Желаемъ успѣха обоимъ театрамъ.
Если г. Карповъ перещеголяетъ г. Федорова-Юрковскаго, а г. Федоровъ-Юрковскій превзойдетъ г. Карпова, то въ успѣхѣ обоихъ театровъ нельзя и сомнѣваться.
* *
*
Вмѣсто конторы предварительной записи на театральные билеты учреждены, при каждомъ казенномъ театрѣ, кассы для предварительной покупки билетовъ.
Билеты можно покупать предварительно на всѣ спектакли по двухнедѣльному репертуару.
Противъ этой мѣры мы можемъ возразить одно: въ двухнедѣльный срокъ человѣкъ можетъ захворать, умереть или билетъ потерять.
Затѣмъ намъ кажется несправедливымъ, что съ театраловъ, запасающихся билетами за двѣ недѣли до спектакля, будутъ брать десять процентовъ надбавки на цѣну билета. За что? Казалось бы, что надо, наоборотъ, дѣлать извѣстный процентъ скидки или уступки. Хоть выдавать при входѣ безплатно афишу.
За такую любовь къ казенному театру надо поощрять, а не карать.
* *
*
Нансенъ женится... на собственной женѣ.
Передъ самымъ отъѣздомъ Нансенъ развелся съ женой, чтобы она могла безъ затрудненій выйти замужъ, если онъ погибнетъ въ экспедиціи.
Но отважный путешественникъ вернулся здравъ и невредимъ и теперь вторично женится на своей собственной женѣ.
— Вотъ какъ люди любятъ своихъ женъ!! сказала одна надворная совѣтница, тыча своему мужу въ лицо газетой, въ которой было напечатано это извѣстіе.
Но если Нансенъ поѣдетъ теперь открывать южный полюсъ, — что онъ и собирается сдѣлать, — то неужели опять будетъ разводиться съ женой на три года, и потомъ снова на ней женится?
Положеніе супруги Нансена, во всякомъ случаѣ, не изъ пріятныхъ.
Нѣтъ, спортсмэны, отъ великаго до малаго, не должны жениться.
Краснощекая Ѳедосья перебралась со своимъ бариномъ на но
вую квартиру, а черезъ недѣлю уже успѣла завести романъ съ дворникомъ, рыжебородымъ Петромъ.
Въ одну изъ интимныхъ бесѣдъ, дворникъ заинтересовался бариномъ Ѳедосьи.
— Скажи ты, пожалуйста, чѣмъ твой хозяинъ занимается? Надо полагать, онъ у тебя богатый, потому, квартиру хорошую снимаетъ, ась?
- Да ничѣмъ не займается, отвѣчала Ѳедосья. — А ужъ што у него этихъ денегъ... такъ ужасти! Уму темно дѣ
лается, сейчасъ провалиться! Только въ прокъ онѣ ему не идутъ, деньги-то, потому — онъ сумасшедшій,
- Тысь какъ сумасшедшій?
- Да вотъ такъ! Такъ-то онъ ничего; и говоритъ, и все такое, даже и не похоже штобъ на то было, а только сумасшедшій.
Петра грызло любопытство.
- Да чѣмъ же онъ сумасшедшій? Никакъ я, Ѳедосья, въ толкъ не возьму!
- Да старье все покупаетъ, и за большія деньги. - Стало быть, онъ старьевщикъ?
- Да ты, Петра, знать, ополоумѣлъ! Какой же онъ старьевщикъ?! Тѣ голыши, а у этого добра не оберешься! Не старьевщикъ, а сумасшедшій! - На что жъ ему старье-то? Ѳедосья развела руками.
- Ума не приложу... Онъ, знаешь, Петра, што на той недѣлѣ сдѣлалъ! Сказать страшно, сейчасъ провалиться! - Него такое?
- Купилъ старыя туфли за двѣ тыщи рублей, вотъ чего!
- Что?!
- Да вотъ то! Старыя туфли купилъ за двѣ тыщи!..
- Да что ты, Ѳедосья!.. Ты въ умѣ ли? Какъ это такъ?..
