В В ВЕРЕС К 50-летию ЛИТЕРАТУРНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ „О Вересаеве как художнике — ис- торике русской интеллигенции пис8- лось достаточно, но это лишь часть болыной и разносторонней творче- ской деятельности писателя. В более ранних свонх произведени- ях: «Без дороги», «Поветрие», «На повороте» Вересаев показывает своих тероев в процессе мучительных ис- каний путей и смысла жизни. Герои этих произвелений в большей части обретают свой путь в борьбе, в прео- долении отживших илеолотий. Вслел за повестью «В жизни», на- писанной в 1908 году, Вересаев вы- пускает в свет двухтомную _ работу «Живая жизнь» (ч. 1 — о Достоев- ском и Льве Толстом и 9. 2 — Апол- лон и Днонис — о Ницше). В этой работе Вересаев противопо- ставляет утвержление и радостное приятие жизни у Льва Толетото — философии пессимизма и культу стра- дания у Достоевского и Ницше. Помимо большой самостоятельной и совершенно бесспорной ценности, ра- бота Вересаева имела по тому време- ни большое общественное значение как борьба с моральным и литера- турным распалом, представителями которого являлись Мережковский, Берляев. Вячеслав Иванов, Арцыба- шев. Сологуб. Леонил Андреев и др. Мистический анархизм Леонила Ан- дреева дошел в эти голы упадка ло своем апотея. Опоганивание хитера- туры и живой человеческой жизни культивировалось Ф. Солотубом, М. Арцыбашевым и А. Каменским. Арцыбашев в «Санине», говорит Вегесаев, развенчивал все ценности жизни и единственную ралость ее ви- дел в «крутлых коленях» и «выпук- ‘лых белрах» красивых женщин. Ге- роиня романа Лила изображается как мололая, гибкая «кобылипа», за ко- торой слалострастно слелят офицеры. Сам же герой романа, Санин по0че- релно увлекается сначала сестрой Ли- лой, затем ее подругой и, наконец, деревенской девушкой. Идеологом эпохи провозглалтается Мережковский, об’ясняющий неудачу революпни ее безрелигиозностью и об’являющий Достоевского «пророком русской революции». Вячеслав Иванов проповелывал «эллинскую религию страдающего бота» Диониса и оруди- ех познания считал мистический эк- стаз. Никогда еще культ Достоевского не стоял так высоко, как в эту эпоху общественного и литературного рас- пала. «У Ницше, говорит Вересаев, бралась не здоровая часть его уче- ния — страстное богоотрицание, борь- ба с мистикой, призыв возвратить земле ее смысл, а его аморализм, презрение к демократии, проповель «пессимизма силы». трагического пре- ололения жизни, лиониесийского по- тружения во всякого рода «бездны». Противопоставляя ‘Льва Толстого Достоевскому, Вересаев говорит: ‹..Жизнь человечества — это не тем- ная яма... это светлая, солнечная де- рога, поднимающаяся все выше и вы- ше к источнику жизни, света и це- лостного общения с миром!». Толстой знает, говорит Вересаев, что жизнь, несмотря на все наличие зла в ней, «может быть безмерно прекрасна, лю- ди могут быть захватывающе счаст- ливы, — это ‘он знает и чувствует крепко, всем существом своим, жизнью, А вот — жизнь исковеркана до самого основания, люди жалки и несчастны.. Й Толетой на весь мир кричит, что в уродство и грязь прев- ращена священная жизнь, что нель- зя людям мириться с таким кощун- ством. Он (Толстой) видит, как люди устраивают себе внешне-красивую, легкую, беструдовую жизнь и видит, как миллионы других людей принуж- даются работать за них и на них, отрывая себя от всех радостей жиз- ни. И люди, ослелленные привычкою, не замечают этой преступной неле- пицы, думают, что иначе и не MO- жет быть...» («Живая жизнь»). Радостное, здоровое восприятие жизни неотделимо у Толстого от его беспощадной критиви основ буржу- азно-капиталистического мира. Вере- саев правильно поступил, выделяя эту сторону миросозерцания Толстого и отвергая всю его. непротивленческую философию. Как ни устраивай жизнь, товорит Достоевский, ничего не изменишь, ибо основное зло лэжит не во внешней жизни, & в самом человеке. «Зло для Толстого, говорит Вереса- ев, конечно, не