Но это все еще «цветочки», а вот вам и «ягодки»:
«Само поведение Ивана как бы противоречит всей системе руководства «земляка». Довженко сделал Ивана слишком связанным, слишком послушным, даже в его непослушании, слишком бедным, при всем том богатстве, которое его окружает, слишком связанным и пассивным, несмотря на участие в весьма активных поступках...
Основной центральный образ Ивана, который должен был бы... за
хватить, заинтересовать зрителя и быть одним из главных проводников его по картине, ввести в ту сложную идейную борьбу, которая развертывается, оказался на это не совсем способным».
Удивительно: почему т. Крусман думает, что Иван, опрощенный, обедненный, связанный, пассивный, только несовсем спо
собен раскрыть идейную глубину, когда со слов самой Крусман явствует, что Иван совсем неспособен выполнить какуюлибо углубленную идейную задачу. Ведь
если Иван обеднен, связан, то он не может быть ведущим творцом в коллективе, боль
ше — он тормозит коллектив; ведь тогда Иван только баласт, шлак, не в таком
смысле, каким является вредитель, но все же баласт! Откуда же т. Крусман выудила эту пышную апологетику картине, в которой, видите ли, сталкиваются две философские системы и почти-что дана вся фи
лософия нашей эпохи? Что же, собственно говоря, еще нужно т. Крусман, чтобы вместе со зрителем признать творческую неу
дачу Довженко? А ведь эта неудача не случайна! Оказывается, Довженко не толь
ко сузил свою задачу, а просто разрубил героя на две части — на объект воздействия и бессильный субъект активного дей
ствия. Еще раз: что еще нужно т. Крусман, чтобы признать фильму неудачной? За глаза достаточно того, что она говорит, а говорит она не все, не во весь голос и даже правильные замечания случайны, отрывочны. Над т. Крусман нависла черная лох
матая туча апологетики. Неужели же т. Крусман не пришла в голову такая простая мысль: если Иван только объект, обеднен, связан, то этим компрометируется вся си
На съемках „Ивана“. Режиссер А. Довженко беседует с „прогульщиком“