вы думаете о куреніи табаку? о биржевой игрѣ? о велосипедной ѣздѣ? о бисмарковскихъ разоблаченіяхъ? о Мазини? о балалаечникахъ?» И т. д., и т. д., и т. д.
Учи роли, отбивайся отъ интервьюеровъ и отписывайся отъ театральныхъ психопатокъ!
Да, бываетъ такая полоса въ жизни, когда человѣку не везетъ. За то послѣ этого можно надѣяться выиграть двѣсти тысячъ.
Послѣдняя новинка театральнаго сезона — возобновленіе исторической драмы г. Чаева «Дмитрій Самозванецъ».
Пьеса замѣчательна тѣмъ, что въ ней семнадцать (17) картинъ и до ста (100) дѣйствующихъ лицъ съ рѣчами. Театральные рецензенты подсчитали, что въ пьесѣ всего участвуетъ 600 человѣкъ, не считая плотниковъ и машинистовъ.
Теперь мода на длинные спектакли. Въ театрѣ Неметти ставится по два трехъ-актныхъ фарса въ одинъ вечеръ. У г. Пальма — по двѣ оперетки плюсъ балетъ.
«Дмитрій Самозванецъ» длиннѣе трехъ фарсовъ. Современному драматургу такой длинной пьесы не написать: онъ бы издохъ отъ утомленія.
Говорятъ, что пьеса возобновлена для того, чтобы дать возможность показаться на сценѣ такимъ актерамъ и актрисамъ, которые никогда не играютъ. Многіе изъ нихъ даже растерялись отъ неожиданности. «Какъ? Мнѣ играть? Да я двадцать лѣтъ, какъ уже не играю!»
Но вѣрнѣе, что г. Карпову, мастеру своего режиссерскаго дѣла, захотѣлось блеснуть умѣньемъ ставить народныя сцены и руководить сценической толпой.
Усилія г. Карпова увѣнчались полнымъ успѣхомъ. * *
*
Въ Петербургѣ закончились выборы мировыхъ судей. Всѣ тридцать мировыхъ судей прежняго состава из
браны вновь. Обывателямъ это пріятно. Другой такъ привыкъ судиться у «своего» мирового судьи, что былъ бы крайне огорченъ, попавъ къ новому судьѣ. И удовольствіе не въ удовольствіе.
Впрочемъ, избраны и шесть новыхъ мировымъ судей, а именно:
Два коллежскихъ секретаря: гг. Меншуткинъ и Козьминскій.
Три титулярныхъ совѣтника: гг. Кирилловъ, Стасовъ и Комаровъ.
И одинъ коллежскій ассесоръ г. Янковскій.
Надворныхъ и статскихъ совѣтниковъ — ни одного.
- Вотъ, вотъ... Такъ съ этого нужно было и начинать. Но откуда же я возьму денегъ?
- Найдете. Сами же вы хвастались, что въ прошедшую зиму вы выписали на семьсотъ рублей книгъ изъ вашей библіотеки. - Но, душечка...
- И сегодня мнѣ дайте сто рублей. Ваши дочери не имѣютъ еще ни одного настоящаго костюма для зимняго сезона. Въ оперу можно въ черныхъ платьяхъ ѣздить, но нынче я не ограничусь оперой.
-Куда же? Въ циркъ ѣздить будешь, что ли? насмѣшливо спросилъ жену Космечовъ.
-Дуракъ! Совсѣмъ дуракъ! Я познакомилась съ баронессой Штроберъ въ Павловскѣ, мы уже успѣли обмѣняться визитами и нынче въ оперѣ она мнѣ го
воритъ, что съ Ноября у ней начались субботы. Общество у ней прекрасное: молодые прокуроры, судебные слѣдователи, холостой мировой судья, архи
текторъ... Вотъ и мы поѣдемъ. Нельзя же такъ жить, какъ мы живемъ, имѣя взрослыхъ дочерей! Ну, кого онѣ видятъ и кто ихъ видитъ? У насъ, кромѣ Барабанова и Рейса, никто не бываетъ... Да, Колотиловъ еще. Но имъ троимъ вмѣстѣ около двухсотъ лѣтъ, да и, кромѣ того, у Рейса гдѣ-то бѣг
лая жена есть. Вотъ мы побываемъ у баронессы,
познакомимся съ ея прокурорами и слѣдователями и будемъ звать ихъ къ себѣ. Кромѣ того, я буду ѣздить съ дочурками въ французскій театръ. Тамъ
Кончилась осенняя страда. Измяли, истрепали ленъ и по де
шевой цѣнѣ продали на базарѣ стакнувшимся фабрикантамъ,
оставивъ для себя столько, сколько необходимо для домашняго обихода. А деньги отдали старостѣ на подати.
