Гул артиллерии—мерно-глухая икота— На перекрестках Там, с поворота.
Тот кашель, громоздкий И жесткий,
Разбитому времени меру и счет Ведет
Удар за ударом—гремящие молоты— Оттого, что камнями расколоты Глаза обезумевших снов— Диски часов...
Прежнему времени нынче конец: Времени нет
Для безумных и смелых сердец, Этих бесчисленных толп, пролетающих И зажигающих Ярости свет.
Под гул артиллерии
Буйство встает из земли И клубится в пыли
Над серой, глухой мостовой, Словно прибой
Алой крови в артерии, Безмерное буйство сквозь грохот и вой. Бледное буйство, оно задыхается: В короткий блистающий миг Под грохот и топот и крик Завершается
Все, что искали и ждали Бека сквозь вуали печали. Все, что казалось далеко
Таилось в грядущих веках,
Под пушечный рокот и клекот Лучится в огнистых глазах,
Встает на-яву—не во снах— Сквозь бурю и страх
В Опьяненных сердцах... Здесь тысячи рук, потрясая оружьем, воздеты Приветствовать новые Миру рассветы.
Это праздник кровавый цветет. И алое знамя в восторге Ветер ужаса рвет.
Люди проносятся в оргии Опьяненно-багрово...
Солдатские каски блестят... А руки устали,—но снова И снова залпы трещат:
Народ захотел наконец,
Чтобы буйной победы венец Засверкал—и кроваво и ало — Над его головою усталой.
Убивая творить... Созидая убить... Так природа творит опьяненно, Исступленно...
Да, убей!... или жертвуй собой Ради жизни иной...
Пылают дома и мосты... А сумерки черным челом
Наклонились с иной высоты
Над кровавым огнем... Город вдали громоздит
Баррикады вечерних теней. Руки огней протянулись длинней, В небо летит
Ослепительный ряд
Искр, опьяненный каскад... Ба!.. Стрельба...
Смерть деловито и жестко, Размерной и четкой стрельбой, На перекрестках
Срубает тела пред собой. Падают трупы на трупы,
Словно-перила, и немы и тупы В свинцовом молчаньи
Лохмотья растерзанных тел В пожарном сияньи.
И жуткого смеха гримасой ложится. Отблеск пожара—мучительно бел — На мертвые лица.
Колокол бьется на башне, Словно сердце безмерной борьб Покоряясь веленьям судьбы,— И звон—невсегдашний— Стоном кричит.
А башню испуганно лижет Огонь...вот он ближе и ближе... И колокол сразу молчит.
И дворец, что когда-то царил Над покорной толпой, он теперь Золоченую дверь
Пред ней отворил.
В клочья порваны своды законов,— И страницы летят
Из окон, с балконов, И в пыли, под ногами, шуршат. И груду бумаги своим языком
Жадно лижет пылающий факел, Чтобы самую мысль о былом
Скрыть под пеплом во мраке...
С балконов бросают людей,—и от муки Скрючено тело в злую черту, И косят одну пустоту Их разверстые руки...
В церквах
Разбиты иконы, и лежат некрасиво Осколки от них в алтарях,
На полу, словно спелое жниво. И—решенный вопрос—
Там безкровный и длинный Христос На последнем гвозде опечаленно вниз Безнадежно повис.
Богохульство встает— Все ломает и рвет,
Разливает причастье, елей, И в углу, На полу,
Там от них только грязь под ногами людей.