Тарасов не ответил. Казаченко поднял книгу. — Ге-ге. Да зачем же ты, бисов сын, так книгу загубил? Он сожалительно покачал головой. — Пополам, еще пополам и еще пополам, — приговаривал он, собирая листы, — пропала книга. Да шо вы, сбесились? Тарасов молча надел шинель и вышел на улицу. — А-а, негодяй -— возмущался собой Tapacos,— влюбился, разыграл из себя чорт знает кого,- лове- Aaca, павиана. Девушка пришла за наукой, а он— подстольные любезности, обниматься полез. От стыда у него холодело под ложечкой. Он‘ от- плевывался, слов- но отведал что-то очень невкусное. — Ясное де- ло, теперь она не придет. И эти два дня — до ее при- хода — были са- мыми — мМУучительр- ными днями его жизни. Он даже похудел заметно. Ho в обычный час он ждал, уб- рал комнату, а стулья поставил Растрепанвый, — топор- щившийся „Капитал“ ле- жал на столе. Как укор лежал. Но в‘десять ми- нут шестого она пришла. Тарасов мельком глянул на нее. Лицо у ней было строгое. Тарасов важно и размеренным движе- нием уселся, заговорил, поглядывая в угол (только бы не встре- титься с ее глазами ). Прощаясь, она про- сто и сильно пожала ему руку- — До свидания. Он успокоенный сел на постель. — Ну, слава Аллаху, обошлось. И чорт меня дернул... И не договорил. Минут пять он посидел, отдыхая, радуясь, что все так вышло благополучно. Потом достал из потрепанного портфеля свои лекции и разложил на столе. Вдруг вошел, почти вбежал Казаченко, радостно возбужденный, торжественный и, даже не побалаганив по обыкновению, поспешно снял шинель и с какой-то бума- гой уселся к столу. — Что это у тебя? — з — Стой! Казаченко поднял лег бумагу, продолжая читать. повалился на спинку стула: — Хо-хо-хо. Уморыла! — Да что с тобой? — Что это у тебя? — заинтересовался Гарасов. Казаченко поднял левую руку, а в правой держал бумагу, продолжая читать. И неожиданно захохотал и — Да на ж, читай. Письмо сейчас дала твоя ученица мне. Я ее повстречал на лестнице. а она и говорит: „Проводите меня, я скажу вам нечто“. И дала вот. Читай! Задрожавшими руками Тарасов взял письмо. „Мой милый, мой любимый товарищ“ Буквы, крупные, кривые, качающиеся. В глазах у Та- расова зарябило. — В любви, в любви мче об‘ясняется! Хо-хо-хо -= смеялся во все горло Казаченко. Тарасов отодвинул письмо от себя и уткнулся в книгу. — Ну, это твое дело. Это меня не касается,— глухо И Казаченко опять схватил обеими руками письмо — Ты смотри, как пишет-то: „Принимая во внимание биологическую необходимость, я полюбила вас, дорогой товариш Казаченко. Ваши поцелуи мне снятся каждую На верхнем снимке представители дипломатического корпуса и т. Малышев на открытии Нижегородской ярмарки, внизу— украинка, торгующая на яомаоке. Посоелине—влание Нижего- украинка, торгующая на ярмарке, Посредине—здание Нижего- родской биржи. далеко один от другого, — уж если придет, так чтобы не было соблазна. Без четверти пять —ее нет (хотя случалось, она уже приходила и пораньше), пять— осклазал Uz ИК и сказал: — T биологич товарищ нет... Апатично опустив голову, он шагал по комнате. ночь.“ Каково?