Все еще кашляя и сморкаясь
послѣ льницы, дѣвицы засѣли на посидѣнкахъ и весело прядутъ нитки, изъ которыхъ по
томъ на допотопныхъ станкахъ наткутъ грубаго холста и нашьютъ рубахъ. Прядутъ онѣ, поютъ простуженными голосами пѣсни и выкупаютъ у молодцовъ гребни, от
считывая имъ по дюжинѣ и болѣе сочныхъ сладкихъ, или жеманныхъ поцѣлуевъ.
Бабы прядутъ дома, иногда собираясь по двѣ, по три, чтобы покалякать, подъ жужжанье веретенъ чтобы на
плакаться на свою горькую долюшку да кстати перемыть косточки своимъ мужьямъ, и Анисьѣ, и Фетисьѣ.
Сами мужики, а нерѣдко и мальчики еще въ потемкахъ уѣзжаютъ въ лѣсъ пугать зайцевъ для охотниковъ, вязнутъ тамъ въ снѣгу, зябнутъ и везутъ въ городъ дрова мѣстнаго лѣсопромышленника, который по цѣлымъ мѣсяцамъ не отдаетъ имъ ихъ скуднаго заработка. А по вечерамъ, когда рветъ и злится вѣтеръ, и крутитъ мятелица, мужики собираются въ жаркой избѣ лѣсника Василія Рублева и при свѣтѣ лампочка, освѣщающей ихъ суровыя, спокойныя лица, составляя своего рода клубъ, толкуютъ объ огненномъ зміѣ, летающемъ въ сосѣднюю деревню и приносящемъ много денегъ богатой старовѣркѣ, о томъ, кто сколько можетъ выпить, о невѣстахъ для вдовцовъ, о домовыхъ, лѣшихъ и т. п.
Однажды, когда они такъ сидѣли и разговаривали о домовыхъ, отворилась дверь и въ избу вошелъ, дрожа отъ холода, статный молодецъ, съ сумкою черезъ плечо и плеткой, торчавшей изъ кармана.
На немъ было городское лѣтнее пальто, сильно ношенные суконные брюки и калошки, менѣе всего защищавшія его отъ холода. Черная окладистая борода его заин
девѣла, на усахъ висѣли сосульки. Морозъ выхватилъ изъ чернаго, какъ вакса, глаза блестящую слезу, и она тихо полѣзла по широкой красной щекѣ пришельца.
Крестьяне переглянулись и уставили на него тревожные взоры, съ нѣмымъ вопросомъ «неужели это домовой?» Но вошедшій перекрестился на передній уголъ. Онъ поздоровался и сказалъ, обводя взглядъ по лицамъ:
- Хозяинъ, нельзя ли погрѣться минутку на печи?.. - Грѣйся! отвѣтилъ изъ угла Василій Рублевъ. Незнакомецъ залѣзъ на печь.
- Вася!.. томно произнесъ тамъ женскій сонный го
лосъ. — Милый... Это ты? Клубъ развеселился.
- Думаетъ, что мужъ, подмигнулъ Максимъ. - Милый, говоритъ. Это она тебя.
- Я тебѣ дамъ Васю! закричалъ Василій Рублевъ, смотря на печь,
- Тепло ли, прохожій? спросилъ со смѣхомъ Гаврило. - Тепло, откликнулся тотъ. — Иззябъ дорогой-то.
- Въ такой одежинѣ какъ не иззябнуть, чудной человѣкъ! А отколѣ и куда Богъ несетъ?
- Изъ города. Учитель я, обучаю по деревнямъ дѣтей, сказалъ прохожій и, измѣнивъ тонъ, скороговоркой пере
числилъ свой товаръ: — Чтенію по псалтирю и свѣтскихъ книгъ, письму, счету въ умѣ и на счетахъ и молитвамъ. Не нужно ли вамъ учителя? Есть ли дѣти-то?
Крестьяне переглядывались.
— Какъ этого добра не быть! отвѣтилъ Степанъ. — Каждый годъ новыхъ наготовляемъ.
- Ммилый... Опять нѣжно протянулъ женскій голосъ. — Ввася... Ложись. Чего куролесить до этой поры!
- Тьфу, что за баба! подпрыгнулъ Василій Рублевъ. — Да слѣзь ты, добрый человѣкъ, отъ соблазна! Чего она тамъ?..
- Какъ васъ звать-то? спросилъ Курьянычъ сѣвшаго на лавкѣ незнакомца.
- Зотикъ Ареөовичъ, отвѣтилъ онъ.
