страховымъ обществомъ для лѣченія заболѣвшихъ кліентовъ? У этихъ врачей будетъ такъ много работы, что легко допустить невольныя ошибки съ ихъ стороны. Заболѣвшаго тифомъ начнутъ, пожалуй, лѣчить отъ оспы, и наоборотъ. Между тѣмъ прибѣгать къ помощи посто
роннихъ врачей кліенту строго воспрещается. Долго ли, при такихъ условіяхъ, переселиться къ предкамъ? (Если у кого есть предки).
* * *
Въ скоромъ времени, именно 2-го ноября, земля въ своемъ движеніи встрѣтится съ цѣлымъ потокомъ падающихъ звѣздъ, называемыхъ въ этотъ день Леонидами.
Папаша ихъ былъ Левъ, а они сами — Леониды. Леониды Львовичи.
Одинъ репортеръ съ испугу бросился разспрашивать астрономовъ: не представляетъ ли это астрономическое явленіе опасности.
Астрономъ успокоилъ репортера, объяснивъ, что падающія звѣзды не что иное, какъ космическая пыль.
Впрочемъ, астрономъ тутъ же прибавилъ, что иногда, хотя очень рѣдко, среди пыли попадаются и камни. Непріятно, если на голову упадетъ съ неба камень. Слѣдовательно, 2-го ноября обывателямъ лучше сидѣть по до
мамъ. А ужъ если и выйти на улицу, то, по крайней мѣрѣ, не надѣвать новаго цилиндра.
Вотъ, во всякомъ случаѣ, удобный случай, для всѣхъ желающихъ, «звѣзды съ неба хватать»: выйди на улицу и подставь шапку; простой часа три; можетъ быть, парочка-другая звѣздъ и упадетъ съ неба прямо въ шапку.
* * *
Охъ, ужъ эти театральные рецензенты!
Одинъ рецензентъ, давая отчетъ объ исполненіи г-жею Савиной роли «Пашеньки» въ новой пьесѣ г-жи Персіаниновой, вѣщаетъ:
«Г-жа Савина серьезно взглянула на эту странную роль. Я бы ее игралъ водевилемъ».
Онъ бы игралъ эту роль водевилемъ!
Представьте себѣ театральнаго рецензента исполняющимъ... женскую роль савинскаго репертуара.
Если г. рецензенту такъ хочется сыграть женскую роль, пусть онъ сыграетъ «княгиню Капучидзе» въ театрѣ Неметти.
И. Грэкъ.
За диффамацію привлечь къ суду Гладстона Въ сердцахъ грозитъ султанъ, статьей его взбѣшенъ; Германская печать язвительнаго тона
Инсинуаціи строчитъ со всѣхъ сторонъ.
Въ Константинополѣ къ насиліямъ привычномъ Гоненіе идетъ на софтовъ и армянъ;
Хлопочутъ критяне о займѣ заграничномъ, Съ реформами Камбонъ прижалъ къ стѣнѣ «диванъ»... Миръ съ Абиссиніей волнуетъ итальянцевъ, А тройственный союзъ Румынію увлекъ;
На Кубѣ снова бьютъ мятежники испанцевъ И Бисмаркъ выговоръ за «новый курсъ» изрекъ. Японцы съ бриттами и янки замышляютъ
Устроить тройственный союзъ среди морей И равновѣсіе Европы охраняютъ
Парижъ, Версаль, Шалонъ и Шербургъ нашихъ дней. Н. К.
Старики Барбосовы были бездѣтны и жили чрезвычайно мир
но и дружно. У нихъ былъ свой солидный домикъ и торговля продуктами для ежедневнаго потре
бленія. Разумѣется, у стариковъ были и нѣкоторыя сбереженія про черный день, про смертный часъ. Тихая и замкнутая жизнь Барбосовыхъ была отчасти однообразна и, пожалуй, скучна. Имъ хотѣлось чѣмъ-либо
- Какова? обратилась барыня къ барину. Баринъ опять съежился.
- Конечно, оно съ одной стороны, какъ будто и того... сказалъ онъ. — Но если взять съ другой стороны, то вѣдь и изъ простого класса бываютъ больныя женщины.
- Понесли чушь!
