Иллюстр. худ. Ю. КЕРН
	Рассказ Н. МОГУЧЕГО

ЕТОРОПЛИВОЙ «хлынью», как называют якуты мелкую

трусцу своих косматых лошаденок, Кеша * направлялся

на запад, продолжая тянуть вполголоса тихую заунывную
цесню. :

Была середина апреля. На смену потухающей вечерней
заре на востоке начинал розоветь восход, и в полночь было
довольно светло.

Днями температура уже подымалась до нескольхих гра-
дусов тепла, но ночью открытое лицо еще жег крепкий мороз.

Попридержав лошаденку, тунгус бросил мимолетный взгляд
на запад, но довольно долго присматривался к алеющему
востоку. Наконец пробурчал себе под нос:

— Не видать юрты русского дагора ?. Вще далеко.

Вскоре над дальней грядой невысоких гор выплыл край
солнечного диска. Четхо вырисовывался в чистом морозном
‘воздухе контур растущих на горах деревьев, и казались они
большой и длинной плетеной изгородью с неровными жер-
дями, за которыми большие великаны разложили горячий
золотой костер Урун-ойы-тайона — доброго князя Солнца,
дающего жизнь воскресающей с весною тундре.

Действительно тундра оживала после долгой зимней
спячки, хотя и было еще холодно и не бежали по моховому
покрову веселые ручьи. Кое-где над снегом подымались оль-
ховый кустарник, побеги ерниковой березки и ива. Убогие
деревья с искривленными, пригнутыми к земле стволами, вы-
сохшими верхушками и однобокими кронами шарили по снегу
хвоими; редкими оголенными ветвями. Среди этой карликовой
‘растительности настоящими великанами казались группы да-
урской лиственницы, достигавшей размеров среднего дерева.

Солнце подымалось выше. Легкий белесоватый туман ку-
рился над равниной. Тишину ее белых пространств нарушало
лишь щебетание синицы. Суслик, недавно проснувшийся от
зимней спячки, приподнявиись на задних лапах и беспокойно
втягивая подвижным носом воздух, провожал всадника любо-
пытным взглядом.

Кеша не обращал внимания на окружавший его простор,
который был привычен ему; он не слышал голосов птиц, ожив-
лявших молчание тундры; не видел смешно-тревожной по-
зы еврашки, хотя все это в другое время обрадовало бы его,
говоря о том, что кончилась зима и возвращается короткое
лето с теплом-и незаходящим солнцем. Кеша думал, но мысли
его не были, как березки в лесу, не шли одна за другой, —
нет, они были, как разбросанный по тундре кустарник. И как
нельзя сгрести в охапку этот кустарник, также трудно было
тунгусу собрать разбросанные неясные, бродившие в голове
обрывки мыслей. Только одна мысль была ясна и волновала
		тунгуса.
«Где взять такой калым?..»
	всегда, с виду приветливо. Но когда Кеша несвязно изложил
ему причину своего приезда, узкоглазое, скуластое лицо куз-
неца изменилось. Он долго не смотрел на гостя, а когда за-
говорил, выставил вперед узкую, с грубой от работы кожей
руку и сказал, отгибая один палец:

— Ты берешь девху — раз; ты даешь калым — два...

Опуская руку, он строго спросил смутившегося тунгуса:

— Какой калым, сколько оленей, шкур и табаку привез ты?

Кеша знал, что без калыма ему не отдадут девку. Но когда
он собрался ехать к якуту, он думал о себе и о девке, кото-
рую желал взять в жены, и не подумал о том, какой калым
может он дать за Марью отцу. Оленей у него было только
двадцать пять штук, а для того, чтобы прожить мало-мальски
сносно, не подохнуть с голоду и добыть в год десять-два-
дцать песцовых шкур и двести-триста белок, тунгусу нужно
не меньше сорока-пятидесяти оленей,.. Никак не мог Кеша
отдать кузнецу последних оленей.

