Истор.-краев. рассказ Н. МОГУЧЕГО Е® СЕВЕРО-ВОСТОК от уездного города Новгородской губернии Устюжны (теперь это место входит в Улом. ский район, Череповецкого округа) лежали густые, нетро- нутые леса, — настоящая девствекная тайга. Но начинались они не сразу, а, как и везде, вначале то здесь, то там по- падались редкие, плохие, полусырые, а порой и совсем за- болотившиеся пространства елового или смешанного леса, с частым ольховым, ивовым или осиновым кустарником. Эти ляды, или лядины, как их называли новгородские крестьяне, образовывались на тех заброшенных местах, где по сру- бленным или выжженным участкам леса сеяли или хлеба или лен, а потом, истощив землю, поселенцы уходили на ковые участки лесов. Но никто из этих арендаторов-под- сечников * не решался углубиться в самые колоденские леса, раскивувшиеся на пространстве между реками Мологой и Шексной в том месте, где эти реки делали изгиб, шли не- которое расстояние как бы параллельно друг другу. Новгородская губерния вообще лесистая, болотистая, озерная, но такой непроходимой гущи не сыскать было в другой части губернии. Словно для того, чтобы воспре пятствовать человеку проникнуть в глубь этих лесов, самая опушка их пугала даже охотника переплетенной чащей изогнутых или упавших стволов, густым подлеском, нагро- можденкым валежником, сыростью земляного покрова, бо- лотинами и трясинами. Mem дальше в лес, тем он делался гуще, разнообразнее м более ревниво охранял свои тайкы. Хвойные деревья, ель и сосна, чередовались с осиной, липой, черемухой, и ‚низкорослыми, корявыми дубами. Густыми зарослями росла ‚рябина. Тут же были ясень, клен, а на более сырых местах цеплялись за топкую почву ольха и ива. Встречалась и ‘береза. Часто это не была наша обыкновенная береза со своими висячими ветвями. Ее прямые, крепкие ветви поды- ‘мали вверх круглые яйцевидные листья, придавая всей (березке бодрый, пушистый ‘вид. В кизинах над влажной почвой, по которой ползли ягодные кустарники, голубика или болотный багульник, со спиральными, вечнозелеными листьями, подбитыми снизу буроватым опушением, клейкая или черная ольха расиро- страняла густой покров своих темнозеленых, блестящих округлых листьев. Под черным ольшатником, сгрудившимся вперемежку с серыми стволами пушистой березы, еще бо- лее заболачивалась, гнила и прела почва. На более сухих местах за- росли березы, оспаривая про- ‘транство с лезущим всюду поллеском, с рябиной и чере- мухой, достигали больших раз- меров, высились вверх и строй- ными минаретами возвышались над уровнем леса, и эти же березы, но уже тонкие, жалкие и низкорослые болотные виды, ютились по тря- синам и топям, Этот лес из разнообразны х древесных по- род, с сухими 2 т Подобная си- ©. стема пользования землей называлась подсечным хозяй- ством, или лядин- ным. Иллюстр. худ. С. ВАЛУЦКОГО воэвышенностями и топкими низинами, был заткан, где только можно было найти свободный уголок, подлеском из можжевельника, с тонкими, заостревными на концах листьями, полукустарниковым цветущим вереском и напо- минающей издали нити брусники толокнянкой с красными мучнистыми ягодами. Среди зарослей старых елей встреча. лись мелкая липа, орешник, калина, кустарники жимолости. несущие грозди так называемых волчьих ягод. Среди этих густых, непроходимых для человека лесов лежали отдельные озера. Берега их покрыты были вахтой (трилистником) с бледными, красноватыми цветами, выгля- дывающими из осоки и пушицы, украшенной пучками длинных, белых волосков. Почва вокруг топкого озерца почти всегда была заболочена и покрыта слоем белого мха, неизменного спутника мохового болота. На зыбком, моховом полотне, придавая ему вид устойчивой почвы, тянулись стебельки клюквы, подымались кустарнички андромеды (подбела), бросающиеся в глаза своими розова- то-красными цветами, появляющимися круглый год, вплоть до наступления морозов. А еще дальше, ближе к надежной земле, шли более высокие кочки, покрытые пушицей, мо- рошкой, багуном и, наконец, здесь же цеплялись мелкие сосенки, среди которых кое-где проглядывали низкие, тщедушные стебельки кукушкина льна и ползли опять- таки клюква, морошка и багульник. Весь этот зыбкий по- кров, вокруг отмеченного осокой озерца, был не что иное, как та же поверхность когда-то большого, теперь «забо- лоченкого», покрытого растительностью со дна доверху озера. Эти заболоченные озера казались мшистой равниной с «окнищем» посредине — остатком незаросшего озера. На огромных пространствах в глубине лесов некоторые породы деревьев вытесняли другие и образовывали сплош. ные дубовые леса, березовые и другие рощи, В этих одно- родных лесных пространствах посторонние древесные по- роды занимали уже второстепенное место, играли роль как бы подлеска. Никто не знал точно, какое пространство закимали эти безлюдные, непроходимые леса, знали только, что ТянУу- лись они далеко на север и восток и что только по краям их попадались населенные участки. Никто не решался ухо- дить далеко в Колоденские леса, да это и не легко было сделать из-за болот, топей, трясин и всяких зыбких лову- шек, поджидающих неосторожного смельчака. Поговаривали настойчиво, что есть в Колоденских ле- сах скрывающиеся люди, но что это могли быть только крепостные, убежавшие от помещиков, и всякий ‘иной люд, неполадивший с «господским» заксном. Приближалась весна 186] года, но в лесах еще лежали горы снега. На ветвях елей и сосен были огромкые снего- вые подушки, под тяжестью которых ветви склонялись низко к земле. Голые ветви лиственных деревьев были также убраны снегом, в ледяных кристаллах которого ярко горели лучи утреннего солнца. Ветра совсем не было. В морозном, ясном, недвижном воздухе плыли, точно граненные искусным ювелиром, льдинки влаги, отчего они и отливали переливчатыми искорками. — Благодать! — сказал молодой парень, останавли- ваясь посреди широкой просеки, вдоль которой ложились яркие лучи солнца, только-что поднявшегося над стеной леса. Парень прищурился и смотрел вдоль просеки, при- крыв глаза рукою. Белый, ровный, слежавшийся в наст снег под лучами солнца, был ослепительно ярок, точно отполированная сталь. Его спутник не ответил ничего и продолжал прислу- шиваться. — Не слыхать собак-то, — сказал он, наконец. — Подожди, след перехватят, тогда затявкают.