угнетающей, и которая бесстрашно протестует против этой власти. И поэтому Прометей оказался бессмертным.
Или что же правдивого, если у Щедрина рыбы разговаривают? Если карась ведет у него диспуты с ершом? Но эта форма оказалась необычайно подходящей для того, чтобы дать бессмертную критику жвачного, мягкотелого либерализма и изобразить его бесславную трагедию.
Мы нарочно взяли крайние примеры, но следует помнить, что всякое „доделывание“ характеров и ситуаций ради более яркого показа основной идеи — вполне допу
стимо. И вместе с тем, однако, здесь должен быть налицо художественный такт, ибо если вы будете изображать ваши отрицательные типы, например, сплошь людьми слабыми, глупыми, насквозь подлыми, то будет ли скольконибудь ценна изображаемая вами борьба или победа ваших „героев“? Конечно, нет.
Когда слабый автор, имеющий мало жизненных наблюдений, недостаточно руководствующийся глубоко про
думанной и прочувствованной тенденцией, берется за дело, он прибегает к самым простым методам, т. е. к самым неубедительным, самым неискусным, и они предательски изменяют ему и губят его намерения.
Советский театр ищет своих методов, а главное, творит свои опыты. Нужно найти путь, который был бы материалистическим, отражая явления действительности и действительные законы их, и который был бы вместе
А
ф
и
ш
а
вт
ор
о
го
п
р
е
д
с
т
а
в
л
е
н
и
я
с
п
ек
т
а
к
л
я
„
Р
е
в
и
з
о
р
“
с тем могуч своим полетом, своим устремлением к великим целям, своим, как говорит Энгельс, „практическим идеализмом“, ибо наш практический идеализм (берем даже ближайшее: цели нашей пятилетки) неразрывно связан с действительностью, вытекает из нее и вместе
с тем зовет к величайшему целесообразному напряжению сил, что невозможно вне атмосферы энтузиазма. Поиски шедевров нового театра идут с разных сторон: ищут ТРАМы, ищет Пролеткульт и другие чисто революционные театры, в том числе сильно вооруженный театр им. Мейерхольда, ищут и старые театры. Ищут и находят. Прекрасные спектакли бывали и в Малом театре, во 2-м Художественном, тем более у Вахтангова, театр имени которого скорее должен быть отнесен к полностью революционным, но также в чрезвычайно большей мере в Художественном театре, сильные традиционные корни которого несомненны. Победы имелись и имеются и в бывш. Александринском театре.
Чисто революционным театрам (не исключая ТРАМа, но, пожалуй, исключая театр им. Вахтангова) свойственны еще пока незрелость, неуверенность замыслов и несоот
ветствие зачастую между замыслом и наличным умением. Этим театрам нужно расти. То же относится к большинству театров других национальностей нашего Союза.
Театр им. Мейерхольда и сам по себе и в своем широчайшем влиянии старался свою собственную революционную традицию, заключавшуюся в срыве старых теа
тральных форм и замене их теми, которые несла с собой бунтующая, но лишенная идеалов мелкобуржуазная тенденция, шедшая в разных странах под знаменем футуризма,— соединить с новым коммунистическим револю
ционным духом. Одно время для обозначения этого стыка употребляли слово комфут (коммунист-футурист).
Я нисколько не отрицаю, что многие приемы смелого, отбрасывающего всякое внешнее подражание действительности, свободно стилизующего искусства „молодых и левых“ может приводить иногда к чудесным ре
зультатам, может быть, нам особенно нужным, когда мы захотим, так сказать, „поаристофанить“ в театре, дать ка
рикатуру или кошмарное отражение зла, враждебного нам уклада жизни. Но значит ли это, что комфутовские приемы единственные? Разумеется, нет! Очень часто, на
оборот, нам нужно путем тщательнейшего показа даже мелочей материальной среды показать всесторонне выводимые нами типы и типичные положения. Реализм, преисполненный точных наблюдений, очень часто является
победоноснейшим оружием в руках пролетария. Ни тот ни другой метод не противоречит диалектическому материализму.
