростных бом- бардировщиков. И вдруг где-то слева возник и, нарастая, заполнил все крутом оглушительный прохот. Гвардейские ба- тареи ввязались в дело. Следом за огнен- ным валом, почти вплотную прижимаясь к нему, двинулась вперед наша пехота. K. ТАРАДАНҚИН, спец. корреспондент «Известий». ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ, 4 сентября.

просто все равно. Каково-то детяи будет у Малючихи? Только бы Оська не дрался с Сапей, он и моложе и слабей, а такой задира, что вечно с ним беда. Домой, бывало, придет избитый, весь в аиняках, вечито нары- вается на драку с томи, кто посильней. С Соней легче, девочка разумна не по возрасту. Но эти двое, Осыка и Нина… Евдоким вздыхал под стенкой. -Ишь, как этот Грохач спит… Мерное похралыванно громко раздава- лось в темноте. вам, дедушка, e хочется спать? - спросила Чечориха, пытаясь отопнать от себя образ трех светлых го- ловок. -Какой уж кой соя… Мне уж дав- ным давно спать не хочется… Так, часа два, три посплю, а больше е сшится. День-то длинный… Мы уже давио здось? - сатросила впруг Ольга. - Трудно сазать, вреня тянется, когда вот так сидишъ… А видно, уж во- чер, в той комнате лампа горит, эначит, вечер…

паших штурмовиков. Чуть правсе летели сопровождавшие их истребители, Сопушки было видно, как штурмовики поравнялись с линией вражеской обороны. Быстро, точно захлебываясь, затараторили авто- матические зенитки. Спаряды рвались вокруг самолетов, оставляя клубки дыма. нятерка крутым пике вышла из-под об- стрела. Противник перенес огонь в ниж- ний ярус, но было уже поздно: следы разрывов оставались позади самолетов. Ух- нула земля от первого бомбового залпа. Штурмовики спустились еще ниже, и ко- мандир части заметил: - Сейчас поливают немцев из пушек и пулеметов.

Когда в воздухе простыл след наших самолетов, над лесом показался корректи- ровщик противника. Немец спустился по- ниже, высматривая огневые позиции на- барой,от ту тосс круго ожило. По вражескому самолету били из винтовок, автоматов, противотанковых ру- жей, из пулеметов ручных, станковых, зе- нитных. Казалось, стреляет каждое дере- во, каждый куст. А людей не было вид- но, и лес выглядел попрежнему пустым. Немецкий разведчик попытался снова на- брать высоту, но клюнул носом и, ковы- ляя, снижаясь все больше и больше, по- тянул в сторону. Следы боев встречались повсюду: во- ронки от снарядов и бомб, деревья со срезанными вороха целые макушками,

- Еще только вечер, по вздохнула Ольга. - уж нивесть как долго…

- разочарован- мне одается

Какоо там долго… А ты, девушка, возыми себя в руки, кто знает, сколько тут придется стидеть если нали тридут? - робко вмешалась Ольга. Не может же быть, ду- малось ей, чтобы уж совсем не было вы- хода, чтобы двери темного чулана могли открыться только в смерть. -Да ведь немпы дали сроку только три дня. - Молода, молодые всегда торопятся, вздохнул Вздокии. Чечориха в темноте обериулась к ному. Глаза уже освоились с враком, и укая щель в дверях пропу- скала чуточку света. Белая голова ста- рика нелоо выделялась на фоше стены. Куда спешить-то? Нам уж теперь спешить нежуда, детушка… Сколько здесь просдим, то и наше, а дальше ук их- нее… А в эти тря дня? В такую-те въюгу… Трудно. Как серераныекак ташить пулеметы, пушки. Ведь собственното неса не видно в мете- ли, в любом окражке, в любом долочко может снего залести… Чечориха говорила сятовойно, но вдруг поняла, что не верит собствениым словам. Онегом, а все же они ждали каждый день, ждали уторно, с непоколобимой ве- рой. Ведь вот еще сегодня утром могла же она думать, что они придут, что, мо- жет, они уже около Лещан, может, уже спускаются в оврат или взбираются по тропинке в гору, -- почему же им теперь не притти? Вьюга была и вчера, и поза- вчера, что им вьюга! Им укажут и тропинки, и проходы, своя ведь, родная земля, они зпакомы и с вихрем, и со онегом, им не впорвые… Да, Ольга права. Они мотли притти. Могли притти как-раз в один из этих трех дней, что остались до смерти. Вдруг затрещат двери, загремят выстрелы, и все они выйдүт из тепного чүлана на белый з к овет, своих увидят скорей они бойцов, Малюкам под ко- может, въюги, они родимых окорей идут,

патронов и мин, брошенных немцами, чер- ные каски, обладатели которых гнили в свежих могилах. В бою за этот лес гвар- дейцы-минометчики, как всегда, шли ря- дом с пехотой, прорубая ей своими зал- пами пути через немецкую оборону. Вмес- те с пехотой продвигаясь на запад, гвар- дейцы не раз вырывались на открытые позиции и под яростным обстрелом своими залпами крушили немцев.