- А все такъ же! Ходилъ, видишь ли ты, все старичекъ къ нему какой-то, видный такой... Какъ ни при
детъ, все только о туфляхъ какихъ-то и толкуютъ... Што, я думаю, за туфли такія? А на той недѣлѣ пришелъ и туфли эти самыя принесъ. Я не будь дура, изъ другой комнаты смотрю и слушаю... Глядь, туфли старыя-престарыя, видно, поносились на вѣку-то своемъ. Мой гля
дитъ, а у самого глаза словно у волка горятъ! «Сколько?» — спрашиваетъ. Тотъ говоритъ «три тыщи». Я такъ и присѣла! Толковали, толковали, а потомъ на двухъ и сошлись!.. Какъ сталъ онъ ему деньги-то отсчитывать, такъ я ажно чуть съ испугу не здохла, сейчасъ провалиться! И теперь никакъ не опомнюсь!..
- Чудно, истинный Господь! Куда жъ онъ это дѣваетъ? - А у него шкапъ такой есть стеклянный, все туда. И чего, чего тамъ нѣтъ! Страсти Господни, сейчасъ провалиться! Да вотъ што! Хошь посмотрѣть? Самого-то
сейчасъ нѣту, онъ въ какой-то ресторантъ обѣдать въ эту пору ходитъ. Пойдемъ!
- Да сдѣлай милость, покажи. Больно вещь-то несуразная!
Ѳедосья торжественно повела пріятеля въ кабинетъ хозяина.
- Вотъ увидишь! Вотъ увидишь! говорила она на ходу, — а врать мнѣ корысти мало... Вотъ онъ. Глядь-кось.
Ѳедосья указала на стеклянный шкапъ, наполненный рѣдкостями.
- Скажи-и, пожалуйста! удивлялся дворникъ, разсматривая вещи. — И порядошнаго-то ничего нѣтъ, а такъ
все, дребедень... Да они никакъ подъ ярлыками у него? Это что жь? «Платокъ Га-а-риб-альди»... «Ружье Виль
гельмъ Те-е-ля»... «Разческа Ле-е-фев-р-а»... «Туфли»... Эти туфли то онъ за двѣ тыщи купилъ?
- Онѣ самыя... Возьми его, грѣшнаго! Моя сестра въ горнишнахъ, такъ за два цѣлковыхъ туфли-то купила, — красота! Рази такія? А это што... Прямо сумасшедшій!
- Батюшки - и мои!.. Да это какія жъ туфли-то? «Туфли Лю-ю-дов-и-ика»... шутъ - е - знаетъ? Крестъ и какія-то палки настанлены!.. Это кто жъ такой этотъ самый... какъ его... Лю-юдо-викъ то?
- А вотъ, навѣрно, этотъ самый старичекъ и есть!..
- Не понимаю... Истинный Господь, ничего не понимаю!
- — Да рази его кто пойметъ? Никто его не пойметъ! Одно слово — наказаніе Господне!
- Двѣ тыщи?!.
- Копѣечка въ копѣечку!..
Петръ долго стоялъ озадаченный, что-то размышляя.
- Вотъ што, Ѳедосья! попросилъ онъ наконецъ. — Когда твой баринъ придетъ, добѣги въ сторожку сказать. У меня къ нему дѣло есть.
Часа черезъ два Ѳедосья докладывала барину, что у дворника до него дѣло есть.
Въ пріемную вышелъ солидный господинъ съ длинной шевелюрой и спросилъ Петра, что ему нужно.
- Здравствуйте, баринъ. Купите сапожки, сказалъ дворникъ, вытаскивая изъ-подъ фартука пару сапогъ. — Дешево отдамъ: пятьсотъ цѣлковыхъ. - Это чьи жъ сапоги?
- Мои, баринъ. Только два мѣсяца носилъ, совсѣмъ хорошіе... Потому только и отдаю за пятьсотъ, что подметки малость потрепались.
Баринъ весело засмѣялся.
- Сапоги, принадлежавшіе дворнику!.. Что же въ нихъ достопримѣчательнаго? Развѣ ты извѣстенъ міровому обществу? Сдѣлалъ какія-нибудь великія дѣла?
- Да оно хошь наше дѣло не великое: присмотрѣть за порядкомъ, да паспорта прописать и отмѣтить, а дру
гой разъ тоже, слава-те Господи, во-о какъ попотѣешь! А велики ли деньги пятьсотъ рублей?