- Зонтикъ Орѣховичъ? Мм... Вотъ такъ имя! Изъ какихъ будете, Зонтикъ Орѣховичъ?
- Изъ дворянъ, проговорилъ тотъ, икая, — Помѣщикомъ былъ.
- Такъ-съ.
тоже... Чего смѣетесь? Какъ вы смѣете смѣяться? Я говорю серьезно, а вы смѣетесь!
- Нѣтъ, я потому улыбнулся, что все это какъто по щучьему велѣнью... Отвѣчалъ мужъ. — «Перезнакомимся съ прокурорами и слѣдователями...»
- Да, да... У баронессы сынъ прокуроръ. То-есть, онъ еще не прокуроръ, но ужъ на прокурорской до
рогѣ. Служитъ по судебному вѣдомству. Потомъ у ней музыканты... Ученикъ знаменитаго... забыла я, чей онъ ученикъ-то. А Наташа наша тоже музы
кантша... разсказывала Валентина Михайловна, — Мы тоже будемъ устраивать у себя журфиксы. На нихъ вы можете также приглашать своихъ архео
логическихъ Рейсовъ съ Барабановыми, и для этого я избираю вторники. Слышите? Вторники. Да приглашайте вы, пожалуйста, къ себѣ какихъ-нибудь молодыхъ доцентовъ. Вѣдь есть же у васъ молодые до
центы. Да что вы все по вашей глупой филологіи и археологіи!.. Окупитесь вы хоть въ физико-математи
ческій факультетъ. Навѣрное тамъ есть молодые и холостые доценты. Пощупайте на юридическомъ факультетѣ. Вѣдь есть же тамъ молодые люди.
- Еще бы не быть... Какъ не быть... Есть... пробормоталъ Космечовъ.-
- Такъ вотъ и забудьте иногда, что вы профессоръ. Будьте человѣкомъ, будьте отцомъ.
- Да хорошо, хорошо. Есть даже и среди архео
- А сколько съ насъ желательно взять вамъ, Зонтикъ Орѣховичъ, къ примѣру, за обученіе ребятъ? освѣдомился Максимъ.
- Плату беру недорогую... заговорилъ учитель. — Пятіалтынный въ недѣлю съ ученикова носу. Ну, харчъ хозяйскій, понедѣльный на каждое учениково рыло. Также верхняя одежда, харпай, кафтанъ, или шуба
хозяйскіе. А книги мои, прибавилъ онъ, шевельнувъ ру
кою сумку, — Хотите, берите, не согласны — въ скоморохи пойду... Я тоже и актеръ.
Клубъ заговорилъ:
- Что же, вѣдь это намъ сносно, подмогутно.
- А учителя надо. Дѣти балуются. Въ училищу ходить не всѣмъ-то льзя, далеко: кои малы, а у коихъ одежи не обозначается...
- Ну, Зонтикъ Орѣховичъ! сказалъ «Степа», съ бородою въ добрую лопату. — Давай руку, ударимся!
- А литки какъ? воскликнулъ Петръ Титокъ. — Безъ вина никакъ нельзя... Безъ вина живо ссохнутся и мозги учителя...
И это мнѣніе было принято всѣми, какъ аксіома.
А на слѣдующій день Зотикъ Ареѳовичъ вступилъ въ отправленіе своихъ обязанностей народнаго учителя...
Онъ внимательно осмотрѣлъ стѣну, на видномъ мѣстѣ вбилъ въ нее молоткомъ длиннѣйшій гвоздь, а на гвоздь любовно повѣсилъ свою плетку.
- Плетка, ременная трехвостка, пояснилъ онъ собравшимся дѣтишкамъ. — Я самъ ее сплелъ для васъ, соплячки ! Кто изъ васъ будетъ шалить, того она будетъ любить — и учитель оскалилъ бѣлые зубы.
Затѣмъ Зотикъ Ареѳовичъ затискалъ испуганныхъ учениковъ за столъ, важно досталъ изъ сумки два старыхъ, до-желта засаленныхъ букваря, въ темномъ переплетѣ псалтирь, сборникъ военныхъ пѣсенъ, съ полями, оборванными на цыгарки, и одну разбитую грифельную доску.
- Повторяйте за мной! скомандовалъ онъ: — А-а, бее, вее... А теперь повторяйте безъ меня.
Ребятишки тянули три буквы. Самъ онъ сѣлъ къ сторонкѣ и началъ ковырять лапти.
Съ этой минуты хоровое пѣніе азбуки ровно недѣлю оглашало избу, съ утра и до обѣда.
