— Чего извольте, господин обучающий?—вскочив на ноги, спросил белобрысый и юркий хохол.
— Что такое канонерская лодка?
Наливайко ответил на это более или менее сносно. — Садись.
Храпов начал обращаться к другим новобранцам. На присяге несколько человек срезалось. — Макаки сингапурские!—выругался он, но, к удивлению всех, никого не ударил. Он прочитал несколько параграфов из устава и начал объяснять их своими словами:
— Примерно присяга... Раз дали ее, значит, баста: вы уже с головой и потрохами принадлежите царю-батюшке. Не ропщи, стало-быть, ни на что. Голод и холод переноси. Потому, как это—Военная служба, а не свадьба...
Он продолжал дальше в том же духе, выпаливая несуразные слова, а нам казалось, что кто-то молотком бьет по голове, вышибая из нее все мысли.
— Поняли, головотяпы, что я говорил?—закончил Храпов, окидывая всех взглядом серых глаз. — Так точно, господин обучающий!—ответили новобранцы хором.
— А теперь... Эй, ты, морда теркою, повтори то, что сказал я вам,—обратился он к новобранцу Быкову, у которого лицо было изрыто оспою.
Тот вскочил, зашевелил толстыми губами, но ничего не ответил.
— Я от тебя ответа жду, а ты, точно корова, только жвачку жуешь...
— Так что, окромя государя, часовой никому не должен отдавать винтовки...—брякнул, наконец, он и сам испугался.
— Вот те на!—воскликнул Храпов, хлопнув рукою о свое бедро.—Полюбуйтесь на этого молодца,—ядовито улыбаясь, обратился он к нам.—Ты ему про мачту-грот, а он себе палец в рот. О чем я вчера говорил, он мне Сегодня повторяет. Как есть бревно! А ведь, ежели правильно рассудить, должен быть бы умным парнем. Гляньте-ка на его рожу: сам чорт на ней арифметику выписывал.
Он повернулся к Быкову и, склонив голову на бок, лукаво прищурил один глаз. — У тебя баба есть? — Никак нет. — А матка? — Есть. — Где?
— В деревне осталась. — Ты, может, по маткиной сиське соскучился, дитятко родимое, а? Новобранец, покраснев, ничего не ответил и стыдливо потупился.
— Я тебя выпрямлю!—сказал Храпов и кулаком ударил новобранца в подбородок так, что у того щелкнули зубы.
Инструктор, пытливо осмотрев всех, остановил свой взор на Капитонове. — Кто у тебя экипажный командир?
Мой сосед вздрогнул и рванулся с койки, точно кто его толкнул. — Его высокоблагородие капитан первого ранга... ранга... Борщев. — Брешешь!
Капитонов назвал еще несколько фамилий.
— Молчи уж!—оборвал его Храпов.—Недорубленный! Послушай вот, что тебе Стручек скажет.
Новобранец, метко прозванный такой кличкой, тонкий и высокий, всегда согнутый в спине, пользовавшийся у инструктора особой милостью, ответил почти скороговоркой:
— Его высокоблагородие капитан первого ранга Капустин, господин обучающий. — Молодец, Стрючек!
— Гад стараться, господин обучающий!
— А ты, кукла заморская, поди сюда!—крикнул инструктор на Капитонова.
Зная, зачем его зовет Храпов, он приближался медленно, дико озираясь, точно ища себе спасения.
Инструктор постучал кулаком по его голове, потом по своей табуретке, прислушиваясь при этом одним ухом, посмотрел на нас и заявил: — Одинаковые отзвуки получаются...
Услышав приказание нагнуть голову, новобранец сделал и это, покорно и безмолвно. — Я тебе на шею пластыри приложу.
При каждом ударе по шее, Капитонов тыкал головою вниз, точно огромная птица, клюющая свою находку. Газа два он падал на колени, поднимался и снова становился в прежнюю позу.
Возвращаяясь на свое место, он в довершение всего зацепился за чьи-то ноги и сильно спо
ткнулся.
