Re. ло. ме ey x), HY, ex, че. ay Te DE 1 нд :бо (ие до Bt) x); HO 1O- а- Я [@- New Me ig 0)}G) ЭДУАРД БАГРИЦКИЙ ИЗ КОМЕДИИ „ВОЛЬПОНЕ“ . ПЕСНЯ МОСКИ Толпа насленнихов вокруг Кричит, бормочет, свищет, — Не разберешь, кто враг, кто друг, Кто потерял, кто ищет... Но я запомнил навсегда: Будь первым иль последним, Подарок свой давай сюда — И ты тогда наследник! о Вольпоне видит страшный сдн,— Мигнуть не может глазом! Но, золота заслышав звон, + Рукою ослабевтей of Поставит подпись разом... Кто больше золота дает — Наследник тот, наслелник тот! . КАРЕТА Кати, кати, карета, Пе торному пути! Ах надо 6 Zo рассвета Наследство обрести!.. Вперед! И как ни сетуй — Кати, кати, кати! Плечом нажму на кузов, Авось пойдет скорей! В карете мало груза — Мешок сухих костей... От нашего союза Она пойдет скорей... Еще, еше немного! Возница, не дремли!.. Тяжелая дорога... Да, где ж его берлога? Хоть на краю земли! За золотом в погоню — По торному пути! Гремя на перегоне, Дружней храпнте, кони! В раскачке, в тряске, в звоне — Карета на разгоне... Кати, кати, кати! 11. ПЕСНЯ Сокрытое от взора В дубовых сундуках — Его наследство скоро Блеснет у нас в руках... Злесь сотни мисок супа, Здесь тонны чеснока Сложила молча скупость На днище сундука! -И вот заплывший жиром, От выпивки багров, Вольпоне правит миром С высоких сундуков... Друзья! Червонцев кучи Тускнеют под замком... Мы их блестеть научим! Мы им глаза протрем!.. AA 2 eas i ЭДУАРД БАГРИЦКИИ ПЕСНЯ БАБ Лежит мой любимый на черной земле, В крови его шадлка и руки в золе. Не встать ему больше, не сесть на коня, — Сгниет, как трава, и не вспомнит меня. В зеленом дому соловейка поет... Мой муж пелый день починял пулемет... За черной тачанкой согнулся ковыль — И нет никого. Только ветер да пыль... Ой, степь моя, степь, неоглядная ширь! Могильщик-орел, партизан-пово дырь... Он сгорбилея чортом над черным холмом, Хохол полымает и машет Ерылом... Лежат нап дети в холодных степях, Любимые спят в голубых ковылях... Отцы потонули в днестровской воде, % Лети ж, моя песня, Веселых мужей не разыщешь нигде... над тихой водой, Столкнись, моя песня, с зеленой ‘звездой, Рассыпься словами, нырни в тишину; _Взлетая; как зайка, с волны на волну! ОТ РЕДАНЦИИ: «Песней баб» должна была начинаться опера «Дума про Опа- наса», над ‘либретто которой Багр ицкий тором В. Шебалиным зимой 1932-33 гг. работал вместе с компози- Переводы нескольких песен мз «Вольпоне» Б. Джонсона были сделаны Багрицким по заказу Моосковского государственного теат- ра п. р. Ю. Завадского. Переводы из «Вольпоне» так же, как м «Песня баб», публину- ются впервые. ee a Е ТЕ Е ee ВЕР БАГРИЦНОГО ха И. Багрицкий, как поэт, создан про- летарской революцией. Пролетарская революция столкнула его с жизнью, расширила его интересы и его тема- тику, сделала его голос мужествен- ным и включила его в большую, на- стоящую, бурную. реальную жизнь. Это произошло не сразу: от пассив- но-созерцательного романтизма Баг- рицкий рос к революционной роман- тике, с небес иллюзии спускался. на землю, бескровное мечтательство сменялось революционным содер- жанием. стих изнеженный и рас- слабленный уступал место стиху мужественному. Пассивность отступи- ла перед чувством движения, волне. ния. Между ранним Батгрицким и Багринким революционным расстоя- ние огромно, и взято оно было упорством, трудом, талантом, в боях с самим собой. в неустанном обуче- нин у революции, у пролетариата. Через «Тиль Уленшиителя», через романтический протест про- тив травтирщиков, через идеализа- цию моря и рыбацкой жизни, че- рез оптимистический «фламандизмь шел он к изображению и понима- нию действительности, к «Думе про Опанаса», к «Победителям» и «По- следней ночи». Было бы неправильно противоно- ставлять Багрицкого «певца без лютни и вонна без оружия» Багриц- кому публицистических стихов на революционные темы, относящихся