Барыня махнула рукой. Баринъ продолжалъ:
- Отчего же непремѣнно чушь? Я сужу на основаніи данныхъ... Въ деревнѣ, среда простыхъ женщинъ даже еще болѣе есть нервныхъ...
— Ври, ври! Какъ тебѣ не стыдно!
- Вовсе не вру. Всѣ эти кликушества, такъ называемыя порчи, развѣ это не нервные припадки? И наконецъ, если судить по человѣчеству...
- Стало-бы-ть, вы хотите, чтобы мы платили за нее поломойкѣ?
Зачѣмъ же мы, если она сама вызывается? Но говоря, положа руку на сердце и принимая во вниманіе ея болѣзнь...
- Болѣзнь! Ты посмотри на нее хорошенько. Мурло лопнуть хочетъ.
- Охъ, полнота ничего не доказываетъ. Ты посмотри на меня... Вотъ я, напримѣръ, полный человѣкъ, а развѣ я здоровъ?
- По пяти рюмокъ водки за обѣдомъ пьешь, ѣшь за троихъ, такъ, разумѣется, здоровъ какъ быкъ.
- Зачѣмъ же такія слова? Да наконецъ, и быки больные бываютъ.
поразнообразить свою тихую жизнь, на чемъ-либо излить свою любовь, заботу, оставить по себѣ добрую память...
Но вотъ желанія ихъ были услышаны.
Какъ-то по веснѣ, во время половодья, къ берегу той рѣки, около которой стоялъ домикъ Барбосовыхъ, при
гнало небольшой срубъ и въ немъ оказался живой мла
денецъ-мальчикъ. Откуда пригнало срубъ никто не зналъ, какъ никто и не искалъ младенца. Вѣроятнѣе всего родители малютки считали его погибшимъ, а, быть можетъ, и сами погибли.
Барбосовы пожелали оставить сиротку у себя на воспитаніи и впослѣдствіи усыновили его.
- Голубокъ ты нашъ сизый, гулинька, откуда ты къ намъ прилетѣлъ? лаская ребенка, часто говорили старики.
Гулинька, да Гулинька, такъ это прилагательное къ данному при крещеніи ребенка имени прозвище осталось за нимъ и по днесь.
Гулинька росъ у своихъ благодѣтелей полнымъ баловнемъ: онъ абсолютно ничего не дѣлалъ, плохо и туго учился, проказничалъ и спалъ чуть не до обѣда.
- Гу-у-линь-ка-а, встава-ай!.. кричитъ, бывало, старуха, будя любимчика, а старикъ останавливаетъ ее.
- Пусть спитъ, не тревожь его! говоритъ онъ и прикрываетъ Гулиньку легкимъ покрываломъ, чтобы его не безпокоили назойливыя мухи.
Когда онъ подросъ крѣпышемъ-парнемъ, въ немъ сказалась особенная и дикая страсть къ лошадямъ. Цѣлыми днями носился онъ въ легкой одноколкѣ, какъ угорѣлый, и чуть не каждую недѣлю мѣнялъ лошадокъ.
Возмужавъ, Гулинька, и безъ того не особенно симпатичный, становился грубымъ и дерзкимъ даже со своими благодѣтелями.
За такое поведеніе сосѣди прозвали его Барбосомъ. Кличка была по шерсти.
Желая на всю жизнь осчастливить баловня, старики Барбосовы рѣшили поженить Гулиньку и стали присматривать ему подходящую невѣсту, конечно, съ достаточнымъ приданымъ.
Прослышавъ про такія заботы стариковъ, Гулинька предъявилъ къ нимъ довольно дерзкій ультиматумъ.
- Пока не запишете на меня все ваше имущество, до нитки все, до тѣхъ поръ вы не увидите меня женатымъ! категорически отрѣзалъ Гулинька.
- Но вѣдь имущество наше и безъ того будетъ твое, говорили старики. - Когда?
- Послѣ нашей смерти. - Не согласенъ.
- Вѣдь ты же у насъ одинъ. - Сказано — аминь!
Никакіе доводы, увѣренія и просьбы, наконецъ, ни къ чему не привели, и Гулинька, какъ дѣйствительно отъѣвшійся барбосъ, отгрызался и остался непреклоненъ.
