№ 6355

новости днЯ.

8

въ образахъ, которые вызывали въ зрителъ слушатель соотвътственный психическій процессъ, передавали ему во всей полноть и яркости то, что хотълъ выразить поэтъ, скульпторъ, живописецъ. Новое искусство поставило задачей выразить извъстное на- строеніе и заразить имъ зрителя или слу- шателя. И все годилось для этой цъли, что, по мнънію художника, вело къ ней: одно- тонная живопись, намъренно не считаю- щаяся съ правдой природы, безконечное повтореніе однихъ и тъхъ же словъ или просто звуковъ, дъйствующее не на фан- тазію, а непосредственно на нервную си- стему, уродливое сочетаніе несовм ъстимыхъ предметовъ, понятій, выраженій и т. д. Яс- ность, простота и общенонятность, которыя прежде признавались величайшимъ досто- инствомъ художественныхъ произведеній, замънены туманной расплывчатостью, без- форменностью, мистическимъ бредомъ. Мъ- сто художественнаго образа заняли символы или, точнъе сказать, аллегоріи. Если мы присмотримся ближе къ худо- жественному багажу, которымъ обогатилъ насъ конецъ прошлаго въка, то найдемъ, что далеко не все въ немъ подлежитъ огуль- ному отрицанію. Придется прежде всего выдълить то, что создано художниками, свободными отъ характерныхъ въяній эпо- хи; это-творенія писателей, живописцевъ, сложившихя и окръпшихъ среди старыхъ традицій, развившихся по законамъ преем- ственности, продолжающихъ работу преж- нихъ покольній. И среди молодежи можно назвать имена многихъ, которые по счаст- ливой случайности убереглись отъ заразы и излишествъ духа времени, и хотя идутъ впередъ, развиваясь органически, черпая изъ жизни новые мотивы творчества, со- вершенствуя пріемы и формы, но свято чтутъ традиціи своихъ предшественниковъ и старшихъ собратьевъ по искусству. Но не о такихъ ведемъ мы ръчь. Встръчаются и среди типичныхъ представителей «конца въка» искренніе люди и талантливыя на- туры; поэтому даже изъ хаоса продуктовъ декадентства можно выдълить немногіе пер- лы счастливыхъ мыслей и неподд ъльнаго поэтическаго вдохновенія. Въ области живописи современные ху- дожники школы импрессіонистовъ обнару- жили страстное стремленіе изучить приро- ду, овладъть тайнами ея красоты и пере- дать на полотнъ свои живыя, непосред- ственныя впечатльнія. Характерно въ этомъ смысль теперешнее изобиліе пейзажей и дъйствительно крупные успъхи пейзажной живописи: стоить сравнить любую совре- менную выставку картинъ какъ русскихъ, такъ и иностранныхъ художниковъ съ пей- зажной живописью предшествовавшихъ де- сятильтій. Въ художественной литературъ тоже приходится указать на нъкоторыя теченія, обогатившія и расширившія ея содержаніе. Хмурыя настроенія, бъдность живыхъ ин- тересовъ общественности, слабость вну- треннихъ импульсовъ къ энергичной и пло- дотворной работъ въ дътяхъ «конца въка», направили вниманіе писателей на изученіе психической жизни типичныхъ представи- телей нашего общества. Конечно, эти пи- сатели-- не представили яркаго декадент- ства и символизма, но часто сродни имъ хотя бы по пессимистическому тону общихъ настроеній и философскихъ выводовъ. Во Франціи появился roman intimiste -- ана-