к периоду 1920—25 тг. Эти две об- ласти его деятельности тесно связа- ны друг с другом и проникнуты од- ним общим настроением. Публицистические стихи Багриц- кого, печатавшиеся в разное время и по разным. поводам, показывают, что революция стала внутренней те- мой Багрицкого. Они далеко неравно. ценны тудожественно, не во всем уже политическая тема стала поэтическим ощущением И в этих стихах он не расстается с свойствен- ным ему отношением в природе, © восприятием жизни, «до краев на- — B-E CHA JO полненной молоком и медом», с ро- мантикой. Он находит яркие слова и мужественные ритмы для воспе- вания революции, ее бойцов, рево- люционных матросов, фронтовиков, большевиков, коммунаров 1871 f., он находит в себе резкость и непз- висть для ощущения войны и ста- рого мира. В его стихах звучит ак- туальный политический лозунг и призыв к борьбе: Над землей снеговой Покой наступает суровый, Чтоб грянуло громче над сонной землей Владимира Ленина слово. Политическая тема и в особенно сти тема гражданской войны, в ко- торой Багрицкий нашел примене- ние своей романтике, отвечали внут- реннему чувству поэта, ‘ибо в рево- люцни и в героизме ° гражданской войны он находит резльное содер- жание поэзии. Во всех лучших стихах этого цик_ ла политическая тема сближается с темой лирической, политические вы- воды и призывы обрамлены ощу- щением природы, лиричезкими от- стунлениями, проникнуты заинтересованностью. Багрицкий пе- риода гражданской войны и первых лет ре ции и в плане личной биографии ближе столкнулся с жизнью. Он сам был в Красной армии, затем работал в газете, в Ро- ста. Отсюда и ясное сознание .тото, что право на поэзию отвоевано с ору- жием в руках, что революпия мстит не только за угнетение трудящихся, но и за преступления, . совершен- ные против поэзии: # Я мстил за Пушкина под Пе: рекопом, Я Путкина через Урал пронез, Я с Пушекнным шаталея по окопам, Покрытый вшами, Голоден и бос. j - личной B Активное участие в практической жизни и работа над публицистиче- ским стихом обогатили поэтический и политический опыт Багрицкого, обусловили его рост. Он создает поэ- му «Дума про Опанаса» (1926 т.), вошедшую в историю советской поэ- зии, как одно из лучших произведе- ний о гражданской войне. В основу «Думы про Опанаса» вложен конфликт большого обще- ственного содержания. Поэзия Баг- рицкого вышла на магистраль рево- люционной тематики, стала поэзией социальных. обобщений. «Дума» вы- держала испытание временем, во- шла в литературу, как новое слово. „г. «Дума про Опанаса», однако, не разрешила окончательно проблемы романтики. Период нэпа показал. что Багрицкий не понял до конца ромаитики нового этапа революции. Он чувствует евою кровную связь с пролетарской революцией, и в то же время весь в поисках и трево- гах за судьбу своей романтики. В ‹Разговоре © комсомольцем Де- ментьевым» есть замечательные строки: Что ж дорогу нашу Враз’ не разрубить: Вместе есть нам кашу, Вместе спать и пить... Пусть другие дразнятся. Наши дни легки... Лесять лет разницы Это пустяки. ‘ Это ощущение, однако, переби- вается мотивами раздумья, сомне- ний, Образ поэта-бродяги не остав- ляет ето, ему кажется иногда, что он стиснут, что «десять лет разни- цы» между ним и новым поколе- нием, это не пустяки. Ему кажется, что «мимо пройдут трубачи моло- дые». Он’вишет стихотворение «От черного хлеба и верной жены», пол- ное горечи и поэтической тревоги за судьбу своей поэзии. Он перера- батывает «Трактир» и отдает дань растерянности пёред нэном. Его поз. ‚дельно концентрированное, VP BAT PRMUKM h— БАГРИЦКИИ В 1919 ГОДУ С ‘трудом я воспроизвожу свои чувства тех лет! Вообразите маль- чика, росшего в разгаре мировой войны: разруха, смерти, лживый патриотизм. мы сформирова- лись в юношей, царское правитель- ство бросило нас, семнадцатилет- них, в котел. войны. Тогда же мо- билизовали