- У тебя вонъ борода выросла, а ты все еще дуракъ! Ну, на что мнѣ твои сапоги? Я покупаю вещи антикварныя.
- А это ганбурскіе! Не хуже будутъ.
- Ну, вотъ что, голубчикъ, ступай и не мѣшай мнѣ заниматься.
Эхъ, была не была! Давайте четыреста! Ей-Богу, для васъ только.
Баринъ началъ сердиться,
- Не говори глупостей и убирайся вонъ!
- Ей-Богу, баринъ, жалѣть будете! Вы возьмите товаръ въ руку. Мягкость-то какая! 200 дадите?
- Тебѣ говорятъ: убирайся вонъ, нахалъ этакій!
Дворникъ положилъ сапоги на стулъ и отчаянно махнулъ рукой.
- Богъ съ вами, пользуйтесь! Давайте сто!..
- Ты слышишь, хамъ! Не выводи изъ терпѣнія, возьми свою дрянь и уходи вонъ!
- Какая жъ это дрянь? Вы взгляните! Не чета вашимъ туфлямъ-то, за которыя двѣ тыщи отдали! Давайте хоть пятьдесятъ!
- Пошелъ вонъ, скотина!
Дворникъ пожалъ плечами, почесалъ въ затылкѣ и направился къ выходу, потомъ опять вернулся.
- Четвертную даете?
Баринъ взялъ Петра за плечи и сбросилъ съ лѣстницы. Вечеромъ, въ сторожкѣ, дворникъ показывалъ Федосьѣ сапоги и говорилъ:
- Ну, не бѣшеный ли твой баринъ? Правду ты сказала, что онъ сумасшедшій! Вѣдь за эти сапоги такихъ туфлей-то сто надо взять! А онъ за однѣ 2 тыщи далъ,
а за эти четвертной не даетъ! Да еще какіе сапоги-то! Кабы не подметки, совсѣмъ новые! А онъ еще пихается, сумасшедшій чортъ! Ну-ко-съ, посмотри руку, на локтѣ здорово ссажено? А то у меня зеркальца нѣтъ, а повернуть мочи нѣту... Закостенѣла...
А. Менделевичъ.
(Дамскій конгрессъ въ Женевѣ по поводу равноправности).
Ахъ, какъ страшенъ сей конгрессъ Тонкихъ дамъ и полноватыхъ! И сверкаетъ шпилекъ лѣсъ На погибель бородатыхъ... Резолюція слышна
На конгрессѣ этомъ самомъ, Что мужчинамъ грошъ цѣна,
Полтора же гроша... дамамъ!
И. Астровъ.
Отъ редакціи. Приглашаемъ нашихъ читателей сообщать, не стѣсняясь изложеніемъ, факты изъ мѣст
ной жизни. Всякое сообщеніе будетъ принято съ благодар
ностью и, если окажется возможность, помѣщено въ извѣстной переработкѣ.
Кадниковъ.
На нашей грязной рѣчкѣ Содимѣ устроена городскимъ самоуправленіемъ запруда, и по очень примитивному способу: навалили земли и навоза (!) выше береговъ.
Каждую весну, при разливѣ воды, запруду смываетъ. Несчастная запруда, сооруженная «домашними сред
ствами», обошлась городу уже въ нѣсколько тысячъ рублей.
А зловоніе отъ навоза поднимается такое, что рыба изъ воды лѣзетъ. Обыватели ловятъ ее руками и варятъ себѣ уху.
Нѣтъ худа безъ добра.
призору на дворѣ валяется, а я дворникъ, то обязанъ караулъ наблюдать, началъ было Ульянъ, но дачникъ перебилъ его.
- Ну, и наблюдай за кѣмъ-нибудь другимъ, а меня оставь, Я нарочно здѣсь узелъ положилъ, а самъ пошелъ за извозчикомъ.
- За извозчикомъ! Да развѣ это можно каждый день съ узлами выходить, коли у васъ за дачу не заплачено! Вѣдь вы это что, ваше нѣмецкое благо
родіе, задумали? Вѣдь вы удрать задумали. Съ дачи съѣхать. Нѣтъ, это не модель. Вы прежде деньги за дачу отдайте, а потомъ и съѣзжайте.
- Вотъ дуракъ-то! Да развѣ я съѣзжаю? Я просто такъ, въ городъ ѣду.
