НОВО СТ И ДНЯ.

9

№ 6412

  чувствовалъ, что десять тяжелыхъ льтъ какъ будто свалились съ моихъ плечъ и я-снова пятнадцатилътній юноша -си- жу среди милыхъ друзей. - Такъ что же, Володька, поъдемъ въ Петровское? спросилъ я его. - Еще бы не по бхать, конечно, по- Бдемъ! -- весело улыбнувшись, отвътилъ Володька. - А какъ же, голубчикъ, за- казы-то? -- неръшительно поглядывая на насъ обоихъ, вставила Клавдія Петровна. - А ну ихъ къ Богу, тетка, - до- садливо отмахнулся тотъ, - осенью найдемъ лучше, а его-то я когда опять увижу? Это было хорошее лъто! Утромъку- панье въ холодной ръкъ, днемъ-хлопоты по имънію, а вечеромъ - охота или по- Іздки верхомъ. Чудная природа, временное отръшеніе отъ всего тяжелаго, оставшагося гдъ-то тамъ за тысячу верстъ и - близость су-

по-Взрывы ръзваго юнаго смъха, достойнаго по своей жизнерадостности пирующихъ го- меровскихъ небожителей; наивная, полу- дътская,-быть можетъ глупая,-болтовня о правдь, дружбъ, искусств ъ; часы, пол- ные ласки, въры въ свои силы, другъ въ друга и общаго неподд ільнаго оживленія и подъема духа!… Даже старая полусльпая тетка Клавдія Петровна, въ своихъ круглыхъ въ желъз- ной оправъ очкахъ, постоянно вязавшая безконечный чулокъ у нашего самовара, не нарушала тихой поэзіи этой единствен- ной свътлой картинки изъ моей ранней юности, а дополняла ее своей искренней привязанностью къ горячо любимому Во- лодькъ и къ намъ,- сроднившимся съ ней его близкимъ юнымъ друзьямъ…  Прошелъ десятокъ лътъ. Я былъ моло- дымъ человъкомъ лътъ 25 и служилъ на другой окраинь Россіи. Живя по воль су- дебъ ускореннымъ темпомъ, я успълъ къ тому времени схоронить не мало идеаловъ и не мало перестрадать за себя и за дру- гихъ. Настала весна. Я почувствовалъ необ- ходимость уъхать для поправки расшатав- шагося здоровья и порядкомъ-таки изма- янной души куда-нибудь подальше отъ не- привътливой окружающей обстановки… Кстати подвернулся случай: дъла отца не позволяли ему поъхать въ наше имънье, находящееся верстахъ въ 50-ти отъ N-ска, a побывать тамъ было необходимо: упра- вляющій представлялъ «аптекарскіе счета», прорвалю плотину и требовалъ большого ремонта нашъ старый домъ. Это наше родовое гнъздо находилось на горныхъ отрогахъ, въ чудной м ъстности, окруженное сосновыми льсами и больши- ми озерами, но связано было съ нъкото- рыми грустными воспоминаніями моего не- веселаго и нелегкаго дътства. И вотъ чудной, майской порой я уло- жилъ свой чемоданъ и отправился въ род- ныя Палестины. Пріъхавъ въ N-скъ, я прежде всего зашелъ въ знакомый трехъоконный домикъ. Володьки я не засталъ; онъ ушелъ къ какому-то заказчику по живописи. До- микъ, обстановка,все им ъло почти тотъ же видъ, какъ десять лътъ назадъ, и да- же пузатый мъдный самоваръ стоялъ на своемъ прежнемъ мъстъ въ углу и былъ

съ парой молодыхъ людей. Поднявъ голову  и мелькомъ взглянувъ на нихъ, я про- бормоталъ какое -то извипеніе и пошелъ дальше. Одинъ-изъ нихъ, тонкій, какъ верба, худощавый, черноволосый гимназисть, дру- гой - плотный, средняго роста блондинъ, съ вьющимися волосами, съ рядомъ бъ- лыхъ, сверкнувшихъ при взрыв ъ сдержан- наго см ъха зубовъ. «Да въдь это--я и Володька»,- мол- ніей пронеслось у меня въ головъ.