ратников, сорокапяти- летних бородачей. Старики и дети встретихись в казарме. Завязыва- лись необыкновенные дружбы. Сре- ди боев и муштры я отыскал не- скольких человек, аля которых, как и для меня, литература была ca- мой сильной страстью. Пришла революция. Смутное ощущение прав- ды потянуло нас в Красную ар- мию. Снова бои. Мы были очень молоды. Жизненный опыт наш был иногда глубок, чо всегла узок. Полузабытые школьные науки, ре- волюционный энтузиазм да уменье вести в бой poty—BoT все, что я имел, знал и чувствовал в 1919 году! Прибавьте сюда неистребимое же- лание писать. Как? О чем? Никто не знал. Все время, свободное от карау- ов, учебной стрельбы и коменлант- ских вызовов, мы читали, пользуя реквизированные у буржуев биб- лиотеки. Особенно привлекали нас биографии писателей. Их жизни и поступки казались легендарными. И вот однажды в ротной кание- лярии у меня Ибиросили заступни- ‘чества для одного из новобранцев нашего полка, изнывавшего, Rak товорили, под бременем караульной службы. Указывали, что это ин- теллигентный человек, тонкая на- тура и к тому же литератор. Вол- птебное слово возымело действие. Я попросил прислать тонкую нату- ру ко мне и стал ждать не без вол- нения. Вскоре передо мной предстало существе, одетое в противоестест- венную помесь военного и цивиль- ‘ного, чудовищную даже в “голом 1919 г. Страшный набор смокинга, фуфайки, краповых чикчир. обмо- TOK и доматиних туфель без задни- ков. По манере держать винтовку и затягивать пояс я утадал в нем тлубоко штатскую душу. Голосом высоким и полным де- ликатных интонаций тонкая нату- ра принялась читать мне свои произведения. Это не были: стихи. но и не проза, от прозы там было отсутствие формы, от стихов от: сутствие содержания. Все было пол- но туманной значительностью. Уве- систые тетради, переплетенные с графоманской тщательностью в толстую обойную бумагу. — «Эй вы, — кричала тонкая натура, терзая на себе фуфайку. — абба- ты, эскуланы! Скорей! Скорей!», Я подыскал моему новому зна- комому занятие, соответствовавшее возвышенным навыкам его про- феесии. Я устроил его библиотека- oe в полковой читалке. анимаясь с молодыми красно- армейцами на дворе казармы, я слышал вылетавитие из окна TOH- кие подвыванья поэта, без конца шлифовавшего свои строки: — «Эй вы, аббаты, эскулапы!..» Однажды он предложил пойти к Багрицкому, другом рого он себя называл. Робея, я согласился. ” Мы пришли в небольшую бедную квартиру на Ремесленной улице. Я увидел человека худого и во- лосатого, с длинными конечностями, с толовой, склоненной набок. и имевшего общее сходство с боль- пюй сильной птицей. Человек косо глянул на меня из- под толстой русой пряди, свисав- шей на низкий лоб, и сказал хрии- ло и в HOC: «Эдуард Багрицкий». Он был полуодет, сидел, скрестив по-турецки ноти, и держал перед мне KOTO- ee a er зия в клетке, как соловей: «Наш рокот, наш посвист распродан с лот- Ка»... и Мы пойманы оба, Мы 068 в сетях. («Стихи о соловье и поэте»). И в то же время он хочет ‹вы- стрелом рваться вселенной навстре- чу». В то же время он ищет выхода своему романтическому чувству. Так бей же по жилам, Кидайся в края, Бездомная молодость, Ярость моя. С («Контрабандист»). Этот романтический порыв лишен определенности, это порыв на волю из душной клетки. Такие настрое- ния недолго держались. Поэзия Ба- трицкого, бодрая, ° жизнерадостная, умудренная политическим опытом, быстро преодолела’ их. Багрицкий вступил в новый период — твор- чества, зрелого, уверенного, корнями своими связанного с революцион- ной действительностью. . Багрицкий периода «Победителей» и «Последней ночи» не только Bpe- лый мастер, со своей темой и своим эстетическим отношением к® ми- ру: поэт оригинальный и значитель- ный, он вместе с тем и пеэт широ- ких социальных обобщений, больно- го пафоса. Последний период творчества Ба- трицкого исключительно