А, бе, ве быстро разогнало посѣтителей. Унылое а, бе, ве едва не свело съ ума лѣсника Василія Рублева... Онъ убѣжалъ въ лѣсъ. Онъ рѣшительно предпочиталъ стеречь
лѣсъ, даже жить въ немъ и питаться кореньями нежели сидѣть и слушать гнусное а, бе, ве. Отъ такого ужаснаго а, бе, ве тетка Матрена впала въ кликушество.
За то къ концу недѣли не многіе ученики путались въ буквахъ азбуки.
-Между тѣмъ, вечернія засѣданія крестьянъ, съ появленіемъ въ деревнѣ Зотика Ареѳовича, получили большій интересъ...
Въ первый же вечеръ клубъ, раскуривая табачекъ, и распивая литки, задавалъ ему важные вопросы, въ родѣ: Не слыхать ли чего о войнѣ? Что Наполеонъ? Скоро ли будетъ свѣтопреставленіе?
И Зотикъ Ареѳовичъ все очень хорошо разсказалъ...
Выходило, что война будетъ непремѣнно черезъ три года, а Наполеонъ умеръ пять лѣтъ назадъ. А свѣтопреставленіе случится, какъ сообщилъ ему одинъ не
глупый человѣкъ, развѣ черезъ тысячу лѣтъ. Сверхъ того, онъ сообщилъ имъ, какія кушанья подаются у генераловъ.
Одинъ изъ присутствующихъ — Курьянычъ произнесъ:
- Умственный ты человѣкъ, Зонтикъ Орѣховичъ, а ходишь въ калошкахъ! Почему такъ? Не обидься, что спросилъ.
- Это все родитель! махнулъ онъ рукой. — Онъ усадьбу продалъ, а деньги съ любовницами прожилъ. Если бы не это, такъ я и сейчасъ бы леталъ на тройкѣ съ колокольчикомъ! Ну, и горестная полоса моей жизни...
- Полоса? переспросилъ вздремнувшій Василій Рублевъ. — Развѣ хозяйство есть?
- Винная. Винная полоса... недовольно сказалъ Зотикъ Ареѳовичъ и замолчалъ.
Скоро крестьяне во-очію увидѣли, какъ нашла на учителя эта «полоса»...
Въ воскресенье Зотикъ Ареѳовичъ пропилъ заработанныя деньги, въ понедѣльникъ утромъ заложилъ въ кабакѣ хозяйскій харпай, а вечеромъ перепоролъ учениковъ плеткой и убѣжалъ изъ деревни.
А. В — к — въ.
логовъ одинъ молодой по египетскимъ древностямъ... А только ничего изъ этого...
- Не ваше дѣло. Не ваше дѣло объ этомъ разсуждать! оборвала мужа мадамъ Космечова и при
бавила: — Такъ вотъ... У насъ будутъ вторники... И зарубите это себѣ на носу.
- Хорошо. Изволь... Въ древности у Ассирійскаго народа...
- Не желаю я слушать про Ассирійскій народъ! Первый вторникъ у насъ будетъ на будущей недѣлѣ. Поняли?
- Да понялъ, понялъ.
- А теперь давайте мнѣ сто рублей, проговорила Валентина Михайловна и протянула руку.
Космечовъ сталъ чесать голое темя.
- Будто въ банкъ какой... И это къ человѣку науки-то! сказалъ онъ.
- Давайте, давайте. Я знаю, что у васъ есть.
Онъ полѣзъ въ столъ, вынулъ пачку кредитокъ и сталъ считать ихъ.
- Нельзя ли семьдесятъ взять? Иначе я самъ останусь безъ копѣйки, произнесъ онъ.
- Сто, сто.
— Да у меня и денегъ-то всего сто два рубля. — Два рубля вамъ на табакъ и на извозчиковъ останется.
Онъ вздохнулъ и передалъ ей деньги.
Н. Лейкинъ.
На Рѣпина m-me Кившенко Пошла грозою налегкѣ,
Кипя и дуяся, какъ пѣнка На вскипяченномъ молокѣ.
«Ты шутъ! Скупецъ ты! Дурачище! «Когда бы да не женскій стыдъ,
«Что мнѣ ругаться не велитъ, — «Тебя бъ я отчитала чище!
«Ты смѣлъ отвергнуть юбилей!
«Ты такъ унизилъ все искусство! «Нѣтъ у тебя, о, фарисей,
«Ни капли совѣсти, ни чувства! «Пойми!»
Но онъ, дабы понять
Всю глубину проклятій съ бранью, Рѣшилъ отдать письмо въ печать, Отдать, потомству въ назиданье. На то согласіе вдова
Дала, провидя въ этомъ славу. Читатель! Чья же голова
Здѣсь пострадать должна по праву?