обыкновенно рецидивируютъ. Само собою  разумъется, что общество печется и о дъ- тяхъ заключенныхъ. Но объ этомъ до дру- гого раза. Гнъ.  

одного громаднаго, непростительнаго рока… Порокъ этотъ состоялъ въ томъ, что… онъ былъ «сынъ повара»… Само собой, - отрицательная оцънка этого обстоятельства принадлежала не мн ъ, а моимъ ближайшимъ «охранителямъ», и вотъ началось гоненіе на Володьку и на мою зародившуюся дружбу съ нимъ. Въ тъ ръдкіе разы, когда онъ прихо- дилъ въ нашъ «строго приличный домъ», я чувствовалъ себя на горячихъ угольяхъ 

ВОЛОДЬҚА, (Изъ далекаго прошлаго.) О, память сердца, ты сильнъй Разсудка памяти печальной!

Посль безтолково прожитаго дня частью

Францъ фонъ-Шпонеръ, бывшій австро- венгерскій генеральный консулъ въ Москвъ, теперь покинувшій свой постъ.



A. Рихтеръ, А. Роллетъ, М. Бурдонъ, Л. Винклеръ, А. Попперъ, М. Бернбмлюмъ, Л. Ротъ, Л. Витгофнеръ, В. Штельцъ, д-ръ Левъ (секретарь), A. Венцели (кагначей), Л. Метцль (вицепрезидентъ). А. Вебергъ (президентъ), Ф. Ф. Шпонеръ, Бела-фонъ-Вангель, А. Кара, Ф. Станткъ, І. Кнебель. Правленіе австро-венгерскаго благотворительнаго общества въ Москвъ. предпразд- ичной суеты, я почувствовалъ потребность въжить чъмъ-нибудь утомленную голову одъвшись потеплве, отправился бродить Да, это было давно, давно, чуть ли не полстольтья назадъ! Я былъ худой и длин- ный гимназистикъ; онъ - плотный, сред- няго роста блондинъ, однихъ со мной лътъ, отъ ожиданія разносокъ, готовящихся мнъ посль его ухода, и возможныхъ безтакт- ностей въ присутствіи моего добродушнаго, но чуткаго друга. съ веселыми глазами и открытымъ здоро- вымъ см ъхомъ. Какъ могъ забыть я, пе- езъ цъли по московскимъ улицамъ. Сыро, вътрено, холодпо… Несмотря на поздній часъ, большинство на бойкой Срътенкъ открыто, она полна предпраздничнымъ движеніемъ. энки, извозчики, всякаго рода барыни со зками покупокъ, мъшечковъ, пакетовъ; можилой чиновникъ въ форменной фуражкъ тащитъ подъ мышкой громаднаго игрушеч- наго коня; дворникъ съ заткнутымъ за поясъ фартукомъ несетъ двъ большихъ кор- тонки, -очевидно, съ куличами; нъсколько мастеровыхъ остановились. у ярко освъ- щеннаго окна часового магазина и съ жад- нымъ любопытствомъ разематриваютъ цъ- лыя гирлянды развъшанныхъ по окнамъ часовъ и цъпочекъ, изръдка перекидываясь замъчаніями; баба, несшая окорокъ подъ мышкой, переходя улицу, поскользнулась и съла въ лужу, и нътъ конца радости уличныхъ мальчишекъ и хохоту скучающихъ отъ бездълья на перекресткъ улицъ из- возчиковъ!… Лубянкой я вышелъ на Кузнецкій и по- палъ въ иной, фешенебельный уличный міръ. Магазины почти всъ закрыты; дви- женія мало. Чинно, элегантно и скучно… Пройдя полутемный Фуркасовскій пере- улокъ, я попалъ въ другую артерію тор- говой Москвы,-Мясницкую. Здъсь онять шумно, бойко и людно. Но, мало-по-малу, голова, утомленная объективнымъ созерцаніемъ чужой жизни и воспріятіемъ внъшнихъ впечатльній, на- чала опять работать на излюбленныя, при- вычныя темы. «Зачъмъ жизнь изломала меня? Зачъмъ я старью? Зачьмъ я одинокъ? Куда дъ- вались друзья, да и были ли они у меня когда-либо?» И вотъ, подъ шумъ снующей толпы, подъ мърный медленный тактъ моихъ соб- ственныхъ шаговъ, длинной вереницей по- тянулись воспоминанія. Друзья… Настоящихъ, очевидно, не было у меня, а называвшіеся ими-сошли куда- то въ сторону съ моего жизненнаго пути или ушли въ лучшій міръ… Рядъ оши- бокъ… Однихъ- я не сумълъ удовлетво- рить, другіе -- не удовлетворили меня, и вотъ мы расходились въ разныя стороны, часто съ горечью или озлобленіемъ, а еще чаще - спокойно и равнодушно забывая другъ о другь. Горькій опытъ жизни сдълалъ то, что порывы къ общенію и дружбъ стали все ръже и ръже вторгаться въ мою душу и, если я, по философіи Шопенгауэра, не «отвратиль лице свое отъ міра», то отъ этого спасла меня только моя врожденная склонность къ идеализаціи. Незамътно для себя, свернувъ на по- лутемный бульваръ и направляясь домой, я, задумавшись, столкнулся лицомъ къ лицу