На другом участке фронта, на западном берегу Дона, фашисты предпринимали яростные атаки против одного населенно- го пункта, бросая в дело не только танки, артиллерию и минометы, но и авиацию. Однако все их атаки были отбиты. Групиа разведчиков смелым налетом за- хватила окраину населенного пункта А., окопалась там и продолжает выкуривать фашистов из деревии. На участке одной гвардейской части 25 фашистских автоматчиков, просочив- шись в тыл, открыли пальбу. и пытались создать видимость окружения. Гвардейцы под командованием гвардии лейтенанта Гуснукова окружили самих фашистских автоматчиков и истребили их всех до еди- ного. Гвардейцами взято много трофеев, в том числе ранцевый огнемет. На этом участке фронта командование провело серьезную работу по применению стрелкового оружия против вражеских са- молетов. Это дает свои плоды. Пулеметчик Гвоздев сбил фашистокий самолет. На сле- дующий день еще один самолет противни- ка был пюдбит бронебойщиком сержантом Руденко. B. ЕРМИЛОВ, спец. корреспондент «Известий». ДЕИСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 4 сентября, Ездовой ведет огонь ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ, 4 сентября. (Спец- кор ТАСС). Артиллеристы прямой навод- кой уничтожили несколько блиндажей, де- сятки гитлеровских солдат. Фашисты от- крыли ответный огонь. Близко рвались мины. В воздухе появился вражеский са- молет. Он с пикирования стал сбрасывать бомбы на один из орудийных расчетов. Был ранен командир орудия, а затем из строя вышли все бойцы. Орудие замол- чало. В это время поблизости находился ез- довой Иван Сухов. Под огнем немецких автоматчиков он подбежал к орудию, сам заряжал его и стрелял в упор по врагу. С дистанции в 200 метров он уничтожил десятки пемцев и разбил блиндаж. После

Задание выполнено! Не отказался бы Валерий Чкалов при- Нелетный день,- так, кажется, называлось

Десять дней. Но мысль не лась на них, неслась дальше, отечиты- вала день за днем, до самого того который переломил надвое ее жизнь. лаша почувствовала физическую боль, стерпимую муку, впепившись мыслями этот день Она стиснула кулаки так, ногти впились в ладонь, подобрала вся сжалась в комок. Невыносимое дание пронизывало ее всю до мозга Ей казалось, что она не выдержит, чит диким звериным голосом, Как-раз так ей и хотелось кричать, пронзительно выть во все горло, рвать волосы на голове, за- дебывалься криком чтобы утопить в этом крике все, и тот день, и эти десять дней, прошедших в непрестанном пересчи- тываньи, в проверке опять и опять сче- та, который опять и опять выходил так же… знать в Николае Прокофьеве своего сына. Такой задумываясь, полетит коршуном на врага, чтобы заклевать его. И если встретятся Николаю Прокофьеву мапины, превосходящие его числом, и в тех машинах сидит враг опытный, злоб- ный, все равно он бросается навстречу вагу, как подсказывает ему бесстрашное русекое сердце. Было тал и в тот недав- ний день, когда его путь скрестился с путями двух «Мессершмиттов». Прокофь- ев ринулся на «Мессера», хотя над голо- вой его повис второй. Стремительности русской атаки немец не Он неловко сманеврировал, и тут Прокофьев вогнал его в землю, а сам ловко шел от второто. С пробитой пулями воданой сис- темой он влетел на первый попавшийся полевой аэродром, затерячный лесу, мастероки посалил на тот клочок земли свою машину, подлатал ее, взлетел по диагонали, иначе не разогнаться было, - и был таков. Украинец-механик с восхи- щением хлопнул себя по ляжкам, прово- жая его взглядом. это до войны. А приказ приходит: маши- ну в воздух. Майор обводит взглядом сво- их питомцев. И в темных глазах Про- кофьева, настойчиво устремленных на него, майор читает просьбу: «Меня» и майор, который считает своим долгом сдерживать горячего сердцем истребителя, посылает Прокофьева. Он совершит то. что нало совершить. Прокофьев садится в машину. Разбрызгивая лужи, она взмыва- ет вверх и вот уже выносител из-за леса и на бреющем летит над разрушенным за- водским зданием у реки. Зенитки врага, захваченные врасплох, открывают огонь с опозданием. Не предполагали немцы, что найлетсяподобной дервости русский. Летать в такую непогоду! Но разве знают они, что такое русская кровь! И вот сквозь густую сетку дождя пробивается маленыкая крепкая машина, садится на землю, пропитанную влагой, И, вытирая мокрые стекла очков, докладывает моло- дой истребитель: Тело извивалось в нечеловеческой муке Ей казалось, что она не выдержитвот сейчас умрет. Но смерть не приходила, не так-то легко было умереть, нужно было Д. СЛАВЕНТАНТОР, спец, корреспондент «Известий». ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ. А на следующий день вновь началась жизнь, полная тревог и опасности. Хлещет дождь. Серые облака вереница- несутся над намокшими лугами. сидеть в темноте, слушать человеческое дыхание и номнить, без единой минуты передышки помнить, что она, Малаша, про- клятая, прокаженная, что она на веки- веков отделена от людей, от деревни, от всего, что было до сих пор жизнью. И почему? Почему это так? Почему из всей деревни именно она? Перед ее глазами была не тьма, а те три лица, - отвратительные, склонившие- ся к ней морды. Они отпечатались раз навсегда в ее памяти, как на фотографи- апа фотографи- ческой пластинке, вечно стояли перед гла- зами, ничто не могло вычеркнуть их из памяти, ничто не могло заслонить их. Три лица - небритая, рыжая шетина, зубы, выставляющиеся, как звериные клы- ки, из-под растрескавшихся губ, глаза. В той же комнате несколько месяцев Продолжение. См. «Известия» от  25, 27, 28, 29, 30 августа, 1, 2 и 3 тября.