- Знаемъ, Адольфъ Карлычъ. Что вы намъ зубыто заговариваете! Понимаемъ. Очень чудесно пони
маемъ. Мы дворники старые. Вчера мадамъ свою съ вещами снарядили въ городъ, а сегодня сами. Нѣтъ, вы прежде деньги заплатите. Вы даже дворнику два рубля за воду не заплатили еще. Не дамъ узла съ собой нести!
Дворникъ загородилъ узелъ.
- Не имѣешь права препятствовать! воскликнулъ дачникъ, — Какое ты имѣешь право? Ты можешь на меня къ мировому подавать за неплатежъ, а вещей
моихъ ты не имѣешь права задерживать. За самоуправство тебя засужу. Пошелъ прочь!
Дачникъ оттолкнулъ дворника и ваялся за узелъ. Дворникъ взмолился.
- Да отдайте мнѣ хоть мое дворницкое-то положеніе за воду, а тамъ ужъ какъ хотите дѣлайте.
Будетъ на васъ хозяинъ подавать — ладно, не будетъ — его воля.
- Зачѣмъ я тебѣ буду отдавать за воду, если мѣсяцъ еще не кончился? Да я вовсе еще и не съѣзжаю съ дачи. Я вернусь.
- Адольфъ Карлычъ! Да что вы изъ себя дурака-то ломаете! Будто я не понимаю, что вы все уже свезли, а сегодня послѣднее везете.
- Гдѣ же послѣднее! У меня тамъ коверъ остался, у меня замокъ на дверяхъ.
- Да что замокъ-то стоитъ! Замокъ пятіалтынный.
Дачникъ не слушалъ и тащилъ узелъ по направленію къ воротамъ. Дворникъ шелъ сзади и говорилъ:
- Послушайте! Господинъ нѣмецъ! Нешто это благородно? Вы хоть съ дворникомъ-то разсчитайтесь. Ужъ какіе есть на свѣтѣ дачники выжиги, иной не только хозяину за дачу не заплатитъ, а еще съ хо
зяина на переѣздъ пятерку возьметъ, а дворнику-то при отъѣздѣ все дастъ, что ему слѣдуетъ, а вы...
- Да говорятъ тебѣ, я не переѣзжаю.
Дачникъ вытащилъ узелъ черезъ калитку за ворота. У воротъ стоялъ извозчикъ.
- Адольфъ Карлычъ! Вспомните вы хоть нѣмецкаго-то Бога и не обижайте дворника взмолился Ульянъ.
Дачникъ положилъ въ пролетку узелъ и самъ сѣлъ.
- Я завтра сюда пріѣду и завтра заплачу тебѣ, сказалъ онъ.
Да вѣдь это буки. Ужъ ежели у васъ теперь такая короткая совѣсть, то статочное ли дѣло, что вы потомъ, послѣ выѣзда...
- Ну, вотъ тебѣ двугривенный на чай. Бери.
Дачникъ сунулъ дворнику двугривенный и крикнулъ извозчику «пошелъ».
- Богданъ Карлычъ! Тьфу! Адольфъ Карлычъ! Да есть у васъ хоть нѣмецкая-то совѣсть въ глазахъ? Мнѣ за воду за мѣсяцъ слѣдуетъ получить, а вы только двугривенный!
Дворникъ бѣжалъ за пролеткой. Дачникъ вынулъ что-то изъ жилетнаго кармана и бросилъ на дорогу.
Вотъ ключъ отъ моего замка! кричалъ онъ. — Замокъ можешь отпереть, снять съ дверей и взять себѣ. Прощай! Отмѣть меня и мою даму въ городъ
Дворникъ стоялъ растопыря руки и крутилъ головой.
Н. Лейкинъ.
И. Грэкъ.
Онъ все бранитъ теперь на свѣтѣ... Вздыхаетъ съ влагой на глазахъ
Онъ, сидя съ «нею» въ «кабинетѣ», О... долгосрочныхъ векселяхъ.
Онъ покутилъ бы нынче славно, Задалъ бы треску... зеркаламъ,
А тутъ кредитки — не забавно! — Готовь платить по векселямъ.
Чертенокъ.