Подумали, подумали старики и рѣшили отдать прі
емышу все, оставивъ себѣ лишь крохотный уголокъ, въ которомъ и согласились коротать свои годы.
Процедура передачи совершена была по формѣ, нотаріальнымъ порядкомъ.
- Ну, вотъ теперь, Гулинька, ты спокоенъ, все твое! говорили старики.
- Не въ могилу же зарывать! дерзко рѣзалъ любимчикъ.
- Пожить хотимъ, порадоваться на тебя глядючи! - Я и безъ васъ сколько угодно проживу. - Ты вся наша радость.
- Женюсь, тогда меня жена любить будетъ. - Наша любовь дороже.
- Это еще видно будетъ. Возьму за женой капиталъ, она тогда и любви по капиталу потребуетъ.
- Найдемъ, сосватаютъ.
Однако, невѣсты не очень-то ластились къ жениху.
Въ одномъ мѣстѣ говорили, что невѣста еще молода, въ другомъ прямо отказывали, въ третьемъ находили, что женихъ слишкомъ сѣроватъ.
Гулинькѣ въ особенности нравилась дочь одной богатой вдовы, за которою шелъ въ приданое большой каменный домъ.
- Сватайте мнѣ Раздольеву, говорилъ онъ старикамъ.
- Подъ пару ль тебѣ будетъ? спрашивали послѣдніе.
- Такъ вы хотите, чтобы Аграфену отъ поломойства освободить?... Прекрасно. Потакайте. Тогда она намъ на шею влѣзетъ и поѣдетъ.
Вошла горничная и сказала:
- Предупреждаю васъ, барыня, что я теперь, при моей болѣзненности, даже и маленькую стирку стирать не стану, а буду нанимать поденщицу.
- Что? Что такое? Стирку стирать не станешь? воскликнула барыня.
- Еще бы вы въ маленькую стирку начали валить салфетки и скатерти! Не могу. Какъ хотите, а не могу... Буду здорова — другое дѣло.
— Нѣтъ, ужъ этого я не позволю! Поденщица все бѣлье разворуетъ.
- Какъ же она разворуетъ, если я буду смотрѣть. Вы съ меня спрашивайте. Я буду въ отвѣтѣ. А за поденщицу я буду платить, а не вы...
- Нельзя этого допустить, все равно нельзя. Иначе для чего же ты-то будешь въ домѣ? Для украшенія, что ли?
- Ну, тогда мнѣ нужно въ больницу ложиться или на квартирѣ отдохнуть. Пожалуйте расчетъ и паспортъ.
Объявивъ это, горничная вышла опять въ гостиную.
- Вотъ къ чему это все и клонилось. Накопила у насъ денегъ и хочетъ въ углу пожить, проговорила барыня. — Надо нанимать новую горничную.
- Почему жъ не подъ пару?
- Барышня она очень ужъ балованная. - У меня баловство забудетъ.
- Тебѣ хозяйку взять надо, которая бъ и домъ въ порядкѣ содержала и за коровами ходить умѣла. Ты въ торговомъ дѣлѣ, а она по хозяйству.
- По вашему, скотницу мнѣ взять сподручнѣе.
- Какъ знаешь. Для барышни-то прислуга нужна. - Сватайте Раздольеву.
Вдова встрѣтила сватовъ не особенно любезно.
- Нѣтъ, вашъ пріемный сынокъ моей дочери не пара, сказала она, улыбаясь.
- Чѣмъ же не пара? Онъ вѣдь не уродъ какой! возразили старики.
- Кто жъ онъ по рожденью-то?
- Да кто его знаетъ. Мы его воспитали.
- Извините, я бы и сама за такого жениха не пошла. Отказъ, переданный Гулинькѣ, озлилъ его.
- Имъ прынца заморскаго, видно, надо! говорилъ онъ. - Не ровня ты имъ.
- Безъ нихъ найду, невѣстъ много! - И лучше найдешь, по себѣ.
Гулинька еще чаще сталъ носиться въ своей таратайкѣ и высматривалъ подходящую невѣсту.
Однажды, загнавъ лошаденку до послѣднихъ силъ, онъ своротилъ къ постоялому двору на отдыхъ. Это было въ селѣ Бугры.
