Вдруг удилище, к которому присло- нялась щека Воробушка, пошатнулось вниз, хлыст зашлепал по воде. Перед широко раскрывшимися глазами ры- бака заплясал обезумевший поплавок. Сердце Воробушка екнуло. — Зда-ра-ве-енная. Он осторожно вытянул из земли острие удилища, готовясь подсечь. Поплавок на мгновение замер, потом, медленно покачиваясь, пополз в CTO- рону к нависшей над водой ракитке. — Водит. Как бы не бросил, — за- дохнулся тревогой Воробушек. Кусты на той стороне затре- щали сильнее, раздвинулись и среди зелени изжелто-белым пятном мелькнуло лицо казака в черной фуражке с голубым околышем. Заприметив красно- армейца, казак отшатнулся, быстро скинул с плеча коро- тенькую кавалерийку, встал на Г одно колено и прицелился. — Гей! Сдавайся,— крикнул t казак охрипшим от волнения т голосом. = Воробушек даже не повернул a головы. Он перехватил уди- лище левой рукой, правой яростно затряс в воздухе в сторону кричавшего и заши- пел сердитым гусаком; — Пйииие. — Чего это он’г—удивился казак, и его длинное рябое лицо покраснелс от напряжения. Не опуская винтовки, он обрыскал недоуменными глазами реку и устремил их на ползущий по- плавок: — Эге, рыбина. Мабудь, короп? По- бачим, все равно червонному моска- лю не сорваться с мушки... Бач, бач, aK yay воротит. Дюже громаднею- щий!-—И глаза донца заблестели азарт- ным ожиданием. Шоколадный конус поплавка, не дойдя до ракитки, застыл на поверх- ности и вдруг стремительно ‘помчался в золотисто-лиловую глубину. Воро- бушек вскочил, рванул удилище вверх и чуть не шлепнулся с кручи от от- ветного рывка огромной засекшейся рыбы. Побледнев и слегка растеряв- шись, он решил взять на силу. Перехватил удилище обеими рука- ми и потянул к себе. — Не тяни, чертяка!— завопил с тсго берега казак. — Волосню пор- вешь, бодай теби повылазило. Пода- вай, подавай ему трошки. Нехай хо- дит. Не слабь, не слабь, бисово от- родье, щоб тоби. Донец вскочил с места и замахал руками, совершенно забывая про ка- валерийку, которая, звякнув, сосколь- знула на землю. —. В натяжку, в натяжку пущаи, да подтягивай трошки! Подсадкой, под- садкой его, стервеца... — Где ее взять... подсадку-то? Не дома, чай... Война... — задыхающимися стонами лонеслось с того берега. А сазан рвал и метал. OH TO стре- мительно нырял в глубину, унося за собой всю лесу и конец удилища, то ржавой искристо-серой глыбой вы- плескивался на поверхность и вБзды- мал бугристо-пенные волны. Тело Во- робушка моталось туда и сюда, тщет- но подлаживаясь под эти бурные по- рывы. — Упустит дьявол, лопни очи, упу- стит!-—Казак в исступлении хлопал се- бя по ляжкам, бегая по своему Oe- регу. Он то яростно плевался и гро- зил Воробушку кулаками, то одобри- тельно тряс большой головой, с ко- торой уже давно слетела форменная фуражка. — Стой! не тяни! Не пущай! Ах ты, ворона! Не лапай волосню, нехай на удилище елозит!.. Не отводя глаз от борьбы, казак хлюпнулся прямо в тину, порывисто стянул сапоги, зашвырнул на куст штаны с лампасами и суконную курт- ку. Затем, отбежав метров семьдесят Воробушек перехватил удилище левой рукой. в сторону, чтобы. как-нибудь не по- мешать рыбаку, с разбегу бросился в реку, вперед головой. Вода забур- лила под мощными взмахами рук, от бухающих ног полетели пенные кас- кады, и черед две-три минуты донец, отшвырнув щуплого Воробушка, сам бережно подводил к берегу уходив- шего сазана. Закуканив пойманную рыбу гашни- ком от нижних штанов и снова заки- нув удочку, казак, как мокрая ло- шадь, встряхнулся всем телом, присел на корточки рядом с нахохлившимся Воробушком и —покровительственно хлопнул его по плечу. — Табак есть? Ну-кась, давай СЮЛЫ... И, следя глазами