Если г. Карповъ перещеголяетъ г. Федорова-Юрковскаго, а г. Федоровъ-Юрковскій превзойдетъ г. Карпова, то въ успѣхѣ обоихъ театровъ нельзя и сомнѣваться.
* *
*
Вмѣсто конторы предварительной записи на театральные билеты учреждены, при каждомъ казенномъ театрѣ, кассы для предварительной покупки билетовъ.
Билеты можно покупать предварительно на всѣ спектакли по двухнедѣльному репертуару.
Противъ этой мѣры мы можемъ возразить одно: въ двухнедѣльный срокъ человѣкъ можетъ захворать, умереть или билетъ потерять.
Затѣмъ намъ кажется несправедливымъ, что съ театраловъ, запасающихся билетами за двѣ недѣли до спектакля, будутъ брать десять процентовъ надбавки на цѣну билета. За что? Казалось бы, что надо, наоборотъ, дѣлать извѣстный процентъ скидки или уступки. Хоть выдавать при входѣ безплатно афишу.
За такую любовь къ казенному театру надо поощрять, а не карать.
* *
*
Нансенъ женится... на собственной женѣ.
Передъ самымъ отъѣздомъ Нансенъ развелся съ женой, чтобы она могла безъ затрудненій выйти замужъ, если онъ погибнетъ въ экспедиціи.
Но отважный путешественникъ вернулся здравъ и невредимъ и теперь вторично женится на своей собственной женѣ.
— Вотъ какъ люди любятъ своихъ женъ!! сказала одна надворная совѣтница, тыча своему мужу въ лицо газетой, въ которой было напечатано это извѣстіе.
Но если Нансенъ поѣдетъ теперь открывать южный полюсъ, — что онъ и собирается сдѣлать, — то неужели опять будетъ разводиться съ женой на три года, и потомъ снова на ней женится?
Положеніе супруги Нансена, во всякомъ случаѣ, не изъ пріятныхъ.
Нѣтъ, спортсмэны, отъ великаго до малаго, не должны жениться.
СУМАСШЕДШІЙ.
Краснощекая Ѳедосья перебралась со своимъ бариномъ на но
вую квартиру, а черезъ недѣлю уже успѣла завести романъ съ дворникомъ, рыжебородымъ Петромъ.
Въ одну изъ интимныхъ бесѣдъ, дворникъ заинтересовался бариномъ Ѳедосьи.
— Скажи ты, пожалуйста, чѣмъ твой хозяинъ занимается? Надо полагать, онъ у тебя богатый, потому, квартиру хорошую снимаетъ, ась?
- Да ничѣмъ не займается, отвѣчала Ѳедосья. — А ужъ што у него этихъ денегъ... такъ ужасти! Уму темно дѣ
лается, сейчасъ провалиться! Только въ прокъ онѣ ему не идутъ, деньги-то, потому — онъ сумасшедшій,
- Тысь какъ сумасшедшій?
- Да вотъ такъ! Такъ-то онъ ничего; и говоритъ, и все такое, даже и не похоже штобъ на то было, а только сумасшедшій.
Петра грызло любопытство.
- Да чѣмъ же онъ сумасшедшій? Никакъ я, Ѳедосья, въ толкъ не возьму!
- Да старье все покупаетъ, и за большія деньги. - Стало быть, онъ старьевщикъ?
- Да ты, Петра, знать, ополоумѣлъ! Какой же онъ старьевщикъ?! Тѣ голыши, а у этого добра не оберешься! Не старьевщикъ, а сумасшедшій! - На что жъ ему старье-то? Ѳедосья развела руками.
- Ума не приложу... Онъ, знаешь, Петра, што на той недѣлѣ сдѣлалъ! Сказать страшно, сейчасъ провалиться! - Него такое?
- Купилъ старыя туфли за двѣ тыщи рублей, вотъ чего!
- Что?!
- Да вотъ то! Старыя туфли купилъ за двѣ тыщи!..
- Да что ты, Ѳедосья!.. Ты въ умѣ ли? Какъ это такъ?..
