ВҌСТИ и СЛУХИ.
Сообщаютъ, что г. Дурново намѣренъ начать энергичную борьбу со всѣмъ „краснымъ .
1) „Краснолѣсье повсемѣстно въ Имперіи вырубается; полученныя дрова идуть на отопленіе квартиръ министровъ.
2) Всѣ „красны дѣвицы немедленно арестовываются и доставляются на....................................
для непосредственнаго опредѣленія болѣе виновныхъ, т. е. болѣе „красныхъ .
3) „Красные носы , пріобрѣтенные хотя-бы и при благосклонномъ участіи казенныхъ винныхъ лавокъ, мѣрами полиціи при обязательномъ содѣйствіи болѣе дюжихъ дворниковъ перекраши
ваютъ немедленно въ синій цвѣтъ. Недовольные способомъ окраски ихъ обладатели на квартиру министра съ жалобами не допускаются.
4) Въ виду того, что стыдъ обладаетъ свойствомъ вызывать краску на лицѣ, настойчиво рекомендуется забыть всякій стыдъ. Харонъ.
Къ предполагаемому закрытію клубовъ.
..Мнѣ разрѣшили входъ великодушно...
Какая смѣсь одеждъ, и возрастовъ, и лицъ: Здѣсь и чиновники, и нѣсколько блудницъ, Почтенныя матроны, кавалеры,
Купцы, пѣвцы, актеры, офицеры...
Глаза блуждаютъ, нервныя движенья— Тутъ несомнѣнно признаки броженья... Какъ заговорщики, иные по угламъ
О чемъ-то шепчутся... И часто тутъ и тамъ Слова такія скажутъ громогласно,
Что повторять ихъ, думаю, опасно...
И я смущенъ, дрожу, какъ, загнанный
звѣрекъ...
Они мнѣ чужды всѣ! Я такъ отъ нихъ да
лекъ!
Я къ двери жмусь...
Вдругъ крикъ нарушилъ тишину: —„Поймали шуллера! Зовите старшину!
Клубмэнъ.
ВСТРѢЧА.
Старикъ оборванный, въ грязи, съ лицомъ разби
тымъ, Безъ шапки, съ головой, лишенною волосъ,
На встрѣчу вышелъ мнѣ, и голосомъ испитымъ Галантно произнесъ:
„Доне муа келькъ шосъ!
Фигуру пьяную я съ чувствомъ отвращенья Старался обойти...
— „Монъ шеръ, ты не гордись: „Коль есть даржанъ анъ пё, давай мнѣ безъ сму
щенья,
„А если нѣтъ, монъ фреръ, такъ рядомъ стано
вись!
Артистъ.
Изъ копилки „монархическихъ курьезовъ, и при томъ монархическо-абсолютныхъ.
Мы помѣщаемъ письмо шансонетной дѣвицы пѣвицы А. Д. Вяльцевой, не снабжая его даже коммен
таріями. Оно по своей пошлости—„кричитъ само. До большаго нахальства, до большей цинической разнузданности, кажется не доходила еще ни одна „дива .
Это знаменитое посланіе помѣщено въ Московскомъ черносотенномъ листкѣ „Московское Вѣче . Вотъ оно:
Гнѣвный протестъ А. Д. Вяльцевой.
(Письмо въ редакцію).
М. Г., г. Редакторъ!
Позвольте выразить Вамъ мое ужасное возмущеніе и негодованіе на всѣ эти гнусныя мистификаціи, жертвою коихъ стали: уважаемая редакція и я и иниціаторомъ коихъ надо считать, конечно, Товарище
ство Сытина и его наемника, господина (я не хочу кощунствовать и не смѣю сказать отца) Григорія Петрова.
Неужели можно больше оскорбить порядочную женщину и артистку, чѣмъ поставить ее рядомъ съ радикально-жидовскимъ фельетонистомъ въ поповской рясѣ, господиномъ Петровымъ!!
Я, милостивый государь, не шансонетная пѣвица, какъ выражается этотъ лохматый и подстриженный въ круглую метелку п..ррроповѣд - никъ!! Я артистка. Онъ прикидывается, что этой разницы не понима
етъ!! Въ то время, какъ онъ создалъ (создалъ, скажите пожалуйста!!) особый жанръ слащаво-благочестиво-пошленькихъ фельетоновъ, гдѣ, перевирая тексты, поддерживаетъ революцію, защищаетъ жидовъ и проводитъ свою фальшивую и тошную прокислую гуманность, я, ми
лостивый государь, создала особый жанръ романса—музыкально-физіологической или, лучше сказать—физіологически-музыкальный...
Вы слыхали меня въ концертѣ, когда я передаю:
Жажду свиданья, жажду лобзанья, Приди, мой милый, я въ ожиданьи, или:
Поцѣлуемъ дай забвенье, Муки сердца исцѣли,.,
Вы это слыхали? Вы оглядывались въ это время на залу? Вы замѣчали, какъ это зала превращалась въ одного могущоственнаго наэлектризованнаго мущину, передъ которымъ прекрасной вакханкой столпа я, обращаясь въ олицетворенную коллективную міровую страсть женщины, въ олицетворенный призывъ къ безумному на
слажденію? Вы чувствовали, какъ страсть закипала и поднималась по всей залѣ? Вотъ, моментъ истиннаго художественнаго творчества, вотъ, торжество того отдѣла музыки, гдѣ я стала царицей.
И этотъ слюноточивый (простите за выраженіе, но я очень взволнована!) Григорій Петровъ, отъ фельетоновъ котораго тошнитъ, а отъ рѣчей дѣлается разстройство кишечника, смѣетъ ставить себя рядомъ со мной, смѣетъ говорить, что меня, меня!! —Сытинъ могъ пригласить замѣнить его въ его гнусной газетишкѣ!!
Ну, еще-бы! Онъ видѣлъ, какъ Сытинъ съ маслянымъ лицомъ и воспаленными глазами сидѣлъ на моихъ концертахъ, какъ пытался протолкаться въ мою уборную. И вотъ, онъ заключилъ, что Иванъ Дмитричъ ходилъ приглашать меня редактировать его газету. Ха-хаха!! Прозорливецъ!!
Вы поймете, м. г,, теперь всю глубину моего негодованія. И вдобавокъ, вѣдь все это ложь! Вѣдь Григорій Петровъ дѣйствительна издаетъ эту отвратительную уличную газету. О, я понимаю, онъ сты
дится этого своего дѣтища, онъ стрекается отъ него и прячется за мою юбку! Прочь, милостивый государь, идите на свѣтъ, къ позор
ному столбу, я не хочу быть вашей укрывательницей. Я свободная артистка, а не наемница какого-то господина Сытина! Фи. Примите и пр.