сърая толпа-даровитымъ; таковъ законъ природы и-«горе побъжденнымъ»! Отъ такой морали холодъ по спинъ про- бъгаетъ. Нътъ, значитъ, мерзости, кото- рую нельзя было бы оправдать во имя куль- та личности. Но успокоимся, читатель! Всt эти попытки найти теоретическую основу проявленіямъ безграничнаго эгоизма -- пу- стоцвътъ. Они не сдълаютъ опаснъе усло- вій существованія въ обществъ, и тъ, кто къ нимъ способенъ прибъгнуть, обойдутся, какъ и раньше обходились, безъ всякихъ философскихъ построеній. Для практиче- скихъ посльдователей своеобразнаго культа личности существуютъ уголовные кодексы и сдерживающая сила общественнаго мнъ- нія. Не сльдуетъ также принимать въ серь- езъ моральную пропов ъдь Брюнетьера: от- речься отъ личной воли, упразднить свою собственную совъсть всегда готовы были люди, изжившіе свои душевныя силы, и по- добныя ученія-тоже пустоцв ътъ, выросшій на истощенной почвъ. Все, что живетьвидоизм ъняется, раз- вивается, совершенствуется,этотъ законъ примънимъ всецъло къ сферъ художествен- наго творчества. Бывали въ ней періоды застоя, когда отжившія формы сковывали мысль, или когда наступало оскудъніе мысли и, казалось, только въ созданіяхъ прош- лыхъ временъ можно было черпать образы, возбуждающіе художественныя эмоціи. Но проходило время, появлялись молодые та- ланты и вновь дарили міру образцы неувя- даемой красоты. Отличительной чертой этого поступательнаго движенія всегда была из- въстная преемственность, «въ новизнахъ старина слышалась». Да иначе и быть не могло: есть общія идеи, навсегда ставшія нашимъ достояніемъ, есть извъстные тех- ническіе пріемы, которые можно совершен- ствовать, видоизмънять, но не отрицать. Отказываться отъ наслъдства прошлыхъ по- колъній, всегда и во всемъ искать новыхъ путей, значило бы ломиться въ открытую дверь, и посль Колумба пуститься на поиски Америки. и Однако, эту жалкую комедію съ серьез- нымъ видомъ продълывали художники и поэты «конца в ъка». Огульно отрицались и формы, и содержаніе художественнаго творчества предыдущихъ эпохъ, по новымъ путямъ ходили на поиски за «новой кра- сотой». Въ области художественнаго слова, въ живописи, да и въ другихъ отрасляхъ искусства много шума надълали, много дыма и угара напустили декаденты, символисты, импрессіонисты, прерафаэлиты и иныхъ на- именованій новаторы. Разбираться-ли въ этихъ терминахъ? Объяснять-ли ихъ значе- ніе и различіе между собою? Право, не сто- ить! Надо только отмътить, что нъкоторыя, по крайней мъръ, теченія въ искусствъ ста- рались въ теоретическомъ обоснованіи сво- емъ опереться на новыя философскія въя- нія, о которыхъ мы говорили въ первой половинъ нашей бесъды. Старый міръ, по словамъ новаторовъ, обветшалъ, обезсильлъ. Люди «конца въка» утратили въру въ прежніе идеалы, но не создали новыхъ. Въ ихъ сознаніи распалась живая органическая связь, сплачивавшая людей въ общество, остались разрозненныя, одиноко стоящія личности, раздались пъсни «эпохи упадка». Перечтите творенія дека- дентовъ, - какъ ни трудно добраться въ нихъ до смысла, до общихъ идей, въ концъ концовъ вы начинаете различать господ-

карьеру. Ловкій, красивый, въ блестящемъ мундиръ, неужели ему не удастся обезпе- чить себя женитьбой?… Онъ слыхалъ о Вощиновъ, зналъ его достатки, зналь, что у него есть един- ственная дочь, и въ головъ у него созрълъ планъ.

