уу
НЙ
pi
По
0
то
Да здравствует могучий Советский Coros, надёжный оплот дружбы,
f
©
п славы народов нашей Родины! Да здравствует советская Отчизна
МВ ВАРША
5.
у
at
$ Карпать! Седые хребты хранят следы многих жарких битв и.
память о беззаветной отваге и преданности русского человека.
Здесь камни накаливались от огня, гнева и ненависти нашего
солдата. 28 лет назад здесь гремела артиллерия генерала Брусилова
и стозвонное эхо сотрясало глибокие ущелья. По этим склонам шла
а атаку неугомимая и непреклонная в своей решимости русская
пехота, и в страхе` пятились перед ней отборные баварские полки.
И снова гремит на Карпатах разгневанная советская артилле»
рия, и долго-долго будут помнить немцы уверенную поступь нашего
солдата, сокрушившего все преграды и вышедшего на наш госу-
дарственный рубеж. Вперед и выше, к вершинам, возносит советский
воин бессмертие наших побед.
Фото военного корреспондента «Комсомольской правды» И. ПГАГИНА,.
МАЙСКАЯ НОЧЬ
РИЧАС ночь. Над головой небо со-
всем черное, безлунное, а на нем
торят крунные, нестерпимо яркие
майские звезды. Звезды... Когда-
т они были предметом поэтического
‘озерцания, а теперь они-— надежные спут-
пики соллата. По ним можно распознать, в
какой стороне находится родной дом, в ка-
кой стороне враг; и не раз отбившемуся или
раненому бойцу они безошибочно указывали
путь в вго роту:
В неколебимой, ничем не тровутой ти-
щине в лесу слышно, как лопаются почки,
н утром на ветвях можно будет увидеть уже
первые бледкозеленые листочки, еще повры-
тые вежным пушком. В ушах от тизтины
беспрестанно переливается легкий, мелодич-
вый звон. Порой на деревья налетает гу-
стой, плавный нетёр, тлухо гудит и раска-
чивает верхушки сосен и, прорываясь вниз
сквозь ветви, овевает лица бойцов еве-
ключицей,
смеется.
шгутку. Оружие, чтобы убивать врага.
ния и радость выигранной битвы, ие раз
выползал с поля боя с перебитой ногой или
испытал мучительную жажду
жизни, прошел. сквозь все невзгоды, злохлю-
чения, через мороз и ненастье, узнал цену
сбллатекого сухаря и дружбы, а впереди
видит желанную, выстраданную победу, —
в душе его водворяется мужественное, не-
поколебимое спокойствие. Тогда ему уже ни-
чего не страшшо, кроме смерти, & над нею он
Трудно описать повеление человека в бот.
Но если человек встал с земли и, качаясь
от ран, пошел навстречу врагу, — это уже
подвиг, и такие подвиги, как цемент, скрен-
ляют нашу армию. Мы давно простились со
всем. что связывало нас с мирной жизнью,
и пошли колесить ло военным дорогам Ро-
дины, прихватив с собой оружие, мы и
и-
цель. чтобы укрыться под ней от ветров и
И воскресающим
Привет тому, кто
Победа близится.
Когда-то давно; еще до войны, каждый
ленинграденц перед Маем обязательно посвя”
iat несколько часов восхожденню Hd
вышку Исаакиевского собора.
Человек шел по узким и крутым лестиа-
nam очень долго. Надо было подняться ма
106 метров. Он ме раз присаживался отды-
хать. Он шел в сумраке, в духоте голу
Синого помета и древней пыли, перед са-
мой вышкой карабкался по лестиичкам,
почти отвесным, и, сделав последний Шаг
из мрака и духоты на вышку, останавии-
вался почти ослешленный: сверкающий,
многокрасочный простор стремительно pac:
пахивался перед его взором. Огромное небо,
полное ветра, солица и облаков, открыва-
лось ему. И Ленинград, весь Ленингр,
город-исполин, который был виден до сих
пов только частями, расстилалея выву,
вольно и’ далеко расходясь во все стороны
света.