- А все такъ же! Ходилъ, видишь ли ты, все старичекъ къ нему какой-то, видный такой... Какъ ни при
детъ, все только о туфляхъ какихъ-то и толкуютъ... Што, я думаю, за туфли такія? А на той недѣлѣ пришелъ и туфли эти самыя принесъ. Я не будь дура, изъ другой комнаты смотрю и слушаю... Глядь, туфли старыя-престарыя, видно, поносились на вѣку-то своемъ. Мой гля
дитъ, а у самого глаза словно у волка горятъ! «Сколько?» — спрашиваетъ. Тотъ говоритъ «три тыщи». Я такъ и присѣла! Толковали, толковали, а потомъ на двухъ и сошлись!.. Какъ сталъ онъ ему деньги-то отсчитывать, такъ я ажно чуть съ испугу не здохла, сейчасъ провалиться! И теперь никакъ не опомнюсь!..
- Чудно, истинный Господь! Куда жъ онъ это дѣваетъ? - А у него шкапъ такой есть стеклянный, все туда. И чего, чего тамъ нѣтъ! Страсти Господни, сейчасъ провалиться! Да вотъ што! Хошь посмотрѣть? Самого-то
сейчасъ нѣту, онъ въ какой-то ресторантъ обѣдать въ эту пору ходитъ. Пойдемъ!
- Да сдѣлай милость, покажи. Больно вещь-то несуразная!
Ѳедосья торжественно повела пріятеля въ кабинетъ хозяина.
- Вотъ увидишь! Вотъ увидишь! говорила она на ходу, — а врать мнѣ корысти мало... Вотъ онъ. Глядь-кось.
Ѳедосья указала на стеклянный шкапъ, наполненный рѣдкостями.
- Скажи-и, пожалуйста! удивлялся дворникъ, разсматривая вещи. — И порядошнаго-то ничего нѣтъ, а такъ
все, дребедень... Да они никакъ подъ ярлыками у него? Это что жь? «Платокъ Га-а-риб-альди»... «Ружье Виль
гельмъ Те-е-ля»... «Разческа Ле-е-фев-р-а»... «Туфли»... Эти туфли то онъ за двѣ тыщи купилъ?
- Онѣ самыя... Возьми его, грѣшнаго! Моя сестра въ горнишнахъ, такъ за два цѣлковыхъ туфли-то купила, — красота! Рази такія? А это што... Прямо сумасшедшій!
- Батюшки - и мои!.. Да это какія жъ туфли-то? «Туфли Лю-ю-дов-и-ика»... шутъ - е - знаетъ? Крестъ и какія-то палки настанлены!.. Это кто жъ такой этотъ самый... какъ его... Лю-юдо-викъ то?
- А вотъ, навѣрно, этотъ самый старичекъ и есть!..
- Не понимаю... Истинный Господь, ничего не понимаю!
- — Да рази его кто пойметъ? Никто его не пойметъ! Одно слово — наказаніе Господне!
- Двѣ тыщи?!.
- Копѣечка въ копѣечку!..
Петръ долго стоялъ озадаченный, что-то размышляя.
- Вотъ што, Ѳедосья! попросилъ онъ наконецъ. — Когда твой баринъ придетъ, добѣги въ сторожку сказать. У меня къ нему дѣло есть.
Часа черезъ два Ѳедосья докладывала барину, что у дворника до него дѣло есть.
Въ пріемную вышелъ солидный господинъ съ длинной шевелюрой и спросилъ Петра, что ему нужно.
- Здравствуйте, баринъ. Купите сапожки, сказалъ дворникъ, вытаскивая изъ-подъ фартука пару сапогъ. — Дешево отдамъ: пятьсотъ цѣлковыхъ. - Это чьи жъ сапоги?
- Мои, баринъ. Только два мѣсяца носилъ, совсѣмъ хорошіе... Потому только и отдаю за пятьсотъ, что подметки малость потрепались.
Баринъ весело засмѣялся.
- Сапоги, принадлежавшіе дворнику!.. Что же въ нихъ достопримѣчательнаго? Развѣ ты извѣстенъ міровому обществу? Сдѣлалъ какія-нибудь великія дѣла?
- Да оно хошь наше дѣло не великое: присмотрѣть за порядкомъ, да паспорта прописать и отмѣтить, а дру
гой разъ тоже, слава-те Господи, во-о какъ попотѣешь! А велики ли деньги пятьсотъ рублей?
- У тебя вонъ борода выросла, а ты все еще дуракъ! Ну, на что мнѣ твои сапоги? Я покупаю вещи антикварныя.
- А это ганбурскіе! Не хуже будутъ.