таково. Оно для неоы— ° не гнилая проказа.., и не черная так- новой трактовке показал отношение к жизни Льва Толстого и Достоевоко- ro. Выступая против теоретиков упад- ка и опоганивания жизни в литерату- ре, Вересаев всемерно использовал против них их же оружие — Ницше, Достоевского, Бергсона и других. На юбилейном чествовании Вереса- ева в союзе писателей присутетвова- ли люди трех поколений. Там были современники Вересаева и люди, сло- жившиеся в период нервой револю- ции 1905 гола и, наконец, советская молодежь. Но в теплых словах и при- ветствиях слышался один и тот же мотив: радостное приятие жизни и борьба за завершение того прекрас- ного здания, строителями которого все мы являемся. же туча, на долгие века закрывшая . совет жизни от страдальца. На пре- Тов. Степанова, старая тульская красной земле — прекрасное, создан--подпольная работница, знавитая Bepe- ное для счастья, человечество. Вокруг него — непреходящий свет и трепет радостной жизни. Жизнь эта сю всех сторон окружает человека... хлещет в лушу бурными потоками кипучей ра- дости и счастья. А человек в безум- ном каком-то помрачении отворачива- ет глаза от света, строит вокруг се- бя какне-то стены и перестенки, опу- тывает себя’ веревками. Сбросить ве- ревки, разметать преступные раз’еди- няющие стены, — ‘и жизнь широко распахнется перед человеком в веч- ной, неисчерпаемой радости своего бытия». Заслуга Вересаева заключается в том, что он не WONbKO восстал против гнили и. распада в эпоху злейшей резжиии. но и в совершенно «Стихи о Кахетии» писатель», -caeBa по совместной работе в неле- тальных рабочих кружках девятисо- тых годов, тепло приветствуя его, сказала: «Тульские полпольщики В моем лице, приветствуют вас, дорогой Викентий Викентьевич, особенно сер- дечно, как старого товарища. И как бы дополняя это приветствие, встре- чена была аплодисментами телеграм- ма писателя Н. Островского: «Хочу, чтобы в эти волнующие вас мину- ты.. вы ощутили крепкое пожатие моей руки». yee Может ли быть лучшая награда для писателя, чем это признание честно пройденного пути и 60в- сем не юбилейное пожелание бодро- сти, силы и творчества! -Н. АНГАРСКИЙ Н. Тихонова выпускает издательство «Советский Иллюстрации - Тамары Абакелиа. МЕСЯЦ В ВАРШАВЕ Л. I Артисты Художественного театра вспоминают свои гастроли в Варшаве. в предвоенное время. Это была пора общественного бойкота всего, что шло из царской Россини, эпоха бойкота русского языка, насильственно навя- зываемого полякам руссификаторами «Царства польского». Еще десять лет назал человек, не знающий польского языка и обра- шающийся по-русски к жителю Вар- шавы. иногда не получал ответа. В течение десяти лет постепенно забы- лись старые обиды. Пожилые люди, знающие русский язык, молодежь, интергесующаяся современной культу- рой Страны советов, воспринимают литературу на русском языке как не- что родственное и близкое националь- ной культуре Польши. Мицкевич писал о разобщении, ко- торое существовало в его время ме- жлу польской и русской литерату- рой. Межлу тем Мицкевич был бли- зок к кружку Пушкина и, правду сказать, у него было, пожалуй, боль- ше связей с русскими литераторами, чем у современных поэтов Польши © советскими поэтами. Чья тут вина? На этот вопрос мне приходилось не раз отвечать в Варшаве. Я ста- рался, как мот, ответить на этот во- прое, ответ был достаточно ясным я касался он той перемены в межлу- наролной ориентации, которая про- изошла за послелнай гол в Польше. Близость правящих кругов Польши к германскому фашизму де могла не отразиться на культурных отноше» ниях между лвумя странами. Отвра. тительные выхолки некоторых поль“ ских журналистов, оскорбительные для натней страны и для яашего н8- рола, тоже не прошли бесследно. И, однако, значит ли это. чте поль- ская литература и польское искус- ство не вызывают известного интере- са в наших литературных кругах? Ра- зумеется, я не говорю злесь © реак- пионных и шовинистических кругах польской литературы: политичесная близость межлу терманскими наци и польскими шовинистами только укре- пила позиции этих кругов. Некоторые польские литератогы де- зают вид, что не слышат воинствен- Н.