ДЕНЬГИ.

Надъ вопросомъ, какъ разбогатѣть
одинаково ломаютъ голову, какъ послѣд
ній форейторъ го
родской конки, такъ и первый форей
торъ государства, графъ Витте.
Все человѣчество, за все время своего существова
нія, ломаетъ голову надъ этимъ вопросомъ. И что же.
За все время сво
его существованія человѣчество не раз
богатѣло ни на одну копѣйку. Оно пріобрѣло за это время солидный запасъ философскихъ истинъ, изъ которыхъ нѣкоторыя до того доброкачественны, что попали даже въ христоматію.
Оно пооткрывало за это время тысячи разнокалиберныхъ америкъ. Нѣкоторыя изъ нихъ даже патентованы. О нихъ въ газетахъ публикуютъ: „Въ виду поддѣлокъ, появившихся въ продажѣ, просимъ не смѣшивать и т. д.
(Правда, самая большая изъ америкъ, открытая Христофоромъ Колумбомъ, до сихъ поръ еще не патентована, такъ что любой изъ изобрѣтателей, которому придетъ въ голову заняться поддѣлкой этой штуки, можетъ совершенно безнаказанно нагрѣть себѣ руки).
Человѣчество успѣло за это время переколотить и перепотрошить нѣсколько милліардовъ солдатъ и мыслителей. Первыхъ потому, что они слишкомъ мало говорили, а вторыхъ потому, что они слишкомъ много говорили.
Человѣчество успѣло за это время изучить и перезабыть нѣсколько сотъ языковъ и нарѣ
чій. Оно создало за это время такую массу всевозможнѣйшихъ грамматикъ и орѳографій, что изъ однихъ только коловъ, которые получили за это время ученики по этимъ предметамъ, можно было бы построить мостъ черезъ Великій океанъ человѣческой глупости.
И все же не смотря на то, что эти философскія истины, америки, грамматики, солдаты
и мыслители продавались и покупались оптомъ и въ розницу, человѣчество не успѣло себѣ скопить копѣйки. До сихъ поръ оно не знаетъ даже, что такое деньги. А мы, русскіе, стыдно сказать, до сихъ поръ не знаемъ даже, какъ правильнѣе писать: „Копѣйка или „копейка ... Не трагикомично ли это!
Вѣдь, нѣтъ слова въ русскомъ языкѣ, которое бы употреблялось и писалось чаще, чѣмъ „копѣйка .
Сначала бумаги падаютъ. Потомъ—крахъ.
Сначала-крахъ. Потомъ бумаги
падаютъ.
мѣсто графу Игнатьеву. Рента по
скользнулась. Чутьчуть было не грох
нулась на-земь. Но удержалась блѣдная, запуганная, забитая.
Золото уходитъ за границу. Золотое море плыветъ въ
Германію... Волны за волнами... Вѣч
ный прибой... А у насъ словно листья въ осеннюю пору шуршатъ-шелестятъ кредитные билеты...
И въ этомъ шелестѣ мнѣ слышится пѣснь и адскій хохотъ Мефистофеля:
На землѣ весь родъ людской
Чтитъ одинъ кумиръ священный... Тотъ кумиръ телецъ златой
Онъ царитъ надъ всей вселенной.. Этотъ идолъ золотой
Волю Витте презираетъ...
— Ха-ха-ха!.. Ваше сіятельство... Если нс удается занять подъ эволюціи, попробуйте, подъ революцію...
Да, весь міръ только и думаетъ, гдѣ бы перехватить денегъ. Но во всемъ мірѣ больше всего думалъ, думаетъ и будетъ думать на эту тему графъ Витте. Его даже въ самыя торжественныя минуты не покидаютъ эти мысли.
Помните, даже тогда когда онъ отправился въ Портсмутъ чтобы облагодѣтельствовать отечество и міръ русско-японскимъ миромъ, мы
и тогда съ дороги получали телеграммы изъ разныхъ городовъ:
„Сегодня Витте принялъ трехъ евреевъ. „Сегодня Витте принялъ двухъ евреевъ . „Се
годня Витте принялъ еще двухъ съ половиной евреевъ . „Сегодня Витте принялъ еврейку .
Правда газеты, галантно добавляли: „разговаривали о погодѣ, а отнюдь не о займѣ .
Съ тѣхъ поръ не мало воды утекло.
Евреи съ Витте не желаютъ разговаривать даже о погодѣ. Витте все мечтаетъ, гдѣ бы занять. А послѣдній японскій заемъ опять по
крылся въ двадцать разъ. И покрываютъ его тѣ самые евреи, которые въ Портсмутѣ бесѣдовали съ Витте о погодѣ.
Рента разнервничалась, какъ самая истеричная барыня и послѣ каждаго событія присѣда
етъ все ниже и ниже. Палъ Портъ-Артуръ,—она присѣла до 90. Послѣ кроваваго 9-го января пала до 87 1/2, послѣ Мукдена до 87, послѣ „Князя Потемкина до 86. Послѣ мира поднялась было до 95, а послѣ октябрской забастовки снова упала до 78, а затѣмъ до 74. Пронесся слухъ, что графъ Витте уступитъ
Японскій заемъ.
Русскій заемъ.