Хозяинъ постоялаго двора слылъ за богача. У него была взрослая дочь-невѣста, дѣвица хотя и рябоватая, но съ неотразимыми атурами въ тѣлесахъ.
Она помогала отцу въ хозяйствѣ, торговала, вела счеты, полола огородъ, ловко косила сѣно, жала рожь и овесъ, прибирала домъ. Это былъ свой не наемный работникъ, хорошій и вѣрный помощникъ отцу.
Гулинькѣ она приглянулась, и онъ зачастилъ бывать въ Буграхъ, не смотря на разстояніе.
Раздольева была окончательно забыта, къ тому же она была просватана за армейскаго офицера.
Дѣло склеилось и Гулинька былъ объявленъ женихомъ.
Разумѣется, старики были больше чѣмъ довольны выборомъ своего любимчика.
Свадьба Гулиньки въ Буграхъ представляла цѣлое событіе. Отецъ невѣсты обѣщалъ удивить своихъ гостей и сталъ готовиться къ пиру за недѣлю, ежели не раньше.
Гулинька въ это время носился въ таратайкѣ со скоростію полета птицы и загналъ трехъ лошадей.
Свадьба состоялась и Гулинька получилъ подругу жизни во всѣхъ смыслахъ такую, какой былъ достоинъ.
- Не чета Раздольевой, постеколистѣе будетъ! хвасталъ онъ друзьямъ.
Три воза приданаго, съ двумя коровами позади, отправлены были въ домъ молодыхъ, и бугровцы, высыпавъ
цѣлымъ селомъ на такіе проводы, ахали и стояли съ разинутыми ртами-, провожая глазами невѣстино добро.
При такихъ условіяхъ пріемышу, казалось, не оставалось ничего больше, какъ быть благодарнымъ судьбѣ, пославшей ему стариковъ-благодѣтелей. Однако барбосъ остался барбосомъ, его напрасно облагораживали, гладили по шерсти.
Устроившись самостоятельно, хозяйственно и уютно, онъ прежде всего вошелъ въ роль хозяина.
- Вы, папенька и маменька, не мѣшайте мнѣ, я жить хочу своимъ умомъ! заявилъ онъ своимъ благодѣтелямъ.
- То-есть, какъ это не мѣшайте, чѣмъ же мы тебѣ мѣшаемъ? недоумѣвающе спросили старики.
- Тѣмъ самымъ, къ примѣру, что у меня теперь новая родня есть.
- Господь съ тобой, живи какъ знаешь!
- Поэтому-то я и тревожу васъ. Вамъ надо на сторонѣ проживать.
- Стало быть, ты насъ и угла послѣдняго лишаешь? - Мало ль угловъ есть, найдете.
— Подумай, что ты такое говоришь! - Подумано. Честью прошу.
- Ты гонишь насъ изъ дому, въ которомъ мы тебя выростили...
- Пока не гоню, а нужда заставитъ — власть докажу. Старики задумались.
Спустя недѣлю, они оставили Гулиньку на полной его свободѣ.-Дядя Митяй.
Баринъ опять съежился.
- Мое дѣло сторона. Ты хозяйка. Но, по моему, ее надо оставить. Болѣзнь... Болѣзнь всегда уважается. А мы изъ-за ея болѣзни не потерпимъ даже и никакого убытка.
- Поблажка, поблажка — вотъ чего я не люблю, стала сдаваться барыня.
Горничная проносила ведро грязной воды изъ умывальника, направляясь въ кухню.
Такъ вотъ и потрудитесь мнѣ дать отвѣтъ: согласны вы или несогласны, сказала она барынѣ и барину.
— Хорошо, хорошо. Пусть будетъ по-твоему. Плати поденщицѣ. Но чтобъ это было только на время твоей болѣзни. - Мерси васъ.
Барыня ушла изъ столовой. Черезъ минуту горничная возвращалась изъ кухни съ пустымъ ведромъ. Баринъ былъ одинъ. Она фамильярно тронула его рукой по плечу, улыбнулась и произнесла:
— Давайте скорѣй денегъ, чтобы поломойкѣ отдать. За сегодняшній полъ три гривенника, да за вчерашнюю маленькую стирку шесть гривенъ. А для ровнаго счета давайте ужъ три рубля.
