№ 13 (59) ут бешеную кампанию против СССР. Англия вербует себе соратников, что идет под знаменем свободы. Империалисты в первую голову боятся + ae В настоящее время империалисты во главе консерваторов Англии вед организует единый фронт против нашего Союза и против всего того, BR до смерти нашего хозяйства, они боятся, что мы вырастем.в Несокрушимую силу. Они решили бороться против роста нашей промышленности. Требуя от нас покрытия долгов царского правительства, они этим думают ослабить нас. На нашем снимке —собрание английских кредиторов, требующих уплаты рабочими и крестьянами Союза трех миллиардов. о, Е, АОЗТ СС На бабу повел затейливым глазом своим. А у той, ведьмы, грудь, как корыто под свиным рылом, заходило, а глаза ярче лаковых Алешкиных сапог стали. — Приходи, — говорит -—с бабой. Молчит Ефрем. Только клей гуще стал, даже пальцы слипаются в кулак. — Может дрейфите, по случаю чужого своего пре- бывания в здешних местах. Штаны, може, помыть нет тебе время. Молчит. — А, Ефремка? — Приду,— сказал густо и медленно Ефрем и клее- вицу - чашку отодвинул. Идет он медленно, лужи не обходит. Вступит, брыз- нет грязь, будто легче на душе. Баба впереди далеко. В часовне к вечерне ударили. Старик вышел из соседней избы, будто через чашу прорывая руку, перекрестился. Потом вдруг быстро наклонился и со злобным визгом пустил камнем в пробегавшую мимо собаку. И та с воем, дрыгая окровавленной лапой, помчалась прочь. — Чего ты ее?— спросил нехотя Ефрем. — Чужая, - ответил хмуро старик.—Чорт занес. Хотел, было, повернутся Ефрем, да махнул рукой, и только голубые его глаза потускнели, стали не гостли- BbIMH. А баба его сидит уже под Алешкиными образами. rr а EEE Остановился Алешка плясать, гармонику с визгом прижал к локтю. — Пошто, Ефремка, лба не крестишь. Балы! что ли? — Отвык, — ответил Ефрем, становясь у печки. — Самогон дуй. — Могу. Деревянным ковшом махнул Алешка. — Лакай из посуды прямо, Ефремка. Я тебя люблю— баба у тебя веселая. Топнул высоким каблуком с медной подковкой, засу- чил широкие рукава рубахи, гармошка гаркнула, и вдоль столов и скамеек мокрые, пахнущие овчинами и сеном, понеслись парни. Девки визжали, колыхая огромными, как крылья, грудями. Под вечер говорит Ефрем жене: — Мне что-то мнится —не итти к Алешке. Не могу я эти самогоны лакать. А баба уже сапоги салом промазала, юбку в трех местах укоротила. Велика баба, ей бы так медленно го- ворить, как ворота открывать для идущих из стада коров. А тут в голове комариная прыть. — Оставь ты клеево свое. Дюжей, а пузо пустое. Клеишь жену на цепи держать. — Чужой я им... — А ты привыкай, кланяйся ниже, не размякнешь. — Подай шапку-то,— сказал, вставая, Ефрем. А баба уже брызнула дверью.