Как зачарованный, полный необычайной
гордости и восторга, медленню шел ления:
градец вдоль решетки вышки, разглядьвая
и узнавая с высоты любимые че своего
города: вот серо-голубая лента Невы, кру°
жевные арки Охтинского моста, прямая ка-
менная стрела Международного проспекта,
летяцая на ют, в глубь страны, а за ней —
купы пушкинских парков, а далыше порт
и мощные его краны, столпившиеся на 0е-
рету, как стадо допотопных животных.
И снова Нева, входящая в залив, среди
свинцовых вод которого возвыпвается CH-
луэт Кронштадта. И кругом простор, про
стор, насколько хватает глаз...
Стоило только одиажды побывать на вы-
шке Исаакия, чтобы навсегда сохранить в
цуше величественное вадение этого воль
ного, просторного города на Неве;
И потому не было ничего. трагичиее, чем
вид Леникграда с вышки. Исаакия во время
блокады, Ая : }
Мы знали, что город в фашистском KOT:
це. Мы чувствовали это. Мы представляли
себе это кольцо. Но с вышки Исаакия оно
“de
MA TA.
Развеяв горький запах дыма,
Ветра весенние летят
Над Молодым цзотеньем Крыма
И над предгорьями Карпат...
Призет и слаза стенам древним,
Стоявшим насмерть городам,
Призет аулам и деревням.
В бою грохочущем идет,
Призет тому, кто, не. сгибаясь,
Освобожденья страстно ждет!
Да будет Май горяч и сзетел!
Неудержима, слеено ветер,
И нсоизбежна, как весна.
НА БЕРЕГАХ НЕВЫ.
хождей. И шутку, чтобы в трудную минуту
сотреть сердце — свое и друзей.
Трудно бывает на войне. Но что ж! Та-
кова уж наша солдатская жизнь. Вот и
праздник встречаем не так, как положено, —
нет ни стола, ни скатерти на столе, ни та-
релок, ни рюмок с тонкими пожками, ни
торжественного света. Звездная песенняя
ночь да вздохи ночного леса.
детью и ароматом весеннего цветения. .
Несколько часов назад, котда еще только
начали просачиваться звезды в просветы
хежду сосен,’ к разведчикам пришел лейте-
нант Шукин -— человек с легендарной бо0е-
вой биографяей и необыкновенной жизнен-
ной удачей. Он — разведчик с самого нача-
за войны, и даже бывалые фронтовики, Ta-
ие, что прошли огонь и воду и которых
было вадно отчетливо: враг сжигал приго-
родные деревни, штурмуя город, и дымное
плотное кольцо клубилось вокруг Ленин-
града. Ночью оно становилось ‚огненным..
Самое дорогое для ленинградца чувство
сегодняшней весны, сегодняшнего. Терво-
мая — это возврашенное чувство просто“
ра, ничем не стеснениой свободы. Эта сво-
бода зрима, конкретна.
18 кабинете начальника Ленинградского
порта тов. Сахарова стоит стереотруба.
Ежедневно, заглядывая в трубу, начальник
порта видел тот берег залива. И на том бе-
регу — немцев. Немцы занимали чаш бе-
рег и были видны до отвращения и
тоски отчетливо. Начальник порта видел
не раз, как они готовились к обстрелу
города, как они начинали обстрел. Нем-
цы стреляли по порту в упор, стре
ляли ожесточенно, злобно, в свирепой
Мы помним 1941 год. В ясный, солнеч-
ный день на мирный народ обрушилиеь не-
умолимые события. Мы выдержали беспо-
щадный удар. Мы остановили осатанелого,
закованного в броню врага; остановили не
проливами, не морями и океанами — соб-
ственной грудью, огнем, возмущенным
справедливым гневом, и берег Волги был не
преградой, & опорой, на которую мы крепко
ветали ногами. Теперь мы диктуем свою
ничем не удизить, и те поражались необык-
новенной смелости и дерзости лейтенанта
Щукина, У иего столько наград, что они
еле уменаются на его груди.
— Солдаты, — сказал лейтенант
цаи,— собирайтесь. Пойдем за немцем.
