Sa ИНН
вФкъ быль Лабюсьеръ, страстны ` любитель театра, тогда-
Wifi
остолбенфлъ отъ ужаса, когда къ нему въ руки попали
эти обвинительные акты; онъ съ разу понялъ всю чрёз-
мфрную опасность арестованныхъ. Къ этому ужасу при-
соединилось еще сожалню. Хорошеньюя, милыя сестры
Вонта, веегда снабжавийя ero билетами, прелестная Ланжъ,
интересная Рокуръ, Флери, Дазенкуръ, Ларивъ и muorie
друге, неужели вс они должны кончить жизнь на эша-
Ф0тф? Эти люди, которые такъ нравились Табюсьеру, ко-
торыхь игра доставляла одно изъ лучшихь наслажденй
нЪфкогда бФдному писцу, на представлешяхь которыхъ онъ
отдыхаль послф тяжкой работы, эти люди лолжны были
прозхатьея на телфгахъь посреди кровожаднаго народа,
взойти на эшаеоть и наконець умереть подт рукою палача}
Н\гь, это невозможно, это ужаено! И Лабюсьеръ задумался,
Бумаги, заключающя въ себ% доказательство, могутъ про-
пасть — подумаль онъ, — главное — надо выиграть Bpe-
мя! Эту задачу и nocraRnan ceot Табюсьеръ. Событя
могли все измфнить къ тучшему и рЪшене револющюннаго
судилища могло не состояться. Но какъ же поступить?
Табюсьеръ осталея въ об®денное время въ канцелярии,

беспьера, играли челов%ческою жизни. Но какъ ни
мало заботились въ ПарижЪ объ арестахъ и казняхъ на
тильотин®, все-таки принят военных mbps возбу-
дило сильное волненю. Одеопь былъ окруженъ; стража
проникта во внутренность театра, и не прошло часа,
какъ весь Парижъ уже знальъ, что актеры Нацональнаго
театра, по приказаннио комитета благосостоящя, аресто-
ваны. Вто изъ пихъ ие быль схвачень въ TeaTph,
того служители комитета брали изъ дому ночью, подъ
проливнымь дождемъ. Тюрьмы приняли въ себя этихъ
несчастныхь; половина Парижа пришла въ уныне;
ужаеъ объялъ вофхъ актеровъ; каждый ожидаль, что
вотъ и до него дойдетъ очередь; зависть и злоба д®йетво-
вали вполнф свободно и художественное соперничество
теперь легко оканчивалось на гильотин®. Тальм% и вооб-
ще актерамъ улицы Ришельё предстояла двойная забота,
потому что, кромф опасенй за самихъ себя, на нихъ ле-
жало гнусное подозрзве, что они содфйствовали ареето-
ванио ихъ товарищей, чтобы разъ навсегда освободиться
отъ конкурренци. Они знали, что они не виноваты ни
Bb YOM и потому осмфлилиеь сдфлать шагъ въ пользу
овоихъ заключенныхь товарищей по искусству. Первый
ветупилея за нихъ актеръь Шанвиль. Прежде онъ быль
въ пружескихъ отношешяхь съ Волло д’Эрбуа и поэтому
рёшилея просить его о пощадв его товарищей. Прежний
актеръ принялъ его ходатайство очень сердито.

— Убирайся къ чорту! —воскликнуль онъ—ты и твои
товарищи вв вы-—противореволющюнеры. Я велю поло-
вину всей Франпузекой Комедш казнить, а другую coma
на галеры или въ ссылку. :

Огорченный Шанвиль удалилея изъ Тюльери, гдё коми-
теть благосостояя имфлъ свои засфданя въ небольшихь
комнатахъ Людовика ХУТ, еще украшенныхь зеркалами,
позолотою и шелковыми матерями. Актеры Нацональнаго
театра могли считать себя погибшими, потому что въ то
время тюрьма была преддверемьъ эшафота и ежедневно по
улицамъ влачили новыя жертвы, а. Колло д’Эрбуа вела
какъ можно скорзе приготовить обвинительные акты и
отослать ихъ настоящей г1енн% въ челов ческомт образ,
Фукье Тенвилю, публичному обвинителю, при сл дую-
щей запис»: «Вомитетъ благосостоящя посылаетъ вамъ,
«гражданин, акты, относящеся къ части бывшихъ
«вранцузекихь актеровъ. Вы знаете, какъ знаетъ это

«веяшй патротъ, въ какой высокой степени эти TO u—

«враги республики. Какъ только акты эти Oygyrb mpo-
«смотрфны, вы публично обвините эту труппу. Что же
«касаетея до тЪхъ, которые еще не арестованы, то мы
«хотимъ подождать еще арестовывать заслуживающихъ
«только ссылку до тфхъ поръ, пока будеть постановленъ”
«приговоръ о тЪхъ, которые заслуживаютъ казни».

Это была вФрная смерть. Судьи, ради собственной безо
пасности, боялись въ то время противорфчить обвинитель-
нымъ актамъ Фукье Тенвиля. Въ Парижь даже назначали
уже день, въ который актеры и актрисы должны взойти
для послфдняго зрёлища на кровавую сцену.

Но надъ несчастными актерами бодретвоваль человЪкт
смфлый, мужественный до презрёвя смертию. Этот чело-

 

 

 

 

секретарь комитета Guarococroauia. Лабюсьерь

въ шкахахъ которой лежали роковыл бумаги; но куда
ихъ было дЪть? Разорвать,—но могли отыскать лоску ки;
сжечь, — но это также было опасно. Въ каждомъ слуг

родилось бы подозрьне, вели бы Лабсьеръ велфль летом

разложить огонь; а это было такое время, когда каждый

доносить одинъ на другаго. Правда, онъ могъ взять эти

акты съ 00б0ю Домой и никто бы не сталь подозрфвать
его, секретаря ‘комитета благосостояня; по куда двать
ихъ и дома? Лабюсьерь подумать несколько минуть и
наконець нашеть средство уничтожить эти бумаги.

x.
Спасене актеровъ.

Какъ только наступить часъ обёда и Bob, занимав-
шеся въ комитет, удалились, Табсьерь взлёзъ на
тфотницу, приставленную къ шкапу еъ актами, Онъ взялъь
изъ него двЪ большя связки съ актами ‚обвиняющими
арестованныхъ актеровъ, завернуль эти связки въ бу-
магу и вышель изъ Тюльери.- Не далеко отъ замка,
изъ вотораго онъ могъь выдти безпрепятственно, какъ
селовфкъ, опоясанный трехцвтнымъ шарФомъ, ему по-
палея Дюгазонъ. Вомикъ не посмлъ заговорить съ Ла-
бюсьеромь и только привЪтетвоваль его глазами, Лабюсь-
(ph пошель за Дюгазономъ и хотя они оба гохраняли
ВИДЪ, что не знаютъ {py друга, но когда проходили
одинь мимо другаго, наскоро помфнялись ие элькими
фразами.

— Наши товарищи погибли? —спросиль Дюгазечу,

— Нёть еще, — отвёчаль Табюсьеръ,

— №10 же ихъ спасеть?

=

— Вы?

— Да, я надфюсь. Вепомните о вечерв 27-го марта
1789 г., л сказалъь вамъ: можеть быть, когда нибудь