жетъ примириться съ въчнымъ отчаяніемъ и безнадежностью. Стали искать выхода изъ заколдованнаго круга пессимизма. Блъд- ные умы и слабая воля дътей конца въка подверглись сильному искушенію отказаться отъ борьбы и поисковъ, найти душевное успокоеніе опершись на внъшній автори- теть. Блестящій литературный критикъ Брю- нетьеръ рядомъ парадоксовъ и поверхно- стныхъ обобщеній доказываетъ невозмож- ность для науки отвътить на пытливые запросы ума; но совъсть наша не удовле- творяется сознаніемъ этой невозможности, намъ нужно знать смыслъ и цъль нашей жизни, чтобы сообразовать съ ними по- ступки. И Брюнетьеръ указываеть на вы- ходъ: совъсть успокоится, если мы предо- ставимъ руководить ею тому, кто среди насъ силенъ духомъ, кто смъетъ взять на себя отв ътственность за наши поступки; для него, какъ для католика, такой авто- ритетъ олицетворяется въ панской власти. Онъ нашелъ посльдователей: герой другого писателяПоля Бурже хорошо изв ъстнаго въ свътскихъ будуарахъ и салонахъ, на- ходитъ отдыхъ отъ обуревающихъ его со- мнъній, созерцая ватиканскаго узника, ко- торый съ безмятежнымъ спокойствіемъ ню- хаетъ розу. Въ проповъди Брюнетьера много смире- нія, хотя подчасъ лицем ърнаго; еще больше дерзости въ ученіи властителя думъ «вер- ховъ» современнаго общества - Ницше. Этотъ геніальный, но больной умъ далъ толчокъ всему, что хотъло отд ълиться отъ традицій, что стремилось въ что-бы бы то ни стало быть оригинальнымъ, освободиться отъ ходячихъ положеній, издавна криста- лизованныхъ принциповъ. Несомнънно, спо- койное изученіе Ницше откроетъ много но- выхъ точекъ зрънія на ръшенные въ из- в ъстномъ смысль вопросы, освътитъ многія сферы мысли факеломъ сильнаго ума, ко- торый самъ, по горькой ироніи судьбы, угасъ въ мракъ безумія; но до сихъ поръ философско-поэтическія концепціи Ницше были для современниковъ то же, что ножъ въ рукахъ пьянаго. Началась необузданная «переоцъика цънностей». Доблести и до- бродътели нашихъ предковъ объявлены глу- постью и недомысліемъ, моральные устои- узкимъ заблужденіемъ. По старой морали, каждый изъ насъ тъсно связанъ съ обществомъ: только въ существующихъ формахъ общенія - въ семьъ, въ обществъ, въ государствъ мы можемъ жить, развиваться, проявлять свои личныя особенности. Наше личное благо- состояніе сточтъ въ тъспой зависимости отъ благосостолнія всъхъ намъ подобныхъ; значитъ, интересы отдъльнаго лица и об- щества не могуть быть враждебны, зна- чить, на каждомъ человъкъ лежать по от- ношенію къ обществу различныя обязан- ности, вытекающія изъ его природы, изъ природы той связи, которая несомнънно су- ществуетъ междү лицомъ и обществомъ. Ницшеанцы смотрятъ на дъло иначе; по ихъ мнънію всъ правила морали и то само- ограниченіе, которое должна во имя этихъ правилъ налагать на себя личность - все это тяжкія оковы, давящія личность, мъ- шающія естественному и свободному раз- витію ея силъ и способностей. Любовь къ ближнимъ, состраданіе, самопожертвова- ніе это тръхи противъ собственной лич- ности. Вполнъ свободенъ только тотъ, кто навсегда отбросилъ отъ себя заботы о ближ-

мая дъвочка, что бъгала когда-то по двору, которую мочилъ дождь, палило солнце. Безправная, боявшаяся шевельнуться… А геперь! Она дълала, что хотъла. Ее лю- били, баловали. Отецъ куда-то ъздилъ, о чемъ-то хло- поталъ-и вотъ и послъднее неудобство было наконецъ устранено: у нея было те- перь имя, съ нея сняли пятно ея незакон- наго происхожденія.

А сыну было ръшительно все равно. Кредитъ въ послъднее время закрылся, служить долье въ кавалеріи не представ-

Въ партіи Садко. Теноръ Частной оперы. Антонъ Владиславовичъ Секаръ-Рожанскій. Къ 10-льътію его сценической дъъятельности. (Со снимковъ художественной фотографіи, бывш, Тилле).