Он повел своих бойцов & деревне. Ни’ сло-
ва, ни звука, только иногда несмелый треск
сучьев под ногами да шелест ветки, заде-
бой-
той плечом. Лейтенант Щукин положил бой-
жажде разрушить наш умлый, великолеп
волю врагу.
В начале войны мы жили прошлым.
Слишком глубоко сидела в нас мирная
жизнь, чтобы сразу отказаться от нее, отор-
вать от сердца. Прошлое стояло рядом, а
будущее было далеким, Оно неясно маячи-
ло впереди в дыму и огне. № нему нужно
было итти через сражения:
Отступая, мы оставляли селения, уто-
нающие в зеленых садах, и синие глаза
мальчиков и девочек провожали нас в дале-
кий путь. Возвращаясь, мы не нашли того,
что оставляли. На месте селений были оди-
цов у изгороди и начал чутко прислуши-
ваться.
Деревня была завята немцами. Они бес-
шумно сновали по темным улицам.
Разведчики лежали долго. Наконец к
лейтенанту Шукину пришло решение. Оно,
цак всегда. было неожиданным и до лихо-
сти смелым.
Бойцы подкрались к крайним домах и
остановились за углом.
— Построиться! — тихо скомандовал
лейтенант Шукин.—- По три! Быстро...
Бойны понимали его с полуслова. Они
мгновенно построились в колонну по три че-
ловека. Лейтенант скомапдовал, и бойцы,
отчеканивая шаг, пошли по деревне вдоль
улицы. Мимо. них лвигались немцы по од-
ному, по-два, HO темнота была плотная, и
они думали, что мимо них строем идут свои.
Навстречу развелчикам по дороге прошел
немецкий отрад таким же строем, е офицером
сбоку. Войцы держали наготове гранаты, но
немецкий отряд прошел мимо и свернул в
проулок. Лейтенант Шукин продолжал вести
своих разведчиков в глубь деревни, все вре-
мя высматривая, где светятся окна. Нако-
нец около одного лома в проулке они оста-
новились. У Крыльца стоял часовой. и сер-
жант Дарьин одним взмахом руки беешум-
но убрал €ro.
Лейтенант Шукин вошел в избу с под-
нятой в руко гранатой,
— С праздником! — весело сказал сер-
жант Дарьин.-— Прошу выходить.
Три офицера и олин солдат медленно под-
няли руки вверх. Их по одному вывели из
избы и забрали все бумаги. У крыльца леи-
тенант снова построил свой отряд, замешав
в строй и лленных с завязанными руками
и ртами, и разведчики таким же четким
шагом вышли из деревни, не сделав ни 0д-
ного выстрела...
Эта история может показаться невероят-
ной, но она — факт. И я рассказываю об
этом факте именно потому, что он -—— знаме-
ние трёмени, своеге рода показатель воин-
ской доблести советского солдата 1944 года.
ВКогла Человек, ни разу не слышавший
орудийного залпа, прямо co школьной
скамьи бывает брошен в жестокий бой и тут
5 ит в штыки, ветречаясь © врагом
трудь с грудью, ему миогое еще непонят-
на, непривычно и очень страшно. Сердце
Еслотится в груди, шароко раскрытые глаза
застывают. Но когда этот юноцта, за три года
войны не олин десяток раз сходилея вруко-
пашную, когда он познал горечь отступае-
очагов —— горе и следы немецкого сапога.
Синие глаза мальчиков и девочек угасли.
Одних убили, других угнали в рабство. Ра-
дость победителя перемешивается со слезами
семьянина. Нет! Мы не забыли прошлого и
никогда не забудем!
И именно поэтому мы так стремительно
идем вперед.
— Ах, майская ночка, хороша ты сегод-
ня, говорит сержант Дарьин.— Три офи-
пера и солдат — четыре «языка» за один
раз. Такого у нае еще никогда не бывало...
И, лотумав, он добавляет:
— Три раза я ветречаю май на войне
и все по-разному. Прошлый раз я под Харь-
ковом встречал. Тоже ходили в разведку.
Только неудачно. Как положил меня немец
в лужу с самого утра, так и лежал я в ней
до вечера. Головы не давал поднать, под-
xen! Tak весь праздник и пролежал в этой
луже. А к вечеру еще морозом ее прихва-
тило, на спине у меня лед образовался вро-
де кожи; потом отламывалея при ходьбе и
звенеёл.
