a AL CY ОИ ШИРИНЕ EARP ИЕ ОА ОЕ ЕЕ ИЕ DS DEE YB EOD ETD ARS У дируеть Шуйскому, какъ теперь апплодируютъ разв только въ театрЪ: Браво, князь, браво/—кри- чить онъ ему (д. Г, явл. 5); игуменья (Мареа) вы- нимаеть изъ за образа винжаль и розу и поручаетъ Ксеши слезами смыть съ кинжала кровь (Ш, 3); а Исен!я видитъ, какъ тартарь злеть подь ея но- гами, п слышитъ, какъ раздаются свистьу собратий закаятия (II, 4); Оамозванець не является уже че- ловЪкомъ безъ роду и племени: въ отцы ему дается ищи, который по площалямъ разглашаетъь свою кручину и тайну ин, не желая уступить въ красно- р»чи Георгио, увфряетъ, что сердце его бъется ужасомь, в жилажь течеть хладь смерти; за тмъ, въ концЪ концовъ, Димитр оказывается завзятымъ обманщикомъ. Трагедя НарЪфжнаго сдЪлала однако свое дло и пользовалась значительнымъ успЪхомъ, если судить потому, что она выдержала н$околько издан1й (послфднее въ 1830 году). Въ 1825 году Пушкинъь пишетъ своего «Бо- риса Годунова», ин мы снова, въ третШ разъ встрЪчаемся въ драматическомъ произведении съ лич- ностью Лжедимитр1я, на столько полною жизни и характерно-очерченною, что невольно жалфемъ о ея второстепенномъ значен1и въ драмБ. Не смотря однако на то, что Самозванець у Пушкина является только въ немногихъ сценахъ и, выведенный авторомъ изъ монастыря, не доведенъь даже ‘до Москвы, въ немъ ясно обозначается обманщикь сознательный. Съ четвертаго опытавывести на сцену Самозванца, съ легкой руки покойнаго Хомякова, открывается цфлый PANS п1эсъ одного и того-жо назван!я, сь однимъ и тЪмъ-же. главнымъ героемъ— Самозванцемъ, одина- коваго числа дЪйствЙ (пятиактныхъ), съ одинако- вымъ содержанемъ. Во всъхь вънихъ Лжедимитрий возводится на тронъ, открываеть злоумышленя Шуйскаго, обрекаетъ его на казнь, прощаетъ и погибаеть вслЪдетве казней того-же Шуйскаго. Разница только въ подробностяхъ, въ дета- ляхъ, въ ТЪхь мелочахь и эпизодахъ, которыми обетавляется главное содержане, всецзло заимство- ванное изъ истори. Отсюда уже въ этихь шэсахъ чЪмъ дальше, тфмъ больше творчество и созидан1е (каково-бы ни было оно въ прежнихъ опытахъ) усту- паеть м$фсто исторической лЪпкЪ, которою какъ будто каждый послфдующШ авторъ щеголяетъ передъ своими предшественниками. Еще у Хомякова свободы вымысла и какъ бы которое часто заставляетъ лурекая» интродукщю ‘третьяго дъйстегя д0 слов: чувствуется больше нЪкоторое увлечеше, ск претендуетъ быть острословомъ, почему дБ- лаетъ, напр., таке окрики ва бояръ: „Дураки вы, ду- рани/ Да то и хорошо, чпю дурно развъ лучше было бы, евли-бъ было лучше? или: Рожна что-ли вы хотите, братцы? (стр. 28 и 32) и проч. Важные пе- реговоры между боярами у него ведутся такимъ образомъ: Что-же нал Отълать, Оедоръ Ивановичь? — Я ума приложить не могу.—л ты какъ думаешь» Дмитрй Семенович? —Еи-Богу не знаю, Григорий Ивановищь.— Дмитрии ПШетровимь, не скажешь ли чего наль?— Ни въ 3/05 толконуть братцы. Вавимй Ивановиць, скажи, сдълай милость.— Скажи, свать, задушу (Ce этими словами Сицкй хватаеть за во- роть Шуискаго.