Дума идетъ.

Привстань, Россія! Вонъ безъ шума Идетъ возлюбленная Дума,- Родная кость твоихъ костей
И мозгъ и кровь страны твоей!
Лучи ея чуть лишь зардѣлись, Какъ Совы власти разлетѣлись
И самый важный ихъ премьеръ
Пустился на. утекъ ВЪ карьеръ!.. Щелкоперъ.

Фельетонъ.

Послѣдніе Пиры сатраповъ Эпику

рейцевъ.

(Посвящается россійскимъ патриціямъ).
Римъ, нѣкогда желѣзный, несокрушимый, а теперь одряхлѣвшій, съ вѣнкомъ изъ красныхъ розъ на старчески-трясущейся головѣ, справлялъ одинъ изъ своихъ послѣднихъ безумныхъ пировъ.
Ночныя оргіи — вакханаліи, на которыхь безстыдство достигало такихъ чу

довищныхъ размѣровъ, что краснѣли со стыда —- сквозь толстый слой румянъ — даже гетеры смутить которыхъ было не

легко, дневныя праздненства въ циркѣ гдѣ кровь лилась широкою волной, опьяняя полуголодную развратную римскую чернь — все это слилось въ одинъ гигантскій клубокъ опутавшій Вѣчный городъ.
...Шелъ пиръ. Много народу собралось на него, всѣ—съ одной цѣлью: предаться безшабашному разгулу, безъ котораго они не могли жить, въ которомъ они-давно уже стали захлебываться.
Среди закаленныхъ въ бояхъ но теперь ужъ одряхлѣвшихъ — отъ любовныхъ
утѣхъ — воиновъ находились и блудницы по профессіи и по влеченію.
Тутъ возлежалъ въ роскошной тогѣ важный сенаторъ; тамъ — строгій блюсти
тель нравовъ велъ сладострастный діалогъ
съ бѣлокурой вакханкой, доказывая, что съ синевой ея глазъ не можетъ поспорить синее римское небо; направо тучный великолѣпный проконсулъ Маркъ, увитый гирляндами розъ, старался всѣми силами удержать въ
трясущихся рукахъ кубокъ съ фалернскимъ виномъ, но напрасно; жидкость рубиноваго