А нынче мы вот где!.. В шкоде я, бы-
вало. по географии слабоват был. А теперь
я слал бы. ее на «отлично» с закрытыми
глазами, и даже больше чем на пятерку.
Шутка сказать — всю землю-матушку на
коленях исползал. Где только не лежал, ка-
кие города, села только не прошел. Bee peru
знаю, и какая вода в них на вкус, зиаю.
Сапог сколько одних изорвал. Уйма... А ©
Берлина-то ведь еще не близко! Много са-
пог понадобитея. Вели бы на прямую —
рукой подать. А то ведь все заходы, ла
крюки, да лежа, да ползком. Вот и ловчиеь,
изучай географию ва корточках. Ну, с
праздником, солдаты! — говорит Дарьин и
опрокидывает положенную стопку.
Далеко над лесом медленно и ярко заго-
рается заря. Медленно занимается звонкое
весеннее утро. Капитан А. АНДРЕЕВ.
Действующая армия.
нокиё трубы и цепел, на месте домашних
ный порт! до самого основания.
За годы блокады порт принял на свою
территорию 125 фугасных 60мб, 15.000 сна-
рядов. Этого количества взрывных веществ
лостаточно для того, чтобы смести < лица
земли целый город. Но работники порта ие
покинули своего хозяйства и защитили: его.
Они своими руками потушили 14.745 бомб,
И не только потушили, но собрали, уложи-
ли в штабеля и сдали эти 14.745 зажига-
телыных бомб на районный склад противо-
воздуптной обороны. Вот цифры, которые
материально выражают частицу ленинградт
сшого мужества!
Начальник порта тюв. Сахаров заглядызал
в свою трубу и отчетливо видел на Том б*-
регу немцев в 1941, 1942 и в 1943 годах. В
янзаре 1944 года немцев выгнали с того бе-
рега. Но и окталесь стоять в кя-
бинете тов. Сахароза. Он привык к ней, при-
вык заглядывать в нее между делом, и. в
тот день, когда мы были у него, мы тоже
не удержались и, пользуясь предложением
хозяина, заглянули в нее.
Самое приятное, конечно, было в том, что
на том берегу немцев видно не было. Была
видна дорога, но которой в. Оравиенбаум и
Петродворец мчаутясь иаии маптины. Мы ве
садам!
в утро Мая
. Она
Вероника ТУШНОВА.
могли налюбоваться ма наи берег, берег
без немцев, на чистую воду весеннего #a-
лиза. Вдруг в Поле чашего зремия медлен
но, спокойно и важно вошел океавокий па-
рахад. Он был виден, конечно, и без стерео-
трубы. Он двигался, влекомый буксим, он
возэращался в свой дом — в порт, на место
постоянной своей стоянки. И смовым вюл-
незием мы подумали о CT обыкнювен-
HOH зещи, о пом, что ведь Ленанград — это
портовый город, что близок день, когда на-
ши корабли пойлут отсюда в западные мо-
ря и океаны. И оттуда тоже придут кораб-
ли, придут свободно и спокойно.
Сюда m0 новым им волнам
Вке флаги з гости будут к вам,
И запируем на просторе.
Мы можем без устали перечислять при-
знаки нашей сзободной весны, потому чтэ
мы не перестали ей радоваться. Можем
без устали говорить и о великом, н о ма-
лом, потому что и в малом можно уви-
деть великое. Хочется сказать, например,
и о таком событии, какое в эти дни про-
изошло в квартире семьи Сорокиных на
улице pacosa.
Здесь, Kak 4 BO BCEX ленинградских
квартирах, перед Мая произвели гене»
ральную уборку: оштукатурили и побелили
«верхние перекрытия», или «накат» — MOTO-
лок, осыпавшийся от последнего артоб-
стрела; натерли «нижние перекрытия», т. ©,
пол; и только окна попрежнему, по-бло-
кадному, остались унылы: они наполовину
были забиты фанерой. Семья стеклила окна
за время осады три раза; но всякий раз
стекла снова вылетали. Для того чтобы
застеклиль четвертый, последний раз, сте-
кол уже не было.
