мыли
geen

peste Nae:

 

 

енъ, хотя вся обстановка, весь складъ его жизни

«Зла
«ЗлодЪйская душа спокойна быть не можетъ» (д.Тяв.1);  должны бы были возбуждать въ немъ на каждомъ

Фуря Bo MHS CMATeHHO сердце гложетъ ;
или далфе: шагу только одни тревожныя опасешя. Словомъ, въ
«Терпи и погибай, возшедъ на тронъ обманомъ! хроник$. Островскаго личность Самозванца состо-
«Гони и будь гонимъ: живи, умри тираномъ» (П, Т)}итъ изъ такихъ разнородныхъ элементовъ, что, взя-
или еще: THe BMbcrs, OHM кажутся чфмъ-то сильно взбудора-
«О Клименть! Если я въ небееномъ буду градъ, женнымъ; многое въ этой личности положительно
«Кому-жъ мучеше готовится во адЪ?» (Т, 2); не находить себф объяснен1я; она представляется
или наконецъ вотъ его собственное оссуждене са- чЪмъ-то непоправимо расколоннымъ. Стало быть,
мому себЪ: вс драматурги, прежде Островскаго бравицеся за.
«Ступай душа во адъ и буди вЪчно плфнна!» развит!е для сцены характера Самозванца, оказы-
ОСамозванець Нарфжнаго также вздрагиваетиь отъ вались гораздо болзе послЪдовательными въ этомъ
собственныхъ словъ: «Насталъ тотъ часъ, когда развитш. Итакъ, съ главнымъ лицомъ своей хрони-
ЦЪпи ада таютъ, какъ воскъ, и рыкающя тЪни ки Островскй не сладилъ, а нЪкоторымъ успфхомъ
блуждаютъ въ полдень! Ухъ!» (стр. 29); а далфе:  лица Самозванца, какъ лица, авторъ не мало обя-
«Боже, Боже! Бываютъ минуты, когда злодЪй во занъ игр г. Вильде, который слдфлалъ все возмо-
всей полнотЪ познаеть свое злодЪйство. ЗлодЪЙ жное, чтобы оживить и придать”болфе характерно-
при смерти увфряется, сколь тяжко умирать зло- сти своей роли. Порывистость движенй и походки,
лЪямъ... Цонець мой приближается! (стр. 130). У быстрота рфчи, которая, при твердомъ знани ро-
Хомякова Самозванець жестокосердъ до того, чтоли, обращалась почти въ скороговорку, нфкоторая
способенъ потфшаться надъ Валуевымъ, ударив-щеголеватость и изысканность въ жестахъ и поло-
шимъ о земь поляка въ его присутствли (стр. 198) женяхъ, все это было совершенно на м$Ъст$ и уда-
ит. п. У Погодина Самозванець хвастается и по- чно передано исполнителемъ, котораго публика’
тЪшается т%мъ, что притворно плакалъ надъ гро- благодарила нфсколькими дружными и вполнЪ за-
бомъ Тоанна , какъ будто надъ гробомъ роднаго отца служенными вызовами. Правда, лицо Лжедимитр!я
(стр. 5). Даже у Полозова Самозванець, въ ко- такъ извфетно по портретамъ, что мы не могли
торомъ соединилась жельзная воля человтька съ мо- остаться довольными гримировкою г. Вильде, но
гучею душой, то и дло показываеть ‘изъ за пазухи тутъ уже вина не его, потому что дЪло стало пре-
кинжаль и хочеть угораздиться растерзать Бориса жде всего за чертами лица; что до волосъ, то они
такимъ образомъ, чтобы жемьзо должно бъмо  должны бы быть не бфлокурыми, а совсфмъ рыжи-
проидти сквозь соботвенное его (самозванца) сердце; ми.—Что же за т№мъ г. Островск даетъ намъ въ
такъ что КвицкЙ совершенно основательно замЪ- своей хроникЪ? Хотя заговоръ Шуйскаго входить
чаетъ ему: настоящая у тебя римская голова! (стр.45). основнымъ элементомъ въ содержане шэсъ и другихъ
Что-же, спрашивается, видитъ въ подобномъ злод$Ъавторовъ,однако Островок, какъ видно, желалъ об-
и извергБ зритель? Капризъ случая—и только.  ратить особенное вниман!е на развитте этого элемента,
Что можетъ интересовать его въ драм, главнымъ почему и поставиль личность Шуйскаго, рядомъ съ
дЪятелемъ которой является подобное чудовище? личностью Самозванца, на первый планъ и въ за-

 

“Bech интересь можетъ заключаться развЪ только
въ ожидани страшной кары за страшное престу-
плене. Но можеть ли это ожидаше быть основан емъ
для чисто правственнаго удовольств!я? Иг. Остров-
скШ, напр. очень хорошо поняль это. Онъ не
захотЪль въ своей хроник5 выставить Самозванца
подобнымъ извергомъ естества; онъ хотЪль заинте-
ресовать зрителя другими сторонами этого лица;
онъ надфляетъ своего Лжедимитр!я многими cBbr-
лыми свойствами характера, пытается сдълать изъ
него человфка пылкаго, предир1имчиваго, умнаго,
храбраго, готоваго на всякое добро и откровен-
ность. Это все прекрасно и дЪйствительно можеть
живо интересовать зрителя; эти свойства дЪйстви-
тельно признаеть за личностью самозванца и
истор1я; но бфда-то въ TOMB, что такимъ
могь быть только именно самозванець несозна-
тельный и ничего подобнаго не могло-бы оказаться
ВвЪ ‚обманщик, какимъ является Димитр и у
Островскаго, Въ его Самозванцё мы безпрестанно
вИДИМЪ Совмфщен!е свойствъ несовм$стимыхъ: Ob
неустрашимъ, хотя должень бы былъ страшиться
за каждую минуту; онъ довфрчивъ, хотя все въ
немъ должно бы развивать только крайнюю подо-
зрительность; онъ безпеченъ и невозмутимо споко-

главе хроники. Ч$мъ же преимуществуеть Шуйск!
Островскаго передъ Шуйскими другихъ авторовъ?
Наибольшимъ участ1емъ въ ходЪ шШэсы: онъ является
главным дЪйствующимъ лицомъ въ пяти (изъ двЪнад-
Цати) картинъ хроники, а совсЪмъ не является на еце-
ив только въ четырехъ маленькихъ картинахъ. Дфла
ему,стало быть, въ хроник дЪйствительно много; мно-
гои словъ выпало на его долю. Но спасен1е— не во мно-
гоглаголанш.Авторъ дфйствительно не мало. заботы
положилъ на то, чтобы въ болЪе яркомъ свЪтЪ вы“
ставить лицо Шуйскаго, но едва-ли усифлъ,Во всЪх>
дъйствяхъ, во всфхъ р%чахъ этого °царедворца
только и видится, только и слышится, что одно
лукавство, а вЪдь еще одна черта, какъ бы крупи?
ни была она, не составляетъь цЪлаго лица; это 20
сервыхъ. А во втерыхъ, и лукавство-то это не ве3”
дБ выдерживается въ характер Шуйскаго; такъ 8?
сценЪ, во дворцф, оно находить ееб% довольно cus”
ное выраженше въ тЪхь безпрестанныхъ поддакивй”
в1яхъ, которыми Шуйск! поддерживаеть въ Само”
званц® вс замыслы и поступки’ его, способяы®
раздражить народъ и подлить въ огня масло; но ee
acbxB THX CHenaxs, rab Uyiicnit opyayers sare 
воромъ, онъ не стоитъ самого себя и его обычно,
лукавство какъ будто измфняетъь ему. Въ самом