лялось возможности. Да, одна женитьба могла спасти его. Предлогъ для визита къ Вощинову былъ найденъ, и Салинскій, по пословиць «панъ или пропалъ», отправился къ нему въ имъніе. Увидя Машу, онъ подумалъ: -О, да она недурна! Дичокъ только. Ну, да это ничего- разовьется… Для него ръшался вопросъ жизни и смерти и онъ смъло пошелъ въ атаку. «Нътъ, этотъ мнъ не нравится», по- думалъ Вощиновъ посль перваго визита -А тебъ, Маня, какъ онъ? увидълъ, что И съ удивленіемъ онъ дочь при этомъ вопрось покраспъла. Ловкій, красивый воинъ сразу плънилъ ея сердце. H. Хлоповъ. (Продолженіе сльдуетъ). 

Вотъ и 15 льтъ ей минуло, но въ сущ- ности она оставалась той же десятилът- ней дъвочкой, наивной, неопытной, не- знавшей свъта и людей. Города она не знала. Исключительная кизнь въ деревнъ, отсутствіе общества- все это слишкомъ задержало ея развитіе съ извъстномъ смысль. И 16 лътъ ей минуло. Она была уже «невъста». По лътамъда, но въ сущ- пости она все еще была ребенкомъ. Стали нав ъщать ихъ домъ какіе-то мо- лодые люди. Ей и въ голову не прихо- дило, что они іздять ради нея. Равно- Салинскаго. душно относилась она ко всъмъ имъ. жилось хорошо, и никакой перемъны къ лүчшему она не хотьла. Разразилось горе, первое въ ея жизни серьезное горе: захворала ея мать. Отецъ ходилъ хмурый, убитый. Никакіе доктора не помогли. Мать, похворавъ недолго, умерла, благословивъ ее и утъшивъ тъмъ, что у нея теперь есть отецъ. Да, остался отецъ, который перенесъ теперь на нее всю силу своей любви. Въ одинъ годъ онъ постарълъ, посъ- дълъ, сдълался, какъ говорили, «меланхо- ликомъ» и ръдко когда теперь выходилъ изъ своего кабинета. Прошелъ годъ, и вотъ молодые люди снова стали бывать у нихъ. Вопросъ о замужествъ дочери сильно озабочивалъ Вощинова. Временами онъ чувствовалъ недомоганіе, это заставляло его еще болъе спъшить съ устройствомъ судьбы дочери. Нътъ, папа, я не хочу замужъ! совершенно искренно говорила Марья Да- видовна, видя разные «подходцы» старика. И никто тебъ не нравится? Никто, папа. «Хорошо, подождемъ еще», думалъ Вощиновъ. Онъ ждалъ и дождался. На горизонть ихъ тихой деревенской жизни появился Салинскій… Кто такой? откуда?… Сынъ богатыхъ нъкогда родителей, из- балованный въ дътствъ и юности, онъ готовилъ себя для безпечальной и сытой жизни, какою въ свое время жили его отецъ, его дъдъ. Увы! Для дъда и даже для отца въ свое время хватило, для Григорія же Ва- сильевича Салинскаго не осталось ничего изъ фамильнаго состоянія, кромъ жалкихъ крупицъ. Ихъ хватило на то, чтобы дать ему среднее образованіе и опредълить его въ военную службу. Сшили ему форму, купили ему, какъ кавалеристу, лошадь и сказали: А теперь карабкайся самъ, отъ насъ тебъ помощи ждать нечего: мы и сами теперь перебиваемся займами. Ты знаешь, что наше послъднее имъніе продано съ молотка. 0, проклятіе!… Такъ зачъмъ же его во- спитывали какъ барчонка, зачъмъ развили въ немъ вкусы тонкіе, аппетиты широкіе и ничего не оставили для ихъ удовлетво- ренія?… Въ первый же годъ службы у Салин- скаго скопилось нъсколько тысячь долгу. Онъ жилъ шибко, кутилъ, волочился, игралъ и о завтрашнемъ днъ не думалъ. За него подумалъ отецъ. Онъ чувство- валъ свою вину передъ сыномъ, и р ъшилъ какъ-нибудь помочь ему устроить свою