щества, связаннаго со мной свътлыми воспоминаніями и горячей дружбой. Осеньб я уъхалъ и съ тъхъ поръ уже

Конечно, сознаніе несправедливаго от- такъ же плохо вычищенъ. Окончательно по- никогда не имъуь о Володькъ никакихъ прежнему вязавшая чулокъ, встрътила меня какъ родного: обрадовалась, расцъ- ловала и расплакалась. Изъ бесъды съ ней я узналъ, что Володька, теперь уже взрослый молодой человъкъ, бойко рабо- таетъ, имъетъ много заказовъ и такъ же, какъ и я, не мало пережилъ; влюбился; хотълъ жениться, но родители дъвушки, богатые мъщане, не захотъли выдать дочь за бъднаго провинціальнаго живописца, рисующаго за неимъніемъ другихъ болъе эстетичныхъ заказовъ вывъски для мага- Гдъ-то ты теперь, свътлый, товарищъ мрачнаго прошлаго? Быть можетъ ты опошлился, спился, нравственно погибъ, но-живъ; а, можетъ быть, сумълъ ис- бъжать печальнаго конца и кончиль хо- рошо,-во время умеревъ; но, - гдъ бы ты ни былъ теперь, живой или мертвый, вспомнивъ тебя въ этотъ весенній, но темный и непогожій вечеръ, я шлю те- бъ,-внъ предъловъ времени и простран- ства,-горячій, сердечный привътъ, тебъ олицетворенію короткаго, но яркаго утра весны моей жизни.

ребирая въ памяти силуэты далекаго про- дружбу съ нимъ и повело къ тому, что я откровенно объяснилъ ему весь мой до- шлаго моимъ безко- рыстнымъ машній entourage и, избавивши моихъ ко- мильфотныхъ близкихъ отъ необходимости принимать въ своемъ домъ «сына по- вара», я сталъ частенько самъ ходить къ нему. о немъ, который, кажется, и былъ единственнымъ, в ърнымъ и другомъ? Да, это было давно и далеко, далеко отсюда!… Мнъ вспоминается далекій, гористый N- скъ, гдъ росъ я,сынъ одного изъ семействъ мъстной аристократіи. Я учился въ гимназіи и, у одного изъ немногихъ допущенныхъ къ сближенію со мной моихъ товарищей по школь, я встрътилъ «Во-

Какіе чудные вечера проводилъ я въ этомъ жалкомъ трехъ-оконномъ домикъ въ одной изъ самыхъ глухихъ улицъ нашего захолустнаго города! Переступая порогъ его, я забывалъ,

Среди думъ о быломъ я незамътно по- дошелъ къ своему подъъзду и позвонилъ. Раздъваясь въ ярко освъщенной перед- ней, я мелькомъ взглянулъ на себя въ зеркало. Чье же это худое, болъзненное лицо, окаймленное съдыми волосами, смотритъ на меня? Призраки прошлаго, прощайте!… Все идетъ своимъ неизмъннымъ ходомъ, и без- пощадно и неустанно вертится безжа- лостное колесо жизни… «Благословенъ и день заботъ, Благословенъ и тьмы приходъ!» Sphinx. 

