_ Ш Весесоюзный с‘езд советов. (Фот. А. Самсонова, Делегаты с‘езда у Большого театра. Вл. Лидин. САЛАЗГА Рассказ. Делегатки с‘езда. ждет своей смерти. Три дня пароходы и поезда увозили отсюда всех, кого можно было забрать, — теперь глухи дома, пустынны холодные улицы, и на последнем паро- ходе, который привез сюда Федю Кузнецова, собираются к ночи взорвать котлы. К утру сомнут и раздавят по- следние горсти засевших за вокзалом в земле, и побе- дители на дни высоких похмелий войдут в этот город. Черная ночь. Артиллерийских скла- ды горят в слободке. Кровавый снег падает из черных небес. Ветер рвет на столбе обрывки ненужных воззваний. Глухой проспект развернут в бездну, деревья вениками хлестают тьму. На углу, у железной сборчатой ставни бан- ка, женщина сказала мне: — Пойдем. Она была бездомна, и обоими ру- ками придерживала шляпку от ветра. Я ответил: — Пойдем. — Чем заплатишь? Я показал ей полкаравая хлеба, который держал под полою матросской куртки. Она вгляделась в меня и ска- зала: — (Салазга бездомная... Я ответил: — Нечего разводить. Идем, что ли. Это быле— живое существо, живая душа этого мертвого города. Мы долго Черная ночь, красный снег. Глухие хлопья летят над землею. Будет зима. Перед вечером в порт пришел разбитый пароход. Снасти его обледенели, он был изрыт оспою пулеметов. На пароходе в последний раз приплыл начбриг Федя Кузнецов. Он был очень бел и необычно спокоен, и лихо сломанная его фуражка лежалау него на груди. Мы снесли Федю Кузнецова на распятой рогоже и положили на зем- ляном полу в элеваторе. Элеватор был пуст, зерно в нем давно доели про- ходящие части, и мы закрыли потуже рогожею Федю Кузнецова, чтобы пор- товыеё крысы, догрызавшие в амбарах хоботье, не ‘испортили бы его византий- ского профиля. Потом я поцеловал его холодную нежно-кремовую руку и ушел в город, Город будет взят ночью. Город зажат в кольцо, и босые голодные части, молча шедшие умирать, лежат за вокза- лом на подступах и ожидают смерти. Прошай, Федя Кузнецов, прощайте, товарищи, которых никто никогда не узнает! Дымные крылья военных про- жекторов несут предзимние небеса, и предзимние небеса сыплют хлопья угрю- мого снега. Три месяца была борьба, три месяца голодные обовшивевшие люди бесславно вписывали свои имена в книгу великих побед, которую некогда читать живым, —и вот мертвый город