И К os db ного бряцания оружия в лагере поэ- тов польского империализма.’ Если я не ошибаюсь, господин Нарандовский кстати вспомнил одно из замечатель- ных стихотворений Маяковского, те стихи. в которых говорится о памят- нике маршалу Иосифу Понятовскому в Варшаве. Иосиф Повятовский ука- зывает воинствующим жестом в сто- рону Днепра, в сторону советской Украины. Г-н Парандовский усомнил- ся в том, указывает ли маршал По- нятовский именно в ту сторону, где находится наш Киев. После обетоя- тельного обсуждения этого вопроса он все же пришел к заключению, что маршал указывает именно в еторону советской Украины. Но никаких вы- волов из этото воинетвенного жеста польский литератор не делает. Жест, мол, жестом. а никакого тяготения на Восток у польского маршала не было, и потомки его, по уверению т-на Па- ранловского, тоже не таят никаких завоевательных планов. Но вот в Ла- зенках вы вилите друтой памятник. Это монумент королю Яну Собесеко- му. Конь короля Яна Собесского топ- чет копытами лвух поверженных лю- дей, Олин из них — турок, а дру- гой — украинец, Украинские кре- стьяне, приезжающие с крессов, из Запалной Украины, рассматривают этот монумент не в качестве памятни- ка лавнему прошлому, но как живое напоминание о современности. Слиш- ком для них памятен всалник в по- лицейской форме, который именно так и обращается е украинцами — полланными Польской республики, Если говорить 06 основной теме польской литературы, лейтмотиве, звучащем в произвелениях классиков и в произвелениях современных поль- ских писателей, то эта тема и лейт- мотив есть призыв к борьбе за не- зависимость Польши, воспоминание 06 этой борьбе. é Пьеса «Корлиан» Словацкого (ко- торую я видел в ноябре 1935 г. на сцене Театра Польского в Варшаве)— олин из самых значительных приме- гов этой основной темы польской ли- тературы Илея борьбы за независи- мость отражена здесь с особенной си- лой и яркостью. Польский юноша Кордиан, обращающийся к городу и миру с трагическим призывом «По- Н ляки!», польский юноша, поднимаю- щий молодежь на борьбу с нозоло- ченным идолом — Николаем , на- ходит отклик в сердцах современных зрителей. Он трогает даже нас, лю- дей из другого мира. Но есть раз- ница в том. рали чето боролись за польскую независимость патриоты- пювинисты и за что бились настоя- щие революционеры. Для героев-ре- волюционеров. погибавших в царских тюрьмах и в рулниках Сибири, зна- чение слов «независимая Польша» не затмевало значения елова «интерна- ционал».. Они представляли себе Польшу свободной страной, благосо- стояние которой строится не на экс- плоатации рабочего класса и утнете- нии национазьных меньшинств. Ме- жду тем патриоты повини- сты — видели новую и независи- мую Польшу сильным империалисти- ческим государством, великой держа- вой, по примеру Яна Собесского топ- чущей крестьян украинской и литов- ской национальности. В этом — рас- хождение во взтлялах между писате- лями нашей страны и некоторыми писателями Польши. В тот вечер, когда со спены Te- атра Польского звучали стихи Сло- вацкого, и артисты позировали во- круг декламирующего Корлиана, яснее, чем котда-нибуль, прелставля- лась современная Польша. Ужасаю- щая нищета деревень, рабочие квар- талы Варшавы, Воля, Охота, еврей- ское гетто — гнездо нищеты и рели- тиозной реакции. То, что в лпругих буржуазных странах относительно за- вуалировано и по Фозможности при- крыто, здесь, в Польше, выступает как под увеличительным стеклом. Ка- толическая реакция, непримиримость аристократии и крупного капитала, надменность военщины, самоуправ- ство тайной и явной. полиции. про- дажность чиновников — все это темы польского поэта и писателя, кото- рый найдет. в себе мужество