домой, уже

детъми… Может, прикрытием торая

даже за все и

ночи, деревне

завесой звуки, втпут что

затлушает к

теперь как ка

крадутся гром, клопа, к

ударят, раздавят, кровь.

сокрушат, немецкую и

равобыют, нсе банду, и и из

присосалась она сказала доьлемся.

деревне A

пъет

может, - может,

придут,

Думаете, придут?- спросила Ольга. A может, и так, пробормотал Ввдоким. - Ох, пора бы уж, пора! все Нас куда нас ведь энают, показалось, чтобы найдут, -

Тяжело раненый боец уничтожил 7 немцев КАРЕЛьСкИЙ ФРОНт, 4 сентября. (Спецкор ТАСС). Шел жаркий бой за одну сопку. Группе наших бойцов уда- лось вклиниться в оборону противника занять несколько дзотов. При этом в обе ноги был ранен красноармеец Чевельча. Перевязав товарища, наши бойцы поло- жили его в один из дзотов, а сами устре- мились дальшо на врага. Сквозь гул боя раненый услышал чьи-те шаги. У входа в дзот показались 4 немецких автоматчика, В них полете- Превозмогая боль, Чевельча подполз к выходу и, приподнявшись на руках уви- детозоту приближаются еще двое ириолискаются двоб фашистов. Они тащили за собой пуле- мет. Сзади с пулеметными лентами шел третий фашист. Тевельча бросил в фашистов еще одну гранату. Бросок оказался настолько мет- ким, что все три гитлеровца замертво упали рядом со своим пулеметом. Котда бой окопчился, товариши доста*) вили ранепого бойца вместе с трофей- ным пулеметом в свое подразделение.

заперли, В этот

лихорадочно ей

зашептала что тот-

Ольга. самое

момент их чтоб

важное,

нашли, час же открыли дверь,

не сидеть

чтобы здесь ни одной минуты, когда немцы уже побегут в метель и снег под ударами красноармейских штыков. Об этом но бестокойся, пусть бы только пришли,-успокаивала ее Чечори- ха. - Ты так говоришь, будто они уже у деревни. А может, и вправлу?

- Чего ты ревешь? Что будет, то бу- дет. Стыдно плакать. сен-Я же не хочу плакать, оно само как-то плачется, - всхлипнула Ольга Может, и вправду, - повторила та и стиснула пальцы так, что они хруст- нүли. (Продолжение следует),

того, как все опневые точки врага смолк- ли, Сухов подвел лошадей, впрят их в орудие и доставил его на батарею. ли две гранаты, - на это у раненого бойца нашлись силы. Все четыре немца  были убиты.