Омъ.
Учи роли, отбивайся отъ интервьюеровъ и отписывайся отъ театральныхъ психопатокъ!
Да, бываетъ такая полоса въ жизни, когда человѣку не везетъ. За то послѣ этого можно надѣяться выиграть двѣсти тысячъ.
Послѣдняя новинка театральнаго сезона — возобновленіе исторической драмы г. Чаева «Дмитрій Самозванецъ».
Пьеса замѣчательна тѣмъ, что въ ней семнадцать (17) картинъ и до ста (100) дѣйствующихъ лицъ съ рѣчами. Театральные рецензенты подсчитали, что въ пьесѣ всего участвуетъ 600 человѣкъ, не считая плотниковъ и машинистовъ.
Теперь мода на длинные спектакли. Въ театрѣ Неметти ставится по два трехъ-актныхъ фарса въ одинъ вечеръ. У г. Пальма — по двѣ оперетки плюсъ балетъ.
«Дмитрій Самозванецъ» длиннѣе трехъ фарсовъ. Современному драматургу такой длинной пьесы не написать: онъ бы издохъ отъ утомленія.
Говорятъ, что пьеса возобновлена для того, чтобы дать возможность показаться на сценѣ такимъ актерамъ и актрисамъ, которые никогда не играютъ. Многіе изъ нихъ даже растерялись отъ неожиданности. «Какъ? Мнѣ играть? Да я двадцать лѣтъ, какъ уже не играю!»
Но вѣрнѣе, что г. Карпову, мастеру своего режиссерскаго дѣла, захотѣлось блеснуть умѣньемъ ставить народныя сцены и руководить сценической толпой.
Усилія г. Карпова увѣнчались полнымъ успѣхомъ. * *
*
Въ Петербургѣ закончились выборы мировыхъ судей. Всѣ тридцать мировыхъ судей прежняго состава из
браны вновь. Обывателямъ это пріятно. Другой такъ привыкъ судиться у «своего» мирового судьи, что былъ бы крайне огорченъ, попавъ къ новому судьѣ. И удовольствіе не въ удовольствіе.
Впрочемъ, избраны и шесть новыхъ мировымъ судей, а именно:
Два коллежскихъ секретаря: гг. Меншуткинъ и Козьминскій.
Три титулярныхъ совѣтника: гг. Кирилловъ, Стасовъ и Комаровъ.
И одинъ коллежскій ассесоръ г. Янковскій.
Надворныхъ и статскихъ совѣтниковъ — ни одного.
- Вотъ, вотъ... Такъ съ этого нужно было и начинать. Но откуда же я возьму денегъ?
- Найдете. Сами же вы хвастались, что въ прошедшую зиму вы выписали на семьсотъ рублей книгъ изъ вашей библіотеки. - Но, душечка...
- И сегодня мнѣ дайте сто рублей. Ваши дочери не имѣютъ еще ни одного настоящаго костюма для зимняго сезона. Въ оперу можно въ черныхъ платьяхъ ѣздить, но нынче я не ограничусь оперой.
-Куда же? Въ циркъ ѣздить будешь, что ли? насмѣшливо спросилъ жену Космечовъ.
-Дуракъ! Совсѣмъ дуракъ! Я познакомилась съ баронессой Штроберъ въ Павловскѣ, мы уже успѣли обмѣняться визитами и нынче въ оперѣ она мнѣ го
воритъ, что съ Ноября у ней начались субботы. Общество у ней прекрасное: молодые прокуроры, судебные слѣдователи, холостой мировой судья, архи
текторъ... Вотъ и мы поѣдемъ. Нельзя же такъ жить, какъ мы живемъ, имѣя взрослыхъ дочерей! Ну, кого онѣ видятъ и кто ихъ видитъ? У насъ, кромѣ Барабанова и Рейса, никто не бываетъ... Да, Колотиловъ еще. Но имъ троимъ вмѣстѣ около двухсотъ лѣтъ, да и, кромѣ того, у Рейса гдѣ-то бѣг
лая жена есть. Вотъ мы побываемъ у баронессы,
познакомимся съ ея прокурорами и слѣдователями и будемъ звать ихъ къ себѣ. Кромѣ того, я буду ѣздить съ дочурками въ французскій театръ. Тамъ
БРОДЯЧІЙ НАРОДНЫЙ УЧИТЕЛЬ.
Кончилась осенняя страда. Измяли, истрепали ленъ и по де
шевой цѣнѣ продали на базарѣ стакнувшимся фабрикантамъ,
оставивъ для себя столько, сколько необходимо для домашняго обихода. А деньги отдали старостѣ на подати.