Практически, увлекаясь стилизацией и стараясь густо сдобрить ее такой вкусной для публики вещью, как оше
ломляющие трюки, — театр комфутовского толка очень часто заслонял социальное содержание блеском техниче
ской формы, а в этом случае неизбежно теряется самая жизненность изображаемых явлений, и получается крайне искусственное отражение их. Такой театр успевает отразить лишь схематическое и тем самым впадает в механистический материализм.
Художественному театру, Малому театру приходилось итти от реальной психологии, от реального, тонко вос
произведенного быта, который так или иначе занимал очень большое или даже господствующее место в прежней практике этих театров. Все это давало возможность,
при некотором оживлении темпов, при большем рельефе типов, при более пламенеющих красках, отразить и новый быт и новую психологию во всей их жизненности.
Основным препятствием для этих театров на таком пути служило то, что старые директора, режиссеры и артисты относились к этой новой жизни без понимания и часто без симпатии, а если эти предпосылки отсутствуют, крайне трудно ждать положительного эффекта.
Черты эти, однако, постепенно уходят в прошлое. Если еще и теперь приходится отметить, что часто как раз реакционные типы, взятые тем или другим автором
с известной художественной мягкостью, обрисовываются еще более мягко и почти любовно художниками старой сцены, то все чаще встречаем мы и остро едко схвачен
ный силуэт врага и проникновенно, с необходимой про
стотой, но несомненной нежностью переданный публике положительный революционный образ.
Александрийский театр шел тем же путем, пожалуй, медленнее, чем московские театры. Он больше любил отсидеться за тонким исполнением русской и иностран
ной классики, он осторожнее допускал новые пьесы и
играл их с той же осторожностью, иногда граничившей с брезгливостью, как комнатная собачка, попавшая в воду и потом отряхивающая лапы. Все же отдельные успехи нельзя было не отметить. Театр под руководством народ
ного артиста Ю. М. Юрьева проявлял известную чуткость к новому и стремился к тому сочетанию старого искусства, приобретенного долгим опытом, с новым содержанием, превосходные образцы которого дал Художествен
ный и отчасти Малый театр. Но движение театра было слишком медленным и осторожным, — поэтому в нем произошел переворот.
Переворот принес с собой много хорошего. Репертуар резко сдвинулся влево, добрая воля театра к тому, чтобы сделаться законченным революционным театром, не подлежит сомнению.
Или что же правдивого, если у Щедрина рыбы разговаривают? Если карась ведет у него диспуты с ершом? Но эта форма оказалась необычайно подходящей для того, чтобы дать бессмертную критику жвачного, мягкотелого либерализма и изобразить его бесславную трагедию.
Мы нарочно взяли крайние примеры, но следует помнить, что всякое „доделывание“ характеров и ситуаций ради более яркого показа основной идеи — вполне допу
стимо. И вместе с тем, однако, здесь должен быть налицо художественный такт, ибо если вы будете изображать ваши отрицательные типы, например, сплошь людьми слабыми, глупыми, насквозь подлыми, то будет ли скольконибудь ценна изображаемая вами борьба или победа ваших „героев“? Конечно, нет.
Когда слабый автор, имеющий мало жизненных наблюдений, недостаточно руководствующийся глубоко про
думанной и прочувствованной тенденцией, берется за дело, он прибегает к самым простым методам, т. е. к самым неубедительным, самым неискусным, и они предательски изменяют ему и губят его намерения.
Советский театр ищет своих методов, а главное, творит свои опыты. Нужно найти путь, который был бы материалистическим, отражая явления действительности и действительные законы их, и который был бы вместе
А
ф
и
ш
а
вт
ор
о
го
п
р
е
д
с
т
а
в
л
е
н
и
я
с
п
ек
т
а
к
л
я
„
Р
е
в
и
з
о
р
“
с тем могуч своим полетом, своим устремлением к великим целям, своим, как говорит Энгельс, „практическим идеализмом“, ибо наш практический идеализм (берем даже ближайшее: цели нашей пятилетки) неразрывно связан с действительностью, вытекает из нее и вместе
с тем зовет к величайшему целесообразному напряжению сил, что невозможно вне атмосферы энтузиазма. Поиски шедевров нового театра идут с разных сторон: ищут ТРАМы, ищет Пролеткульт и другие чисто революционные театры, в том числе сильно вооруженный театр им. Мейерхольда, ищут и старые театры. Ищут и находят. Прекрасные спектакли бывали и в Малом театре, во 2-м Художественном, тем более у Вахтангова, театр имени которого скорее должен быть отнесен к полностью революционным, но также в чрезвычайно большей мере в Художественном театре, сильные традиционные корни которого несомненны. Победы имелись и имеются и в бывш. Александринском театре.
