Беклемишевъ быль горячо, страстно привязанъ къ Мочалову—и Мочаловъ, генальнЪйшее, но ка- признфйшее въ мфЪ существо, быль привязант, въ свою очередь, къ покойному. Едва ли кто, кромъ Беклемишева, могъ имЪть на него вляне. Въ па- мяти у меня, между прочимъ, врфзалея слфдуюнщий случай. «Не уфзжай ‘ты отеюда, говорилъ онъ ему въ 1841 гду:— «вфдь Караты- гины пр!Вдутъ... Ну, ты знаешь меня». Беклемишевъ служиль въ Лейхтенбергскомъ гусарскомъ полку; срокъ его отпуска кончился, времена тогда были стромя,—и ие уЪхать было нельзя. Беклемишевь растолковалъ великому художнику, что Фхать не- обходимо, а въ противномъ случаЪ можно попасть подъ судъ. Мочаловъ, всего меньше понимавпИй матераль- нуюдфйствительную сторону жизни, рЪшился на вели- к для него подвигъ: рЪшилея ‹одъться Чацкимъ,» по выраженио Ленскаго, пофхалъ къ одному важному лицу выручать Беклемишева, —и выручилъ. Эта уда- ча пришлась, какъ нарочно, къ 9 мая, ко дню име- нинъ Беклемишева,—и, Боже, какъ провели мы этоть день, лучний день въ моей жизни! (Мочаловъ любиль самый тфсный кружокъ, а «сходбищъ» ненавидълъ). Онъ быль «въ дух%» и прочель намъ иЪъоколько еценъ изъ «Гамлета» и «Коварства и любви »—и какъ прочель! Болфе четверти вфка прошло съ тухъ поръ, a Mab и теперь слышится этотъ чудный, охватывавиий душу и сердце голосъ артиста. «Мочалова или безусловно ругали, или безуслов- но обожали, »-писалъ намъ въ 1862 г. Беклимешевъ изъ Парижа, —«но никто его не умЪлъ цънить съ истин- ной точки зрфшя, а критика всего менъе, со вклю- чешемъ БЪлинскаго, но за исключенемъ Аполлона Григорьева, который разъ бухнулъ: «Мочаловъ есть колоссальное проявлен!е романтизма»—и сказалъ акс!ому. Да, это— акс1ома точно такъ же, какъ акс!ома и то, что Мартыновъ—конечное ироявлеше нату- ральной школы. Вепомните слова Константина Бул- гакова: «Мочаловь и Мартыновъ—альФа и омега искусства, да не россскаго, а просто искусства драматическаго. Вс остальные актеры, артисты um xopomie (grande utilits), или превосходные, есть даже и генальные, какъ Самойловъ и Оздовск!й, но всЪ они къ Мочалову и Мартынову относятся, какъ останься, Николай, ` «Антратк»», дила «шаль», и велиюй художникъ слушался его, какъ ребенокъ, тогда, какъ онь никогда и пикого не слушался. Мочалова считали и теперь считають какимъ-то безпросыпнымь пьяницей, а онъ, между тЪмъ, только страдалъ запоемъ. Всего замфчатель- нЪе то, что Мочаловъ имфль отвращене и къ вбд- кЪ, и къ шампанскому и пилъ только одно тенериф- ское въ рубль цфною; а ему было что пить: его «замосквор$ченск!е богомольцы»,” какъ говорилъ Ленск, могли бы ему доставлять по хюжинв въ день такого вина, отъ котораго He отказался бы! и Талейранъ. При этомъ надобно замфтить, что если Мочаловъ съ кфмъ пилъ, то собесфдники его HH BS какомъ случаЪ не имфли права пить что-либо, кромЪ его «роднаго» и сквернаго тенерифскаго; привилле- пя пить шампанское давалась только Беклемишеву и Ленскому, который ругаль воЪхъ, вое и вся, но Мочалова обожаль до самозабвешя. Сколько было У Ленскаго эстетическаго такта, этого «чутья», по его собственному” выраженно, которое дается толь- ко немногимъ. «ГебЪ позволлется это потому», го- ворилъ Мочаловъ, «что. ты Николай Беклемишевъ, ну, а теб потому... потому, что ты Ленск», и ар- THCTS добродушно смфялся своей мнимой и освь- щенной временемъ остротф. Но о всемъ этомъ я подробно буду говорить въ своихъ «театральныхъ воспомина яхъ», которыя желалъ бы напечатать въ если, конечно, то угодно будетъ его редактору (*). Оканчивая этотъ некрологъ, я долженъ сказать, что послЪ покойнаго Беклемишева, Kpomb замфча- тельной библотеки (*), остались вещи, драгоцнныя въ библюграфическомъ отношени, наприм®ръ днев- никъ его, веденный имъ въ сороковыхъ годахъ; онъ быль писанъ на почтовой бумаг и состояль изъ нЪеколькихъ толстых тетрадей; Mut удалось читать вЪкоторыя изъ нихъ: много въ этомъ дневник\ юно- шескаго, много такого, что теперь не имфетъ зна- ченя, но вмЪстЪ съ т№мъ сколько тамъ интерес- ныхъ, характерныхъ мелочей, ярко рисующихъ за- кулисный бытъ тогдашняго московскаго театра! Я BHABIG у него двф драмы Мочалова, изъ которыхъ одна была совершенно окончена и весьма любопыт- на въ своихъ часхностяхъ; потомъ нфоколько сти- Bch поэты и композиторы относятся къ Бетховену хотворенй, изъ которыхъ одно было превосходно. и Шекспиру. Эти зениты всегда выражали все». Все это было писано рукой Мочалова; далЪе: н\- Какое-то непонятное влян!е имфль на Мочалова сколько писемъ его къ Беклемишеву, въ числЪ ко- Веклемишевъ, тогда еще юный красавецъ-гусаръ. «Павель, оставь, брось, перестань», говорилъ онъ ему, когда на него, по выраженйо Ленскаго, нахо- Л АЗИИ °) Кстати о Булгаков. Какая эта была геналь- вая и вмЪств съ тЪмъ неудавшаяся личность! Ons понималъ искусство и въ особенности музыку, какъ Чонимають его немног!е критики. Отыдно М. Н, онгинову и г. Колошину, что онн не напишуть о немь ньсколькихь страницъ: онибыли его близше Люди. Булгаковъ быль «приснымъ» Глинки и, но гОобственному сознанйо творца «Жизни за Царя», линка не написаль ни одной строки безъ совфта Вул- дилась акова: авторъ «Руслана» боялся его боле, нежели вую, торыхъ одно было очень длинное и бросавшее яр- к свЪтъ на т% печальныя отношешя, въ которыхъ артистъ находился съ своими товарищами. «Что. я имъ сдЪлалъ, что онименя такъ пресл$дуютъ», ци- carb Ob, «вЪдь я имъ не перешелъ дороги; я иду своей, а они своей; они меня замучили, A poe ambi подколодный, этотъ подхалима, велик артистъ по таланту, но холопъ по рожденио и по душ.» Днев- (*) Съ полною готовностью принимаемъ предло- жене почтеннаго автора. Ред. (*) Года за два до смерти, У покойнаго ро- мысль сдфлать изъ своей библотеки «даро- народную читальню»; почему не осуществи- “RPO бы то ни было изъ своихъ цфнителей и судей. лась эта мысль — не знаю.