— Есть у меня два песца,— несмело сказал молодой тунгус.

— Мало,— отрицательно мотнул головой кузнец.

— Есть у меня еще три мужика с лукошком,— робея, до-
бавил Кеша. Так тунгус называл денежный билет в три чер-
вонца.

— Это хорошо,— одобрительно крякнул отец Марьи — но
за девку мало:

Марья вышла в «хотон» — помещение для коровы, отго-
роженное от жилой части юрты редкой перегородкой. Дверь
в «хотон» была открыта. Марья, спрятавшись за косяк, приль-
нула ухом к стенке и слушала, о чем говорили отец и Кеша.
Ей нравился молодой тунгус. Порозовевшее от смущения
лицо ее побледнело, когда она услышала ответ отца.

— Так вот. Моя — девка, твои — две шкуры, три мужика
с лукошком и один... , °

Старик помолчал и сказал, как будто спокойно и деловито,
но Марья знала, что под этим деловым тоном таилась злая
насмешка: ; .

— ..И один зуб большого животного,

— Агдиан-Кеми! 1 — воскликнул ошеломленный тунгус.— Ты
смеешься или хочешь беду накликать на голову тунгуса, —
продолжал Кеша, стараясь скрыть страх, который нагнала на
него мысль о том чудовище, зуб которого требовал в виде
калыма упрямый старый кузнец,

Но отец Марьи не замечал смущения тунгуса, или делал
вид, что не замечает его. Он, не спеша, продолжал говорить:
	— В соседней стоянке якутов, которая за лесом, у реки,
Петр кузнец из рода Чагирь нашел зуб. Божков и безделиц
он из него понаделал, узоры на них и письмена какие-то вы-
резал. Хорошо заработал.
	Кузнец умолк. Позвав Марью, он приказал подать есть
себе и гостю. Кеша понял, что разговор окончен и что упря-
мый кузнец не отступится от своего требования,
		Кеша ехал из стоянки якутов. Гам был один’ знакомый‘
	(кут, кузнец, который хорошо мастерил из пороховых же-
тянок котлы и всякую домашнюю утварь. Трудно было ска-
зать, что больше привлекало к себе молодого тунгуса — сам
дли кузнец, упрямый и своенравный старик, или его молодень-
кая дочь, Марья, Когда тунгус не боролся с голодом, а были
в его чуме и сало, и рыба, и табак, тогда мысль о Марье
часто приходила ему в голову. Когда же вернулось солице и
стало теплее, и когла появились первые пушинки на голом
тальнике, мысль об одиночестве стала еще сильнее угнетать
тунгуса. В тунгусских чумах были свои незамужние девки, но
Кеша стал думать не о них, а о кузнецовой дочке Марье,
Три дня тому назад молодой тунгус вышел из чума, при-
крыл его м, не сказав никому, куда он едет, сел на лошадь
и направился к стоянке якутов. Кузнец встретил его, как
	+: Кеша — сокр, Иннокентий,
* Дагор — по-тунгузски товарищ, друг.
	о
	Дорога подымалась в гору. Вдали показался чахлый и
редкий лесок, над которым летела на север стая гусей. Кеша, .
задумчиво ехавший домой от кузнеца, встрепенулся. Он не
сводил глаз с леска и гусей. *

— Jlaneko,— s3f0xHya oH,— He попадешь. А то бы славную
еду привез я русскому дагору...

Он начал пришпоривать лошадь, и та побежала ускорен-
ной рысцой. Вдали послышались ружейные выстрелы.

—- Дагор проснулся... стреляет, — усмехнулся тунгус.

Вскоре Кеша пересек небольшую рощицу, и перед его
глазами, на пологом косогоре раскинулся поселок. Всего
	1 Агдиан-Кеми (дословно „земяяная крыса“) произносимая WONTH Kak ATA-
жан-Кеми,