д, но это пе настоящая веселость. Точно также бразить веселый характеръ безъ особенныхь y-
не должно принвмать за настоящую веселость из-
вЪстную смЪлость комической игры, см$лость, которая
какъ бы скрывается подъ маской неседлости. Особенно у
актрисъ веселость иногда превращается въ своенрав!е.
Недостатокъ многосторонней веселости никогда не
можеть замфниться искусственностью безъ того,
чтобы не чувствовалась патяжка. Зритель идетъ въ
театръ не для того, чтобы дфйствовать, но длв
того, чтобы воспринимать, чтобы быть въ страда-
тельномъ положени; а если онъ видитъ натяжку,
то ему хочется самому дЪйствовать и какъ бы по-
могать дЪйствующимъ. Ла и можеть ли искусст-
венность произвести TO могуществевное дЪйстне,
посредствомъ котораго весь человЪкъ принимает».
видимое yuacTie Bh томъ,
сил, съ лушевнымъ участемъ. Желан{е за недос-
таткомъ првродной веселости, вполнЪ замфнить это
веселое настроеше духа искусствомъ —кажетел мн%
невозможнымъ. Тотъ, кто во время своей игры дол-
женъ заботиться, какъ бы придать своему лицу ве-
селое выраженте, какъ бы засмфяться лоестественн$е,
разсчитывая обмануть, скажет съ сухой важностью
нЪеколько десятковъ словъ прежде, чфмъ передастъ
хоть одну черту, которая выдала бы веселое
расположеше духа, Вдохновенный же и отъ при-
роды веселый актеръ найдеть въ одну минуту
въ характерЪ безчисленныя черты, изъ которыхъ
притворно веселый актеръ. въ течен!е цфлой четвертв
часа, при всевозможномъ старанш, едва найдетъ одну.
что выражает душа? Въ этомъ, мнЪ кажется, заключается различие между
Веяк увидитъ, что искусство. научило актера кра- искуственной и естественной веселостью. МнЪ кажет-
сивыМЪ движенямъ, но педостатокъ
природнаго ся, что несравненно легче изобразить на сценЪ ка-
чувства и веселости помфшаеть ему сдфлать то, кую нибудь страсть, чЪмъ
притворно выразить
что было бы необходимо, что могло бы водфйство- задушеввую веселость. Веселое расцоложен!е духа
вать на зрителя въ данную минуту,
обстоятельствахъ.
при давныхъ совершенво зависить оть минутнаго состояния души
и тЪла; тогда какъ пр1юбрфсть горячность чувотва
Есть люди, которые часто безъ слозь находнтъ можно механическими средствами, которыя чаще
языкъ души, самый понятный для души. У вихъбываютъ удачны, чЪмъ неудачны. Границы весело-
весь человЪкъ превращается въ выражене извЪфет- стн такъ же, какъ и границы сцевичесвой есте-
ной мысли, Тогда они бываютъ въ состоя и самымъственности, суть: приличе в вкусъ.
простымъ движенемъ руки ясно и сильно обрисо-
вать намекъ на великую мысль, или на состояне
души. То, что я сказаль здфсь, покажется чело-
вфку, который не имфлъ случая вполнЪ испытать
сильное вляне великихъ актеровъ на публику,
скорфе реторической фигурой, чфмь истиной. Раз-
лич1е между искуственною веселостью и естествен-
нымъ веселымъ расположешемъ духа — то же, что
между припужденнымь и естественнымь омфхомЪ.
Вообще, какъ вЪрно то, что творев!я одного ума
производятъ на сценЪ на столько же венолное дЪй-
стве, ва сколько оно оказывается полвымь въ тво-
решяхъ, вь которыхъ участвовали в чувство в умъ;
такъ же вфрно и то, что актеръ, ве обладающий
творческимъ талантомъ, никогда не можеть сдЪ-
латься великимъ актеромъ. Иначе отъ чего могло бы
случатьея, что мноме художники, умъ и сужден!я
которыхъ имфютъ положительное достоинство, ко-
торыхь такъ цфиятЪ въ частной жизни, при боль-
шомъ старан!и, все таки никогда не могутъ про.
извести па зрителя воечатлЪ ня тамъ, гдЪ это впе-
чатлЬн1е должно быть рфшено чувствомъ, веселостью
или одушевленемъ” Отъ чего могло бы случиться,
что художники, облалающе меньшимъ умомъ ц мевь-
щей силой сужленя, которых нердко и, быть можель,
ве безъ причивы ненавидятъ въ жизни, отъ чего ивые
изъ такихъ художниковъ на сценЪ трогают», увлека-
тт, потрясают? Отъ чего же иначе, какъ не отъ того,
что щедрая природа заставляетъ ЦЪфнить въ нихъ
достоннетво ея даровъ? Что же касзетея до гра-
вицъ веселости, то мвЪ кажется, что ONS прости-
раются на столько же далеко, на сколько далеко
могуть простираться границы всего добраго в хо-
рошаго, ь Е
Omerms 4-u—Beu.tra,
Играть съ сстественной веселостью значить nao}
Co Hien. Ad.
ЗАМЪТКА СТАРОМУ ТЕАТРАЛУ.
Въ № 20 Антракта я помфстилъ небольшую за-
мЪфтку, въ которой, сравнивъ въ вемногихъ словах
прежнюю обстановку Ревизора съ теперешнею об-
становкою этой комеди, вывелъ заключене, что
«грустно становится, когда подумаешь, какъ села-
бЪютъ художествевныя силы нашей знаменитой мос-
ковекой русской трупвы, Kak pbabore ряды „ея
талантливыхь представителей».
Въ № 22 Антракта г. Старый театралъ возря-
жаеть мнЪ на это. Онъ говоритъ, что ‹ силы нашей
труппы также высоки и художественны, какъ были,
но Фивансовыя силы кассы ослабфли такъ, что она
не въ состоянш пополнять существующий составъ
трупны новымн молодыми н даровитыми свлами».
Оставляя въ сторон вопросъ, на сколько вообще
высоки н художественвы силы нашей теперешвей
трупцы, я никакъ не могу согласиться съ г. Ота-
рымъ театраломъ, что он ниезколько не ослабфли,
что онф также сысоки и художественны, какъ были
(pasyMbercs, мы оба говоримъ, какь онЪ быйи въ
то время, когда на нашей сцен существовала пер-
воначальная обстановка Ревизора, т. ©. въ конць
тридцатых и начал сороковых годовъ), 0
равенотв в Carb трупиъ какъ въ то, такъ и въ
ваше время можно было бы говоритъ въ трехъ слу-
чаяхъ: 1) если бы составь труппы осталея тотъ
же самый; 2) если бы каждый выбывьий талантли-
вый членъ прежней труипы быль замфненъ въ ле-
перешней трупив равносильнымъ ему преемникомт ,
вли наконець 3) если бы иъкоторые выбывиие
талантливые члены прежней трупиы в остались ае-