Вилліамъ Стэббсъ. 9 апръля умеръ одинъ изъ наиболъс крупныхъ современныхъ историковъ, лордъ епископъ оксфордскій Вилліамъ Стэббсъ, авторъ трехтомной ,,Конституціонной ис- торіи Англіи Онъ родился 21 іюня 1825 г. въ Нэрс- боро. Окончивъ курсъ въ оксфордскомъ университеть, Стэббсъ въ 1847 г. вступилъ въ духовное званіе, въ 1862 г. сдълался библіотекаремъ въ Ламбеть и отдался все- цъло изученію родной исторіи. Въ 1866 г. онъ занялъ каоедру новой исторіи въ окс- фордскомъ университеть взамънъ умер- шаго Гольдуина Смита, сразу занялъ вы- дающееся положеніе между товарищами и пріобрълъ большую популярность среди студентовъ. Въ 1884 г. Стэббсъ уступилъ каоедру Фриману и сдълался епископомъ честерскимъ, а въ 1889 г.-оксфордскимъ. Первымъ его печатнымъ трудомъ было из- даніе ,,Sarum Hymnal  (1852), вельдъ за которымъ чрезъ шесть лътъ послъдовалъ ,Registrum sacrum Anglicanum , обратив- шій на молодого ученаго всеобщее внима- ніе. Отъ церковной исторіи Стэббсъ скоро перешелъ къ общей и свои труды началъ изданіемъ ряда хроникъ. Въ 1870 г.вышло первое изданіе ,,Select charters and other illustrations of English history  незамьни- мое пособіе при изученіи исторіи Англіи, нашедшее распространеніе далеко за пре- дълами его родины. Изъ другихъ менъе значительныхъ трудовъ Стэббса сльдуетъ указать на ,,Early Plantagents  (1874). Въ 1875, 1876 и 1878 годахъ вышли три тома Costitutional history of England . Вполнъ научный методъ, кропотливая точность,

Банкетъ австро-венгерской колоніи въ Москвъ въ честь Фр. Фонъ-Шпонера. стряхивалъ съ себя весь гнетъ несчастнаго дътства и юности и становился неизло- маннымъ, нервнымъ барченкомъ, а-здо- ровымъ, открытымъ и веселымъ юношей, какъ всъ тть немногie, которые собирались у Володьки. Жалкая обстановка, пузатый нечищен- ный самоваръ, разбитая гитара и-въ видъ особой роскоши--двъ-три бутылки пива на всю компанію; но это былъ рай, гдъ ярко свътило солнце, солице веселья, юности, дружбы и идеаловъ!

зиновъ и портерныхъ; съ горя онъ было запилъ, но любовь къ беззавътно его лю- бившей и изстрадавшейся за него за это время теткъ побъдила и спасла Володьку. Во время нашей бесъды вернулся и самъ Володька. Конечно, и онъ сильно возмужалъ за этотъ десятокъ лътъ и на него легъ ка- кой-то грустный отпечатокъ, но, увидавъ меня, онъ просіялъ, оживился по-ст по-старому- Пузатый самоваръ былъ вытащенъ на сцену, мы всъ усълись за него, и я по-

лодьку», какъ звали его, любя, наши об- щіе пріятели. Это былъ бойкій, умненькій, живой маль- чикъ, страстно любившій чтеніе, талант- ливый ученикъ единственнаго мъстнаго жи- вописца. Зайдя къ нему въ любой часъ дня, можно было застать его за книгой, за мольбертомъ или за гитарой, на кото- рой онъ порядочно игралъ. Однимъ словомъвсе было прилично и мило и обстояло бы благополучно, если бы за моимъ Володькой не водилось