Пустоцвътъ. Цвътокъ краса природы, но цвъты бы- ваютъ разные. У однихъ нъжно окрашен- ные благоухающіе лепестки прикрываютъ пыльники и плодники, въ сердцевинъ ихъ совершается великая тайна воспроизведе- нія - образуется и зръетъ плодъ: другіе вовсе лишены органовъ оплодотворенія, хотя часто тъмъ ярче ихъ лепестки, тъмъ сильнъе одуряетъ ихъ ароматъ. Это «ну- стоцвътъ». Не соберетъ съ него пчела меда, и годенъ онъ развъ для того, чтобы укра- сить такую же, какъ и онъ, пустую головку легкомысленной красавицы. Не въ одной только ботаникъ прихо- дится имъть дъло съ пустоцвътомъ; къ сожальнію, случается наблюдать его и въ творческой дъятельности человъческаго ду- ха, и именно конецъ только что истекшаго въка отмъченъ былъ безплодными течені- ями въ области философской мысли и ис- кусства. Горделиво и шумно выступили эти теченія, отрекаясь отъ преемственной связи съ работой предыдущихъ эпохъ, почти все- цъло отрицая ея основы; смутили слабыхъ духомъ и волей; увлекли же собою много колеблющихся или поверхностныхъ умовъ. Но прошли немногіе годы, пустоцвътъ не увялъ еще совершенно, а безплодіе и убо- жество его уже достаточно обнаружились, чтобы можно было говорить о немъ спо- койно и безпристрастно. XVIII въкъ въровалъ въ искру Божію силу человъческаго разума. Критическій ге- ній Канта изслъдоваль и очертиль границы этой силы, и въ намъченныхъ предълахъ много совершилось плодотворной работы. Но появились недовольные: человъческій разумъ и научное движеніе не разръшили загадки бытія, не создали рая на земль, значить, надо объявить банкротство разума и науки. Пессимистическія доктрины Шо- пенгауэра и Гартмана доказывали тщету надеждъ человъческихъ на счастье, пере- несши на европейскую почву съдыя буддій- скія воззрънія и ничтожество земной жизни. Безконечныя страданія - участь всякаго живого существа, а призракъ счастія только обманъ, которымъ слъпая, безсо- знательная міровая сила пытается привя- зать насъ къ жизни. Однако, человъческая природа не мо-

Москвъ

Антонъ Ивановичъ Барцалъ.

Въ партіи Финна.

Въ партіи Миме.

Къ празднуемому 30-го января въ Большомъ театрьъ 25-льътію его артистической дъъятельности. ствующую ноту; это самообожаніе, это- лишенное всякой скромности, а иногда и всякаго стыда возвеличеніе собственнаго «я», съ его низменными страстями, жал- кими мыслями, безсильными порываніями и безграничными претензіями. Новаторство коспулось, между прочимъ, пріемовъ и способовъ художественнаго воз- дъйствія. Прежде художники слова, ръзца и кисти воплощали свои мысли и чувства

лизъ душевнаго строя и жизни личности, правда, иъсколько односторонній, захваты- вающій только жизнь сердца, любовь въ ея разнообразныхъ проявленіяхъ, но за то вдумчивый и глубокій. Французскіе рома- нисты и драматурги нашли подражателей въ литературахъ другихъ народовъ; намъ, русскимъ, принадлежитъ среди нихъ да- леко не послъднее мъсто. Очень удачны нъкоторыя попытки сце-

нихъ; не служить имъ онъ долженъ, а ви- дъть въ нихъ средство для достиженія сво- ихъ цълей и желаній. По головамъ ближ- нихъ, если это необходимо, пусть онъ идетъ впередъ, пусть все окружающее подчинить своимъ страстямъ и нуждамъ и достигаетъ той полноты ощущенія жизни, въ которой и заключается доступное намъ счастіе. Слабые должны служить сильнымъ, глу- пые- умнымъ, неудачники- счастливымъ,