за струйкой ма- хорки, которую Воробушек натачи- вал ему на растопыренную бумажку, добавил, скаля улыбкой крупные жел тые зубы: — Не скупись, не скупись, хлопче. Кабы тебя давеча пристрелил — все бы мое было. — Нам чаво жалеть, —неохотно ото- звался Воробушек. У нас табачок не вашему чета. Вы на денежки купляе- те, а мы в пайке получаем. Значит, живи, не тужи, покуривай на здо- ровье. — А надо бы пристрелить, — про- должал донец, осторожно зализывая краешек «прямой» цыгарки. —Я бы этаких рыбалок, как ты, всех зараз переколошматил. Нешто можно коропа на мах брать? Короп рыба из всех ры- бей умнеющая. Ты потянул, а он рва- нул. Либо удилище вдребезги, либо леса пополам. И ослобонить никак нельзя, потому у него на хребте пер- вая стрелка пилкой. Ты ослабил лесу трошки, а он перевернулся хвостом наперед, поймал волосню на пилку — жиг!— и готово... У нас на Дону... Казак прикурил и небрежно отбро- сил коробок со спичками на траву. — У нас на Дону этих коропцов туча-тучей. Иной раз подойдешь утром к Дону, воды не бачишь — сплошной коропец... Да этот что, — мотнул он в сторону куста, за который был зача- лен сазан, — мелюзга, полпуда (он счи- тал вес по-старинке...) не потянет... A мой батько в третьем, лете на четыре пуда коропа подцепил Казак пустил между усов густую струю дыма, победоносно улыбнулся, Но в то же время подумал: «Эх, перемахнул трошки... И’ всего коропец пуд с тремя фунтами вытянул». Воробушек щипнул белесую ‘бород- ку, и в его круглых глазах запры- гал лукавый огонек. — Может, и правду, коли не врешь... Только у вас короп, хоть и крупен, да дикой, ни- какой науки не смыслит... А у нас ученый, хитрей любого попа, право. Живет, скажем, в пруде каком и кажинный день пищу получает. Тыловой паек. Как завхоз прозвонит в коло- кольчик, так сейчас все сазаны к берегу, рыла уставят и ждут корму. Во-как! — торжествуя закончил Воробушек и подмиг- HY разинувшему рот каза- ку.— Да на вашего донского сазана и глядеть тошно — мут- ный какой-то, словно оловяшка. А у нас в пруду, в Калуцкой губернии — чистый, что твое серебро... Так и прозывается: карп зер- кальный... Нарошно такого развели, потому и для вкуса и для фасона очень. деликатный. — Брехня!— буркнул казак. Воробушек обиженно отверчулся и начал осторожно черпать махорку концом «козьей ножки». Чиркнул спичку и, пережидая пока перегорит сера, наставительно заговорил: — Пам, милай, брехать не пола- гается. Потому, мы за власть трудя- щихся, а не какие белогвардейские банды. А коли слову не веришь, поез- жай в нашу Калуцку губерню, в Тарусский уезд, в совхоз «Красное Знамя». ; — Чего я там позабыл, насмешливо, прищурился казак. —Серебряных ко- ропцов да золотые галушки, что ли? Бачили мы ваше золото — бумагой пахнет... — Видали и мы ваше, — задорно отозвался Воробушек: — Тоже фар- мазонное: на погонах да сашках офи- церских... У вас тут господ да панов, что у нас грибов поганых. Куда ни плюнь — неприменно в благородие попадешь... Ты сам-то давно ли есау- ловой плетки пробовал? Поддедю- ливают таких дураков, как ты: «Воюй, дядя, за нас, а мы — тебе опосля в шапку накладем да еще и в спину при- бавим». То ли дело у нас... — У вас, у вас — передразнил ка- зак и даже выставил из-под черных усов кончик языка. — Знаем, слыхали... С голоду дохнете!» Воробушек засмеялся и, разжав ла- донь, поднес ее к носу казака: —- Видал? ‚ — Ну! — слегка отодвинулся тот. — Нет, ты разуй глаза, гляди, что на ей есть. — Да я-ж бачу, что ничего нет. — То-то бачу,— передразнил Bopo- бушек и заковырял ногтем грязно- желтые бугры под пальцами: — Ба- чить-то бачишь, а мозоля не добачил. Хрестьянские... Пахотные... Даром, что