Все видфнное Лабюсьеромъ привело его въ страшный
восторгъ. Посл падешя занавеса шелъ онъ черезъ сце-
ну, шатаясь, какъ пьяный.

— НУ, что, довольны ли вы?— спросила его Конта, идя
въ уборную и ветрётившись съ нимъ.

— Я такъ счастливъ, —отвфчаль Лабюсьеръ,—что не
нахожу словъ выразить. Примите же мою сердечную благо-
дарность, а также и вы, сударь, —сказалъ онъ, обращаясь
къ Дюгазону, —вы провели меня сюда, вы были такъ добры...

— Хорошо, хорошо— прервалъ его Дюгазонъ—я очень
радъ и впередъ готовъ служить вамт....

— Можеть быть, придетъ время и я заплачу вамъ за
это одолжене, — сказаль Лабюсьерь ршительно—ну, а
теперь я не въ состоянии....

— Почемъ знать, почемъ знать! — сказаль Дюгазонъ,
ДЪлая ему дружесвй знакъ рукою.—Я налдфюсь, что тогда
вы насъ не забудете.

— Ужь положитесь на меня—сказалъ Лабсьеръ, бро-
силъ еще взглядъ на то мфето, куда исчезли Вонта и
Пети, съ трудомъ пробралея между декоращями, при-
зтавленными къ ст®нф, наткнулся на Тальму, который,
завернувшиеь въ плащъ, тоже спфшилъ къ выходу, на-
конець вышелъ изъ театра на площадь и  вздохнуль
чистымъ воздухомъ, который хоть немного освъжилъ
его воспаленную голову.

Il.
Драматическое чтеше у Робеспьера.

Прошло три года со времени представленя mises Два
пажа. Надъ Франщей разразилась ужасная буря рево-
лющи. Мы нереносимея теперь къ концу того времени,
которое въ истори называется временемъ терроризма. 10
августа ворвались въ Тюльери; ® сентября умертвили
заключенныхь; веЪ связи были разорваны; всевозможный
произволь угрожалъ жизни, имени и свобод каждаго;
BCARIM стукъ ночью возбуждальъ дрожь и ужаеъ въ спя-
щемъ; каждый взглядъ незнакомца казался взглядом шти-
она, который могъ довести несчастнато до эшафота.

Само собою понятно, что при подобныхъ обстоятель-
ствахъ, театры были не только м%етомъ разгара самых
дикихъ страстей. но также должны были ощутить на себ\
и на ходЪ своихъ дЪлъ вляне этого страшнаго времени.
Въ то время, какъ все распалось на парти, разорвалась
также и связь, соединявшая много лётъ членовъ Фран-
пузской Комеди въ одно великое общество. Актеры раз-
дЪлилиеь на два лагеря, или на двЪ труппы. Одна изъ
нихЪ назвалась «Нашональныму тватромъ», другая—«Те-
атромъ улипы Ришелье», а въ послфдетви «Театромъ сво-
боды и равенства». ще прежде этого раздфленя вся Фран-
пузская Комешя приняла имя Нащональнаго театра, но,
посл раздфлешя, имя это осталось только за тЪми ея
членами, которыхъ громко называли ‹аристократической
партой театра». Актеры же улицы Ришелье были на сто-
ронЪ, какъ говорили, системы Робесньера. Во главЪ
uxt стоялъ Тальма, котораго называли виновникомъ это-
го раздфленя. Оба театра дЪлали другъ другу большую
конкуррениию.

Партш для того, чтобы распространять и подготоваять
идеи и волнешя, или для того, чтобы запугивать, нужда-
лись въ театрахъ съ ихъ сильнымь вшяшемь на народъ.
Не проходило дня, чтобы театры ‘не двлались мфетомъ ка-
кой нибудь манихестащи или политичебкихь скандалов.

Актеры считались переводителями и’ распространителя-
ми идей и это ихъ положеше было мучительно и въ выс-
щей степени опасно. Они должны были исполнять  безпре-
KOCHOBHO самыя плоя шэсы, произносить невфроятней-
пия тирады, написанныя ‘или. лучшие сказать, состряпан-
ныя какимъ нибудь патр!отомъ, или другомъ народа; од-
ного слова неодобрешя, или одного знака неудовольствия
довольно было, чтобы возбудить подозрне; газеты были
наполнены ‘объявлешями, донесенями, обвиненями: ст%-
ны театровъ были покрыты афишами всякаго ‘рода, въ
которыхъ ясно были видны ненависть, личности, или кле-
веты, и раядомъ 60 вебмъ этимь ‘смфшныя выходки.” На
входных» дверяхъ театра улицы Ришелье сверху висфло при-
битое объявлеше, покрывавшее собою почти Половину
дверей, Оно заключало въ с60Ъ приглашене абонировать-
ея на Мовый театрь и дневной листок. «Гражда-
«нинъ, абонируйся: у этого листка теперь новый редак-
«торъ, потому что прежн вчера спущенъ въ м®шокЪ».
Спустилть во мьшокз была Фраза, означавшая: ‘казнить
на гизльотинъ.

Подь этимъ объявлешемъ висфло объявлеше Марата:
«Вчера вечеромъ директоръ тватра 4е Gaile и одинъ изъ
его актеровъ арестовацы; послфдшй за то, что сдфлаль
непозволительную выходку, а первый за то, что допуетиль
таковую».

Oda арестованные позволили CeO только намекъ на
Дюшена, редактора одного вкандальнаго листка.

За этимъ саЪдовало объявлен слфдующаго содержашя:
«Гражданинъ Шли хочеть поставить на сцену шэсу подъ
«заглавюмь Республиканец» по нувству; патроты cums
«приглашаются освистать эту дрянь, потому что это без-
«омыслица. Истинный патротъ ни долженъ имфть ника-
«кого чувства.»

А далфе можно было прочесть:

«Й ищу людей со вкусомъ (!!), которые завтра вече-
«ромъ, въ с0ю03Ъ со мною, прогнали бы со сцены актера
«Дазенкура. Онъ подозрительный гражданинъ. Гюитонъ.»

da этою ахишею слфдовала реклама, тонъ которой во-
все не вызывать на что нибудь кровавое, грозное:

«Мадамъ Букенъ изобрфла недавно бфлыя румяна, ко-
«торыя она рекомендуетъь дамамъ, для улучшеня кожи.
«Мадамъ Букенъ уже десять яЪтъ приготовляетъ наилуч-
«иийя краеныя румяна, которыя не боятся никакого, самаго
«строгаго анализа и которыя употребляютъ всф первые
«актеры и актрисы, какъь въ Парижф, такъ и въ про-
«ВИНЩЯХЪ.»

Но все-таки мадамъ Букенъ была спиикомъ смфиа, что
дерзнула въ 1792 г. называть себя мадама, говорить о
дамахъ и употреблять Фразу «уже 19 лЬтъ», т. ©. на-
поминать о времени, когда господствовали старые обычаи.
По этому подъ этою рекламою можно было прочесть на-
писанныя мЪломь слфдующёя слова: «Букеншу скоро на-