- Шельма! проговорилъ ей баринъ, подмигнулъ и вынулъ изъ кошелька три рубля.
Н. Лейкинъ.
роннихъ врачей кліенту строго воспрещается. Долго ли, при такихъ условіяхъ, переселиться къ предкамъ? (Если у кого есть предки).
* * *
Въ скоромъ времени, именно 2-го ноября, земля въ своемъ движеніи встрѣтится съ цѣлымъ потокомъ падающихъ звѣздъ, называемыхъ въ этотъ день Леонидами.
Папаша ихъ былъ Левъ, а они сами — Леониды. Леониды Львовичи.
Одинъ репортеръ съ испугу бросился разспрашивать астрономовъ: не представляетъ ли это астрономическое явленіе опасности.
Астрономъ успокоилъ репортера, объяснивъ, что падающія звѣзды не что иное, какъ космическая пыль.
Впрочемъ, астрономъ тутъ же прибавилъ, что иногда, хотя очень рѣдко, среди пыли попадаются и камни. Непріятно, если на голову упадетъ съ неба камень. Слѣдовательно, 2-го ноября обывателямъ лучше сидѣть по до
мамъ. А ужъ если и выйти на улицу, то, по крайней мѣрѣ, не надѣвать новаго цилиндра.
Вотъ, во всякомъ случаѣ, удобный случай, для всѣхъ желающихъ, «звѣзды съ неба хватать»: выйди на улицу и подставь шапку; простой часа три; можетъ быть, парочка-другая звѣздъ и упадетъ съ неба прямо въ шапку.
* * *
Охъ, ужъ эти театральные рецензенты!
Одинъ рецензентъ, давая отчетъ объ исполненіи г-жею Савиной роли «Пашеньки» въ новой пьесѣ г-жи Персіаниновой, вѣщаетъ:
«Г-жа Савина серьезно взглянула на эту странную роль. Я бы ее игралъ водевилемъ».
Онъ бы игралъ эту роль водевилемъ!
Представьте себѣ театральнаго рецензента исполняющимъ... женскую роль савинскаго репертуара.
Если г. рецензенту такъ хочется сыграть женскую роль, пусть онъ сыграетъ «княгиню Капучидзе» въ театрѣ Неметти.
И. Грэкъ.
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЭХО.
За диффамацію привлечь къ суду Гладстона Въ сердцахъ грозитъ султанъ, статьей его взбѣшенъ; Германская печать язвительнаго тона
Инсинуаціи строчитъ со всѣхъ сторонъ.
Въ Константинополѣ къ насиліямъ привычномъ Гоненіе идетъ на софтовъ и армянъ;
Хлопочутъ критяне о займѣ заграничномъ, Съ реформами Камбонъ прижалъ къ стѣнѣ «диванъ»... Миръ съ Абиссиніей волнуетъ итальянцевъ, А тройственный союзъ Румынію увлекъ;
На Кубѣ снова бьютъ мятежники испанцевъ И Бисмаркъ выговоръ за «новый курсъ» изрекъ. Японцы съ бриттами и янки замышляютъ
Устроить тройственный союзъ среди морей И равновѣсіе Европы охраняютъ
Парижъ, Версаль, Шалонъ и Шербургъ нашихъ дней. Н. К.
ГУЛИНЬКА.
Старики Барбосовы были бездѣтны и жили чрезвычайно мир
но и дружно. У нихъ былъ свой солидный домикъ и торговля продуктами для ежедневнаго потре
бленія. Разумѣется, у стариковъ были и нѣкоторыя сбереженія про черный день, про смертный часъ. Тихая и замкнутая жизнь Барбосовыхъ была отчасти однообразна и, пожалуй, скучна. Имъ хотѣлось чѣмъ-либо
- Какова? обратилась барыня къ барину. Баринъ опять съежился.
- Конечно, оно съ одной стороны, какъ будто и того... сказалъ онъ. — Но если взять съ другой стороны, то вѣдь и изъ простого класса бываютъ больныя женщины.
- Понесли чушь!
Барыня махнула рукой. Баринъ продолжалъ:
- Отчего же непремѣнно чушь? Я сужу на основаніи данныхъ... Въ деревнѣ, среда простыхъ женщинъ даже еще болѣе есть нервныхъ...