— Что же сказал отец, Koma все бы-
ло закончено, — придется еще пожить с фа-
нерой. — Подождем, когда «Красная гор-
‘ка» и «Белый бычок» дадут нам стекло...
— Нет,— подумав, возразил ему сы
Виктор, школьник.-—«Белого бычка» ждать
долю. У нас есть в доме стекла!.
— Где? — изумился отец.
— A вот — взволнованный своей дерзо-
стью, сказал Витя. — У нас, папа, целых
восемь застекленных и окантованных порт“
ретов. Одних бабушек две и дедушек два:
когда дедушка молодой, в котелке на го:
лове, и копда оч уже герой труда. Я уже
смерил! Они на окна как раз. Папа! Мы
их потом опять застеклим, а пока...
— Да! Ония немного’ потерпят,— сразу
согласился отец.
И в тот же день мать ‘до сияния про-
мыла окна, застекленные двумя бабушками
и одыим дедушкой в котелке, а отец а
Витя уже стеклили кухню. Впервые в Пео-
вомай в квартире Сорокиных стало Tak
светло, как давно уже не было. В квар-
тире — праздник. г
А вот в садике, собравшись вокруг вос-
питательницы Мази Васильевны, играют
воспитанники детского дома. Салик уже
прибран. Сюда привезли много песку.
песок из разобранных на Незском шитов,
закрывавших его огромные витрины. Ребя-
та с восторгом играют в чистом, ласковом
песке.
— Ну, повторяйте же за мной, ребят-
ки! — говорит воспитательница и ноет по-
следнюю строфу песенки. — Ну!
Нестройный, похожий на птичий, хор
цетских голосов старательно подхватывает.
— Отлично! г воспитательница.—
Отлично cnoem ее. Первого Мая.
И, услышав это, шестилетний Сережа
Муратов деловито осведомляется:
`> Тетя Маруся!
вого Мая где петь будем? Опять в бом-
боубежище? Да? ;
— Нет, Сережа! = отвечает Мария Ba-
сильезна. — Мы в этот Первомай в бомбо-
убежище петь не будем. Мы будем петь
и гулять в садике. ЕЕ
— Это хорошо! Я люблю, садик. Я не
люблю бомбоубежище, — важно отвечает
Сережа тоном настоящего, испытаиного об-
стрелюм ленинградца...
О. БЕРГГОЛЬЦ, Г. МАКОГОНЕНКО.
ЛЕНИНГРАД, 30 апреля. (По теле-
фону).
Это
oe eet
Больше двух лет эта надпись прадуиреждала ленинградцев об опасности. Сейчес
она ве нужна.
Фото В. КУДОЯРОВА.
счастья
‚ Мы В ЕРЫМУ
Крым! Неудержимым порывом советских войск враг был опро-
кинуг и сброшен в бушующее море. Вот он, советский воин-.
победитель. Крепко и навсегда встал он на рубеже родной земли и,..
подставив лицо грозному штормовому ветру, смотрит на яростные
волны прибоя. Отгремит война, успокоится распалённое боем и гне-
вом сердце, и этот вот солдат снимет с плеч автомат, снимет шапку-
ушанку и выгоревшую, видавшую виды гимнастерку, наденет белые _
брюки и лёгкую шёлковию безрукавку и приедет сюда отдохнуть.
Дворцы раскроют перед ним двери, кипарисы протянут к нему Oywu-
стые ветви, и волна синего моря обнимет его своей прохладой.
Фото военного корреспондазта «Комсомольской правды» А. ГЛИЧЕВА.
°’ПЕРЕДН!
РОЗРАЧНЫЕ облака, чуть окра-
пенные восходящим солнцем.
‚В Дымки далеких пожаров. Гаену-
щие звезды. Тускнеющие искры
ракет. Последние крики ночных птиц, и
в светлеющем небе первая, неуверенная
трель жаворонка. Силузты мертвых, под-
сеченных осколками берез и острый запах
гари, которого не в силах заглушить даже
ароматы вены. Это — линия фронта.