- Ну, вотъ что, голубчикъ, ступай и не мѣшай мнѣ заниматься.
Эхъ, была не была! Давайте четыреста! Ей-Богу, для васъ только.
Баринъ началъ сердиться,
- Не говори глупостей и убирайся вонъ!
- Ей-Богу, баринъ, жалѣть будете! Вы возьмите товаръ въ руку. Мягкость-то какая! 200 дадите?
- Тебѣ говорятъ: убирайся вонъ, нахалъ этакій!
Дворникъ положилъ сапоги на стулъ и отчаянно махнулъ рукой.
- Богъ съ вами, пользуйтесь! Давайте сто!..
- Ты слышишь, хамъ! Не выводи изъ терпѣнія, возьми свою дрянь и уходи вонъ!
- Какая жъ это дрянь? Вы взгляните! Не чета вашимъ туфлямъ-то, за которыя двѣ тыщи отдали! Давайте хоть пятьдесятъ!
- Пошелъ вонъ, скотина!
Дворникъ пожалъ плечами, почесалъ въ затылкѣ и направился къ выходу, потомъ опять вернулся.
- Четвертную даете?
Баринъ взялъ Петра за плечи и сбросилъ съ лѣстницы. Вечеромъ, въ сторожкѣ, дворникъ показывалъ Федосьѣ сапоги и говорилъ:
- Ну, не бѣшеный ли твой баринъ? Правду ты сказала, что онъ сумасшедшій! Вѣдь за эти сапоги такихъ туфлей-то сто надо взять! А онъ за однѣ 2 тыщи далъ,
а за эти четвертной не даетъ! Да еще какіе сапоги-то! Кабы не подметки, совсѣмъ новые! А онъ еще пихается, сумасшедшій чортъ! Ну-ко-съ, посмотри руку, на локтѣ здорово ссажено? А то у меня зеркальца нѣтъ, а повернуть мочи нѣту... Закостенѣла...
А. Менделевичъ.
ХОТЬ НА ПОЛОВИНУ, НО БОЛЬШЕ.
(Дамскій конгрессъ въ Женевѣ по поводу равноправности).
Ахъ, какъ страшенъ сей конгрессъ Тонкихъ дамъ и полноватыхъ! И сверкаетъ шпилекъ лѣсъ На погибель бородатыхъ... Резолюція слышна
На конгрессѣ этомъ самомъ, Что мужчинамъ грошъ цѣна,
Полтора же гроша... дамамъ!
И. Астровъ.
КОРОТЕНЬКІЯ КОРРЕСПОНДЕНЦІИ.
Отъ редакціи. Приглашаемъ нашихъ читателей сообщать, не стѣсняясь изложеніемъ, факты изъ мѣст
ной жизни. Всякое сообщеніе будетъ принято съ благодар
ностью и, если окажется возможность, помѣщено въ извѣстной переработкѣ.
Кадниковъ.
На нашей грязной рѣчкѣ Содимѣ устроена городскимъ самоуправленіемъ запруда, и по очень примитивному способу: навалили земли и навоза (!) выше береговъ.
Каждую весну, при разливѣ воды, запруду смываетъ. Несчастная запруда, сооруженная «домашними сред
ствами», обошлась городу уже въ нѣсколько тысячъ рублей.
А зловоніе отъ навоза поднимается такое, что рыба изъ воды лѣзетъ. Обыватели ловятъ ее руками и варятъ себѣ уху.
Нѣтъ худа безъ добра.
призору на дворѣ валяется, а я дворникъ, то обязанъ караулъ наблюдать, началъ было Ульянъ, но дачникъ перебилъ его.
- Ну, и наблюдай за кѣмъ-нибудь другимъ, а меня оставь, Я нарочно здѣсь узелъ положилъ, а самъ пошелъ за извозчикомъ.
- За извозчикомъ! Да развѣ это можно каждый день съ узлами выходить, коли у васъ за дачу не заплачено! Вѣдь вы это что, ваше нѣмецкое благо
родіе, задумали? Вѣдь вы удрать задумали. Съ дачи съѣхать. Нѣтъ, это не модель. Вы прежде деньги за дачу отдайте, а потомъ и съѣзжайте.
- Вотъ дуракъ-то! Да развѣ я съѣзжаю? Я просто такъ, въ городъ ѣду.