на- писать правду о современной Поль: ше, ‘Такой поэт найдет пламенные слова и напишет о том, как люди, ви- девшие своего злейшего врага в гер- манском империализме, заключили соглантение с фашис ской Германией. Такой писатель нап. лшет о современ- ных Кордианах, корые простирают, ного. искусства, оч. я Мы пришли в Старый Крым по 34- росшей почтовой дороге. Она терялась в ущельях среди сухого кустарника и букового леса. Лес’ уже опадал. Колеи были засы- паны рыжими листьями. Кое-где еще лоцветали желтые одуванчики, но вся трава уже высохла. Маленький белый город лепился на последних отрогах Крымских гор. Ве- ковые орехи протягивали черные вет- ви над узкими улицами. У подножья деравьев сндели сонные старики. Они торговали овощами и дешевыми фео- ] досийскими папиросами. Листья орехов. лежали на пыльной земле большими’ зелеными пятнами. . Редкие прохожие давили их чувяка- ми. Тогда острый залах возникал В тени вянущих деревьев и долго не исчезал. Гора Агармыш бросала синий от свет на заброшенный город. В Отаром Крыму провел последние дни своей жизни и умер писатель Грин — Александр Степанович Гри- невский. Жизнь Грина была бесконеч- но печальной и. торестной жизнью бродяги и отщепенца. , ‘Грин создал в своих рассказах не- вероятный мир, полный заманчивых событий, сильных человеческих чувств и приморских. праздников. Он был суровый сказочник и певец морских латун и портов. Его расека- зы вызывали легкое головокружение, Kak запах разлавленных цветов и свежие, печальные ветры. Почти всю жизнь Грин провел в ночлежных домах, в грошевом, непо- сильном труде, в одиночестве и нело- елании. Он был грузчиком, золотоис- кателем, матросом, банщиком, нищим, но прежде всего — неудачником. Взгляд его остался чист и наивен, ‚ как у мечтательного мальчика. Он не замечал окружающего и жил на 0об- лачных и веселых берегах. В последние годы перед смертью в словах и рассказах Грина появились первые намеки на приближение ето к нашей действительности. Романтика Грина была мужествен- на, весела и блестяща. Он возбуж- мал в люлях неистовое желание раз- нообразной жизни, полной риска и «чувства высокого», жизни, свойствен- ной исследователям, мореплавателям и путешественникам. Он вызывал упорное желание уви- деть и узнать весь земной шаф. Это желание было благородным и волну- ющим. Этим он оправдал все, что на- писал. Язык его был прекрасен. Беру от- рывки наутад, открывая страницу 38 страницей. «Гле-то высоко над головой, пере- ходя с фальцета на альт, запела оди- нокая пуля, стихла, опизала дугу и безвредно легла на песок рядом с по- тревоженным муравьем, тащившим какую-то очень нужную для него па- лочку>. Е «Он слушал ‘итру торнистов. Это бы- ла странная поэзия солдатского дня, элегия оставленных деревень, мелан- холия хоропю вычищенных штыков». «Зима умерла. Весна столкнула ее голой, розовой и лерзкой ногой в сырые овраги, где, лежа ничком в ви- де мертвенно-белых, оттаявших пла- стов снега, старуха дышала еще в послелней агонии холодным паром, ] ко слабо и безнадежно», Грин хорошо вылумывал старые матросские застольные песни: Не шуми, океан, не пугай. Нас земля напугала давно, В южный край, В светлый рай Приплывем все равно! Он`зыдумывал я другие песенки, шутливые, 1 Из книги «Черное море», руки к габочим и гибнут в застенках Лудекой каторжной тюрьмы, Il Я уже товорил о Театре Польском и тратедии «Кордиан», которую ви- дел лва месяца назад. Месяцем рань- ше в Театре Польском шел «Король Лир». Лучигий, сергъезнейший театр Польши на протяжении двух меся- цев должен был дать две ответетвен- ные премьеры. На протяжении целого сезона он даст шесть новых поста- новок. При такой стремительной и не- достаточно пролуманной работе нель- BH ожилать значительных успехов польского театра. Когда театр в зна- чительной степени зависит от кассы, когла спектакли «Короля\Лига» про- холят при полупустом зале, лирекция театра принуждена торопить своих сотрулников. Вот