9

ческ обмавъ, посредетвомъ котораго подражане
извЪстному дЪйств!ю или характеру совершается
передъ нами такъ, какъ будто бы мы видфли самую дЪй-
ствительность. Каждое драматическое дЪйстне или
изображене отдфльнаго характера, дающее намъ
такое поняте о вещахъ, что онЪ намъ кажутся
дЪйствительно существующими, называется. есте-
ственнымъ,

Чтобы естественно выразить страсть, актеру не
достаточно подробно знать проявлене этой страсти
во воЪхъ ея различныхь степеняхъ, обетолтель-
ствахъ и отношеняхъ; онъ должень ум%ть на столъь-
ко владЪть ею, чтобы быть въ состоянии возбудить
ее въ себЪ и выразить ее въ той именно степени,
какую предпишетъ поэтъ. Актеръ долженъ возсо-
здать изъ самаго себя все, что называется страстью,
если хочетъ ‚чтобы его выражене страсти было естест-
венно. Если въ немъ самомъ нзтъ зародыша этой стра-
сти, то и его выражен!е этой страсти останется
неестественнымъ, не смотря ни на какое искус-
ственное усилене, ни на какой разсчеть въ измЪ-
нен!и звуковъ голоса. Правда, передавая положевия
роли, можетъ онъ обмануть и искусственным вы-
раженемъ, но игра его не будетъ естественна. Ве-
личайшая трудность для естественной игры заклю-
чается, разумЪется, въ выражеши какой-нибудь
особенно характерной, исключительной страсти. Въ

онъ выразить толь или другой порывъ чувства и
умЪть примфнить его къ изображаемему характеру.

2) Чтобы его выражеше было точно и опред.
ленно для самаго отдаленнаго отъ сцены зрителя
и, вметв съ тфмъ, не казалось каррикатурой са
мому ближайшему къ сцевз.

Опредвлить границы комизма труднфе, потому
9то разнообраз!е комическихъ характеровъ требу-
ель боле. точнаго разсчета, Gombe практическаго
знав1я  свфта и лодей. Самый опытъ доказываеть
что натянутость серьезной страсти не такъ легко
производить дурное впечатлфн!е, какъ натянутое
представлев!е комическаго характера, въ которомъ
то или другое положеше, тотъ или другой звукт
первоначально возбуеждать смЪхъ, но дфлается
пошлымъ и неестественнымъ, при неум$стномъ по-
вторени ихъ; — самосознане, вкусъ и опытность
должны показывать какъ трагическому, такъ и ко-
мическому актеру, границы естественной игры; по
ложить же.для этого общее правило -- невозможно.

Отвтъть 9-й. Реншиба.

Только прочувствовавций свою роль актеръ мо-
жетъ такъ обмануть зрителя, что тому покажется.
будто онъ видитъ сцены изъ обыкновенной жизни;
благодаря этому чувству, актеръ воспроизведетъ, не

этомъ случа, личное чувство актера можеть ча- долго думая о картинности, наиболЪе подходящую

сто произвести противоположное дЪйств!е и быть
причиной неестественности;. страсть актера. явится
BMbCTO страсти того лица, которое Ob изо-
бражаетъ. Поэтому, безъ изученя средстиъ. искус-
ства, актеру невозможно вЪрно изобразить страст-
ный характеръ; дфйствительный гнфвъ, любовь, ис-
пугь ит. п. чуветва будутъ, въ отношении, сцени-
ческой естественности, въ высшей степени неесте-
ственны, если они явятся ни болфе ни менЪе, какъ
личнымъ чувствомъ актера, лишеннымъ характер-
ной истины. Это будетъ натурально, но
натурВ извЪстнаго лица, а потому и неестественно.

ОлЪдовательно, актеръ должен» возсоздать изъ
самаго себя каждую страсть и она будетъ только
тогда естественна, когда онъ съумфетъ выразить
ее соотвЪтотвенно Cb изображаемымъ имъ харак-
теромъ. Въ отношени естественности въ комиче-
ской игрЪ вотрфчаются ть же усломя При-
родный комизмъ есть источникъ, изъ котораго ко-
мическ!Й актеръ почерпаетъ краски для своей кар-
тины; если онъ умЪетъ характерно ‚выражать
ихъ въ р$чи и движевяхъ, то онъ естественъ.

Чтобы опредвлить границы естественной игры,
нужно:

 ) Чтобы актеръ хорошо зналъ самаго себя, т. е.
онъ долженъ знать, на сколько естественно можеть

kunrd Koowxu: «Geschichte der klassischen Theaterzeit
Mannheims» отвЪты членопъ маннгеймскаго театраль-
наго комитета во времена Изфланда и Дальберга
на нъкоторые, въ разное время предложенные этимъ
комитетомъ для разрЪшеня вопросы, касаюцеся
драматическаго искусства. Ред.

р%чамъ его роли мимику и съиграеть естественно.

Вотъ мое мяфн!е о первой половин вышеизло-
женнаго вопроса. Не думаю, чтобы было возможно
дать положительный отвфтъ на то, что такое есте-
ственность на сценЪ, и окончательно отрицаю, что.
бы актеръ умВль сказать объ этомъ что-нибудь
положительное.

Изъ всЪхъ художниковъ, которые взяли себЪ за
дачей изображен!е природы, актеру безспорно труд-
не другихъ достается это изображеше. Каждое ис-

не въ кусство имфетъь на это свои правила; только дра-

матическое не имфегъ ихъ, а критики до сихъ поръ
ещё ничего не нашли сказать объ этомъ предметъ
кром$ словъ: «Отарайтесь подражать природЪ» А
между тЪмъ, какъ бы желательно было, чтобы эти.
господа яснфе высказались объ этомъ подражани,
которое они такъ превозносятъ; еще лучше было
бы, если бы какая-нибудь академическая прем!я
вызвала UXb отвфтить на вопросъ: «Что такое
естественность на сцен} ?»
Изложене этой задачи было бы очень полезно
для каждой сцены. Можетъ быть, это могло бы
возстановить большее однообразте въ пр1емахъ игры
посвятившихь себя драматическому искусству.
Вторая часть задачи: «гдЪ границы естественности?»
—объусловливается болЪе точнымъ изложенемъ пер-
вой. Я думаю, что наблюдене благопристойности есть
граница, которую актеръ никогча не долженъ пе-
‘реступать. Pasymberca, понятно о благопристой-
ности нерздко приноситсея въ жертву поняме о
естественности. Что, напр., можетъ быть есте-
ственнфе того, что заколотый человфкъ исходитъ
кровью? А между тЪмъ, какъ дурно было бы при-
HATO, если бы какому-нибудь актеру вздумалось