Ближе к немецким траншеям, нахренив-
щиеь в канаву, на’ дороте стойт «тигр».
Пушка его вытянута на востов, в наших
окопам, и утром солнечные луча прони-
кают в переднюю, смотровую, щель. танка.
Тогда немецкий наблюдатель, прячущийся
в танке, замирает. Но проходит час-дру-
гой, тень танка вытягивается через шоссе,
и немец осторожно приоткрывает смотро-
Бую щель. Прямое шоссе — нерв армии
в этом болотистем крае — под постоянным
паблюдением немцев.
Полковник Беляков приказал; послать
ночью к танку двух лазутчиков © задачей
уничтожить наблюдателей, заложить тол и
взорвать «тигра».
остался невредим. Мертвый товарищ сохра
НИЛ ЖИЗНЬ ЖИВОМУ.
Павлов лежал так, что солнце, отра-
жаясь в лужице, светило ему в глаза. По-
следний комок грязи, высоко подброшенный
взрывом, шлепнулея в лужу, а когда вода
успокоилась, Павлов увидел в ней отра-
жение танка. По полю важно, неторонливо
проковылял грач, поглядывая на Павлова
черными бусинками глаз.
Павлов не шевелился, хотя все тело бо-
лело от неподвижности. Он покосился нъ
лужицу — ему показалось, 910 люк тайка
осторожно приподнялся. Или это померещи-
лось? Налетел ветерок, затянул воду pi-
бью, и отражение танка расплылоеь,
Павлов в ярости сирипиул зубами. Этот
скрип отдался в напряженном мозгу, каз
гром, но, когда шум в ушах утих, его 000-
стренный слух уловил настороженную ти-
шину переднего края. Выстрелы раздава-
лись редко, только вдалеке била одинокая
пушка. Вдруг пенье жаворонка, заглушило
нудное гуденье немецкого самолета, и сей-
час же с нашей стороны хдонеслись звон-
кие удары — это у артиллеристов били
тревогу. Павлов представил, как ефрейтор
Кочетков — спокойный бородатый сиби-
ряк — бьет в снарядную гильзу, подве-
шенную к дереву. Когда самолет улетит,
Кочетков спустится в землянку командига
батареи, закурит, закашляется oT крепкой
*
Задачу получили сержант Прохоров и
красноармеец Павлов.
Ночь была темной, облачной. Темпота до
невероятности обостряет слух людей, и раз-
ведчикам казалось, что хлюпанье грязи под
руками ин шорох ящика с толом нестерпимо
громко разносятея в тишине переднего
края.
Вдруг ярко вопыхпула ракета. Павлов
понял: они совсем близко от немпев —
ракета мерцала над головой. Танк чернел
неподалеку.
( пашей стороны ударил пулемет. Пре-
рывистая трассирующая нить протянулась
махорки. Павлову вдруг страшно захоте-
лось курить, и он с досадой подумал, что
кнсет в кармане тоже премок и потом при-
дется сушить табак.
Солнце садилось. Тень от танка BCC
больше вытягивалась вдоль ш06се, она з2-
крыла голову, туловище, ноги бойца, и бы-
ло что-то спасительное, ободряющее в этой
невесомой защите. Тень слилась с сумер-
вами, и землю окутала ночь.
А мы эту песенку Пер-
‘я, брат...
5 ракете, стремясь сбить ее. Но в воздух
взлетели еще ракеты. А секундой позже
оголо бойцов разорвалась первая мина.
Темнота п тишина рухнули.
Бойцы сползли в канаву и легли в ледя-
НУЮ ВОДУ. i
Стрельба стихла.
Перед рассветом бойцы еще раз попы-
тались подползти в <тигру». Опять раке-
ты и минометный огонь...
— Давай в танку! — хрипло прошеп-
тал Павлов товарищу, и они бросились впе-
ред, пол защиту брони,
Но добежать до танка они пе успели.