интересен и по мастерству и по идеям. Он как бы хочет замкнуть круг своей поз- зии, разделаться с прошлым. и теми призраками и видениями, которые он сам создавал в начале творчес- кого пути. У Багрицкого есть сти. хотворение «Детство», по времени написания относящееся к 1924 г; он воспевает Бугаевку, идеализи- рует картины детства: И твое веселое наследство Принял я, и я навеки твой,— Ведь недаром прекратилось детство. В 1930 г. Багрицкий пишет сти- хотворение («Происхождение»), пре- дающее образ детства и происхождения не только Батгрицкого, но м всех ро- ЛЕВ собой блюдце с дымящейся трав- кой. Он вдыхал дым. Мы застали Багрицкою в при- надке астмы. Эта болезнь, внослед- ствии убившая его, была тогда не- сильна. Она не мешала ему разго- варивать и даже читать стихи. Он читал прекрасным низким голосом, и все тело его ходило в такт стихам, как если бы ритм этих стихов был материальной си- лой, сидевшей внутри Багрицкого и сотрясавшей его тело, как пущен- ный мотор сотрясает тело машины. Он прочел своего «Tuna Улен- липигеля», потом «Харчевню», потом еще много стихов. Во всех этих стихах действовали люди и звери-— жадные, сильные, полные веселья и удали. Оглядывая этогс болезненного че- ловека, ‘я нашел, что он не очень похож на свои стихи. Он не пил. Был очень воздержан в пище. Почти не курил. И во- обще не обладал ни одной из этих фламандских страстей, которыми он наделял своих героев. Он был путешественником в меч-. таниях. Он был обжорой, атлетом, пьяницей, гулякой, ловеласом и удальцом в мечтаниях. Все страсти его ушли в стихи. Человек _ остроумия _ ошеломитель- HOO. On был, в сущности, cKpoM- ным и застенчивым, о чем, впро- чем, дотадывались немногие. ‚ Я долго сидел в тот вечер у Ба- грицкого. Я влюбился в него. Это случалось почти со всеми. Батрип- кий обладал поразительным даром привлекать сердца. Он и сам мгновенно прилеплялся к людям. Было что-то женственное в его при- вязчивости к людям, в его стрем- лении очаровать их и в легкости, с какой он их забывал. Прощаясь, я почтительно жал его руку с длинными загну- тыми ногтями, увеличивавшими сходство Багрицкого с большой сильной птицей. Он дружески под- мигнул мне круглым глазом. Багрицкий показался мне вопло- щением поэзии. Это ощущение оста- лось на всю жизнь. С тех пор я ви- по- СЛАВИ НН дел много ‘поэтов. Но до сих пор из тех, кого я знаю, Багрицкий больше всех похож на поэта. Не- смотря на сильный, хотя и поверх- ностный цинизм Багрицкого, все его существо было насквозь поэти- ческим. Да, он казался = воплоще- нием поэзии, ее ритма, ее пылкос- ти. ез преувеличений. Цинизм Багрицкого был ненату- ральным. Это была как бы маска, надетая на нежность. Он появлялся обыкновенно после или во время душевного раскрытия и как конт- раст к нему. Это было явление ми- микрни. В такую минуту какая-то внезапная застенчивость овладевала Батрицким. Однажды, растворив ок- но, он принялся выпускать на волю птиц, которых очень долго и тща- тельно собирал. Он сделал это пото- му, что любил птиц и чтобы осчаст- ливить их. Птицы улетали не сразу, (их охватывал какой-то шок ра- дости), они цепенели на секунду и вдруг, что-то прощебетав, исчезали. — А что они щебечут, Эдуард Георгиевич? — осведомилась ° тон- кая натура, — они наверное поют благодарственный гимн? — Они ругаются по матери, — об‘яснил Батрицкий. Больше всего он боялся показать- ся сентиментальным. Есть мода не только на. костюмы, но и на чув- ства. Поколение 1919 года, огрубев- шее в войнах, стыдилось показать- ся’ нежным. Война и революция бы- ли мужскими делами. Все стреми- лись показать себя грубыми, реши- тельными, циниками, хотя быть мо- жет, никотда не было столько скры- тых и явных примеров самопожерт- вования и нежности. Сюда надо прибавить и т0, что душевность никогда не быта в ха- рактере народа, населявшего Одес- су. Странный город! Так