ЖУРНАЛ Ь-УРНАЛОВ Ь. Сирахички забъиной лирики. Разбитая мечта, Ты сошла съ своего пьедестала, Растоптала свой пышный вЪнецъ, Изъ мечты — очевидностью стала И... пришелъ моимъ грезамъ конецъ. * * * Да! ОнЪ, мои дивныя грезы Слишкомъ были чисты для земли... И, недавно роскошныя, розы! Увядаютъ печально въ пыли. И все шелъ... Впередъ и впередъ. А Динасття?.. Она жила въ своемъ роскошпомъ дворц%... Она не забыла люби: маго Народа, но ея сердце было полно горечью... Она не могла еъ нимъ ветрЪчаться... Она—царица—не была свободна. Надъ нею была опека... Старая, ехидная женщина, которую звали— Бюрократия... Она обмапывала царицу... Она говорила ей, что не нужно уве- личивать огня въ путеводномъ свЪточЪ, что достаточно CBBTA Bb маяк№, что Народъ можетъ найти ее, царицу, и по этому свЪтильнику... И Динает!я грустно повиновалаесь... Она смиряла въ душ Ъ своей страстное желат!е зажечь яркое яркое пламя въ своемъ свЪтильник%... Такое яркое пламя, чтобы свфтъ его озарилъь чуднымъ, животворя- щимъ свЪзтомъ путь Народа... Иногда, когда такое желан!е властно, слишкомъ властно захва- тывало волю Династш, злобная вЪльма Бюрократ!я, боясь за свою змфиную шкуру, пугала бЪдную царицу ужасными призраками... „Народъ измфнилъ ТебЪ`— говорила она, злобно ухмыляясь...— Онъ увлекся теперь развратницею изъ блудницъ,—Револющею“... И бЪдная Динаетя уходила въ себя, замыкалаеь ъъ себЪ и снова царила надъ вофмъ старая, злая Бюрократия... Но Народъ, этоть могучй Титанъ —не забылъ Династии... Револющя,—эта блудница,—напрасно старалась увлечь его сво- ими прелестями... Онъ шелъ, шелъ, шелъ... Все впередъ и вгередъ... „Я найду ее“,—думалъ Титанъ—.„Опа будетъ моею и, когда мы соединимся вмЪетЪ,—будетъ счастье“... И онъ шелъ... Вюрократя дрожала при одной мыели, что будетъ время, когда Народъ дойдетъ до Династии... Она чуяла своимъ дьявольскимъ ню- хомъ, что тогда ей, за ея предательсвя услуги, не миновать казни... И вотъ, на пути Народа, и безъ того уже трудномъ, появлялись ужаеспыя препятетвя,— плодъ ухищрен!я злобной старухи... Страшныя препятствия: Воть на ветрЪчу народу — цзлый полкъ чудовищъ, съ метлой въ рукахъ, еъ собачьей головой и сЪдлами... Дивя звЪреня пытки чи- нятъ они надъ Народомъ... Кровь течетъ изъ ранъ страдальца, но онъ неустанно стремится впередъ... „Я дойду до Дипаети“ — мечтаетъ онъ, -- и тогда — будетъ счастье!.. Миновала опричнина... Вотъ цфлый рядъ хитрыхъ орудй казней и пытокъ..: Bob овЪ испытываютея надъ неечастнымъ Народомъ... Опять кровь и кровь... Опять ужасъ смерти, но Народъ вее стремится впередъ къ своей 066... „Я найду ее, тогда будетъ счастье!“ Вотъ арсеналъ капкановъ и ловушекъ... Бее, что только можно, собрапо здесь, чтобы прикрЪпить къ землф тЪло гиганта— Народа... Долго, долго задержалея Народъ здЪеь, но... вепомнилъ онъ про свою надежду и стряхнулъ ловушки и капканы, и енова—въ [путь трудный, кровавый, полный горя и страдан!й путь... „Я найду ее, все еще мечтаетъ онъ.-- и тогда- будетъ счастье! Вотъ адская машина стянула ротъ Народа.. Ничего сказать не можетъ несчастный... Не можетъ онъ могучимъ взглядомъ позвать къ себ свою мечту, свою любу--Династ!ю... Могучя попытки, нечеловЪ ческое— титаническое усиле— и осла- блены чуть-чуть адекя путы, стягиваюция!ротъ влюбленнаго Титана. Ослаблены мало, очень мало, но изъ могучей груди уже вынесся глубокШ вздохъ, а за нимъ слабый еще, но уже слышный крикъ: „Гдв ты, моя любовь, моя вФра, моя надежда? ‚ Династя, гдЪ ты? „Помнишь ли Ты твоего возлюбленнаго, Твой в$рный Народъ?“ „Смотри же!