— Ври, ври! Какъ тебѣ не стыдно!
- Вовсе не вру. Всѣ эти кликушества, такъ называемыя порчи, развѣ это не нервные припадки? И наконецъ, если судить по человѣчеству...
- Стало-бы-ть, вы хотите, чтобы мы платили за нее поломойкѣ?
Зачѣмъ же мы, если она сама вызывается? Но говоря, положа руку на сердце и принимая во вниманіе ея болѣзнь...
- Болѣзнь! Ты посмотри на нее хорошенько. Мурло лопнуть хочетъ.
- Охъ, полнота ничего не доказываетъ. Ты посмотри на меня... Вотъ я, напримѣръ, полный человѣкъ, а развѣ я здоровъ?
- По пяти рюмокъ водки за обѣдомъ пьешь, ѣшь за троихъ, такъ, разумѣется, здоровъ какъ быкъ.
- Зачѣмъ же такія слова? Да наконецъ, и быки больные бываютъ.
поразнообразить свою тихую жизнь, на чемъ-либо излить свою любовь, заботу, оставить по себѣ добрую память...
Но вотъ желанія ихъ были услышаны.
Какъ-то по веснѣ, во время половодья, къ берегу той рѣки, около которой стоялъ домикъ Барбосовыхъ, при
гнало небольшой срубъ и въ немъ оказался живой мла
денецъ-мальчикъ. Откуда пригнало срубъ никто не зналъ, какъ никто и не искалъ младенца. Вѣроятнѣе всего родители малютки считали его погибшимъ, а, быть можетъ, и сами погибли.
Барбосовы пожелали оставить сиротку у себя на воспитаніи и впослѣдствіи усыновили его.
- Голубокъ ты нашъ сизый, гулинька, откуда ты къ намъ прилетѣлъ? лаская ребенка, часто говорили старики.
Гулинька, да Гулинька, такъ это прилагательное къ данному при крещеніи ребенка имени прозвище осталось за нимъ и по днесь.
Гулинька росъ у своихъ благодѣтелей полнымъ баловнемъ: онъ абсолютно ничего не дѣлалъ, плохо и туго учился, проказничалъ и спалъ чуть не до обѣда.
- Гу-у-линь-ка-а, встава-ай!.. кричитъ, бывало, старуха, будя любимчика, а старикъ останавливаетъ ее.
- Пусть спитъ, не тревожь его! говоритъ онъ и прикрываетъ Гулиньку легкимъ покрываломъ, чтобы его не безпокоили назойливыя мухи.
Когда онъ подросъ крѣпышемъ-парнемъ, въ немъ сказалась особенная и дикая страсть къ лошадямъ. Цѣлыми днями носился онъ въ легкой одноколкѣ, какъ угорѣлый, и чуть не каждую недѣлю мѣнялъ лошадокъ.
Возмужавъ, Гулинька, и безъ того не особенно симпатичный, становился грубымъ и дерзкимъ даже со своими благодѣтелями.
За такое поведеніе сосѣди прозвали его Барбосомъ. Кличка была по шерсти.
Желая на всю жизнь осчастливить баловня, старики Барбосовы рѣшили поженить Гулиньку и стали присматривать ему подходящую невѣсту, конечно, съ достаточнымъ приданымъ.
Прослышавъ про такія заботы стариковъ, Гулинька предъявилъ къ нимъ довольно дерзкій ультиматумъ.
- Пока не запишете на меня все ваше имущество, до нитки все, до тѣхъ поръ вы не увидите меня женатымъ! категорически отрѣзалъ Гулинька.
- Но вѣдь имущество наше и безъ того будетъ твое, говорили старики. - Когда?
- Послѣ нашей смерти. - Не согласенъ.
- Вѣдь ты же у насъ одинъ. - Сказано — аминь!
Никакіе доводы, увѣренія и просьбы, наконецъ, ни къ чему не привели, и Гулинька, какъ дѣйствительно отъѣвшійся барбосъ, отгрызался и остался непреклоненъ.
Подумали, подумали старики и рѣшили отдать прі
емышу все, оставивъ себѣ лишь крохотный уголокъ, въ которомъ и согласились коротать свои годы.