— Что такое канонерская лодка?
Наливайко ответил на это более или менее сносно. — Садись.
Храпов начал обращаться к другим новобранцам. На присяге несколько человек срезалось. — Макаки сингапурские!—выругался он, но, к удивлению всех, никого не ударил. Он прочитал несколько параграфов из устава и начал объяснять их своими словами:
— Примерно присяга... Раз дали ее, значит, баста: вы уже с головой и потрохами принадлежите царю-батюшке. Не ропщи, стало-быть, ни на что. Голод и холод переноси. Потому, как это—Военная служба, а не свадьба...
Он продолжал дальше в том же духе, выпаливая несуразные слова, а нам казалось, что кто-то молотком бьет по голове, вышибая из нее все мысли.
— Поняли, головотяпы, что я говорил?—закончил Храпов, окидывая всех взглядом серых глаз. — Так точно, господин обучающий!—ответили новобранцы хором.
— А теперь... Эй, ты, морда теркою, повтори то, что сказал я вам,—обратился он к новобранцу Быкову, у которого лицо было изрыто оспою.
Тот вскочил, зашевелил толстыми губами, но ничего не ответил.
— Я от тебя ответа жду, а ты, точно корова, только жвачку жуешь...
— Так что, окромя государя, часовой никому не должен отдавать винтовки...—брякнул, наконец, он и сам испугался.
— Вот те на!—воскликнул Храпов, хлопнув рукою о свое бедро.—Полюбуйтесь на этого молодца,—ядовито улыбаясь, обратился он к нам.—Ты ему про мачту-грот, а он себе палец в рот. О чем я вчера говорил, он мне Сегодня повторяет. Как есть бревно! А ведь, ежели правильно рассудить, должен быть бы умным парнем. Гляньте-ка на его рожу: сам чорт на ней арифметику выписывал.
Он повернулся к Быкову и, склонив голову на бок, лукаво прищурил один глаз. — У тебя баба есть? — Никак нет. — А матка? — Есть. — Где?
— В деревне осталась. — Ты, может, по маткиной сиське соскучился, дитятко родимое, а? Новобранец, покраснев, ничего не ответил и стыдливо потупился.
— Я тебя выпрямлю!—сказал Храпов и кулаком ударил новобранца в подбородок так, что у того щелкнули зубы.
Инструктор, пытливо осмотрев всех, остановил свой взор на Капитонове. — Кто у тебя экипажный командир?
Мой сосед вздрогнул и рванулся с койки, точно кто его толкнул. — Его высокоблагородие капитан первого ранга... ранга... Борщев. — Брешешь!
Капитонов назвал еще несколько фамилий.
— Молчи уж!—оборвал его Храпов.—Недорубленный! Послушай вот, что тебе Стручек скажет.
Новобранец, метко прозванный такой кличкой, тонкий и высокий, всегда согнутый в спине, пользовавшийся у инструктора особой милостью, ответил почти скороговоркой:
— Его высокоблагородие капитан первого ранга Капустин, господин обучающий. — Молодец, Стрючек!
— Гад стараться, господин обучающий!
— А ты, кукла заморская, поди сюда!—крикнул инструктор на Капитонова.
Зная, зачем его зовет Храпов, он приближался медленно, дико озираясь, точно ища себе спасения.
Инструктор постучал кулаком по его голове, потом по своей табуретке, прислушиваясь при этом одним ухом, посмотрел на нас и заявил: — Одинаковые отзвуки получаются...
Услышав приказание нагнуть голову, новобранец сделал и это, покорно и безмолвно. — Я тебе на шею пластыри приложу.
При каждом ударе по шее, Капитонов тыкал головою вниз, точно огромная птица, клюющая свою находку. Газа два он падал на колени, поднимался и снова становился в прежнюю позу.
Возвращаяясь на свое место, он в довершение всего зацепился за чьи-то ноги и сильно спо
ткнулся.