Рялом разорвалась мина и опрокинула бе-
тущих людей. Последнее, что запомнил
Павлов, — лробный стук осколков по гул-
кой, неуязвимой броне. у
Очнулся он утром. Прохоров лежал ря-
дом на сиине, и Павлов видел ero щеку,
покрытую грязью, и спутакные, слипшиеся
от крови волосы. Глаза сержанта были от-
крыты, он спокойно смотрел в небо, на
легкие весенние облака. ,
— Василий, — шепнул Павлов.
Прохоров чуть скосил на него глаза и
хрипло ответил:
— Ты не шевелись, заметят, — и доба-
вид спокойно, глядя на небо: — Умираю
Звякнул металл. Немец, сопя и чавкая
по грязи, вылез из танка через нижняй
люк и подошел к Чавлову. Минуту он сто-
ял, потом ткнул ногой тело Прохорова, при-
слушался. Присел, расстегнул шинель Пав-
лова, гимнастерку, начал шарить по кар-
манам. И вдруг рука немца вздрогнула, на-
сторожилась — он почувствовал теплоту
живого, напряженного тела. Настал момент
действовать. Павлов легко взметнулея и
ударил немца ножом. Немец без стона рух-
нул рядом с мертвым сержантом.
Охнии прыжком боец вскочил на танк.
Колпак башни был сорван и отверстие за-
тянуто от дождя брезентом. Боец полоснул
ножом по брезенту. Навстречу из глубины
танка раздалась автоматная очередь. Пули
прошили парусину. Павлов швырнул вниз
гранату. Вихрь горячего воздуха вырвался
из люка. Но Павлов уже был под тан*
KOM —— он подкладывал ящик 6 толом.
(Стремительно мчались секунды. Немцы
веполошились. Сырая весенняя земля была
залита мертвенным светом ракет. Немецкие
пули цокали о броню и уносились в Tex-
ноту с противным сверлящим визгом. Паз-
лов успел сделать свое дело. Он уже бежал
по придорожной ‘канаве, когда ‘позади
вспыхнуло ослепительно яркое пламя. Паз-
лев упал в воду, и рядом шлепнулись в
грязь бесформенные, изжеванные огнем ву-
ски стали —— все, что осталось от танка.
Когда ракеты погасли, Павлов вернулся
в Прохорову и унес мертвого товарища на
свою землю, навстречу друзьям, спетшив-
щим ему на выручку.
*
Красноармеец Павлов спал весь день.
Полковник Беляков приказал не будить
его, а прислать, когда проснется. Вечером
атютант доложил, что красноармеец Пав-
лов прибыл, и положил на стол командира
коробочку с орденом.
Вошел Семен Павлов, невысокяй строй-
ный паренек 6о епокойным взглядом, быз-
ший слесарь Горьковского автозавода. Пол-
вовник прикрепил к его гимнастерке орде
Красной Звезды, взял бойца за плечи и
поцеловал его просто, как сына и това-
рища...
Бойцы лежали посреди дороги, отлично
видимые из наших и немецких окопов,
зная, что за ними сейчас следят десятки
глаз — одни с тревогой, другие с выжи-
дающим злорадетвом. ь
Павлов в отчаяньи подумал, что сейчас
только утро и д0 темноты нельзя перевя-
зать Шюхорова.
— (Слушай меня, Семен, — спокойно
вглядываясь в облака, сказал Прохоров. —
Адрес матери у меня в бумажнике, напи-
щель письмо. Вещи мои...
— Брось ты!
_ А ты слушай меня. Времени мало
осталось... Вещи мои сохрани. Фляжку
возьми на память. Остальное, как кончится
война, отвезешь матери. Сделаешь?..
Потерни немножко, — перебил его
Павлов и вдруг, неожиданно для: себя, за-
ывая о смертельной опасности, быстро
подполз к Прохорову, поднял его голову,
быстро нащупал рану.
Что ты... Увидят, — шеннул сла-
беющими губами Прохоров. Глаза его за-
прылись, из-под ресниц скользнула слеза.
И в ту же минуту вэрыв швырнул Пав-
лова на землю, и над самым ухом взвизг-
вули осколки.
Лым рассеялея. и Павлов увидел. что
он один. Заслоненный телом друга, он
Л. ЮЩЕНКО.
ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 30 гпреля.
«КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА»
1 мая 1944 г. 3 стр.