Процедура передачи совершена была по формѣ, нотаріальнымъ порядкомъ.
- Ну, вотъ теперь, Гулинька, ты спокоенъ, все твое! говорили старики.
- Не въ могилу же зарывать! дерзко рѣзалъ любимчикъ.
- Пожить хотимъ, порадоваться на тебя глядючи! - Я и безъ васъ сколько угодно проживу. - Ты вся наша радость.
- Женюсь, тогда меня жена любить будетъ. - Наша любовь дороже.
- Это еще видно будетъ. Возьму за женой капиталъ, она тогда и любви по капиталу потребуетъ.
- Найдемъ, сосватаютъ.
Однако, невѣсты не очень-то ластились къ жениху.
Въ одномъ мѣстѣ говорили, что невѣста еще молода, въ другомъ прямо отказывали, въ третьемъ находили, что женихъ слишкомъ сѣроватъ.
Гулинькѣ въ особенности нравилась дочь одной богатой вдовы, за которою шелъ въ приданое большой каменный домъ.
- Сватайте мнѣ Раздольеву, говорилъ онъ старикамъ.
- Подъ пару ль тебѣ будетъ? спрашивали послѣдніе.
- Такъ вы хотите, чтобы Аграфену отъ поломойства освободить?... Прекрасно. Потакайте. Тогда она намъ на шею влѣзетъ и поѣдетъ.
Вошла горничная и сказала:
- Предупреждаю васъ, барыня, что я теперь, при моей болѣзненности, даже и маленькую стирку стирать не стану, а буду нанимать поденщицу.
- Что? Что такое? Стирку стирать не станешь? воскликнула барыня.
- Еще бы вы въ маленькую стирку начали валить салфетки и скатерти! Не могу. Какъ хотите, а не могу... Буду здорова — другое дѣло.
— Нѣтъ, ужъ этого я не позволю! Поденщица все бѣлье разворуетъ.
- Какъ же она разворуетъ, если я буду смотрѣть. Вы съ меня спрашивайте. Я буду въ отвѣтѣ. А за поденщицу я буду платить, а не вы...
- Нельзя этого допустить, все равно нельзя. Иначе для чего же ты-то будешь въ домѣ? Для украшенія, что ли?
- Ну, тогда мнѣ нужно въ больницу ложиться или на квартирѣ отдохнуть. Пожалуйте расчетъ и паспортъ.
Объявивъ это, горничная вышла опять въ гостиную.
- Вотъ къ чему это все и клонилось. Накопила у насъ денегъ и хочетъ въ углу пожить, проговорила барыня. — Надо нанимать новую горничную.
- Почему жъ не подъ пару?
- Барышня она очень ужъ балованная. - У меня баловство забудетъ.
- Тебѣ хозяйку взять надо, которая бъ и домъ въ порядкѣ содержала и за коровами ходить умѣла. Ты въ торговомъ дѣлѣ, а она по хозяйству.
- По вашему, скотницу мнѣ взять сподручнѣе.
- Какъ знаешь. Для барышни-то прислуга нужна. - Сватайте Раздольеву.
Вдова встрѣтила сватовъ не особенно любезно.
- Нѣтъ, вашъ пріемный сынокъ моей дочери не пара, сказала она, улыбаясь.
- Чѣмъ же не пара? Онъ вѣдь не уродъ какой! возразили старики.
- Кто жъ онъ по рожденью-то?
- Да кто его знаетъ. Мы его воспитали.
- Извините, я бы и сама за такого жениха не пошла. Отказъ, переданный Гулинькѣ, озлилъ его.
- Имъ прынца заморскаго, видно, надо! говорилъ онъ. - Не ровня ты имъ.
- Безъ нихъ найду, невѣстъ много! - И лучше найдешь, по себѣ.
Гулинька еще чаще сталъ носиться въ своей таратайкѣ и высматривалъ подходящую невѣсту.
Однажды, загнавъ лошаденку до послѣднихъ силъ, онъ своротилъ къ постоялому двору на отдыхъ. Это было въ селѣ Бугры.
Хозяинъ постоялаго двора слылъ за богача. У него была взрослая дочь-невѣста, дѣвица хотя и рябоватая, но съ неотразимыми атурами въ тѣлесахъ.
