№ 24 (70) ZF писал на одной стороне листа, ровно, четко отста- вляя букву от буквы. Резко рвалась боль в сердце, закусывал губы и... пережидал, когда боль утихнет и когда остынут вдруг вспыхнувшие щеки. И опять трусил по улицам неделями, месяцами, го- дами... Савва сваливался... Тогда в ночь он шел к первой загородней станции, садился в поезд и уезжал... Там в маленьком городишке, в гостинице, Савва отсыпался, отдыхал... Ночами валились на него листы железа с вы- соты, он закрывал голову от них, а они, выгибаясь, ле- тели-летели-летели, шаркались около головы железным скрежетом—и будили. Сазва привык к однообразному же- лезному сну. Был и другой сон —и к нему привык Савва. Гнались за ним солдаты, улица узилась, из калиток, из ворот выходили дворники в красных рубахах, в жилетках поверх, рубахи казались короткими юбками, дворники по- казывали на него длинными, колючими пальцами. Пальцы доставали его, перегораживали дорогу и смыкались впе- реди. Савва бежал, а пальцы заострялись стальными на- конечниками, трехгранными ‘иглами штыков. Тут выра- стал полосатый верстовой столб, а на столбе белела де- ревянная дощечка, а на дощечке черными дырками букв глядело окно: „Лена“. Савва просыпался. Сибирь всплы- вала в снегах, в тюрьмах, в густых тынах тюрем, в ши- роких рукавах Владимирки, как Волга у Каспия, растек- шихся за Уралом. (Савва помнил дорогу страшную и трудную под звон кандальный туда, дорогу узкую, зве- риную, свободную оттуда... Сны о ней повторялись... Савва возвращался обратно. На вокзале выходил из вагона бритый, неузнаваемый человек с маленьким сакво- яжем, в синих очках, с тросточкой, проходил мимо сте- регущих глаз сыщиков и спокойно садился на извозчика. Савва снимал комнату на людной улице и переста- вал быть Саввой, Чубуком, Иваном Ивановичем. В комна- те жил солидный господин, живущий на проценты с ка- питала, любитель моциона, театра, цирка, обедающий по ресторанам и увеселительным заведениям, иногда но- чующий не дома и приезжавший изредка навеселе, утром, с дамами, Бессрочный паспорт с полицейскими пометками воз- врашался из участка. Ha втором, на третьем месяце солидный господин исчезал. Квартирная хозяйка нахо- дила на столе . eg деньги за квар- Приходило внезапно изнеможение. Уходил от сыщи- ков -и вдруг осганавливался. Хотелось спать, хотелось пойти им навстречу и сложить назади руки, чтобы боль- но и крепко скрутили, отвели и, главное, дали уснуть- уснуть-уснуть и, главное, не прятаться ни от кого, не вертеть головой направо и налево и не уставать вытя- нутыми жилами на шее, не думать, не чувствовать, спать спать, спать... Сыщики бежали стремглав. Кидал на них последний острый взгляд,—и сердце вскакивало, выпрыгивало из груди, толкало-толкало-толкало вперед, не давался... Жажда уйти сменяла усталость—и ‘он уносился Саввой, Чубуком, Иваном Ивановичем. Уходил и смеялся, передыхая от погони в безопасном месте, вытирал липкий, мокрый, усталый пот. Ночью он лежал, приткнувшись на диване в богатой и роскошной квартире. И не мог закрыть глаз. От недо- сыпа приходила бессоница. Проклятые, золотистыми цве- тами, обои, приковывали глаза, дразнили и кололи, вды- хал запах кожаной мебели, духов, цветов-—и не было нужного чудесного сонного вина. Каждый городской ка- мень сторожил Саввуб—сон давал изворотливость, хит- рость, проворство, —глаза не закрывались. Как висячий желтый фонарь на ветру, Савва подра- гивал на ногах и сипло, подолгу, говорил на массовках, на кружках, на собраниях, слушал тугим ухом, хрипло кричал, морщился, а потом снова уводил сыщиков от то- варищей, тщетно искал приюта на ночь, хранил безопас- ность спавших в укромных местах складов литературы, оружия, техники... В шесть утра он слушал фабричные и заводские гудки... Иваны, Петры, Сидоры, Марьи всплывали разом в отягченном усталом мозгу, вспоминались лица, волосы, улыбки, скрюченные большие руки с твердой кожей, цы- гарки, бороды... Савва снова собирал для себя кружки, массовки, собрания и говорил, в секунды укладывая, ска- занное часами, высеченное, как на камне, такими мелки- ми-мелкими-мелкими бисерными строчками. Так... так... так—била кровь в настороженной голове. Савва видел, как протянулись к нему телеграфные провода от фабрик и заводов, изо всех улиц города, с задних дворов, из особняков, а повыше, над городом, на высоких фабрич- ных трубах, провода шли со всей России. И провода оглушительно, звонко, уныло гудели в ушах. Он хватал их руками, они ускользали, а ee wd ускользали, обрывались, он, как теле- графист, рабо- тал на’ клавиа-* туре... торо- пился... не успевал... В бреду, будя хо- зяев, Савва просыпался, а пальцы всееще суетились и колотились по подушке. Пил жадно и ненасытимо воду, морщась от липкой и душной . испа- рины, косил глаза На бе- левшие окна и ждал дня. Сав- ва вскакивал, искал бум:гу, карандаши, присаживался к столу и бы- стро, давя Фот, ВЦИК. Mersipnaagarsii с‘езд РКП (6). Tap ar ner nr ene en ee eg ee г Howe ee! 1 петр competes ae 5 мы > “у у ‘ “ ee caneien iacepastran espe shyn cee her imine nine д ноды ОЗ ЕАН 2 Saami mi NT gh Stas ти ру. В ночь полиция и жан- дармы оцепля- ли дом. В ком- нату ‘входили с обыском, ры- ли, поднимали полы, обдира- ли обои... На подоконниках, на косяках, слезя глаза, мучились про- читать кем-то написанные, неразборчивые слова. Каран- даш стерся, обпылел, вы- цвел —и глаза у чтецов пла- кали, краснели нагугой. Обы- с‹ивали ‘квар- тиру, весь дом... Городо- вой из двор- ницкой звонил по начальству, D.. eee eer us eet, Входили и вы- грудь O CIOA, Делегаты у под‘езда Большого Кремлевского дворца, где происходит с‘езд, y р Py р