- Знаемъ, Адольфъ Карлычъ. Что вы намъ зубыто заговариваете! Понимаемъ. Очень чудесно пони
маемъ. Мы дворники старые. Вчера мадамъ свою съ вещами снарядили въ городъ, а сегодня сами. Нѣтъ, вы прежде деньги заплатите. Вы даже дворнику два рубля за воду не заплатили еще. Не дамъ узла съ собой нести!
Дворникъ загородилъ узелъ.
- Не имѣешь права препятствовать! воскликнулъ дачникъ, — Какое ты имѣешь право? Ты можешь на меня къ мировому подавать за неплатежъ, а вещей
моихъ ты не имѣешь права задерживать. За самоуправство тебя засужу. Пошелъ прочь!
Дачникъ оттолкнулъ дворника и ваялся за узелъ. Дворникъ взмолился.
- Да отдайте мнѣ хоть мое дворницкое-то положеніе за воду, а тамъ ужъ какъ хотите дѣлайте.
Будетъ на васъ хозяинъ подавать — ладно, не будетъ — его воля.
- Зачѣмъ я тебѣ буду отдавать за воду, если мѣсяцъ еще не кончился? Да я вовсе еще и не съѣзжаю съ дачи. Я вернусь.
- Адольфъ Карлычъ! Да что вы изъ себя дурака-то ломаете! Будто я не понимаю, что вы все уже свезли, а сегодня послѣднее везете.
- Гдѣ же послѣднее! У меня тамъ коверъ остался, у меня замокъ на дверяхъ.
- Да что замокъ-то стоитъ! Замокъ пятіалтынный.
Дачникъ не слушалъ и тащилъ узелъ по направленію къ воротамъ. Дворникъ шелъ сзади и говорилъ:
- Послушайте! Господинъ нѣмецъ! Нешто это благородно? Вы хоть съ дворникомъ-то разсчитайтесь. Ужъ какіе есть на свѣтѣ дачники выжиги, иной не только хозяину за дачу не заплатитъ, а еще съ хо
зяина на переѣздъ пятерку возьметъ, а дворнику-то при отъѣздѣ все дастъ, что ему слѣдуетъ, а вы...
- Да говорятъ тебѣ, я не переѣзжаю.
Дачникъ вытащилъ узелъ черезъ калитку за ворота. У воротъ стоялъ извозчикъ.
- Адольфъ Карлычъ! Вспомните вы хоть нѣмецкаго-то Бога и не обижайте дворника взмолился Ульянъ.
Дачникъ положилъ въ пролетку узелъ и самъ сѣлъ.
- Я завтра сюда пріѣду и завтра заплачу тебѣ, сказалъ онъ.
Да вѣдь это буки. Ужъ ежели у васъ теперь такая короткая совѣсть, то статочное ли дѣло, что вы потомъ, послѣ выѣзда...
- Ну, вотъ тебѣ двугривенный на чай. Бери.
Дачникъ сунулъ дворнику двугривенный и крикнулъ извозчику «пошелъ».
- Богданъ Карлычъ! Тьфу! Адольфъ Карлычъ! Да есть у васъ хоть нѣмецкая-то совѣсть въ глазахъ? Мнѣ за воду за мѣсяцъ слѣдуетъ получить, а вы только двугривенный!
Дворникъ бѣжалъ за пролеткой. Дачникъ вынулъ что-то изъ жилетнаго кармана и бросилъ на дорогу.
Вотъ ключъ отъ моего замка! кричалъ онъ. — Замокъ можешь отпереть, снять съ дверей и взять себѣ. Прощай! Отмѣть меня и мою даму въ городъ
Дворникъ стоялъ растопыря руки и крутилъ головой.
Н. Лейкинъ.
И. Грэкъ.
КОММЕРСАНТЪ ВЪ НИЖНЕМЪ.
Онъ все бранитъ теперь на свѣтѣ... Вздыхаетъ съ влагой на глазахъ
Онъ, сидя съ «нею» въ «кабинетѣ», О... долгосрочныхъ векселяхъ.
Онъ покутилъ бы нынче славно, Задалъ бы треску... зеркаламъ,
А тутъ кредитки — не забавно! — Готовь платить по векселямъ.
Чертенокъ.