почему вылающий- ся режиссер Шиллер иногла повто- ряется в своих композициях, вот по- чему пластический рисунок голей по- вторяется в трагедии Шекспира и в трагелии Словачкото. Получается опасный шаблон, а громозлкая HIN ность спектакля становится просто раздражающей Но нельзя не отлать должного ‘мастерству актеров. При таком стремительном темпе работы актеры все же поддерживают тради- ции польского театрального мастер- ства, Олно только можно сказать на- перед: не ищите общественного зна- чения в шекспировском ‘спектакле, в «Лире» Театра Польского. То. что яв- ляется обязательным лля наших ре- жиссеров, необязательно для поста- новщика пьесе Шекспира в Варшаве, И. может быть, поэтому варшавский «Король Лир» оставляет впечатление пышного оперного зрелища, и только. Стоит еще посмотреть бытовую ко- мелию «Пан Дамазий» в исполнении заслуженных польских актеров. Й опять комедия нравов середины про- шлого века, которая мотла быть по- казана. как страница мерзкого быта мелкопоместных помещиков, изобра- жается безоблачно, блатдолушно и не вызывает у зрителей ничего. кроме снисходительной улыбки. Можно бы- ло бы еще ‘сказать кое-что об епер- HOM театре, но тут лучше всего со- слаться на общественное мнение. В то время, когла я был в Варшаве, там очень обижались на то, что ли- ректриса. Большого театра. некая гос- пожа Крулевич-Вайла. лля того, что- бы поправить дела, ставила на сцене старейшего Большото оперного театра оперетту «Роз-Мари». повской болтовней, сочиненной глу- СКАЗОЧНИК Константин ПАУСТОВСКИЙ Позвольте вам сказать, сказать, Позвольте рассказать, Как в бурю паруса вязать, Как паруса вязать, Позвольте вас на салинг взять, Ax, вас на салинг взять! И в руки мокрый шкот вам дать, Вам шкотик мокрый дать! В Старом Крыму мы были в доме Грина. Он белел в густом саду, зарос- шем травой с пушистыми венчиками. В траве, еще свежей, несмотря на позднюю осень, валялись листья оре- ха. Слабо жужжали последние осы. Маленький лом был прибран и 6e3- молвен. За окнами легкой сизой тучей лежали далекие горы. .. Простая и суровая обстановка была скрашена только одной гравюрой, ви- севшей на белой стене, — портретом Эдгара По. Мы молчали, несмотря на множест- во мыслей, и с волнением осматри- вали суровый приют человека, обла- давшего даром могучего и чистого во- ображения. Этот человек — бесконечно одино- кий и не услынанный в раскатах fe- волюционных лет — сильно тосковал перед смертью. о людях. Он пробил привести к нему хотя бы одного челэ- века, читавшего` его книги, чтобы уви- деть его, поблагодарить и узнать, на- конец, запоздалую радость общения с людьми, рали которых он работал. Но было поздно. Никто не успел при- ехать *в уснувший. далекий от же- лезных дорот провинциальный город. Грин попросил поставить ‘его кро- вать перед окном и. все время CMOT- рел на горы. Может быть, их цвет, их синева на горизонте напоминала ему любимое и покинутое море. Только две женщины, два человека пленительной человеческой простоты были с Грином в дни его смерти — жена и ее старуха-мать. Перед уходом из Старого Крыма мы прошли на могилу Грина. Камень, степные цветы и куст терновника © колючими иглами — это было все. Вдали желтели стети, было ‘видно море за Феодосией и полукрут гор, за- ‘росших тустым буковым лесом. Все зарастало. Едва заметная тро- пинка вела к могиле. Я подумал, что через много лет, когда имя Грина будет повторяться с любовью, люди вспомнят 06 этой могиле. Но им придется, может быть, разлвитать миллионы густых веток и мять михлионы высоких цветов, чтобы найти ее серый и спокойный камень. «Я уверен, — сказал мой спутник, когда мы выходиль из города на старую почтовую дорогу, — что наше время — самое благодарное из всех эпох в жизни человечества. Если раньше могли быть никому неизвест- ными мыслители, писатели и поэты, то теперь этого не может быть и не будет. Мы выжимаем из прошлого ценности, как визогралный сок, и превращаем