Все еще кашляя и сморкаясь
послѣ льницы, дѣвицы засѣли на посидѣнкахъ и весело прядутъ нитки, изъ которыхъ по
томъ на допотопныхъ станкахъ наткутъ грубаго холста и нашьютъ рубахъ. Прядутъ онѣ, поютъ простуженными голосами пѣсни и выкупаютъ у молодцовъ гребни, от
считывая имъ по дюжинѣ и болѣе сочныхъ сладкихъ, или жеманныхъ поцѣлуевъ.
Бабы прядутъ дома, иногда собираясь по двѣ, по три, чтобы покалякать, подъ жужжанье веретенъ чтобы на
плакаться на свою горькую долюшку да кстати перемыть косточки своимъ мужьямъ, и Анисьѣ, и Фетисьѣ.
Сами мужики, а нерѣдко и мальчики еще въ потемкахъ уѣзжаютъ въ лѣсъ пугать зайцевъ для охотниковъ, вязнутъ тамъ въ снѣгу, зябнутъ и везутъ въ городъ дрова мѣстнаго лѣсопромышленника, который по цѣлымъ мѣсяцамъ не отдаетъ имъ ихъ скуднаго заработка. А по вечерамъ, когда рветъ и злится вѣтеръ, и крутитъ мятелица, мужики собираются въ жаркой избѣ лѣсника Василія Рублева и при свѣтѣ лампочка, освѣщающей ихъ суровыя, спокойныя лица, составляя своего рода клубъ, толкуютъ объ огненномъ зміѣ, летающемъ въ сосѣднюю деревню и приносящемъ много денегъ богатой старовѣркѣ, о томъ, кто сколько можетъ выпить, о невѣстахъ для вдовцовъ, о домовыхъ, лѣшихъ и т. п.
Однажды, когда они такъ сидѣли и разговаривали о домовыхъ, отворилась дверь и въ избу вошелъ, дрожа отъ холода, статный молодецъ, съ сумкою черезъ плечо и плеткой, торчавшей изъ кармана.
На немъ было городское лѣтнее пальто, сильно ношенные суконные брюки и калошки, менѣе всего защищавшія его отъ холода. Черная окладистая борода его заин
девѣла, на усахъ висѣли сосульки. Морозъ выхватилъ изъ чернаго, какъ вакса, глаза блестящую слезу, и она тихо полѣзла по широкой красной щекѣ пришельца.
Крестьяне переглянулись и уставили на него тревожные взоры, съ нѣмымъ вопросомъ «неужели это домовой?» Но вошедшій перекрестился на передній уголъ. Онъ поздоровался и сказалъ, обводя взглядъ по лицамъ:
- Хозяинъ, нельзя ли погрѣться минутку на печи?.. - Грѣйся! отвѣтилъ изъ угла Василій Рублевъ. Незнакомецъ залѣзъ на печь.
- Вася!.. томно произнесъ тамъ женскій сонный го
лосъ. — Милый... Это ты? Клубъ развеселился.
- Думаетъ, что мужъ, подмигнулъ Максимъ. - Милый, говоритъ. Это она тебя.
- Я тебѣ дамъ Васю! закричалъ Василій Рублевъ, смотря на печь,
- Тепло ли, прохожій? спросилъ со смѣхомъ Гаврило. - Тепло, откликнулся тотъ. — Иззябъ дорогой-то.
- Въ такой одежинѣ какъ не иззябнуть, чудной человѣкъ! А отколѣ и куда Богъ несетъ?
- Изъ города. Учитель я, обучаю по деревнямъ дѣтей, сказалъ прохожій и, измѣнивъ тонъ, скороговоркой пере
числилъ свой товаръ: — Чтенію по псалтирю и свѣтскихъ книгъ, письму, счету въ умѣ и на счетахъ и молитвамъ. Не нужно ли вамъ учителя? Есть ли дѣти-то?
Крестьяне переглядывались.
— Какъ этого добра не быть! отвѣтилъ Степанъ. — Каждый годъ новыхъ наготовляемъ.
- Ммилый... Опять нѣжно протянулъ женскій голосъ. — Ввася... Ложись. Чего куролесить до этой поры!
- Тьфу, что за баба! подпрыгнулъ Василій Рублевъ. — Да слѣзь ты, добрый человѣкъ, отъ соблазна! Чего она тамъ?..
- Какъ васъ звать-то? спросилъ Курьянычъ сѣвшаго на лавкѣ незнакомца.
- Зотикъ Ареөовичъ, отвѣтилъ онъ.
- Зонтикъ Орѣховичъ? Мм... Вотъ такъ имя! Изъ какихъ будете, Зонтикъ Орѣховичъ?
