ПРОЖЕКТОР
	 
	№ 11 (57)
	 
	 
	косо прорезанными желтоватыми гла-
зами, буркнул нехотя:

— На тот бок правишься? Зараз
поедем, отвязывай причал!

— Угребем мы двое?

— Надо бы угресть. Ночь спу-
щается, а народ то ли подойдет, то
ли нет.

Подсучивая шаровары, снова гля-
нул на меня, спросил:

— Гляжу я — не свойский ты
человек, не из наших краев... Откель
бог несет?

— Иду домой из армии.

Паромщик скинул фуражку, кив-
ком головы отбросил назад волосы,
похожие на витое кавказское серебро
с чернью, подмигивая мне, ощерил
с‘еденные зубы:

— Как же идешь, по отпуску, аль
потаенно?

— Демобилизованный. Год мой
спустили.

— Што ж, дело спокойное...
	Сели за весла. Дон, играючись,
поволок нас к затопленной молодой
поросли прибрежного леса. О шер-
шавое днище парома сухо чешется
вода. Босые, исполосованные синими
жилами ноги паромщика пухнут связ-
ками мускулов, посинелые ступни
липнут, упираясь в склизкую перекла-
длину. Руки у него. длинные, кости-
стые, пальцы в узловатых суставах.
Весь он — высокий, узкоплечий, гре-
бет нескладно, сгорбатившись, но
весло услужливо ложится на гребен-
чатую спину волны и глубоко буровит
воду.

Я слышу его ровное, без пере-
боев, дыханье; от вязаной шерстяной
рубахи пахнет едким потом, табаком
и пресным запахом воды. Бросил
весло, повернулся ко мне лицом.

— Запохаживается,—што затрет
нас в лесу! Дурна шутка, а делать
нечего, парнище!

На середине течение напористей.
Паром рванулся, норовисто кивнул
задом, кособочась потянулся к лесу.
Через полчаса прибило нас к зато-
пленным вербам. Весла обломались.
В уключине обиженно суетился рас-
щепленный обломок. В пробоину хлю-
пая сочилась вода. Ночевать пере-
брались мы на дерево. Паромщик,
окорачив ветку ногами, сидел рядом
со мной, попыхивал глиняной труб-
кой, говорил, прислушиваясь к пере-

свисту гусиных крыльев, резавших
над головами вязкую темь.
	— Идешь ты к дому, к семье...
Мать, небось, ждет: сынок - кормилец
вернется, старость ее пригреет, а ты,
должно, близко к сердцу не прини-
маешь того, што она, мать твоя,
белым днем чахнет по тебе, а ночьми
слезами материнскими исходит... Все
вы, сынки, таковские... Пока не нажил
своего приплоду, до тех пор и не
лежит у вас душа к родительским
страданьям. А сколько их кажному
приходится переносить?

„Иная баба порет рыбу и разда-
вит‘жёлчь; уху-то хлебаешь. а в ней
	Гжегодно в годовщину расстрела героев Пзрижской Коммуны, рабочие Парижа устраивают

торжественное шествие на кладбище Пер Лашез, где возлагают венки на братскую могилу

коммунаров. На ‘наших снимках— шествие рабочих на кладбище Пер Лашез и момент возло-
жения венков на могилу коммунаров..