н%, если обращу вопросЪ: «что такое естествен-
ность и гдЪ ея границы?» —въ другой, весьма важ-
ный: «на сколько возможна естественность на на-
шей сценф?» Изображене цфлаго человЪка не воз-
можно безъ одушевлен!я; стало быть, как1я же свой-
ства потребны актерамъ для того, чтобы они могли
быть естественными изобразителями человЪка?
Ихь игра должна свидЪтельствовать, что при-
рода вдвойн$ подумала о нихъ въ своихъ бога-
тыхъ дарахъ. Имъ долженъ быть понятенъ языкъ
всего творевя, какъ одушевленнаго, такъ и не
одушевленнаго; каждый предметъ долженъ дать имъ
матер!алъ для ихъ духовнаго богатства. Они должны
обладать глубокимъ понимашемъ гармони, острымъ
взглядомъ, который передастъ ихъ пылкому вообра-
женио все до мелочей. Остроум!е, тонкое сознане
нравственно прекраснаго, сила распознаван!я и при-
бавленная къ этому образовашемъ строгая критика
должны способетвовать имъ къ достиженио
whan.
Истинное искусство не разлучно съ природой.
Подъ словомъ истинное ‘искусство я разумЪю то
влян!е искусства на дЪло одушевленя, о которомъ,
прежде, чфмъ воспользуешься имъ, думаешь такъ
же мало, какъ и о влян м нервовъ на движеня т%-
ла. Искусство идеть объ руку съ природой и при-
рода оправдываетъ искусство. Генпо никогда не
нужно изучать того, что исходитъ отъ ген1я, ичто сла-
гается въ правила только для тЪхъ, которые не
обладають гешемъ. Минута, когда душа употреб-
ляетъ всЪ свои могуч!я силы, чтобы изобразить че-
ловЪка, есть дЪйстве искры болчей, есть высокое,
свлтое вдохновене. Собравшаяся толпа зрителей
исчезаетъь въ глазахъ актера; и--онъ одинъ Въ
TeMHOMB ха06%; ему кажется, будто онъ тотъ
именно человЪкъ, какимъ хочется быть ему.
Великое одушевлен!е поэта оживляетъ его тво-
рен1е. Великая играактера есть олицетворен!е
создан!я великаго поэта. Но часто человЪкъ не
можеть выдержать этого величя. Ke comanbuin,
надо признаться, что именно эти счастливые
люди, какъ только богиня отвратитъ отх нихъ ли-
Це свое, начинаютъ возлагать свои надежды на ихъ
прежн!е лавры и холоднымъ подражанемъ измЪня-
ютъ самымъ непростительнымъ образомъ великому
таинству природы. Они не хотятъ слушать з%во-
ты, производимой ихъ игрою, и оскверняютъ алтарь
У котораго часто красовались съ такимъ блес-
комъ. ЧЪмъ сильвЪе воспринималъ зритель вели-
кое изображен!е природы, Тфмъ холоднЪе долженъ
онъ отлестись къ представлено, когда увидитъ,
какъ всз черты теряются въ слабыхъ намекахъ,
которые покажутся ему тЪмъ болфе неявственны-
ми, чфмъ лучше играетъ художникъ въ другое вре-
мя, Плох1е писатели, блфдныя роли становятся
этой
при такой игр еще плоше еще, блфднфе. ОлЪдова-
тельно, при плохихь оббтоятельствахь сцены, по-
‚ добный изобразитель человЪка приносить мало поль-
зы, потому что если онъ ие увлекаеть, то разли-
ваетЪ холодность по всему произведению. И вотъ
акгеры— комед1апты кричать о ген{альности и есте-
ственности, которыя вовсе сбда’и ве относятся.
Они именно какъ будто хотятъ своимъ небрежен1-
емъ испытать эту генальность и естественность.
Поверхностная игра такъ уничтожаетъ естест-
венность, что подъ конецъ актеръ едва бываетъ въ
состоян!и сказать на сценф естественно: «здравств-
уйте». Такъ какъ никакая ген!альность не можеть
освободиться отЪф обязанностей службы, которымъ
она разъ подчинилась, такъ какъ директоръ нетре-
буетъ отъ актёра генальности, но платитъ ему за
исполнен{е обязанностей, т. е. за точное выучиване
роли. оживленную ея передачу. надлежащее умЪнье ок-
руглитьроль-то долгъ актера, какъ изобразителя чело-
вЪ ка, заключается въ работ!. Да, въ работ, хотя эта
обязанность работать иногда лишаетъ художника пра-
ва носить это имя. Такъ дЪлается теперь и, къ сожа-
лънио, еще долго будетъ д*латься. Могущественный
изобразитель человЪка бываетъ подъ часъ принуж-
‚денъ превращаться въ маляра. Р®дкя торжествен-
но велик!я жертвы на алтарф богини исскуства заста-
вили бы его, восхваленнаго со всфхъ чердаковъ,
обитаемыхъ журналистами, умереть съ голода; бо-
whe частыя жертвы совсфмъ бы убили его. Поэтому
ему нечего сопротивляться; онъ долженъ взяться
за спосебъ жрецовъ, служащихь въ притвор% храма,
за искусство, противоположное искусству изобра-
женя человЪка,—за искусство камедбанствовать.
Искусство это родилось въ той странЪ, гдЪ такъ
часто обвиняютъ людей въ томъ, что языкъ при-
роды есть для нихъ языкъ г1ероглифовъ, во Франции.
Долго странствовало оно по н®которымъ еценамъ
въ обезображенныхъь кошяхъ, которыя замфняли
знатнымъ лицамъ звфриныя траваи, и осталось еще
до сихъ поръ въ улучшенномъ и, кажетсл, можно
сказать, именно поэтому въ боле вредномъ ви-
us. Въ теперешнемъ его вилЪ искусство актера
объусловливается главнзйшимъ образомъ двумя свой-
ствами: 1)даромъ слова и2) искусствомъ говорить,
Даръ слова имфетъ за собою ‚ очень большое, а
на сценф больиюе достоинство. Я д№лаю различе
между очень большим и большим потому, что пуб-
личныя р%®чивъ наше время не такъ употребитель-
ны. Превосходно выработанныя р%чи значитель-
ныхъ государственных людей р%лдко говорятся хо-
рошо и только въ премяхъ англЙскаго парламен-
та любовь къ наши и свободф способна выработать
художественныя произведен!я дара слова. У насъ,
‚ НЪмцевъ, мы бы должны были искать его прейиму-
щественно тамъ, гдЪ находимъ его менфе Bcero—
Ha каоедрЪ, Japs слова можетъ нравиться на сце-
иЪ, но одинъ онъ не может» произвести надлежащую
иллюзию, Вотъ почему онъ составляетъ только низшее
свойство въ искусств изображать челов*ка. Мн$ ка-
жется, что между актеромъ, какъ изобразителемъ
челов ка, и великомъ ораторомъ такая же разница,
какъ между молн!ей изарницею.— 2/скусство говориать
аключтется въ умЪфвь иговорить, то повышая, то по-
нижая, то усиливая, то ослабляя голосъ; это бо-
лфзненный обездоленный пасынокъ природы. лишен-
вый всякаго conbiicrria души, иесть не болфе, какЪ
мастерство. Его признатотъ, MbITaIOT S ero Ch YMOM®,
OTI@KAHHRAIWTH CALOROM ’b искусство и вот монета
эта имфеть сначала цфиность вездЪ, но подъ ко-