- Изъ дворянъ, проговорилъ тотъ, икая, — Помѣщикомъ былъ.
- Такъ-съ.
тоже... Чего смѣетесь? Какъ вы смѣете смѣяться? Я говорю серьезно, а вы смѣетесь!
- Нѣтъ, я потому улыбнулся, что все это какъто по щучьему велѣнью... Отвѣчалъ мужъ. — «Перезнакомимся съ прокурорами и слѣдователями...»
- Да, да... У баронессы сынъ прокуроръ. То-есть, онъ еще не прокуроръ, но ужъ на прокурорской до
рогѣ. Служитъ по судебному вѣдомству. Потомъ у ней музыканты... Ученикъ знаменитаго... забыла я, чей онъ ученикъ-то. А Наташа наша тоже музы
кантша... разсказывала Валентина Михайловна, — Мы тоже будемъ устраивать у себя журфиксы. На нихъ вы можете также приглашать своихъ архео
логическихъ Рейсовъ съ Барабановыми, и для этого я избираю вторники. Слышите? Вторники. Да приглашайте вы, пожалуйста, къ себѣ какихъ-нибудь молодыхъ доцентовъ. Вѣдь есть же у васъ молодые до
центы. Да что вы все по вашей глупой филологіи и археологіи!.. Окупитесь вы хоть въ физико-математи
ческій факультетъ. Навѣрное тамъ есть молодые и холостые доценты. Пощупайте на юридическомъ факультетѣ. Вѣдь есть же тамъ молодые люди.
- Еще бы не быть... Какъ не быть... Есть... пробормоталъ Космечовъ.-
- Такъ вотъ и забудьте иногда, что вы профессоръ. Будьте человѣкомъ, будьте отцомъ.
- Да хорошо, хорошо. Есть даже и среди архео
- А сколько съ насъ желательно взять вамъ, Зонтикъ Орѣховичъ, къ примѣру, за обученіе ребятъ? освѣдомился Максимъ.
- Плату беру недорогую... заговорилъ учитель. — Пятіалтынный въ недѣлю съ ученикова носу. Ну, харчъ хозяйскій, понедѣльный на каждое учениково рыло. Также верхняя одежда, харпай, кафтанъ, или шуба
хозяйскіе. А книги мои, прибавилъ онъ, шевельнувъ ру
кою сумку, — Хотите, берите, не согласны — въ скоморохи пойду... Я тоже и актеръ.
Клубъ заговорилъ:
- Что же, вѣдь это намъ сносно, подмогутно.
- А учителя надо. Дѣти балуются. Въ училищу ходить не всѣмъ-то льзя, далеко: кои малы, а у коихъ одежи не обозначается...
- Ну, Зонтикъ Орѣховичъ! сказалъ «Степа», съ бородою въ добрую лопату. — Давай руку, ударимся!
- А литки какъ? воскликнулъ Петръ Титокъ. — Безъ вина никакъ нельзя... Безъ вина живо ссохнутся и мозги учителя...
И это мнѣніе было принято всѣми, какъ аксіома.
А на слѣдующій день Зотикъ Ареѳовичъ вступилъ въ отправленіе своихъ обязанностей народнаго учителя...
Онъ внимательно осмотрѣлъ стѣну, на видномъ мѣстѣ вбилъ въ нее молоткомъ длиннѣйшій гвоздь, а на гвоздь любовно повѣсилъ свою плетку.
- Плетка, ременная трехвостка, пояснилъ онъ собравшимся дѣтишкамъ. — Я самъ ее сплелъ для васъ, соплячки ! Кто изъ васъ будетъ шалить, того она будетъ любить — и учитель оскалилъ бѣлые зубы.
Затѣмъ Зотикъ Ареѳовичъ затискалъ испуганныхъ учениковъ за столъ, важно досталъ изъ сумки два старыхъ, до-желта засаленныхъ букваря, въ темномъ переплетѣ псалтирь, сборникъ военныхъ пѣсенъ, съ полями, оборванными на цыгарки, и одну разбитую грифельную доску.
- Повторяйте за мной! скомандовалъ онъ: — А-а, бее, вее... А теперь повторяйте безъ меня.
Ребятишки тянули три буквы. Самъ онъ сѣлъ къ сторонкѣ и началъ ковырять лапти.
Съ этой минуты хоровое пѣніе азбуки ровно недѣлю оглашало избу, съ утра и до обѣда.
А, бе, ве быстро разогнало посѣтителей. Унылое а, бе, ве едва не свело съ ума лѣсника Василія Рублева... Онъ убѣжалъ въ лѣсъ. Онъ рѣшительно предпочиталъ стеречь
лѣсъ, даже жить въ немъ и питаться кореньями нежели сидѣть и слушать гнусное а, бе, ве. Отъ такого ужаснаго а, бе, ве тетка Матрена впала въ кликушество.
За то къ концу недѣли не многіе ученики путались въ буквахъ азбуки.
-Между тѣмъ, вечернія засѣданія крестьянъ, съ появленіемъ въ деревнѣ Зотика Ареѳовича, получили большій интересъ...
Въ первый же вечеръ клубъ, раскуривая табачекъ, и распивая литки, задавалъ ему важные вопросы, въ родѣ: Не слыхать ли чего о войнѣ? Что Наполеонъ? Скоро ли будетъ свѣтопреставленіе?
И Зотикъ Ареѳовичъ все очень хорошо разсказалъ...
Выходило, что война будетъ непремѣнно черезъ три года, а Наполеонъ умеръ пять лѣтъ назадъ. А свѣтопреставленіе случится, какъ сообщилъ ему одинъ не
глупый человѣкъ, развѣ черезъ тысячу лѣтъ. Сверхъ того, онъ сообщилъ имъ, какія кушанья подаются у генераловъ.
Одинъ изъ присутствующихъ — Курьянычъ произнесъ:
- Умственный ты человѣкъ, Зонтикъ Орѣховичъ, а ходишь въ калошкахъ! Почему такъ? Не обидься, что спросилъ.
- Это все родитель! махнулъ онъ рукой. — Онъ усадьбу продалъ, а деньги съ любовницами прожилъ. Если бы не это, такъ я и сейчасъ бы леталъ на тройкѣ съ колокольчикомъ! Ну, и горестная полоса моей жизни...
- Полоса? переспросилъ вздремнувшій Василій Рублевъ. — Развѣ хозяйство есть?
- Винная. Винная полоса... недовольно сказалъ Зотикъ Ареѳовичъ и замолчалъ.
Скоро крестьяне во-очію увидѣли, какъ нашла на учителя эта «полоса»...
Въ воскресенье Зотикъ Ареѳовичъ пропилъ заработанныя деньги, въ понедѣльникъ утромъ заложилъ въ кабакѣ хозяйскій харпай, а вечеромъ перепоролъ учениковъ плеткой и убѣжалъ изъ деревни.
А. В — к — въ.
логовъ одинъ молодой по египетскимъ древностямъ... А только ничего изъ этого...
- Не ваше дѣло. Не ваше дѣло объ этомъ разсуждать! оборвала мужа мадамъ Космечова и при
бавила: — Такъ вотъ... У насъ будутъ вторники... И зарубите это себѣ на носу.
- Хорошо. Изволь... Въ древности у Ассирійскаго народа...
- Не желаю я слушать про Ассирійскій народъ! Первый вторникъ у насъ будетъ на будущей недѣлѣ. Поняли?
- Да понялъ, понялъ.
- А теперь давайте мнѣ сто рублей, проговорила Валентина Михайловна и протянула руку.
Космечовъ сталъ чесать голое темя.
- Будто въ банкъ какой... И это къ человѣку науки-то! сказалъ онъ.
- Давайте, давайте. Я знаю, что у васъ есть.
Онъ полѣзъ въ столъ, вынулъ пачку кредитокъ и сталъ считать ихъ.
- Нельзя ли семьдесятъ взять? Иначе я самъ останусь безъ копѣйки, произнесъ онъ.
- Сто, сто.
— Да у меня и денегъ-то всего сто два рубля. — Два рубля вамъ на табакъ и на извозчиковъ останется.
Онъ вздохнулъ и передалъ ей деньги.
Н. Лейкинъ.
ПИСЬМО М-me КИВШЕНКО.
На Рѣпина m-me Кившенко Пошла грозою налегкѣ,
Кипя и дуяся, какъ пѣнка На вскипяченномъ молокѣ.
«Ты шутъ! Скупецъ ты! Дурачище! «Когда бы да не женскій стыдъ,
«Что мнѣ ругаться не велитъ, — «Тебя бъ я отчитала чище!
«Ты смѣлъ отвергнуть юбилей!
«Ты такъ унизилъ все искусство! «Нѣтъ у тебя, о, фарисей,
«Ни капли совѣсти, ни чувства! «Пойми!»
Но онъ, дабы понять
Всю глубину проклятій съ бранью, Рѣшилъ отдать письмо въ печать, Отдать, потомству въ назиданье. На то согласіе вдова
Дала, провидя въ этомъ славу. Читатель! Чья же голова
Здѣсь пострадать должна по праву?
Омъ.