в крепкое вино. А этото бролящего сока в книгах Грина очень и очень много». Я согласился с ним. Мы вышли в горы. Солнце катя- лось к закату. Его чистый диск кос- нулся облетевших лесов, Ночь уже шла по ущельям, и в сухих листьях шуршали, укладываясь спать, UTAH и горные мыши. Первая звезда задрожала н остано- вилась, как золотая пчела, растеря- шаяся от зрелища осенней земли, плывущей под ней глубоко и тихо. Я отлянулея и увидел в. прорезе ущелья тот холм, где была могила Грина. Звезда блистала прямо над Редуты, гле играют ученики извест- ного польского артиста Остэрва. В подвальном этаже, в круглом и низ- ком зале, без занавеса и рампы мо- лолые артисты играют пьесу, кото- рая называется «Теория Эйнштейна». Содержание легко рассказать вкрат- це. Это анеклот о том, как конец на- учного доклала о теории Эйнштейна, вместо профессора продиктовала сте- нографистке горничная. Профессор прочел доклад полностью в научном обществе, и там с трудом заметили, что материалистический по мысли доклал кончается клерикальной, по- пенькой горничной. Однако эта история, ничем не поврелила профес- сору. Наоборот, клерикальные круги делают ему славу и упрочивают его благосостояние. Вот и все содержа- ние пьесы. Нельзя сказать, чтобы это была беззлобная комедия, Тема пьесы «Теория Эйнштейна» — ори- гинальный и интересный материал для комедии. Вот, пожалуй, самое положительное, что можно отметить в гепертуаре a ыы театров. Эти путевые заметки были бы не: законченными, если бы в них ни- зего не было сказано о встречах с литераторами. К сожалению, эти встречи были очень короткими и по- верхностными, и в этом нисколько не повинен автор «путевых заметок». Несколько реплик, брошенных писа- телем Кален-Бандровским и поэтом Казимиром Вежинским, не мотут из- менить ‚разобщения межлу современ- ной польской литературой и литера- турой нашей страны. Слишком ши- рока пропасть между советской ли- тературой и литературой страны, ко- торая волей правительственных кру- гов втянута в орбиту фашистского влияния. Однако надо сказать, что истинно талантливых писателей тяго- тят эти официальные связи. Они ни- чел не ждут от страны, где лите- ратура и искусство находятся под фельдфебельским сапогом Геббельса. Олно отрадное воспоминание строфы из «Медного всадника» Пуш- кина, переведенные поэтом Тувим. Это настоящая поэзия, . передающая и силу и мудрость нашего Пушкина. Пушкин прозвучал на польском язы- ке почти так же, как он звучит в подлиннике. В этом успех и побела большого польского поэта Тувима. Хоропю еще то, что этот успех поль- ской поэзии как бы приурочен к сто- Но если зритель хочет ощутить лух летней годовщине со дня смерти молодости и некое движение театраль- великого национального русского BCTHIFTy-Haara. зыке выпускает Гослитиздат в, Ша Издание снабже- Ф. Константинова, Полное собрание од Гора в переводах размерами подлинника Н. Шатерникова, но гравюрами на дереве худ. вниги ДОКУМЕНТ ЭПОХИ присутствовало обещание, так юра» ч6 прозвучавшее в письме комбайне ров т. Сталину: «Мы клянемся . не слать поста первых рулевых B Ha шей стране. Мы клянемся убрать з будущем голу не меньше 600 гекта- ров на «Коммунаре» и 700 гектаров на «Сталинце». Выступления передовых хомбай- неров и комбайнерок на совещании свидетельствуют о громадных успе- хах нашего колхозного земледелия, о большом политичеекфм и культур- ном под’еме в массах колхозной мо- лолежи, о производственном и обще- ственном росте девушек-колхозниц, © зажиточной жизни, которая обеспече- на всякому честно и творчески рабо- тающему «водителю чудесной маши- НЫ». И тениальным обобщением этих глубоких перемен, этих исторических успехов, достигнутых миллионами под руководством большевистской партии. является завершившая сове- щание речь товариша Сталина. С предельной простотой эта короткая речь вождя партии и народа форму- лирует итоги наших побед и дальней- шие пути борьбы на зерновом фрон- те Еще один документ героического тода, итоги которого © гордостью пол” водят сейчас миллионные массы ра- бочих и колхозников нашей страны. Стенографический отчет совешания передовых комбайнеров и комбайне- рок в. членами ЦК ВКП(б) и прави- тельства. выпущенный Партизда- том. — второй вклад в серию незабы- ваемых книг о стахановцах. На этот раз речь идет о стахановцах социа- листических полей, о водителях ком- байнов, больших и сложных машин, в которых воплощено бурно растущее техническое вооружение нашего кел- хозного хозяйства. Комбайны уже в этом году сытрали большую роль В росте урожая, в преодолении потегь зерна. С каждым годом вместе с ро- стом числа комбайнов будет расти и их значение в деле осуществления выдвинутого на совещании великим Слалиным лозунга: ‹.. МЫ должны уже теперь готовиться к тому, чтобы довести в ближайшем будущем, гс- да через три-четыре, ежегодное про- изводство хлеба до 7—8 миллиардов пудов». _ В речах выступавших на совеща- нии мастеров комбайнного дела, ны- нешних орденоносцев, таких, как По- латутин, Пономарева, Колесова, Ате- ев, Борин и другие, давших от 600 до 1000 тектаров в сезон, звучала ра- дость людей, которые полной грудью влыхают свободный воздух нашей великой социалистической страны, которые видят перед собой широкую дорогу к овладению техникой, науч- ными знаниями, всеми дарами куль- турной и веселой жизни. Вместе с тем эти речи—образец скромности, дело- витости, четкого понимания задач, поставленных партией перед техни- ками социалистического земледелия. После каждой почти речи мастера сельскохозяйственной техники обме- нивались блатодарными и ралостны- ми рукопожатиями с товарищем Ста- линым и ero ближайшими соратни- ками. В этих рукопожалиях незримо Выдвитая задачу добиться через три-четыре года урожая в 7—8 мил- лиарлов пудов, товарищ Сталин ¢ исключительной четкостью еще раз подчеркивает важнейшие условия ре- шения этой задачи: «Главное теперь в том, чтобы налечь на кадры, обу- чить кадры, помочь отстающим 06- воить технику, выращивать изо дня в день людей, способных освоить технику и погнать.ее вперед. В этом теперь главное, товарищи». Книга, собравшая воедино глубо- чайшие мысли тениального вождя трудящихся всего, мира и простые ре- чи рядовых бойцов великой армии социализма. сотретая исключительной близостью трудящихся к большеви- стской партии, к великому Сталину, войдет, как ценный вклад, в каждую заводскую и колхозную библиотеку, в обиход каждой партийной ортаниза- ции горола и деревни, она будет долго учить сталинскому стилю рабо- ты каждого большевика, каждого ра- «Совещание передовых комбайне» ров и комбайнерок СССР с членами ЦК ВКП(б) и правительства». Парт- бочего и колхозника. издат. 1935 r, Л. ЧЕРНЯВСКИЙ. «ИСТОРИЯ МОЕЙ ЖИЗНИ» . Луний подарок в исполнившему- ционной молодежью семидесятых 10- ся 70-летию рождения А. И. Свирского дов, с талантливыми молодыми учя- и 45-летию его литературной деятель- техями, с честными и добрыми тру- ности поднесло юбиляру иэлательст- жениками-пролетариями, вроде стря- во «Советский писатель», выпустив- пухи Оксаны, училищного истопника шее отдельной. книтой ем художе- Филиппа, институтского сторож% ственные автобиографические очер- Станислава, слесаря Перельмана, ра- ки. Книга является хорошим подар- ботницы прилавка и рабыни TOpTOB- ° ком и советскому читателю. ца Сони. Об’емистую книгу А. И. Свирекого, В обстановке всеобщего унижения читаешь с большим интересом. Силь- экоплоатируемых масс. душевной пря- ноё впечатление производят набросан- ниженности и забитости трудового на» ные широкими и сочными мазками рода запечатлелись в его памяти ду- портреты” разнообразных представи- шевные встречи со столяром Тарасе- телей буржуазно-помещичьей России. вичем, рабочим в хлебных амбарах В постоянных скитаннях провел аз- Зайлеманом, ломовыми извозчиками тор первую треть своей жизни: Жи- братьями Брик, Своими смелыми вы- томир, Одесса, Петербург,. Орел, Моск- ступлениями