4 fe = — oe ——i
потому что это свободное и богатое проявление возможностей человека, а вы
хотите, чтобы я любил человеха, который ходит и спотыкается, не говорит, а
заикается.

Когда римляне употребляли термин „виртуозность“, они брали его -от слова
‚ „мШи$“ — мужество, мужественное начало, доблесть, умение. Дело виртуоза -
завоевать публику и поднять ее к высокому чувству жизни. Театр оперы и
балета широко располагает этой возможностью, понижаемой отчасти ‘полити-
чески нам глубоко противными тенденциями и культурной малоценностью многих
старых опер. Но даже при этих неблагоприятных условиях оперный спектакль
является праздником.

Праздник у нас имеет двойной характер. С одной стороны, он имеет
целью подытоживание прошлого, с другой стороны, он должен давать бод-
рость, подъем настроения. Мы не  хотим искать его в пивной, черпать в вине.
А где же? В искусстве.

Где же мы найдем такое крепкое вино искусства, — не этакую полуводицу,
а искусство, которое бы встряхнуло, опьянило, но опьянило благородно, не
винным опьянением? В тех театрах, где есть спектакль, где есть зрелище, где
есть подлинное зрелище, насыщающее глаз.

С этой точки зрения оперный театр имеет огромное значение, и если бы
мы прошли мимо такой формальной силы, то это значило бы, что мы растеряли
некоторые из тех нитей, из которых пролетариат будет впоследствии сплетать
такую роскошную ткань жизни, какой никто еще не видел. Мы неё имеем права
на основе нашей интеллигентской сущности и наших интеллигентских предрас-
судков, хотя бы они и были помазаны марксизмом, бороться с тем необыкно-
венно могучим, ценным инструментом, который отвечает потребности в жизни,
радостности и яркости впечатлений. Пока мы больше всего этого добились
в части наших оперных театров. Нам не очень легко удается создавать именно
бодрящее, яркое, светлое в драматическом театре.

Я видел как-то в Свердловске „Кармен“. Со мной сидел старый рабочий.
Он, выходя, говорит:-- „Ну, что тут, в сущности, произошло? Зарезали бабу,
только и всего. А все-таки хорошо“. Очевидно, здесь есть что-то лучшее, чем
эта вот „зарезанная баба“.
	Характер и содержание новой оперы
	Следуег ли, однако, из сказанного, что мы, MOWYYHB B Hace AcTBO faye
хорошую игрушку, такую золотую погремушку, которой когда-то восхищались
цари и царицы, буржуи. и „буржуазицы“, можем ею забавляться и ничего но-
вого в области оперы и балета не делать? Наоборот, если это такая большая
эстетическая сила, что действует на нашего зрителя бодряще, несмотря даже
на чуждое содержание, какое же это будет мощное оружие в наших руках,
если мы вложим в нее наше содержание?

Для того, чтобы выразить наше собственное содержание, мы должны овла-
деть и формой. Пролетариат приобретет и свою оперную форму, которая будет
соответствовать содержанию. Но никоим образом нельзя думать, что можно
действовать по директиве Христа, —в три дня разрушить храм и в три дня
его воссоздать. Разрушить „храм“ в три дня мы можем, но создать не можем.
В известной степени мы должны быть’ консерваторами. Некоторые традиции
мы должны сохранять.

В области драматического театра мы имеем действительное наполнение
старых традиций новым содержанием, часто создаем новые формы для нового
содержания, а в опере мы почти совсем этого не видим.

Те небольшие попытки, которые в этом отношении были. сделаны, почти
не заслуживают упоминания. Это нас не может не огорчить, но изменить это
положение не так то легко. Трудностей на этом пути много.