—Стр. 86—31). Самозванець въ та- кихь выражен!яхъ изливаетъ чувств!я свои передъ Мариной: 7‘ в5 моих объяпияаь. Apyes мой/ Чув- ствуешь-ли ть блеше моего сердца? Л какъ я люблю тебя/ Воть когда я счастливь. Какъ ты прекрасна! Ты похороитьла еще/ О моя богиня! Сядь ко WIHT на ко- атьни (стр. ЭТ). Не правдали, что все это ужъ слишкомъ, ужъ черезчуръ просто. и отзывается простотою и обиходомъ любой мелочной лавочки, чтобы не ска- зать лакейской? Все это тфмъ страннЪе встр$чать вЪ 0196% г. Погодина, что она посвящена имъ Пуш- кину, по написан!и уже послднимъ «Бориса Году- нова». Исключить изъ этого ряда приходится «Ди- митр1я Самозванца», драму Полозова , напечатанную въ 1858 году. Очень усердный и очень неловюй адвокатъ памяти Бориса Годунова, авторъ этотъ на столько оригиналенъ въ вымысл%, въ расположения, въ языкЪ и особенно въ стихахъ своей драмы (которые по своей прихотливости большею часто ие под- даются даже чтен!о), что его произведеше въ сво- емъ род можетъ назваться ршительно безподоб- нымъ. Оставляя въ сторонЪ, что каждое дЪйстве драмы Полозова имЪетъ особенное выразительное назван!е (замысель, сватоветво, любовь, жертвы обстоятельствь, разсчеть с5 судьбой и этилозв), не можемъ вскользь не обратить вниман!я нато обсто- ятельство, что въ этой драм цЪфлыя сцены обра- щаютсл въ пантомимы, какъ напр. 5-я сцена 3 дЪй- ствя, описан!е пантомимнаго дЪйств:я которой за- нимаетъ въ книгв Полозова нЪеколько страницъ (129—194); любопытно также замфтить, что въ этой пантомимной сценф, говоря подлинными словами автора, лузыка играеть изь оперы сЛюшя „Лалимер- автора впадать въ лиризмъ. П1эсу свою, написаную ‘отре Чез?ау!» и проч. Хорошо-ли? Впрочемъ, мы въ 1833 году, Хомяковъ назвалъ также еще трагедею. должны оговориться, что упомянули тутъ о дралт Въ 1885 г. Погодинъ пишетъ и издаетъ свою п1эсу, Полозова только потому, чтобы ве пропустить ви которую называетъ уже «Истор!ею въ лицахъ о Димит- одного драматизированнаго «Димитр!я Самозванца». РВ Самозвавнц%». Довольно откровенно, ‘но нев рно, такъ какъ на самомъ дЪлЪ эта исторля в5 лицахь ока- зывается чстортею безь лиць, ибо всЪ лица ея на одно лицо м на одинъ языкъ. ITA UCMOPIA bBo лицах раз- бита на пять отдьленй, которыя даже не па- званы дЪйстшями, а просто обозначены римскими цихрамн. Болфе всего поражаетъь шоса Погодина своею до удивительныхъ крайностей и странностей доходящею простотою. Болре у г. Погодина по- стоянно перемигивают ся между собою; Васия:й Шуй- Наконецъ въ самое недавнее время явились, одна Bemba за другою, дв хроники съ именемъ Димит- ря Самозванца, вышедийя изъ рукъ двухъ болЪе извЪстныхь и надежныхъ русскихъ современных» драматическихъ писателей. Въ обфихъ хроникахЪ этихъ чувствуются слфды кропотливости, но вмёств съ т%мъ крайнШ недочеть въ оригинальности # творчеств$. Еще въ хроник г. Чаева больше жи” ваго проникновеншя духомъ хорошо изученной авто ромъ эпохи; а въ хроник г. Островскаго, говор”