называемые проблемы духа никогда не пользо- вались здесь популярностью. В Одессе никогда не было богоискате- лей, визионеров, религиозных фи- лософов. Под этим низким и плот- ным небом жил чрезвычайно зем- ной народ, который для того, что- бы понять какую-нибудь вещь, дол- жен был ее ощтупать, взять на зуб. Здесь тоже убивали ростовщиков, но не для того, чтобы показать сн- лу духа, а с вульгарной целью разбогатеть. Здесь поклонялись богу целесообразности. Заезжне мистики из северных ру берний, прибывшие сюда е волной беженцев, вызывали здесь смех. В Одессе никогда не любили Достоев- ского. Скорее — Толстого, но без его философии. Здесь процветали в умах молодежи Пушкин, Бальзах, Стивенсон. Не Скрябин был городе, имевнтем репутацию музы- кального, а Верди. Опера, опера! Так закладывались основы вкуса. В 1919 г. в Одессе организовался «Коллектив ноэтов». Еще не напи- сана удивительная история — этого учреждения, воспитавтего большин- ство писателей, происходящих из Одессы. Неофициальным, но истин- ным центром его был Багрицкий. Он оплодотворял поэтическими мыс- лями. От него исходило непрерывное воодушевление. Будучи, как все очень талантливые люди, чрезвы- чайно щедрым. он разбрасывал идеи, образы, походя, в разговоре, Процесс его мышления был поэти- ческим всегда, а не только, когда он сидел с пером над буматой. Каждый день происходили — от- крытия. Багрицкий прибегал с кни- гой, возбужденный до исступления, и мы читали вслух. читали до ут“ ра. Это было время находок, дет ство. Так открыли Лескова. В дру- той раз Вольтера. То, что было при- обретено тогда. осталось на всю жизнь. Каждый находил свою ма- неру, находил себя. Багрицкий мощно всех писателей, начинавтих в Одессе. И не’ столько непосред- ственным литературным влиянием своих произведений, сколько самим собой, своими вкусами, нристрастия- ми, суждениями, взглядами, стилем мышления, своей неслыханной страстью к поэзии, оказавшейся сильнее смерти. повлиял на ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ ЭДУАРДА) БАГР ИЧКОГО = oa Eis: вла- стителем музыкальных дум в этом ЕЕ ГА ЕЕ ee дившихся в страшном мире соб: ственничества, дикости, грязи и гру- бости. И оказалось, что детство не покатилось «звонким обручем по мостовой», что оно изуродовано ста- рым миром, лишено родительской любви. Любовь, романтика жизни? Но они невозможны в мире, где «с’е- денные вшами косы», где внешнее и внутреннее уродство, где «в меня кидают ржавые евреи обросшие ще- тиной кулаки». С этим миром нуж- но порвать, в нем «все навыворот. Все как не надо». В ранних стихах Багрицкий порывает с этим миром лишь в иллюзии. Теперь он на- ходит слова, полные гнева, ненави- сти, порыва в просторный мир. У него есть критерий сравнения — социалистическая действительность, которая противостоит, светлая, ра- достная, этому страшному образу прошлого. Иллюзии разрушены, и произошел окончательный разрыв с прошлым. / К этой теме примыкают и мотив «Последней ночи», — замечательного по мастерству и силе-чувства сти- хотворения. Приобретено чувство уверенной мудрости, смелого взгляда вокруг и вперед. И это передает Багрицкий в «Последней ночи». Большая сила чувства, сдержи- ваемая напряжением воли, пафос и эмоциональный порыв, окованные стихом четким, чеканным, концен- трированным, подчеркивают волне- ние, страсть, силу и накаленную ат- мосферу этого необыкновенного по своей художественной — действен- ности произведения, лучшего среди стихов Багрицкого. : Поэтический образ и слово Ба- трицкий чувствовал, как очень не- многие из современных поэтов. Он хорошо знал искусство сочетания слов, которое обогащает смысл сти- ховой фразы. Образы, неожиданные по своему принципу, достигают у него чисто предметной выразитель- ности и строго закономерно вклю- чаются в строй всего стиха. его идею, его смысл. В «Происхожде- нии» замечательны не только