Она помогала отцу въ хозяйствѣ, торговала, вела счеты, полола огородъ, ловко косила сѣно, жала рожь и овесъ, прибирала домъ. Это былъ свой не наемный работникъ, хорошій и вѣрный помощникъ отцу.
Гулинькѣ она приглянулась, и онъ зачастилъ бывать въ Буграхъ, не смотря на разстояніе.
Раздольева была окончательно забыта, къ тому же она была просватана за армейскаго офицера.
Дѣло склеилось и Гулинька былъ объявленъ женихомъ.
Разумѣется, старики были больше чѣмъ довольны выборомъ своего любимчика.
Свадьба Гулиньки въ Буграхъ представляла цѣлое событіе. Отецъ невѣсты обѣщалъ удивить своихъ гостей и сталъ готовиться къ пиру за недѣлю, ежели не раньше.
Гулинька въ это время носился въ таратайкѣ со скоростію полета птицы и загналъ трехъ лошадей.
Свадьба состоялась и Гулинька получилъ подругу жизни во всѣхъ смыслахъ такую, какой былъ достоинъ.
- Не чета Раздольевой, постеколистѣе будетъ! хвасталъ онъ друзьямъ.
Три воза приданаго, съ двумя коровами позади, отправлены были въ домъ молодыхъ, и бугровцы, высыпавъ
цѣлымъ селомъ на такіе проводы, ахали и стояли съ разинутыми ртами-, провожая глазами невѣстино добро.
При такихъ условіяхъ пріемышу, казалось, не оставалось ничего больше, какъ быть благодарнымъ судьбѣ, пославшей ему стариковъ-благодѣтелей. Однако барбосъ остался барбосомъ, его напрасно облагораживали, гладили по шерсти.
Устроившись самостоятельно, хозяйственно и уютно, онъ прежде всего вошелъ въ роль хозяина.
- Вы, папенька и маменька, не мѣшайте мнѣ, я жить хочу своимъ умомъ! заявилъ онъ своимъ благодѣтелямъ.
- То-есть, какъ это не мѣшайте, чѣмъ же мы тебѣ мѣшаемъ? недоумѣвающе спросили старики.
- Тѣмъ самымъ, къ примѣру, что у меня теперь новая родня есть.
- Господь съ тобой, живи какъ знаешь!
- Поэтому-то я и тревожу васъ. Вамъ надо на сторонѣ проживать.
- Стало быть, ты насъ и угла послѣдняго лишаешь? - Мало ль угловъ есть, найдете.
— Подумай, что ты такое говоришь! - Подумано. Честью прошу.
- Ты гонишь насъ изъ дому, въ которомъ мы тебя выростили...
- Пока не гоню, а нужда заставитъ — власть докажу. Старики задумались.
Спустя недѣлю, они оставили Гулиньку на полной его свободѣ.-Дядя Митяй.
Баринъ опять съежился.
- Мое дѣло сторона. Ты хозяйка. Но, по моему, ее надо оставить. Болѣзнь... Болѣзнь всегда уважается. А мы изъ-за ея болѣзни не потерпимъ даже и никакого убытка.
- Поблажка, поблажка — вотъ чего я не люблю, стала сдаваться барыня.
Горничная проносила ведро грязной воды изъ умывальника, направляясь въ кухню.
Такъ вотъ и потрудитесь мнѣ дать отвѣтъ: согласны вы или несогласны, сказала она барынѣ и барину.
— Хорошо, хорошо. Пусть будетъ по-твоему. Плати поденщицѣ. Но чтобъ это было только на время твоей болѣзни. - Мерси васъ.
Барыня ушла изъ столовой. Черезъ минуту горничная возвращалась изъ кухни съ пустымъ ведромъ. Баринъ былъ одинъ. Она фамильярно тронула его рукой по плечу, улыбнулась и произнесла:
— Давайте скорѣй денегъ, чтобы поломойкѣ отдать. За сегодняшній полъ три гривенника, да за вчерашнюю маленькую стирку шесть гривенъ. А для ровнаго счета давайте ужъ три рубля.
- Шельма! проговорилъ ей баринъ, подмигнулъ и вынулъ изъ кошелька три рубля.
Н. Лейкинъ.