выпачкать себя кровью, чтобы сдфлать наглядной,  и такъ какъ актеръ никогда не можеть в не дол-
естественной рану, нанесенную ему играющимъ съ женъ самъ превращаться въ страсть или веселость
нимъ актеромъ? И что, напр., можетъ быть не
естественнЪе того, когда зритель видитъ, что пе-
редъ нимъ закалываютъ человЪка, который сейчасъ
xe BCIbIS за тзмъ умираетъ и ни чфмъ, кромЪ
внезапнаго падешя, не можеть дать почувствовать
зрителю о смертельности своей раны.

ЭкгоФхъ стоялъ, какъ кажется, за вышеизложен-
ный способъ естественности. Въ «Счастливыхь ни-
щихъ» Гоцци, любовникъ, котораго, pro forma
бьютъ за кулисами, выходилъь у него ва сцену
въ окровавленной рубашкЪ, чтобы этимъ показать
жестокость перенесенныхь имъ побоевъ.

Вообще извЪетно, что критики различныхъ . наций
до сихъ поръ еще не могутъ сойдтись въ вопрос:
«позволительно ли и на сколько позволительно про-
лит1е крови на сцен$?»

КомическЙ актеръ отличается отъ серьезнаго
тЪмъ, что долженъ обладать природнымъ остроумемъ:
благодаря этому остроумно, заставитъ онъ обратить
вниман!е на все комическое въ его роли, не имЪя
нужды прибЪгагь ради этого къ плоской каррика-
гурЪ, которая большею част1ю возбуждаеть_ скорЪе
отвращене, чЪмЪъ смЪхъ. 7

7
а только виолнз подражать имъ, чтобы быть въ со-

стоящи употребить самыя ловк!я движен!я при са-
мыхъ быстрыхъ переходахъ отъ одной страсти къ
другой, то сама естественность должна назначить
себЪ границы. Какихъ бы неистовствъ и какого бы
сумасбродства не позволилъ себф иной, до глупости
церзк!Й актеръ, если бы вкусъ, приличе и нрав-
ственность не выставляли его безстыдства къ по-
зорному столбу!

Отвтьть 4-й: Иффланда.

Натура! -- Какъ бы мнф хотфлось, чтобы было
уничтожено гадкое злоупотреблене этимъ словомъ!
Рее , что легко бросается въ глаза, безъ раздумья
называется этимъ словомъ; а между тфтЪ оно имфетъ
такое важное значене. Чтобы возвысить прево-
сходство какой-нибудь вещи, говорятъ: это сама
натура. Въ этомъ случаЪ, слово напиура есть самый
велик, самый смЪлый образъь, на какой когда
либо посягали, — образъ творевя Божя. Во всей
природ$ нЪтъ ничего однообразнаго, ничего несо-
размзрнаго. Въ вей все цфлесообразно. Одно вы-
зывается другимъ. Каждая маленькая частица на-
ходится въ опредфленной связи съ цёлымъ, а общий
видъ цЪлаго есть красота. И такъ, мн» нужно ви-
дфть въ произведени искусства именно такую же
точную соразмфрность всфхъ частей этого про-
изведен!я, ‘такую же крясоту, чтобы имфть право
сказать: это сама натура! Вообще, натуру можно
опредфлить такъ: если какая-нибудь вещь такъ
обставлена, что смотряшй на нее челов*къ
чувствуетъ, что въ ней нЪтъ ничего лишняго, что
въ ней нЪтъ ни въ чемъ недостатка, что въ ней
все есть, то это —натура. Стало быть, натура и совер-
шенство суть сивонимы. Драма есть изображен!е че-
ловЪка, его страстей и дъйств. Изображая челов$ ка
въ какой нибудь роли, актеръ одушевляетъ картину.
И такъ, естественность на сценф есть изобра-
жене человЪка. Изображене человЪка! Это слово,
кажется, уже само по себЪ не допускаетъ нлкакого
дальнфйшаго объяснев!я! А между т%мъ отъ различ-
ныхъ точекъ зря, съ которыхъ смотрятьъ на этотъ
вопросъ, происходятъ различные способы приложе-
ня его къ дЪлу, а эти способы требуютъ объясне-
ня. “Только тотъ изображаетъ челов%ка, кто вво-
дитъ насъ въ обманъ. Только тотъ вводить насъ
Bb обманъ, кто, ради произведеня своей фантазии,
забываеть самого себя. Кто не вводить насъ въ
обманъ, тотъ только разсказываетъь о человЪкЪ,
котораго долженъ бы былъ изображать. Кто не вво-
дитъ насъ въ обманъ, тотъ не обманывается H самъ.

Велик!е актеры суть изобразители человЪка. Если
естественность въ изображении человЪка не оскорб-
ляетъ самаго тонкаго чувства къ нравственно пре-
красному, тогда, разумЪется, соблюдены и границы
ея, т. е. нравственность и красота, такъ какъ опре-
дълеше одной происходить отъ сознавйя другой.

Вотъ мой отвЪтъ на вопросъ, что такое естест-
венность, Я надфюсь оказать важную услугу исти-

Omerms 3-й: Бейля.

Для того, чтобы съ точностИо отвфтить на по-
ставленный выше вопрось во всемъ ®го объемЪ,
нуженъ талантъ Лессинга пли Энгеля; но, если рЪ-
шенемъ этого вопроса приходится заняться актеру,
то ему остается только вспомнить объ актерахъ,
которымъ удивлялись эти просвфщенные знатоки,
какъ великимъ изобразителямъ природы человфче-
ской, и которыхъ они выставляли образцами, до-
стойными подражан!я; стоитъ только оцзнить до-
стоинства игры этихъ актеровъ собетвеннымъ чув-
ствомъ и потомъ уже отвфтить на предложенный
вопросъ. Ол$довательно, Экгофъ и Шредеръ должны
служить мфриломъ, которымъ мы будемъ измфрять
естественность иея границы, потому что искусство
этихъ людей было всфми оцвнено и признано вели-
кимъ. Что женазываютъ въигр% этихъ актеровъ есте-
ственностью? fi

По моему мафнйо, sTro-—-MCKYCCTBO въ данныхъ
характерахъ сдфлать для себя осязательною BpaB-
ственную сторону человЪка со всфми душевными
движенями и подходящимь темпераментомъ, облечь
этого, представляемаго воображению человЪфка въ
точный костюмъ, перенести на сцену и съумЪть до
такой степени обмануть имъ самаго тонкаго пси-
холога, чтобы тому показалось, что онъ видить въ
актерЪ самого представляемаго имъ человфка. Та-
кимъ образомъ почти опошлившееся выражене «есте-
ственность» превращается у истинныхъ актеровъ въ
высочайшее искусство. Изъ трудной науки умЪнья
въ естественной гармон выразить въ себЪ страсти
и веселость, родилось выражен1е, служащее самой
большой похвалой искусству ‘актера: это— есте-
ственность. Такъ какъ, слЪдовательно, на сценЪ
можеть UMbTh MBCTO только превращенная натура