Чисто революционным театрам (не исключая ТРАМа, но, пожалуй, исключая театр им. Вахтангова) свойственны еще пока незрелость, неуверенность замыслов и несоот
ветствие зачастую между замыслом и наличным умением. Этим театрам нужно расти. То же относится к большинству театров других национальностей нашего Союза.
Театр им. Мейерхольда и сам по себе и в своем широчайшем влиянии старался свою собственную революционную традицию, заключавшуюся в срыве старых теа
тральных форм и замене их теми, которые несла с собой бунтующая, но лишенная идеалов мелкобуржуазная тенденция, шедшая в разных странах под знаменем футуризма,— соединить с новым коммунистическим револю
ционным духом. Одно время для обозначения этого стыка употребляли слово комфут (коммунист-футурист).
Я нисколько не отрицаю, что многие приемы смелого, отбрасывающего всякое внешнее подражание действительности, свободно стилизующего искусства „молодых и левых“ может приводить иногда к чудесным ре
зультатам, может быть, нам особенно нужным, когда мы захотим, так сказать, „поаристофанить“ в театре, дать ка
рикатуру или кошмарное отражение зла, враждебного нам уклада жизни. Но значит ли это, что комфутовские приемы единственные? Разумеется, нет! Очень часто, на
оборот, нам нужно путем тщательнейшего показа даже мелочей материальной среды показать всесторонне выводимые нами типы и типичные положения. Реализм, преисполненный точных наблюдений, очень часто является
победоноснейшим оружием в руках пролетария. Ни тот ни другой метод не противоречит диалектическому материализму.
Практически, увлекаясь стилизацией и стараясь густо сдобрить ее такой вкусной для публики вещью, как оше
ломляющие трюки, — театр комфутовского толка очень часто заслонял социальное содержание блеском техниче
ской формы, а в этом случае неизбежно теряется самая жизненность изображаемых явлений, и получается крайне искусственное отражение их. Такой театр успевает отразить лишь схематическое и тем самым впадает в механистический материализм.
Художественному театру, Малому театру приходилось итти от реальной психологии, от реального, тонко вос
произведенного быта, который так или иначе занимал очень большое или даже господствующее место в прежней практике этих театров. Все это давало возможность,
при некотором оживлении темпов, при большем рельефе типов, при более пламенеющих красках, отразить и новый быт и новую психологию во всей их жизненности.
Основным препятствием для этих театров на таком пути служило то, что старые директора, режиссеры и артисты относились к этой новой жизни без понимания и часто без симпатии, а если эти предпосылки отсутствуют, крайне трудно ждать положительного эффекта.
Черты эти, однако, постепенно уходят в прошлое. Если еще и теперь приходится отметить, что часто как раз реакционные типы, взятые тем или другим автором
с известной художественной мягкостью, обрисовываются еще более мягко и почти любовно художниками старой сцены, то все чаще встречаем мы и остро едко схвачен
ный силуэт врага и проникновенно, с необходимой про
стотой, но несомненной нежностью переданный публике положительный революционный образ.
Александрийский театр шел тем же путем, пожалуй, медленнее, чем московские театры. Он больше любил отсидеться за тонким исполнением русской и иностран
ной классики, он осторожнее допускал новые пьесы и
играл их с той же осторожностью, иногда граничившей с брезгливостью, как комнатная собачка, попавшая в воду и потом отряхивающая лапы. Все же отдельные успехи нельзя было не отметить. Театр под руководством народ
ного артиста Ю. М. Юрьева проявлял известную чуткость к новому и стремился к тому сочетанию старого искусства, приобретенного долгим опытом, с новым содержанием, превосходные образцы которого дал Художествен
ный и отчасти Малый театр. Но движение театра было слишком медленным и осторожным, — поэтому в нем произошел переворот.
Переворот принес с собой много хорошего. Репертуар резко сдвинулся влево, добрая воля театра к тому, чтобы сделаться законченным революционным театром, не подлежит сомнению.