—Онъ здЪеь, онъ ищетъ Тебя, онъ зоветъ Тебя“! „Онъ хочеть прижать Тебя къ своему могучему сердцу, хочетъ заласкать, забаюкать Тебя на груди своей:.. Хочетъ, чтобы между нимъ и Тобою, былъ только одинъ Богъ!.. „Отзовись же, о Династя! Отгони отъ себя злую сплетницу и клеветницу, старую вЪдьму Бюрократйо! Твой Народъ ждетъ Тебя... Ни тебЪ, ни ему ненужна опека! И Династя услышала мощный голоеъ своего возлюбленнаго... Отъ тяжкаго ена воспрянула тоскующая красавица... Она открыла страдальцу=Народу свой ласкающйя объятя. Она» зажгла самый ярк@ огонь въ своемъ свЪточЪ и пэ этому евЪту и Народъ нашелъ свою любу... Радостно, потрясающе, было это свиданье! Сердца любящихъ велич-слилиеь вмЪетЪ... ВмЪстЪ слились и ТЪла, слились въ жаркомъ объятьи... Динанся и народъ—стали женой и мужемъ... И первый залогъ ихъ любви, первый залог ихъ счастья, — пер- вымъ ихъ ребепкомъ—была Свобода! Дай Богъ побольше потомства союзу этихъ влюбленныхъ! я выносилъ въ сердцЪ моемъ эту сказку, она мнЪ родная... Ke разсказала мнЪ темная ночь сЪверной зимы, подъ шумъ вихря, подъ пЪени вьюги... Она, эта сказка, наивна, какъ дитя... 0, я не спорю, не спорю... Но она за тд и чиета, чиста чиестотою ребенка... Безпо- Какъ недавно, съ душой умиленной, Я, надъ ними склонясь, трепеталъ И, какъ мальчикъ, впервые влюбленный, (’” какомъ т) блаженствЪ мечталъ. . Боже мой! — МнЪ не хочется вЪърить, Что то былъ лишь прекрасный туманъ И что ты, шы могла лицемЪрить И что прошлое — только обманъ.... Но... не жди отъ меня сожалънья: — За разбитую грезу мою, На душЪ моей только презрЪнье, Я на вЪки къ тебЪ затаю. * = * И — до гроба его не забуду, И. въ грядуцше жизни года, Я любить. можетъ. пламеннЪй буду, Презирать-же сильнЪй — никогда. Гршорй Е. Любовь Лоишахобт. (Сказка). Гл% это было, когда?— Не вее-ли равно? Они любили другъ друга... Мотподая, роскошная красавица, она была возвеличена жизнью. Жизнь избрала ее, когда ей нужна была спора, когда окванъ бурно кипфлъ и когда не было маяка, который, какъ путеводная звЪзда, овЪтилъ изнемогающему пловцу, спасалъ бы его отъ гибели... Жизнь выбрала ее... Жизнь сказала ей: Ты-лучшее, что сейчасъ есть у меня. Ты молода, Ты почти дитя еще. Но Ты выроетешь, возмужаешь, станешь роскошной, статной красавицей, распустятся у Тебя могуч1я крылья и тогда... Жизнь не договаривала, что будотъ тогда... Но чуветвовалось, но ясно было, что это „тогда“ —будетъ вели- ксе, свято, необъятное... Въ этомъ „тогда“—грезилось общее счастье, общая работа, общая радость... Въ этомъ „тогда“—блестълъ огоиекъ, путеведный, воллщебный свЪтъ, евЪтъ истины. Такъ говорила Жизнь своей счастливой избранницз... Она-же полная юношескаго пыла, вся замнрая отъ отхватившаго ее восторга, хмурясь и нЪжась подъ ласками Жизни, подняла свЪ- точъ съ завВтиою искрой и также сказала: Да, будетъ время!.. Я выросту, возмужаю... У меня распустятся сильныя крылья и тогда... тогда... И въ этомъ „тогда“— была такая же вЪра, какъ въ словахъ Л\изни... И избраннипа Жизни — ее звали Династля, — высоко подняла свЪточъ со свЪтомъ правды и истины И стала она путеводнымъ маякомъ для всего живущаго... И стала она могучею царицей... Такъ возвеличилась избранница у\изни... У Жизни былъ и еще избранникъ... Ему былъ указанъ другой путь.. Не путь, уеЪянный розамн,— но путь, полный тернии... Трудный суровый путь... Путь упорнаго труда, путь самоизучешя, самопознания, самосовершенствования... Таковъ былъ путь второго избранника Жизни... Онъ назывался - -Народомъ... Труденъ былъ путь, назначенный Народу. БЪФдность, болЪзни, голодъ, война, всего приходилось испытать ему, многострадальному.,, Но онъ былъ MOJO... Онъ былъ могучъутакъ могучъ, что сокрушить его мощи, не смогли ни голодъ, ни“моръ, ни войны... Онъ шелъ, твердо шелъ по трулному, суровому пути... Когда ему становилось невмоготу, когла силы уже готовы были его оста- вить, вдругъ въ его душу вливалась живая струя облегченя: Онъ вепомнилъ о Динаелти... Own ее... любилъ. Онъ шелъ своимъ торнымъ путемъ и думале о ней и взрилъ: „Она не забыла меня, она ждетъ меня... Мы еще будемъ счастливы“...