против погромной банлы ва, Севастополь, Ташкент, Тула, Ял- эти труженики показывали ему при- та и Бухара. Он сталкивался и подол- мер самоотверженной борьбы с бур- ту живал с очумелыми от бесемы- жуазией и помешиками. сленной муштры солдатами, се жад- Много десятилетий прошло со вре- ными и нравственно-растленными мени описываемых А. И. Свиреким торговцами-экоплоататорами, с засу- событий и переживаний (70—80-е го- шенными казенными педагогами. ды ХГХ столетия). Но, как правиль- Во время погромов и усмирений его по говорит в прелисловии сам автор, избивали вместе с таджиками и та- его книга проникнута еще живой и тарами, русскими крестьянами и ев- кипучей ненавистью к прошлому. Вот рейскими ремесленниками. Редкими, эта ненависть к проклятому прошло- случайными ласками, скупыми улыб- му, пронизывающая книгу А. И. Овир- ками дарили его встречи © револю- ского, вызывающая чувство любви в страдающим от всякого вида насилий со стороны собственников и эксплояа- А. Свирский. История моей жизни, таторов, и является самым ценным «Советский писатель». Стр. 566. М. качеством его «Истории». 1935. С. ШТРАЙХ, «1869 ГОД,» Историческая хроника или повест- па’— всюду. наря вование основывается на неизбежной ль я связи болыних И. малых ‘ событий. ные исторические имена, Это — ост Анекдотические подробности быта ри- роумне, примененное кстати. Оно изо. суют особенности эпохи, а поступки бличает у автора зоркость и умение самото заурядного героя мотут для находить мелочи, спрятанные от ле- вдумчивого наблюдателя открыть ло- нивых и нелюбопытных глаз. Поэто- ступ в тот архив, где сразу распахи- му’мы тотовы простить ему вводя- ваются широкие ворота истории. Так щую в заблуждение экспозицию пове- некий Шульц, скромный немецкий сти. Она переходит в исторический обыватель, служивший в последние фельетон, гле намеченный персонаж годы жизни общим посмешищем в скрывается за частоколом умело по- кабаках Вены, оказался связанным е добранных фактов, чтобы снова поя- саксонским фабрикантом карабинов виться в конце, Такова судьба Ma- Кеферлейном, и следовательно, с ми- ленького человека впрочем поляо- ровыми событиями эпохи. : стью отразившая свою эпоху. Может Эпоха, несмотря на свою серость и быть, иначе то, что мы условно Ha: мало эффектный среднебуржуазный зывали «историческим фельетоном» уклал, была во многих отношениях строить было нельзя: «Не как психо замечательна. 1869 год — канун кру- лог, и не как портретист хотел бы я шения наполеоновской Франции и смотреть на людей. Я хотел бы изу- возвышения об’елинившейся Герма- чить место, какое `люди а нии. В 1869 г. взят город Хакодате и своем времени». Так об’ясняет авто а феодалы разбиты. 14 ноября свой задачи. На фоне своего ах И Uppusaiuee oo, Etec em ee I - ашней обстановке. Незначитель- а Ponti Seven с индейца- ные черты неожиданно приобретают вала улача Wetidnasbua “Wactoetensica Tee ре им легкий карабин завоевывал экзо- нение он я, зние чел лица— несомнен- ира ры ne не окончательно ное искусство. Вот почему «1869 год» легкость и той ie ee cn oe а. а ны oun 5 ‚ - ет особым образом — oT Tae pe oe ait над ними. зетного об’явления и крупной даты, B итольчатое знаменующей ружье: Оно требовало от выстрел Ere а И В рела ло хи, С’лесь частное подчинено общему, к Кер Им 2 секунд, стиль эпохи слагается из накопления двадцать секунд. После т RAE О о ихоя в своем вначения фах. мая be ото как был тов. История карабина и игольчатого ен a om Ae и сла-. ружья оказалась символической, wage а Да Весь конец века проходит под зна» В своей небольшой исторической по- а ener вести. Перелистывая старые журна- Pam лы и связывая мелкие события, он провел несколько любопы й лелей. Европа, Америка, Четкие определения, превосходные м wee формулировки и небольшие, сжатые & №вро- описания — в этом проявилось ма Борис Лапин, «1869 го стерство лисателя usher, 1936 к , A>, Гослит ale к. лосося и = Ss оне у 1 i I } \